Взаимная связь между светом и тьмой

      А тем временем Сказочное Королевство только и гудело, что об отъезде принцессы по делам политическим, но (кто знает), возможно, что и любовным. История про двух женихов, оказавшихся недостойными, уже стерлась из людской памяти, и жизнь вошла в привычную колею: все также по утрам просыпались добропорядочные горожане, а воры и преступники царствовали ночью; все также в одном ряду продавали хлеб и яды. Всё было по-старому, а чудака-ученого город переварил и выплюнул: давно о нем не вспоминали. Жалели только простушку-Аннунциату. Она все же была своя, местная, многие сожалели о ее отъезде, но почти все были уверены, что она вернется и что отец ее тут же съест. Так считал и сам Пьетро, который пристрастился пить вино в компании Цезаря Борджиа. Былые распри на время забылись. Чем поедать друг друга, проще ненадолго объединиться и совместными усилиями съесть кого-нибудь третьего, особенно, если он богат и знатен. Так рассудили людоеды и заключили мировую сразу после побега Тени. Рождественская заварушка закончилась для них вполне благополучно, ведь они получили почет и титулы. Пьетро переживал лишь о том, что дочь навсегда покинула его.       — Испортил мне девку! — плакался он Борджиа, выпивая очередной бокал красного, кровавого вина. — Как пить дать испортил. Вот вернется она ко мне, и кто ее возьмет замуж? Нет, надо съесть ученого, тогда у Аннунциаты есть будущее!       — Съедим, съедим, непременно съедим, — поддакивал Борджиа, которому не было дела до Аннунциаты, но которого бесило то, как ловко ничтожный ученый обернул проигрышную ситуацию в свою пользу. — Как только приедем в Несказочное Королевство, сразу и съедим. Мы там единственные людоеды, конкурентов не будет.       — Я возьму два пистолета.       — Да хоть четыре. Все равно умрет он от одной пули.       — Зато душу отведу.       Людоеды чокнулись. Это был последний вечер перед отправлением. Все вещи собраны, ждали только приказа принцессы об отправлении. Ехали к соседям якобы для переговоров, на деле — для уничтожения Христиана-Теодора. Принцесса искренне считала, что добьется взаимной любви ученого, но людоеды, не питавшие иллюзий, прекрасно понимали, что все кончится казнью. И это было смешно: ведь однажды Христиану-Теодору уже отрубили голову, а прирастили из-за каприза принцессы, которой не понравился обезглавленный жених. Но как только она получила укомплектованного жениха, как всё рухнуло: Тень удалилась, а вместе с ней, пускай и по другой дороге, — ученый. Стоило ли оживлять иностранцев, чтобы потом потерять обоих?       Людоеды часто смеялись над той глупой историей, но очень тихо, потому что не только они умели и любили подслушивать, а у некоторых дворцовых стен ушей слишком много.              — Концерты этой иностранки — Юлии Джули — пользуются огромной популярностью среди моих подданных, это что-то да значит, — объявил Луи Трезвомыслящий, как только понял, что в комнате он не один.       — Это говорит о том, что у Ваших подданных хороший вкус, — заметил Теодор-Христиан, подсаживаясь на соседний стул и принимая расслабленную позу. Когда он взял в руку гроздь винограда, то на мгновение стало непонятно, кто король, а кто — советник.       — Всё возможно, — Луи стоило лишь чуть-чуть изменить тембр голоса, чтобы Теодор-Христиан немного изменил позу, и она перестала быть вызывающей. Король приходил в восторг от игры полутонов. Порой ему казалось, что он беседует вовсе не с живым человеком, а с собственным отражением.       — Сегодня вечером мы отправимся в театр.       — Желаю Вам приятно провести время, — склонил голову Теодор-Христиан, пряча свои страшные нечеловеческие глаза.       — Мы — это значит мы. Мы с Вами. Вы и я. Я знаю, что Вы не любите показываться на публике, ну так прикройтесь маской. К тому же сегодня дают концерт исключительно для дворян, а они все у меня наперечет и все Вас видели. Вам нет смысла скрываться.       — Хорошо, я исполню Ваше приказание, — медоточивый голос помешал разобрать истинные эмоции. — Но, с Вашего позволения, я появлюсь в зале инкогнито, а не в составе Вашей свиты.       — Как Вам угодно, мой добрый друг, — король позволил себе легкую улыбку. Он хотел посмотреть спектакль и обсудить прелести иностранной красотки с единственным другом. Если молва хоть немного правдива, то певичка вполне может стать новым королевским приобретением.              Аннунциата весь день приводила себя в порядок. С той памятной встречи она больше не виделась с Юлией Джули. Знаменитая певица пропадала то на репетициях, то на спектаклях, достать билеты на которые так и не удалось, даже несмотря на связи Христиана-Теодора. Однако Аннунциата не очень огорчилась по этому поводу: она-то видела выступление Юлии Джули множество раз, а жителям Несказочного Королевства ее развязная манера была в новинку. После первого концерта высшее общество хотело запретить посещения девицам на выданье, но потом скандал замяли, а певицу нарядили в чуть более скромное платье.       Аннунциата и Христиан-Теодор терпеливо ждали, когда у Юлии появится минутка, чтобы заглянуть к ним. Особенно сильно ждала Аннунциата, переживающая за сохранность письма к доктору. На пятый день утром Юлия фурией влетела в прихожую, даже не сняв грязную обувь. Скороговоркой проговорила: «Некий барон не может приехать на представление, поэтому вот билеты на спектакль, который дают специально для знати», — и унеслась в театр, даже не выслушав слова благодарности. И вот теперь Аннунциата пыталась что-нибудь сделать с волосами, чтобы выглядеть не хуже знатных дам. Она прекрасно помнила, как глупо ощущала себя на свадьбе принцессы, когда все вокруг щеголяли восхитительными нарядами, а она даже свой скромный не могла гордо носить.       В этот раз она одолжила у соседки платье, в котором та ходила на свадьбу к подруге. Чуть подшила его, немного поправила рукава, и получилось вполне прилично. У Христиана-Теодора, в отличие от нее, был отличный костюм для подобного случая, поскольку он иногда бывал в Академии Наук — в приличном месте, требующем соответствующего внешнего вида. Аннунциата впервые в жизни надела немногочисленные драгоценности, которые достались ей от матери. Они не были куплены, а попали в семью через ломбард, в котором отец служил по совместительству. Кому они раньше принадлежали и какая нужда заставила женщин расстаться с такой красотой — Аннунциата предпочитала не задумываться.       И вот настал вечер. Стемнело. Христиан-Теодор нанял экипаж, поскольку идти по улице в таких дорогих нарядах было опасно, и они направились в сторону Большого Театра, сверкающего бенгальскими огнями и сотнями свечей. Как Аннунциата и предполагала, она попала в шикарное общество прекрасных дам, находиться среди которых было неловко, поэтому она предпочла прошмыгнуть в свою ложу и не выходить даже во время антракта.       Первое действие она просмотрела на одном дыхании: несравненная Юлия Джули превзошла сама себя, красуясь перед иноземной публикой. Как она исполнила «Лужайку»! Сколько в ее танце было пикантности и неприкрытого кокетства. Аннунциата раньше не осознавала, насколько сильно соскучилась по родине, по той же Юлии, на чьи концерты всегда можно было отпроситься у отца. Она украдкой смахнула с щеки одинокую слезу. Христиан-Теодор ничего не заметил, он был поглощен красотой танца. Но вот зал взорвался бурными овациями и аплодисментами. Включили свет, зрители двинулись к буфету. Аннунциата привстала и принялась осматривать гостей в поисках короля. Вокруг судачили, что сегодня спектакль посетит лично его величество. Аннунциата не знала, как выглядит король, но была уверена, что узнает его по окружению и одежде. И действительно — в центральной ложе она увидела немолодого мужчину. Он был толстоват и лысоват, но не утратил еще былого обаяния и живости ума, а парадный мундир сидел на нем превосходно. За свою жизнь Аннунциата видела только одного короля — отца принцессы, и был он стареньким и немощным, а этот король был молод и полон сил. Он излучал могущество и спокойствие. Сомнений не оставалось: в ложе сидел настоящий король, пускай и без короны. Он переговаривался со своим спутником, по которому Аннунциата лишь мазнула взглядом и хотела уже рассмотреть чудную лепнину на потолке, но что-то заставило ее схватить бинокль и навестись на королевского спутника, а после толкнуть в бок Христиана-Теодора и указать рукой на то, что она видела своими глазами. При свете множества свечей ошибиться было невозможно — это точно был Теодор-Христиан собственной персоной.       — Аннунциата, оставайся здесь!