Взаимная связь между светом и тьмой

      Прежде, чем девушка успела хоть что-то сказать, Христиан-Теодор выбежал из ложи, громко хлопнув дверью. Сшибая придворных, забыв о приличиях и не замечая странных взглядов, коими его награждала толпа, он прорывался к королевской ложе с единственной целью — рассказать королю о том, какая змея сидит рядом с ним. Всё смешалось в голове у бедного Христиана-Теодора: он так настойчиво гнал мысль о том, что тень и в самом деле нашла его, так не хотел верить, что она опять объединилась с принцессой, и тут оказалось, что случился кошмар еще более ужасный, чем он себе представлял: тень явилась в Неволшебное Королевство, чтобы очернить, извратить и погубить его. Она уже оплела короля своими медоточивыми речами. Этому надо помешать любой ценой!       Однако прямо перед входом в царскую ложу ученого остановила стража.       — Передайте его величеству, что у меня дело исключительной важности, вопрос жизни и смерти! — воскликнул Христиан-Теодор, едва переводя дух. Вокруг собралась уже приличная толпа, народ перешептывался и показывал на него платками, поскольку показывать пальцами было неприлично, а платок — не палец. Стражник кивнул и вошел в ложу, а через минуту вышел и передал следующее:       — Его величество желает насладиться пьесой. Если у Вас действительно дело государственной важности, Вы можете передать его первому министру.       — У меня дело лично к королю! — в отчаянии стиснул кулаки Христиан-Теодор.       — Тогда запишитесь к нему на прием, — ответил стражник.       — На какой прием? На какой день?       — Пройдите в канцелярию и уточните, на какой именно день. Но, полагаю, что на ближайший месяц всё занято, а потом Ваши сведения устареют, — стражник явно издевался, а отовсюду раздавались смешки.       — Хорошо, — процедил ученый сквозь зубы. — Могу я попросить Вас еще об одной малости? Передайте государю, что меня зовут ХРИСТИАН-ТЕОДОР, — он интонацией выделил собственное имя. Если мерзавец представился именем-перевертышем, то король, будь хоть немного умен, поймет незамысловатый намек.       Стражник передал.       — Его величество изволили сказать, что впервые слышат Ваше имя, но постараются запомнить: оно такое странное и иностранное.       — Буду польщен, — резко ответил Христиан-Теодор и поплелся в свою ложу. Силы совсем оставили его. Он был так близко, но не мог ничего сделать! Толпа постепенно рассеялась, до ложи он добрался в одиночестве и доложил Аннунциате о полном провале. Всю вторую часть спектакля они оба смотрели вовсе не на Юлию Джули, а на королевскую ложу, где по правую руку от монарха восседал Теодор-Христиан. Он снял маску и являл миру свой истинный облик. Одет он был в черное, ну да какую еще одежду может предпочесть тот, кто всю жизнь менялся от ярко-черного до едва заметного серого? По завершении спектакля Христиан-Теодор предпринял еще одну попытку приблизиться к королю, но потерпел фиаско.       Домой возвращались пешком и в молчании. Если бы на улицах орудовали бандиты, то они легко могли бы поживиться золотыми украшениями Аннунциаты, но, к счастью для наших героев, король заботился о благе подданных, и ночные патрули обеспечивали безопасность мирным гражданам.       — Он может прийти ночью, — нарушила тягостное молчание Аннунциата.       — Тогда нам не стоит спать, но стоит притвориться, — ответил Христиан-Теодор.       Всю ночь они провели в молчании, лежа каждый в своей постели, вглядываясь во тьму, ожидая ночного гостя. Заснули только под утро, а встали днем, но работа не спорилась, а за статьи Христиан-Теодор даже не садился. Тягостное молчание повисло в квартире, где еще недавно раздавался смех. Никто не смел прервать его первым, никто не хотел заговорить о неизбежном. Вторую ночь, не сговариваясь, тоже провели без сна, но Тень поймать так и не смогли: то ли она не приходила, то ли силы оставляли несчастных героев, они забывались неспокойным сном и пропускали ночного гостя. А ранним утром, которое оба провели в тягостном молчании за столом, полном еды, до которой никто не дотронулся, раздался звонок, а потом дверь сама собой отворилась, впуская блистательную Юлию Джули. Она была весела и собиралась сказать какую-то скабрезность, но запнулась на полуслове. Даже слепой человек может почувствовать, когда веселие неуместно.       — Даже мои близорукие глаза не подводят меня сейчас, — сказала она с тенью улыбки на лице. — У вас какое-то жуткое горе?       — Теодор-Христиан сидит по правую руку от короля в театре, — нехотя ответил ученый хриплым голосом. — Как Вы думаете, Юлия, что это значит?       — Это значит, что всё очень плохо, — теперь уже в голосе Юлии сквозило неприкрытое беспокойство. — Вы точно его видели? Да еще и по правую руку от короля? Я слышала, что у короля завелся какой-то близкий друг полгода назад. Про него говорят, что скользкий, но лично я не видела.       — А он Вам и не покажется, — откликнулся ученый. — Он никому не покажется. Мне надо предупредить короля, но как это сделать?       — Сударыня, — встрепенулась Аннунциата, — наверняка Вы вхожи в покои короля. Пожалуйста, откройте ему глаза.       — Увы, уже нет, — вздохнула Юлия. — Он пытался меня купить, а я этого терпеть не могу. Так что мы с ним теперь не друзья. Меня и близко к нему не подпустят. Но скоро приедет кортеж принцессы, и тогда я применю всё своё обаяние и добьюсь аудиенции.       — О, спасибо вам! — на лице Аннунциаты появилась легкая улыбка. — А когда именно приедет кортеж?       — Не знаю, но скоро, — Юлия посмотрела в окно. — И не хотелось бы мне снова становиться предательницей для обеих сторон.       — Опять дворец, опять власть имущие, — воскликнул Христиан-Теодор. — Я давал себе слово, что больше никогда не подойду к ним, я ведь видел их изнутри, я видел, как во дворце всё прогнило. И вот судьба опять бросает меня в очередной дворец, и снова от меня зависит благополучие королевства. Моя тень погубит эту чудную страну! Я не могу этого допустить. Я расскажу всё, что знаю о ней. Только бы побыстрее попасть к королю.       — Не спешите так, мой друг, — остановила Юлия его страстный порыв. — Живой воды больше нет, она в Сказочном Королевстве, так что если Вам снова отрубят голову, то некому будет Вас воскресить.       — Он не убьет меня, если ему дорога жизнь, — перебил ученый. — Но он может заточить меня в тюрьму. Или надругаться над Аннунциатой. О, если бы я так не боялся за нее, — он приобнял девушку за плечи — большей ласки Аннунциата не видела от него за все месяцы совместной жизни.       — Я понимаю Ваше смятение, — заверила его Юлия. — Я сделаю всё, что смогу. По крайней мере, я постараюсь не ввязываться в новые авантюры. Воспоминания о Рождестве до сих пор вызывают у меня ужасную мигрень!              — Это же был тот самый ученый, о благе которого Вы так печетесь. Ваш друг детства, — уточнил Луи Трезвомыслящий, как только они отдалились от театра на почтительное расстояние.       — Да, Вы правы, Ваше Величество, — обычно многословный Теодор-Христиан едва выдавил из себя короткий ответ.       — И именно его Вы так боитесь и из-за него стараетесь не показываться на людях.       — Я не боюсь, я осторожен.       — Вы откупаетесь от него статьями в газету. Это странно… — король помедлил, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но не дождался и вынужден был продолжить: — Впрочем, Вам повезло. Мне нет никакого дела до Вашего друга детства. Вы так благоволите ему, что, думаю, знаете, что делаете. Если когда-нибудь захотите быть со мной откровеннее, я Вас выслушаю под винцо и гитару. Украсите свой рассказ Вашим излюбленным танцем. Одним словом, повеселите меня своими печалями.       — Как Вам будет угодно, — эхом отозвался Теодор-Христиан, и больше король не пытался заговорить, осознав всю неуместность попыток. Впервые в жизни он видел своего друга настолько сосредоточенным и печальным. В этой странной случайной встрече явно крылась какая-то тайна. Друг детства носил экстравагантное, иностранное имя, почти такое же, как Теодор-Христиан. И это был только один из нескольких фактов, которые пришли на ум королю. Он заметил, что во время второго отделения спектакля приезжий ученый и его спутница смотрели вовсе не на сцену, а на королевскую ложу. Сперва король отнес эту заинтересованность на свой счет и решил, что до сих пор столь же неотразим, сколь и раньше. Но, присмотревшись, понял, что оба иностранца не сводят глаз с его друга. И тогда, сличив некоторые черты лица в полутьме зала, он рассудил, что Теодор-Христиан и Христиан-Теодор похожи телосложением, ростом и прочим. Возможно, приходятся друг другу близкими родственниками.       Луи мог с легкостью выпытать у Теодора-Христиана все интересующие его сведения, но жестокость шла вразрез с королевским пониманием слова «дружба», к тому же загадка с заведомо известным ответом становилась неинтересной, поэтому он решил подождать и посмотреть, как будут развиваться события.              Ночь была самым нелюбимым временем суток для ожившей тени. Это было время страха, если не сказать настоящего ужаса: ночью гасло солнце, ночью тушили вечерние свечи, и наступало царство абсолютной тьмы, особенно при задернутых шторах. А в царстве абсолютной ночи нет тени. Теодор-Христиан полагал, что его прошлые ощущения в образе тени сродни ночным мечтаниям людей, сродни сну, когда человек вроде как живой, но вроде как и мертвый. Но это было не так. Зато, несмотря на обращение в человека, он все еще мог ходить по ночам к снам и слушать рассказы о сокровенных мечтаниях любого человека.       Той томительной ночью после неудачного посещения театра Тень разузнала сны всех заинтересованных лиц. Начала со своего нынешнего повелителя, который тяжело пережил категорический отказ Юлии Джули. Теодор-Христиан считал, что государь действует чересчур прямолинейно с иностранной амбициозной певичкой. Такой напор больше подошел бы для молоденькой актриски, а не для прожженной кокетки, которая вертела министрами соседнего государства почти как хотела. Во сне король, как Тень и предполагала, сидел на полянке с несравненной красавицей и смотрел на ручеек, который расширялся, постепенно превращаясь в реку. Это было неинтересно. Второй своей жертвой Тень избрала принцессу. Бывшая невеста видела себя в окружении белых роз и лилий, через которые к ней шел какой-то незнакомец. Кто именно, не смогли определить даже сны. А вот проникнуть в грезы Аннунциаты и Христиана-Теодора оказалось невозможно до самого утра, потому что люди не спали. Причем не сидя за столом или беседуя, а лежа в кроватях и имитируя сон, из чего Тень сделала однозначный вывод, что его более ранние посещения были обнаружены. Недруги точно знают, что он иногда приходит по ночам. Близость к ученому была ему необходима как воздух, а ночная пора хороша тем, что ученый не двигался, и Тени не хотелось повторять его движения и лечь у хозяйских ног. Сколько бы Тень про себя не повторяла, что теперь человек фактически в ее ногах и кормится ее подаянием, ее всё равно тянуло туда, откуда она с трудом отделилась — к земле, к ногам хозяина.       Только ближе к утру Аннунциата с Ученым заснули, и Тени-таки удалось проникнуть в их сны. Оба они видели кошмары с палачами и леденцами, которым откусывали головки. Они были духовно столь близки, что даже сны у них были общие. Тень почувствовала укол ревности и желание обладать Аннунциатой, которое, правда, тут же прошло: все мысли занял новый план действий. Оставить всё как есть не получится. Будь проклят местный королишко, убедивший его пойти в чертов театр! Хотя, с другой стороны, скрываться вечно невозможно, особенно сейчас, когда на носу приезд великого посольства. Тень так или иначе бы обнаружили. Повезло, что король не встретился с Ученым и пока не потребовал объяснений. Когда Теодор краем глаза заметил во время антракта, что какой-то человек с верхней ложи бросился к двери, то сразу всё понял: и кто это, и что сейчас произойдет, и что сбежать некуда. Его лицо осталось невозмутимым, но в мозгу крутилась сотня планов, посвященных тому, как выкарабкаться из сложившейся патовой ситуации. Пришел стражник и доложил, что ученый хочет видеть короля. Теодор-Христиан приготовился к длительным выяснениям отношений, как тут король повернулся к нему:       — Кажется, это Ваш друг, которому Вы покровительствуете. Вы желаете видеть его здесь, подле нас?       Неожиданный вопрос донельзя удивил и обрадовал Тень.       — Нет. Я предпочел бы избежать этой встречи, — ответил он, едва скрывая торжество.       — Хорошо, пусть будет так. Стража, скажите ему, что он может передать свою срочную весть министру или записаться ко мне на прием.       Стражник вышел, а в скором времени вернулся и шепнул королю на ухо имя ученого. Но даже на эту вопиющую дерзость Луи только пожал плечами и обратил всё в шутку. Теодор-Христиан вздохнул с облегчением и снял бессмысленную маску, которая сильно мешала просмотру спектакля. Еще на полтора часа он отвлекся от реальности, наблюдая за Юлией Джули. Христиан-Теодор испытывал к ней искреннюю дружескую привязанность. Теодор-Христиан ощущал болезненную страсть, хотя и не любовного толка. Певичка вызывала отвращение и непреодолимое желание использовать ее в каких-нибудь новых коварных и страшных планах. Вспомнив Юлию, Тень решила заглянуть и в ее сны, но нашла там исключительно денежные подсчеты собственных гонораров. Всё то, чем Юлия не занималась наяву, донимало ее во сне.       Но вторую ночь проверка снов дала такой же результат: король грезил уже не о Юлии, а о девушке из подтанцовки, Ученый и Аннунциата снова не спали, а в сон принцессы Тень не стала заходить. Пора принимать меры, пока Ученый не нанес упреждающий удар. Придется встретиться с ним лично и поговорить, как когда-то давно на озере. Тогда за его спиной стояли стражи порядка, а в этот раз он будет один с единственным доступным ему оружием — умением приспосабливаться.