Взаимная связь между светом и тьмой

      Не успел Христиан-Теодор покинуть монаршую особу, как в зал вошел Теодор-Христиан. Надменный и гордый, каким являлся по сути, но не по призванию. Луи почему-то был уверен, что дорогой друг не подслушивал и жаждет услышать подробности бессмысленного разговора, который наверняка считает судьбоносным и значимым для себя. Умные люди часто нарекают какую-нибудь совершеннейшую глупость самым важным событием собственной жизни и тем доказывают, что даже мудрецам, распутывающим сложные интриги, свойственно ошибаться в элементарном деле, но касающемся их лично.       — Ушел?       — Как видите.       — Значит, у Вас теперь есть вопросы ко мне.       — Нет, никаких, — ответил Луи, собирая фигуры и пряча довольную усмешку: сконфуженный друг выглядел очень мило. — Присядьте и сыграем. У меня к Вам нет никаких вопросов. У Вас была возможность объясниться раньше. Теперь я составлю своё мнение на основе мнений Ваших недоброжелателей, — жестокая улыбка играла на лице самого доброго в мире монарха: ему нравилось ставить людей на тонкое лезвие и гадать, сохранят ли они равновесие или упадут, потеряв лицо и честь.       — Если это тебя развлечет, — приторно улыбнулась в ответ Тень, делая первый ход. Они с королем могли бы соревноваться в искусстве улыбки. У каждого было припасено несколько десятков самых разных улыбок: одни сводили с ума, другие повергали в отчаяние, третьи обещали скорую расправу, — однако у Тени к бесконечному арсеналу улыбок прилагалась нечеловеческая совершенная гибкость, вызывавшая трепет в самых черствых сердцах. Луи Трезвомыслящий откровенно завидовал такой гибкости и знал, что никогда не достигнет высот друга, даже если будет тренироваться вместо бесконечных совещаний с министрами. В их тандеме не только тень завидовала человеку, но и человек тени.              Окрыленный сиюминутным успехом, Христиан-Теодор забежал в кондитерскую и купил красивых пирожных с белоснежным ванильным кремом. Он и сам не знал, что именно собирался отмечать, ведь пока еще ничего не было решено, но ему ужасно хотелось порадовать Аннунциату. Когда он вбежал в собственную квартирку, на ходу расшнуровывая ботинки и скидывая плащ, его ждал еще один приятный сюрприз: Юлия Джули наконец-то смогла выбраться из театра и прийти в гости. Аннунциата была очень рада неожиданному визиту, и пирожные пришлись весьма кстати.       — Сударыня, — ученый запечатлел поцелуй на руке милой подруги, — ни Вы, ни Аннунциата никогда не догадаетесь, где я был всю первую половину дня.       — Ну же, не томите, — близоруко прищурилась Юлия. — Неужели Вы были во дворце?       — Как Вы догадливы, Юлия! — Христиан-Теодор выглядел неимоверно счастливым, что, по мнению Аннунциаты, никак не вязалось с визитом во дворец. — Я говорил с самим королем. Он совсем не похож на всех прочих монархов. Я раскрыл ему глаза на тень, но он хочет получить некоторые свидетельства и доказательства. Я решил не приплетать к этой истории Вас, Юлия. Пусть король спросит у самой принцессы про тень и вышвырнет ее вон, как только узнает правду.       — Это будет замечательно, — глаза Аннунциаты засияли от предстоящего триумфа справедливости. — Наконец-то мы заживем спокойно. Как же хорошо всё закончилось. Правда, сударыня?       Но Юлия только невнятно кивнула. Ее мысли были заняты явно не радостным ожиданием, что было очевидно для проницательной девушки. Она томилась неизвестностью около получаса, пока они втроем сидели за резным столиком ручной работы и угощались чересчур сладкими фруктовыми корзиночками и эклерами, чрезмерно восхищаясь виртуозностью поваров. И только спустя мучительные тридцать три минуты и тридцать секунд в большом чайнике закончилась вода. Стоило Христиану пойти на кухню, как Аннунциата, от которой не укрылась ловко замаскированная сконфуженность Юлии, спросила шепотом:       — Сударыня, что с Вами? Вы выглядите печальной, а вовсе не радостной.       Юлия небрежно перебросила шаль чрез плечо, собираясь с мыслями:       — Я очень за него боюсь. Он хороший человек, но снова попадает в те же сети.       — Почему? — искренне удивилась Аннунциата.       — Как Вы не понимаете? Ведь принцесса ничего не скажет королю об истории, порочащей и Сказочное королевство, и ее лично.