Взаимная связь между светом и тьмой

      Праздничный вечер подошел к концу, плавно превратившись в сумбурное утро. Король Луи Десятый встретил восход солнца в постели. Он успел переодеться и лечь в кровать, когда камердинер доложил, что его хочет видеть Теодор-Христиан. Ради такого визита монарх не только не накинул халат, но даже не соизволил встать с постели, только заложил руки за голову, чтобы вконец не утонуть в пушистой подушке. Теодор-Христиан вошел, по-военному печатая шаг. Он выглядел нисколько не уставшим, словно не развлекался всю ночь, а мирно спал.       — Ваше величество, — он присел на край кровати прямо в парадной одежде, — расскажете ли Вы мне, что же Вам рассказали обо мне мои недоброжелатели?       — Не так и много, как мне хотелось бы, — задумчиво протянул король. — Однако я знаю точно, что поссорились Вы с ученым из-за женщины, что меня удивляет до крайности. Его увлеченность мне понятна, но Вы не выглядите тем человеком, который может потерять голову из-за богатой красотки.       — О, поверьте, я потерял голову совершенно от другого, — заметил Теодор-Христиан, и не было понятно, шутит ли он или говорит серьезно. — Но я пришел к Вам по другому поводу. Как Вы находите принцессу Волшебного Королевства?       — Очаровательна, — пожал плечами король, едва сдерживая зевоту.       — Не только очаровательна, позволю себе заметить, — Тень достала зеркальце, с которым, как казалось королю, никогда не расставалась. — У нее при дворе достаточно министров, которые, несмотря на присвоение себе половины бюджета, все еще поддерживают какой-никакой порядок, инфляция в стране незначительна. Прилагаются еще неплохая армия и вышколенная полиция, а главное, сама принцесса — самая настоящая дура. Чего еще стоит желать для заключения брачного союза?       — О, как хорошо сказано, — король несколько раз хлопнул в ладоши. — Я уже говорил Вам, друг мой, что мне безмерно нравится Ваша прямолинейность и умение называть вещи своими именами, без прикрас? Я и в самом деле мог бы увлечься Луизой, но ведь ее сердце отдано другому, ради кого она сюда и приехала. И это даже не Вы.       — Я не Ваш соперник, а Ваш союзник, — перебил Теодор-Христиан. — Будьте покойны: я уже поговорил с принцессой. Она сама будет искать повода, чтобы объясниться с Вами и в самом скором времени занять место подле Вас.       — Браво! — король еще несколько раз хлопнул в ладоши. — Я уже говорил Вам, что Ваша предусмотрительность и дерзость заслуживают как жестокого наказания, так и огромной награды?       — Не раз, ваше величество, — ядовито ухмыльнулся Теодор-Христиан, закончив наводить марафет.       — А говорил ли я Вам, что Вы вольны выбрать любую награду за Ваши заслуги?       — Говорили.       — Тогда, быть может, достойной наградой станут пирожные с заварным кремом?       — О да, они будут прекрасной наградой, — Теодор-Христиан наклонился к самому лицу своего повелителя, нависнув над ним, словно коршун, — если заварной крем будет взбит руками возлюбленной моего лучшего друга.       — О, это такая малость, — ответил государь не менее ядовитой улыбкой и не отодвинулся от своего приятеля ни на йоту. Что ж, если ему зачем-то надо иметь Аннунциату во дворце на кухне, то это обеспечить несложно. Пусть осчастливливает своего бывшего лучшего друга столь долго, сколь тот желает. Главное, чтобы продолжал успешно делать то, что у него получается лучше, чем даже у министра пропаганды — интриговать.              Поздним вечером следующего дня Теодор-Христиан отправился к ученому, надеясь, что тот спит, и ему не придется вести нежелательных бесед. Весь день он потратил на то, чтобы организовать встречу короля с принцессой и подобрать для этой встречи наиболее подходящую романтичную обстановку. Объяснение в любви состоялось наилучшим образом. Луи Десятый высказал восхищение добротой принцессы, а также обещал помочь с инфляцией и прочими серьезными делами. Его манеры могли быть обходительны, когда он сам того хотел, но принцесса, науськанная Тенью, согласилась бы выйти замуж даже за людоеда, только бы насолить Христиану-Теодору. Тень только горько усмехалась, проклиная отголоски чувств ученого, из-за которых вынуждена была любить сразу двух женщин и желать их чуть ли не в равной степени.       Хотя прошлую ночь она провела вместе с ученым в одном дворцовом зале, неприятные ощущения в теле никуда не делись, возможно, потому, что ученый постоянно передвигался, и Тень с трудом сдерживала себя, чтобы не повторять его жесты. Сейчас она надеялась найти ученого спящим, чтобы постоять, как прежде, у его постели без необходимости вести очередные распри, но еще только подходя к дому она заметила свет на втором этаже. Тусклая лампа не позволяла ничего разглядеть толком, но недвусмысленно намекала, что хозяева не спят.       Подавив желание просочиться в комнату в образе тени, Теодор-Христиан позвонил в колокольчик. Послышались неспешные шаги, и скоро перед ним предстал Христиан-Теодор: осунувшийся и болезный. Он молча пропустил двойника в прихожую и крикнул Аннунциате, чтобы не показывалась из своей комнаты. Такой расклад Тень более чем устраивал. Теодор-Христиан снял пальто, очки и молча прошел в кабинет, куда Христиан-Теодор препроводил его в полном молчании, словно узника в темницу. Его настроение явно было печальным, и Тень многое отдала бы, чтобы понять, какие еще горечи подстерегли бывшего хозяина.       — Я пришел поблагодарить Вас, — сказал Теодор-Христиан, садясь на стул и замирая. — Я опасался, что Вы призовете меня к себе прямо на балу. Я вёл себя неосмотрительно.       Если бы у Тени была совесть, она бы с трудом перешагивала через нее, произнося подобные слова. Но совести не было, поэтому Тень с легкостью говорила то, что другим людям не позволяли сказать гордость или тщеславие.       — Я хочу, чтобы ты знал, — отозвался Христиан-Теодор, явно не расслышав похвалы в свой адрес. — Теперь я вооружен и могу сделать тебя снова своей тенью. Ты больше не поднимешься с земли. Я требую: оставь в покое короля, откажись от власти, раскрой свои преступные замыслы!       Теодору-Христиану пришлось собрать в кулак все свое самообладание, чтобы не скрыться в тенях, как он сделал однажды в тронном зале Волшебного Королевства. Это предостережение стало неожиданным ударом в спину. Он бы отдал всё, чтобы остаться человеком и прожить хотя бы несколько лет в этом облике. Состариться и умереть вместе с бывшим хозяином была его судьба, но даже своим подобием свободной жизни он безмерно дорожил. И допустить ошибку сейчас значило подвести себя под гильотину. Абсолютная власть даже над одним живым существом развращает самых добрых людей, и Христиан-Теодор не был исключением.       — Христиан, повелитель мой, — Тень заметила, как дернулся уголок губ ученого при слове «повелитель», и продолжила атаку. — Ты прав, что я жажду власти и богатства, но разве я причиняю зло подданным его величества? И разве я не спас тебе жизнь уже несколько раз? Ты развлекался на празднике, а принцесса хотела убить тебя. Не верь мне, но поверь своей возлюбленной, которая была свидетелем того, как я спас твою голову!       — Аннунциата? — ошеломленно переспросил ученый. — Свидетельницей? Этого не может быть.       И он тут же пошел за ней. Оказалось, что она уже спала, и ее пришлось разбудить. Тень ни в чем не участвовала, лишь сидела в кресле и ждала, когда люди вернутся. В голове сменяли друг друга разные планы, один другого абсурднее. Сердце бешено колотилось: нельзя было допустить ни единой ошибки, нельзя было сорваться. На карту поставлено всё, и либо он выиграет и получит человеческую жизнь, либо проиграет и вернется к ногам хозяина.       Спустя несколько удушливо долгих минут Аннунциата, заспанная, смурная и растрепанная, вошла в комнату и, не глядя на Тень, подтвердила ее слова.       — Да, Христиан-Теодор, принцесса приказала людоедам съесть тебя, но Теодор-Христиан ее отговорил.       Она произнесла это скороговоркой, глядя в пол, словно сознавалась в жутком преступлении, которого не совершала.       — Аннунциата, неужели этот мерзавец и тебя вплел в свои грязные сети? — изумился ученый и тяжело сел в кресло. — Я не могу поверить, что ты подслушивала, я не могу поверить, что Луиза и в самом деле способна отрубить мне голову. Я не хочу во все это верить!       — Но Вам придется поверить, — продолжила Тень, вздыхая чуть свободнее: гильотина, опасно приблизившаяся минуту назад, снова отошла на второй план, а решимость бывшего хозяина поколебалась. — Принцесса пока оставила планы мести и собирается выйти замуж.       — Я сказал ей, что это решительно невозможно, — ученый спрятал лицо в ладонях. Поздно вечером, почти ночью, он не был готов к таким серьезным разговорам, и Тень благодарила свою предусмотрительность. Приди она днем, когда люди полны сил, а разум их светел — еще неизвестно, чем бы всё кончилось. День — время людей, но вечер — время теней, даже если они ожили и обрели плоть.       — Она выйдет замуж за короля, — поспешила успокоить Аннунциата своего почти мужа. — Они породнятся.       — И тлетворное влияние Волшебной Страны просочится сюда, — безэмоционально произнес Христиан-Теодор, покоряясь судьбе. Как же легко он сдался! И даже не собирается бороться, не собирается снова проникнуть во дворец и открыть всем глаза на правду. Неужто история прошлого рождества хоть чему-то его научила? Тени это было на руку. Она поспешила вмешаться и не дала ученому рухнуть в омут отчаяния. Протянула руку, за которую утопающий должен схватиться, даже если это рука его врага.       — Вы неправы, Христиан-Теодор. Всё совсем наоборот.       Тень дождалась момента, когда ученый поднял на нее потухший взгляд, на самом дне которого теплилась надежда, и продолжила:       — Ваши благородные идеи, наконец, найдут отклик в сердцах жителей Волшебной страны, как это бывает с иностранными новинками. Ваши статьи пользуются огромной популярностью в этом городе, вы член местного научного общества, человек глубоко уважаемый во всех образованных кругах.       — В кругах этой страны, а не Волшебного Королевства, — попытался возразить Христиан, но Тень приложила палец к губам, и он замолчал, предоставляя ей право говорить. А уж что-что, но убедительно плести интриги Теодор умел.       — В моих силах сделать так, чтобы газеты пестрели Вашими статьями, чтобы Вы читали публичные лекции для простых людей, чтобы народ потянулся к знаниям и проникся Вашими идеями! — Тень вдохновлено ходила из угла в угол, активно жестикулируя и все больше походя на тень, коей в сущности и являлась. — Мы закажем Юлии Джули песню, посвященную Вам, мы закажем Цезарю Борджиа серию статей о Вашей жизни и работе. Мы переименуем гостиницу Пьетро в Вашу честь, мы…       — Стой, хватит, прекрати, — ученый резко встал, преграждая путь Тени. — Ты уже как-то обещал мне билет на поезд и принцессу, если я подпишу бумагу с отказом от нее. И что получилось в результате? Все твои слова — просто искусная гнусная ложь, ты пытаешься чего-то от меня добиться. Говори прямо — что тебе надо?       — Жизнь! — воскликнула Тень.       — Я пока ее у тебя не отнимаю.       — Пока — ключевое слово в наших отношениях. Христиан-Теодор, — Тень взобралась на стол, словно на трон, даже не заметив, что на пол упали какие-то листы. — Я готов быть с тобой полностью откровенным. Я хотел отнять у тебя всё, сделать тебя своей тенью, поменяться местами и отомстить. Отомстить тому, кто попирал меня всю жизнь, кто причинял мне боль, кто не замечал меня, в конце концов, не считался со мной. Ты выступаешь против рабства, но тени — не меньшие рабы, чем люди, а их права тебя не интересуют. Я думал, что моя болезненная привязанность со временем пройдет, и я буду жить как все. Я стану человеком! — Тень перевела дух. Ей очень хотелось замереть в той же позе, в какой стоял ученый, поэтому она стала больше жестикулировать. С ногами забралась на стол, свалив все бумаги, какие еще оставались. Говорить правду она не любила, но сейчас не было иного выхода.       — Наша сказка оказалась печальной не только для тебя, кто из-за меня потерял и друзей, и возлюбленную, но и для меня. Я жить без тебя не могу. А я больше всего на свете хочу жить! Жить!!! Разве я меньше достоин жизни, чем те министры, которые приговорили тебя к смерти, а до этого сотни невинных людей по ничтожным поводам? Разве я меньше достоин жизни, чем работорговцы, которых ты видел на пристани? Ты не приспособлен к жизни даже в Волшебном Королевстве, не говоря уже о реальном мире. Но я знаком с теневой стороной вещей. Я готов обеспечить тебя всем. Я готов посадить тебя на трон. Только дай мне жить!       Тень выдохлась после столь вдохновенного монолога и замерла, судорожно ожидая приговора. Однажды она уже прочитала на лице ученого отказ, но это было сразу после нежданного воскресения, когда он был обижен на всех причастных к его казни. Уже прошло больше полугода, и былая обида оставила его. По крайней мере, Тень на это рассчитывала.       — Я не дам тебе ни клятв, ни гарантий, — произнес ученый после долгих раздумий. — Но я, в отличие от тебя, не убийца.       — Я. Никого. Не убивал, — вдруг произнес двойник буквально по слогам. — Я даже не грозился смертью. Ни тебе, ни твоим друзьям и врагам в Волшебном Королевстве. Тебя убил не я и даже не принцесса.       — Ты хочешь сказать, что не стал бы убивать?       — А ты хочешь сказать, что сейчас не грозишь мне смертью? Ты меня породил. Я от тебя уходить не собирался, это ты послал меня к принцессе. И если бы я не украл у тебя ее любовь, ты бы никогда не уехал с Аннунциатой!       — Прекратите! — Аннунциата встала между двумя такими похожими мужчинами, готовыми броситься друг на друга. — Прекратите. Пожалуйста. Вы перебудите соседей.       — Вы правы, сударыня, мы и в самом деле увлеклись, — Тень с трудом переключилась на новую собеседницу. — Уже поздно, я оставляю Вас. Христиан-Теодор, я прошу Вас подумать о моем предложении. За возможность пожить в образе человека я готов бросить к Вашим ногам весь мир. По-моему, это достойная плата.       — Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, что добрый поступок и милосердие к ближнему покупаются, — глухо откликнулся ученый. — Это абсурд. Ты предлагаешь мне выкупы за то, чтобы я не убивал тебя… Кто из нас положительный герой в этой сказке?       — Аннунциата, полагаю, наша «благая весть», — произнесла Тень, прежде чем раствориться в тенях.