XV. Тьма всех ночей

       (27 мая 3019 г.) Петц       Когда мы с Сапфиром добрались к нему, он уже сидел в постели, бледный, с каменным лицом, а Опал дежурила рядом. Его левая рука лежала у него на коленях, и не надо быть целителем или врачом, чтобы по неестественному углу определить перелом.       — Мам, пап, привет, — попытался произнести с улыбкой мой сын.       — Ты в порядке? — спросила я. Дурацкий вопрос, конечно, но надо же как-то начать разговор.       Циркон пожал плечами и тут же скривился.       — Ой-я-а… Напомни мне больше так не делать. Мам, я всего лишь сломал руку. Ничего страшного не случилось.       — Пока его величество не объявится, чтобы пропесочить тебя как следует тебя за неосторожность, — добавила с кривой гримасой Опал. Циркон хотел шлепнуть старшую сестру здоровой рукой, но она увернулась.       — Как это произошло? — заговорил Сапфир. Да уж, более практичный вопрос, чем у меня.       Лицо нашего сына… правильнее будет сказать, застыло. С этим выражением он очень походил на своего дядю, принца Алмаза.       — Я опять исследовал древний город, — ответил он. — Подо мной рухнул дом, я не проявил должного внимания и не успел вовремя подняться в воздух или телепортироваться.       Пожалуй, только я заметила, что Сапфира трясло, и то лишь потому, что опиралась на его руку.       — Подобная неосторожность однажды будет стоить тебе жизни, — произнес мой муж совершенно безжизненным тоном, которого я не слышала со старых недобрых дней на Немезисе. Я незаметно сжала его руку.       — Может, нам лучше подождать снаружи? — предложила я.       Сапфир потер лоб там, где когда-то был черный полумесяц.       — Пожалуй, ты права.       Я дождалась, пока мы отойдем подальше в коридор, и каменная дверь отделит нас от остальных, а потом остановилась и развернулась к нему.       — Знаю, ты хочешь защитить его, — начала я, — но…       — …но он этого не понимает и в результате лишь обидится на меня за вмешательство в его жизнь? Наверняка ты права, но…       Его рука метнулась к груди, туда, где под одеждой скрывался кристалл души его брата.       «Но». Вот именно. Сапфир не смог спасти своего брата и теперь страшно боялся за сына, хотя у Циркона не было столь же серьезных врагов, как у Алмаза. Все дело в сходстве, будь оно неладно. Глаза у Циркона в отца, волосы голубые, но чертами лица он очень сильно напоминает Алмаза.       Призраки. Черт возьми, иногда мне кажется, что мы затерялись в толпе призраков.       Я хотела сказать что-то еще, когда сзади из коридора донесся стук сапог о камни.       — Леди Петц, лорд Сапфир. Простите, не ожидал застать вас здесь.       — Лорд Марказит, — поприветствовала я юного кристаллотворца титулом, который он слышал разве что от своих йом. — Мне казалось, ваше место там, в комнате, рядом с вашим товарищем по Цепи.       Он пожал плечами и тут же поморщился.       — Проще блокировать его боль, если находиться в разных помещениях. И все равно я могу оказать разве что моральную поддержку, пока кто-нибудь не приведет Алекса или леди Альмандин. И еще…       Он провел рукой по длинным каштановым волосам.       — И? — подбодрила его я. Рядом замер Сапфир.       — Ночью я видел это во сне, — признался Марказит. — Помимо всего прочего.       Его желтые глаза затуманились. Что еще за сон?       Наверно, я задала вопрос вслух, потому что старший сын Нефрита лишь отмахнулся, как от мелкой неприятности.       — Ничего особенного. Наверно, съел что-то не то. Не первый раз уже принимаю совершенно обычный кошмар за пророческий сон. Но я бы все равно обрадовался, если бы Циркон держался от руин старого города подальше.       — Ты запретишь ему?       Сапфир по-прежнему оставался на взводе, как пружина. Марк с полуулыбкой мотнул головой.       — Просто так, из-за страшного сна? Нет. Без серьезных оснований я не могу приказывать ему, между нами не столь большая разница в старшинстве. Но даже если я видел нечто реальное, вполне вероятно, что я лишь подстегну события, если велю ему больше не соваться туда. Сам не знаю, как это работает.       Он замолк, склонил голову набок, словно прислушиваясь. Через миг ту же позу принял Сапфир. Как я ни напрягала слух, не могла различить ничего, кроме шагов не слишком далеко, но это могла быть и йома, спешащая по своим делам. Но тут и мой муж, и Марказит приложили сжатые кулаки к сердцу и поклонились.       Кунцит жестом разрешил им расслабиться.       — Жить будет? — поинтересовался правитель Темного королевства у Марказита.       — Полагаю, да, ваше величество. То есть, если вы его не прибьете.       Кунцит хмыкнул.       — Я не могу позволить себе такой расточительности.       Я… скорее даже обмякла, чем расслабилась. Облегчение оказалось сильнее, чем я могла себе признаться. Не то чтобы я всерьез верила, что Кунцит захочет уничтожить моего сына, но я знала, что он способен на убийство, а этого достаточно, чтобы любая мать занервничала. Тем более что я никак не смогла бы защитить своего ребенка. Обычная женщина почти шестидесяти лет не имеет ни шанса против самого сильного кристаллотворца Темного королевства.       Холодные серебристые глаза на секунду задержались на мне, прежде чем Кунцит покачал головой и отвернулся. Открывая дверь, он что-то произнес себе под нос. Я не очень хорошо расслышала, но кажется, нечто вроде «Какое счастье, что у меня никогда не будет детей».        Лорд Синго       — Сэйлор-Венера, — кивнул я, хоть совсем не хотел застать ее у своей двери.       — Лорд Синго.       Сейчас я всегда и для всех, кроме ближайших родственников, «лорд Синго» или «адмирал Цукино». Я часто гадаю, что стало со старым добрым Синго. Он был славным парнишкой и не заслужил того, чтобы превратиться в меня.       Касс шагала позади всю долгую дорогу по вестибюлю в открытую для публики часть Дворца. Терпеть этого не могу. Нафига мне телохранитель? Вряд ли я когда-либо стану королем. Разве что через брак с инцестом. Когда Усаги уйдет в отставку, трон займет Чибиуса, и так понятно. А если по какой-либо причине она не сможет этого сделать, одна из ее гипотетических дочерей (или дочерей ее брата) взойдет на престол. Вообще-то дети Фаэтона не такие уж гипотетические — у моего племянника репутация отъявленного повесы. Но в любом случае у меня нет ни единого шанса стать правителем Хрустального Токио, даже если бы я проходил конкурс по полу.       То есть, все было зря. Я потер ладонью лоб. Своего клейма-полумесяца я не нащупал. А вдруг он исчез за несколько минут с тех пор, как я последний раз заглядывал в зеркало проверить, как сидит форма? А, пустые мечты. Но даже если треклятый символ действительно испарился, это уже ничего не изменит. Староват я заводить семью, как хотел когда-то, но в ту пору мечтаний юности я не рассчитывал, что окажусь главой процветающего космического флота. В моей жизни больше не осталось места для жены и детей, если только…       Острая боль в колене прервала ход моих мыслей. Пару шагов я проковылял кое-как, но потом заставил себя шагать ровно, не обращая внимания на неудобство. Вот черт. Такими темпами, мне, как и Мамору, придется хромать при каждом изменении погоды. Он повредил колено во время войны с Темной Луной и с тех пор вынужден пользоваться тростью. Я же заработал травму через несколько лет, когда упал с невысокой скалы во время второй экспедиции на Марс.       Я позволил себе еле заметную циничную усмешку, когда дошел до конца коридора, и потянулся открыть дверь, отделявшую частное крыло дворца от общедоступной зоны. Все мы стареем. Куда только годы деваются?       Разумеется, старость замечаешь не сразу. Она подползает тайком, особенно когда не стремишься сохранить молодость. Моя сестра, например, ничего такого не делала. Иногда меня пугало, до чего же старой она выглядела. Скорее всего, отчасти это из-за барьера Фебы. Он вытягивал из нее энергию уже почти тридцать лет субъективного времени. Конечно, Усаги и другие заверяли, что барьер тут ни при чем, но также я знал: они лгали, по крайней мере, частично. Как лгали, когда заявляли, что с Серебряным кристаллом ничего не случилось. У меня мурашки бежали, даже если я просто находился в одном помещении с ним. Может, я не сэйлор-воин и не часть барьера Фебы, но когда Усаги наградила меня ненавистным полумесяцем на лбу, она словно содрала у меня внутри что-то до мяса, и с тех пор я стал чувствителен к настроениям Кристалла.       — Ну, ты долго еще будешь копаться? Я же жду!       Я встряхнулся и понял, что стою перед дверью уже сколько? Минуту? Две? Боже, я и вправду старею.       — Прости, — пробормотал я и потянулся к дверной ручке.       — Да блин, дядя Синго, сколько можно, я тороплюсь! — Чибиуса оттолкнула меня и плечом открыла дверь, а я остался гадать, куда это она торопится. Дежурства у нее утром нет, это точно. Наверно, одно из ее… развлечений. Моя племянница никогда не отличалась ответственностью. Как и племянник, если на то пошло. Не то чтобы Усаги и Мамору избаловали их, но лишь исключительный ребенок может расти во дворце, ни в чем не нуждаясь, и при этом остаться хорошим человеком. Увы, Чибиуса и Фаэтон не относились к исключениям. Наверно, в других обстоятельствах они выросли бы славными ребятишками, но сейчас витало вокруг них нечто неуловимо неправильное.       Хотя, как я помнил, поначалу Чибиуса была умницей. Но в подростковом возрасте характер ее начал портиться. То есть, через пару лет после заварушки с искусственным демоном. Через пару лет после заражения Серебряного кристалла. Хотя вряд ли между этими событиями есть связь.       — Лорд Синго, уже почти десять. Вам осталось пять минут, чтобы дойти до тронного зала.       — Спасибо, Касс.       Все-таки бывает от телохранителей польза. Хотя я бы с радостью отказался сдавать отчет вообще…       Я вздохнул. Должностные обязанности. Иногда я по-настоящему ненавидел свою работу, но не собирался отказываться от нее. Ничего иного мне в жизни не осталось.        Джаспер       Я неспешно вел ее по тропе, держа под локоть. Она не оглядывалась, ни на что не реагировала. Не помню уже, когда я последний раз видел хоть какое-либо выражение на ее лице.       Хотелось кричать.       Что-то мелькнуло в боковом поле зрения, и я обернулся влево.       — Нда-а, не знал, что тут водятся белки, — сказал я, стараясь держаться бодрячком. Честно говоря, я не уверен, что заметил белку. Просто что-то мелкое, черное, и явно не птица. Вспоминая тот день потом, я решил, что видел крысу, если не что похуже, но тогда я ни о чем не думал. — Наверно, Усаги завезла их, чтобы в парке стало веселее. А ты как думаешь, Минако?       Нет ответа. Моя жена смотрела вперед: глаза пусты, лицо расслаблено, и я заморгал, загоняя назад злые, жгучие слезы.       Почему, зачем? Боги и так дали нам мало времени вместе и еще смеют красть у нас немногие оставшиеся годы. За что ей это проклятье? Это несправедливо! Мне было больно смотреть на нее в таком состоянии. Но я все равно приходил, и все равно делал вид, что ничего страшного не случилось, что она здорова и остается собой, что передо мной вовсе не пустая оболочка человека, что любовью и заботой я смогу однажды вернуть жизнерадостную женщину, на которой женился когда-то.       Я кристаллотворец, центр Цепи. Моих сил хватит сравнять с землей горы. Но в некоторых вещах магия бессильна.       Терпеть не могу чувствовать себя беспомощным. Ненавижу.       Касс больше не приходит повидать мать. Думаю, после первых нескольких месяцев она дошла до предела, когда больше не смогла бы вынести этого. И она с головой погрузилась в работу, дружбу с Сумирэ, игру в «родителей» для дочери Сумирэ. Я сам теперь редко видел Касс, так как старался проводить как можно больше времени с Минако.       Аккуратно я подвел жену к скамье, легонько надавил на ее плечо, показывая, что надо сесть. Сейчас она понимала только такие прямолинейные приказы, переданные прикосновением. Я молча обнял ее, прижал как можно ближе, чтобы не видеть ее лица, и зарылся носом в ее волосы — уже седые, не солнечно-светлые. Но запах остался прежним. Я сложил крылья вокруг нас щитом и почти убедил себя, что перенесся назад, в те времена, когда мы с трудом урывали минутку среди наших обязанностей, чтобы побыть вдвоем здесь, в саду королевы в Хрустальном дворце.       Нет, конечно, этого мало, но больше мне ничего не осталось.        Турмалин       Со вздохом я снова закрыла блокнот для набросков. На секунду я испугалась, что он меня заметит, но она поглощала его внимание целиком.       Джаспер. За что ему это? Он не заслужил такой участи. И Минако тоже не заслужила, насколько я слышала. Я не знала ее лично, но замечала отблески ее личности в воспоминаниях других, где она казалась очень светлым, теплым человеком из тех, кто умеет подружиться с кем угодно.       И все равно меня не покидала мысль, что им повезло больше, чем мне. Целая эпоха минула между моей смертью в конце восемнадцатого века и возрождением в Темном королевстве. А современная Земля казалась такой непонятной, словно ее заселяли лунатики или эльфы. Мой муж погиб насовсем — его кристалл души затерялся где-то между европейским Анклавом, где он умер, и Темным королевством. Больше я Вульфенита не увижу. И еще…       Я нова вздохнула. Да уж, и еще. Когда я пришла в себя в Темном королевстве, среди чужих людей, когда поняла, что Вульф и все, кого я знала, мертвы, я и предположить не могла, что в сердце, наполненном страхом и болью, найдется место даже для того смутного влечения, что я чувствовала к Джасперу. Я хотела бы посмотреть, не перерастет ли оно в нечто большее — но шансов нет. У него есть Минако, пусть и сломанная, а у меня не осталось ничего, кроме желаний и несбывшихся надежд.       Иногда мне хотелось, чтобы она умерла, но тут же накатывало чувство вины. Она не заслужила ненависти, как не заслужила лишиться рассудка. Разве ей мало досталось?       Я подождала, пока хруст сапог Джаспера по гравию дорожки не смолкнет, и прошла немного дальше, приближаясь по дуге к цели моей прогулки так, чтобы меня скрыл поворот тропы. Это была могила, отмеченная одним лишь серым валуном да тонким саженцем дуба. На кладбище за пределами дворца возведен роскошный мавзолей, но именно здесь на самом деле покоился ее прах.       Кино Макото, 1979-3005, Сэйлор-Юпитер 1993-3005. Fidelis*.       Еще один человек, кого мне не довелось повстречать. Она погибла незадолго до моего воскрешения, защищая свою королеву. Жизнь для сэйлор-воинов проста и понятна. Единственный их долг — безопасность обожаемой королевы. Не то что хаос, который называется моей жизнью. Ни у кого из них не живет еще четыре посторонних голоса в голове. Я постоянно изо всех сил глушила связь внутри Цепи, но то и дело чьи-то чужие мысли прорывались. И что самое ужасное, Джасперу, центру нашей Цепи, хватило бы сил смести все преграды и прорваться в мое сознание. А я не хотела, чтобы он узнал о моих чувствах к нему.       А еще король Кунцит. Он внушал восхищение — и панический страх. И я принадлежала ему. Как и все молодые генералы, я не очень-то годилась для своей работы, но знала, что никто никогда меня не отпустит.       Утренний свет сменила тьма, когда я телепортировалась. В своих апартаментах я бросила блокнот для набросков на скамью и подошла к крупному, неправильной формы предмету в центре комнаты.       Камень был выше меня и занимал столько же места в ширину. Он стоял здесь уже более двух лет с тех пор, как я, э-э… позаимствовала его со склона холма где-то в Италии. В анклаве я мастерила только маленькие статуэтки и орнаменты, но было в Темном королевстве и его обитателях нечто такое, что требовало выражения в героических, монументальных произведениях. Однако до сих пор я не могла разгадать, что за форма скрывалась в этом конкретном камне, не то что вывести ее на свет.       Я на глаз смерила глыбу, провела пальцами по критическим точкам, ища дефекты, заметные только для магии. Обнаружилась глубокая трещина, и сперва я подумала, что не оберусь с ней хлопот, но потом поняла, что надо лишь чуть сдвинуть вторую фигуру, и все получится как надо.       Я сняла перчатки, заплела длинные зеленовато-черные волосы в косу, чтобы не мешались, а потом снова протянула руки к заготовке и приложила толику магии. Небольшой кусок камня отвалился.       На завершение работы уйдет много месяцев, если не лет. Она станет моим шедевром. Надеюсь, статуя послужит и другой намеченной цели.        Серебряный кристалл       Когда-то существовал не только свет. Я это помнил. Но внешний мир давно исчез, и вокруг осталось только чистое сияние. Оно терзало меня, пыталось вскрыть меня, проникнуть внутрь. Нет. Как всегда, я через силу принялся искривлять свет, отводить прочь от моей потайной сердцевины, искривлять и отражать его, пока он не начинал служить моим желаниям, а не собственным.       Свет задрожал. Что-то менялось — или собиралось измениться. Что-то…       О, как я ждал этого. Что бы ни произошло, все будет лучше, чем сейчас.