Финальная фантазия

      Вернувшись в Башню, Гарри был очень задумчив. Пожелав спокойной ночи всё ещё дрожащей от пережитого Гермионе, он растолкал Рона, спавшего в Общей гостиной на кресле — видимо, он ждал их возвращения и незаметно для себя задремал. Когда Гарри потряс друга за плечо, тот начал выкрикивать что-то про нарушение правил игры, словно ему снился матч по квиддичу. Однако через несколько секунд Рон полностью проснулся, и начал интересоваться как всё прошло. Гарри просто махнул рукой, сказав, что пора спать, а обсудить случившееся можно будет завтра, и побрёл в спальню. Но оказалось, что сегодняшние ночные сюрпризы ещё не закончились! Откинув одеяло, Гарри увидел под ним аккуратно сложенную, свою мантию-невидимку. К мантии прилагалась записка, в которой было всего три слова: "На всякий случай"...       Мантия-невидимка, которую он, по глупости, бросил на площадке Астрономической Башни и не забрал на следующий день, а потом её там, разумеется, не было... И теперь она лежала у него на кровати, под одеялом. Гарри наверное пару минут тупо стоял и смотрел на переливающуюся в лунном свете серебристую ткань, и, в конце концов, не выдержал:       — Твою ж мать!       Впрочем, особенно думать об очередных странностях у Гарри сил уже не было, и он, небрежно засунув свёрток под подушку, рухнул на кровать.       Спал он очень плохо, всю ночь ему снились огромные, безликие тени в балахонах, с перемазанной серебряно-голубой кровью мордой, точнее, тем местом, где теоретически должна быть морда, в переплетении каких-то кривых, разлапистых чёрных ветвей, тянувшихся к нему... Какой-то шёпот... И вспышка ярко-зелёного света, сопровождаемая леденящим душу смехом!..       Утром Гарри проснулся приблизительно в том состоянии, какое было у него на зимних каникулах после Зеркала. Весь день он ходил как чумной, постоянно размышляя над вновь открывшимися обстоятельствами. То, что вокруг Замка шарахается Воландеморт, убивший его родителей, и только и ждёт, пока Снейп принесёт ему Философский Камень, чтобы возродиться — полностью меняло ситуацию с Запретным коридором. Теперь это было не просто "чужое дело, которое его не касается"!       К вечеру, встревоженная его состоянием Гермиона загнала его в угол:       — Гарри! Что с тобой? Ты весь день как не в себе! Что с тобой точно случилось в Запретном лесу? — подруга была взволнована, а в её карих глазах явно читалась паника.       Гарри немного подумал, а потом, кивнув на выход из Общей гостиной Рону и Невиллу, сказал Гермионе:       — Пойдём...       Они собрались в том самом классе, где когда-то, чуть ли не вечность назад, обсуждали информацию про Фламеля и Философский камень.       — Снейп хочет украсть камень для Волдеморта, а не для себя! — выпалил он сходу. — А сам Волдеморт ждёт в лесу, я видел его вчера, на поляне, над мёртвым единорогом!       Гарри был настолько взволнован, что не мог сидеть и ходил взад-вперёд по комнате, а трое друзей сидели и ошарашенно смотрели на него. Невилл выглядел так, будто его окатили ледяной водой, Гермиона в испуге прижала ладошку ко рту, а Рон вытаращил на Гарри глаза и сидел с отвисшей челюстью.       — Мы всё это время думали, что Снейп хочет украсть камень для себя, чтобы стать богатым! — Продолжил Гарри. — А Волдеморт...       — Не произноси это имя! — испуганным шёпотом попросил Рон. Казалось, он боится, что Волдеморт может их услышать.       Невилл перепугано закивал, подтверждая:       — Д-да, Г-гарри, н-не н-адо...       Но Гарри проигнорировал просьбу и возбуждённо продолжил:       — Кентавр Флоренц спас меня, но он не должен был так поступать! Второй кентавр, Бэйн, был в ярости, он говорил, что Флоренц помешал свершиться тому, что предвещали планеты. Должно быть, они предвещали возвращение Волдеморта... Бэйн считает, что Флоренц должен был позволить Волдеморту убить меня. Думаю... — Гарри запнулся на секунду, но потом всё же шёпотом выдавил из себя: — Что звёзды предсказали мою смерть!       — Да перестань же ты произносить это имя! — недовольно прошипел Рон, даже не вслушиваясь в прочие слова Гарри.       — Так что, теперь осталось дождаться того момента, когда Снейп украдёт камень, — продолжал Гарри. Его тело от волнения начала сотрясать мелкая дрожь. — Тогда Волдеморт сможет прийти сюда и прикончить меня! Так сказать, завершит незаконченное осенью восемьдесят первого. Думаю, Бэйн будет просто счастлив!       — Гарри, но ведь все говорят, что единственный, кого когда-либо боялся Ты-Знаешь-Кто — это профессор Дамблдор. — Видно было, что Гермиона страшно напугана, но она всё же нашла для Гарри слова утешения. — Пока он здесь, Ты-Знаешь-Кто не придёт сюда и тебя не тронет. Да и кто сказал, что кентавры правильно истолковали расположение звёзд? На мой взгляд, это обычное предсказание будущего, как по руке или картам. А профессор Макгонагалл говорит, что это очень неточная наука, Гарри, — потом, немного помолчав, она спросила: — Можешь вспомнить, что точно говорили кентавры?       — Ну, вначале Флоренц сказал, что мне не место в Лесу и сейчас мне опасно там находиться, — попытался в точности воспроизвести вчерашний разговор Гарри. — И предложил отвезти меня на себе. Потом, на поляну выскочили Бэйн и Ронан... Бэйн очень возмущался тем, что Флоренц мне помогает, а потом начал требовать, чтобы Флоренц вообще не вмешивался...       Гарри немного перевёл дух, в горле першило, но Невилл и Рон уставились на него как зачарованные, а Гермиона записывала его рассказ в блокнот, поэтому он продолжил напрягать память, чтобы максимально достоверно передать диалог.       — Бэйн говорил, что-то про то, что они поклялись не препятствовать тому, что должно случиться по воле небес. Вроде им движение планет показало что произойдёт в ближайшее время и что это уже предопределено. Ну, я так понял... — Гарри тоскливо посмотрел в окно, на садящееся кроваво-красное солнце. — И потом, что всё происходящее не имеет к ним никакого отношения! И вообще, кентавры не должны мешать тому, что предсказано звёздами... — Гарри замолк, всё так же глядя в окно, а потом повернулся к друзьям. — Как-то так.       — И это всё? — голос Гермионы дрожал.       — Нет, Флоренц ещё говорил, что похоже Волдеморт сейчас очень слаб и именно поэтому пьёт кровь единорога и так поступают только отчаявшиеся люди, ведь убить единорога — это страшное проклятье. Впрочем, когда он получит камень, то эликсир восстановит его силы и сделает бессмертным... Всегда первыми гибнут невинные, — задумчиво, после паузы, добавил он слова Флоренца.       — А как он выглядел? — поинтересовался Рон чуть дрожащим голосом.       — Флоренц? — Гарри пожал плечами. — Как кентавр! Светлые волосы, как у Малфоя. Туловище с белой шкурой в чёрных пятнах. Здоровый такой!       — Да причём тут этот кентавр? — нетерпеливо воскликнул Рон. — Я имею в виду, ну... Ты-Сам-Знаешь-Кого! — закончил он патетическим громким шёпотом, вытянув в порыве любопытства шею.       — Знаешь, Рон... — злобно глянул на него в ответ Гарри. — Честное слово, мне было не до разглядывания!       Когда они закончили беседу, было почти время отбоя, и спохватившись, ребята помчались в башню...

***

      Оставшиеся до экзаменов дни и сами экзамены Гарри пережил очень тяжело. Он постоянно разрывался между ожиданием, что вот-вот Философский камень украдут, и в школу заявится Волдеморт, чтобы его убить и, собственно, необходимостью сдать экзамены. Причём, не ниже чем на "Выше ожидаемого"!       В придачу, его опять начала доставать сильная, колющая головная боль в районе лба, которая беспокоила его с той ночи в лесу. Невилл был убеждён, что Гарри просто перенервничал из-за экзаменов и именно поэтому не может спать по ночам. Но правда заключалась в том, что каждую ночь Гарри просыпался от старого кошмара. Только теперь он был ещё кошмарнее, потому что, кроме вспышки ярко-зелёного света и ледяного смеха, во сне ему являлась закутанная в балахон фигура с лицом, закрытым капюшоном, а с невидимого лица на землю капала кровь...       В общем — по всем этим причинам экзамены превратились для Гарри в неделю сплошных мучений. Если с практической частью было всё относительно нормально: дождаться своей очереди, зайти в кабинет, и...       Превратить мышь в табакерку, профессор Макгонагалл? Да Бога ради! Взмах палочкой, формула, главное — это сосредоточиться, и несмотря на боль в голове, представить себе эту табакерку! Почему табакерка такая вот? Похожа на сахарницу? А какая должна быть, профессор? У моих опекунов табакерок не было.       Заставить танцевать ананас, профессор Флитвик? Хм... Взмах палочкой... Ей-Богу, когда они с Нимфи, на прощальном ужине, перед самой школой, устроили для всех показательные танцы всего столового сервиза — было сложнее.       Только на практическом экзамене по Зельеварению, у мерзкого Снейпа, Гарри было невероятно тяжело: очень сильно разболелась голова, а когда он сосредотачивался, пытаясь вспомнить, как приготовить зелье, отнимающее память, то боль становилась невыносимой! Как Гарри удалось сварить зелье — он так и не понял.       Теоретическая же часть экзаменов, которую они сдавали все вместе, в большом классе, куда загнали весь первый курс и выдали специальные, зачарованные против списывания, перья и пергаменты, для Гарри превратилась в мрак, полный кошмар и ужас!       Несмотря на огромные размеры помещения, в нём было невероятно душно и жарко до невозможности! Гарри старался написать ответы на вопросы, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на сильную колющую боль во лбу, но с каждым экзаменом, с каждым разом это становилось всё труднее. Голову просто разрывало, а от боли начало подташнивать и слезились глаза. Но Гарри, сцепив зубы, упорно старался ответить на максимальное количество вопросов. Зачем — он и сам понять не мог, ведь если Снейп украдёт камень, то какая разница, как Гарри сдаст экзамены? Но, всё равно, какое-то упорство толкало его выложиться полностью! В конце концов, теперь у него в жизни не будет Дадли, с которым пришлось бы опять драться, из-за того, что у Гарри в табеле оценки лучше! Может, даже если его, Гарри, не станет, крёстному всё равно будет приятно, что он хорошо учился и Сириус будет им гордиться?       Правда, пока Гарри немного успокаивало, что Философский Камень до сих пор оставался на месте. Он регулярно, два, а иногда и три раза в день, подходил к двери, ведущей в запретный коридор, и прислушивался, чтобы убедиться, что Пушок жив и здоров. Услышав за дверью уже привычно-знакомые возню и рычание, он успокаивался, но не до конца, ведь это вовсе не означало, что так же будет завтра или даже через полчаса!       Его друзья гораздо меньше беспокоились по поводу сохранности Философского Камня. Возможно, потому что они не видели того монстра, пьющего кровь единорога, которого видел в лесу Гарри? Или, может быть, потому что у них не было шрамов, которые горели огнём так, что создавалось впечатление, будто в лоб засунули раскалённый железный прут? Конечно, мысль о возможном появлении Волдеморта их, разумеется, пугала... Но не на столько, чтобы Гермиона смогла забыть о необходимости повторения пройденного материала, а Рон прекратил нытьё на предмет: "да когда же это закончится"...       Последним экзаменом была История Магии, на котором в течении часа нужно было письменно ответить на вопросы о древних волшебниках, например, кто из них изобрёл самопомешивающийся котёл и всё в том же духе, а после экзамена... Целая неделя свободы до объявления результатов экзаменов! И когда профессор Катберт Бинс сказал, что пора сдавать работы, Гарри вздохнул с облегчением! Слава Мерлину, экзамены закончились! Ещё неделя, и если ничего по прежнему не случится, то он уедет домой, к крёстному и Тонксам, а там они уже придумают, как ему помочь и что делать.       — ...я думала, всё будет гораздо сложнее, — возбуждённо тараторила Гермиона, когда они вышли после экзаменов на залитый солнцем школьный двор. — Оказалось, что даже не надо...       Гарри шёл молча, запрокинув голову, и подставив лицо солнцу, почему-то так меньше болела голова, и практически не слушал что говорила подруга. Гермиона всегда любила после экзамена обсуждать написанную работу, и в этом, с его точки зрения, не было ничего интересного.       Они вчетвером, неспеша, спустились к озеру и разместились под деревом. На берегу озера веселились близнецы Уизли и Ли Джордан — они дёргали за щупальца заплывшего на тёплое мелководье кальмара...       — Больше никаких повторений, — вздохнул Рон, вытягиваясь на траве, и на его лице появилось выражение неописуемого счастья. — А ты, Гарри, мог бы выглядеть и повеселее, в конце концов, до объявления результатов экзаменов у нас ещё целая неделя!       — Рон! Ты соображай, что говоришь! Думаешь, я не хотел бы знать, что со мной происходит?! — взорвался в ответ Гарри. — Шрам постоянно болит! Такое и раньше случалось, но редко, а сейчас боль вообще почти не проходит! Постоянно, Рон! У меня ощущение, что дядя Вернон достал свою самую большую дрель, и самым толстым и тупым сверлом сверлит мне лоб!       — Какую "дель", Гарри? — удивился Рон.       Гарри только рукой махнул — объяснять сейчас, что такое дрель, да ещё и Рону, не хотелось абсолютно.       — Может, тебе сходить к мадам Помфри? — неуверенно предложила Гермиона.       — Но я же не болен, — возразил ей Гарри, и задумавшись, продолжил: — Мне кажется, что это... как бы, какое-то предупреждение, что мне грозит опасность...       Но Рон в ответ лишь безмятежно улыбнулся. Ему или было слишком жарко, чтобы серьёзно задуматься над словами Гарри, или после сдачи экзаменов было слишком хорошее настроение, чтобы его себе портить, и друг лишь лениво махнул рукой:       — Расслабься, Гарри, ведь Гермиона права, — посоветовал он. — До тех пор, пока поблизости находится Дамблдор, камень в безопасности. К тому же, у нас нет доказательств, что Снейп узнал как пробраться мимо Пушка. В прошлый раз пёс едва не откусил ему ногу, так что теперь он не будет действовать в спешке, а Хагрид никогда никому не расскажет, как усмирить Пушка. Скорее, Невилла возьмут в сборную Англии по квиддичу, чем Хагрид предаст Дамблдора! — Рон, видимо уверенный, что раз уж экзамены сдали, то и всё остальное будет в порядке, расслабленно закрыл глаза, чему-то улыбаясь.       Гарри глянул на Невилла, которого, к счастью, бестактные слова Рона не задели и пожал плечами. Спорить с Роном смысла не было, но он не мог избавиться от неясного ощущения, что есть что-то важное, о чём он забыл...       — Мне всё время не даёт покоя одна какая-то мысль... — задумчиво произнёс он. — Всё время крутится, что мы что-то упустили, что-то очень важное, какую-то деталь...       Но Гермиона его перебила:       — Во всём виноваты экзамены, Гарри, — успокаивающим тоном произнесла она. — Я, например, прошлой ночью проснулась и начала листать тетрадь по трансфигурации и только через час вспомнила, что этот экзамен мы уже сдали!       Доводы Гермионы, конечно, звучали убедительно, но Гарри был совершенно уверен, что беспокоящее его чувство не имеет к экзаменам никакого отношения. Он уставился в ярко-голубое небо, заметив летящую в сторону замка сову. В клюве у неё было письмо. Интересно — кому и от кого? Мысль была ленивой, где-то на периферии, потому что в основном он размышлял о том, что сейчас Снейпа удерживает от того, чтобы завладеть камнем, только Пушок Хагрида... Добродушного великана, недалёкого, бесхитростного, но верного и честного, которому доверяет Дамблдор, и который никогда не предаст! Хагрид, который никогда никому не расскажет, как пройти мимо Пушка... Никогда, но... В голове у Гарри замелькали картинки с Хагридом: "Это дело Дамблдора. И Хогвартса. Дамблдор мне доверяет. Вот как!"; "Пушка я одолжил Дамблдору, чтоб охранять... Это секрет. Самый секретный секрет"; "Эта штука только Дамблдора касается да Николаса Фламеля!"... Специально, конечно, Хагрид ни за что никому не расскажет, но вот... И тут Гарри вспомнил ещё один момент: "Хотел бы я иметь дракона. Всегда хотел, ещё когда маленьким совсем был"! Гарри аж передёрнуло от холодка между лопаток, и он резко вскочил на ноги.       — Ты куда, Гарри? — встревоженно поинтересовался Невилл.       — Я-я сейчас только вот кое о чём сообразил, — резко ответил Гарри, его лицо побелело, а от предчувствия надвигающейся беды, у него даже головная боль резко пропала. Он торопливо продолжил: — Нам надо срочно пойти к Хагриду. Срочно!       Он развернулся и направился к хижине лесника, даже не смотря на друзей, которые недоумённо переглянувшись, поднялись и пошли за ним.       — Зачем? — уже в который раз спрашивала Гермиона, пытаясь не отстать от несущегося впереди Гарри. — Ты можешь нам объяснить, зачем мы бежим к Хагриду, Гарри?       — А вам не кажется, что это очень странно? — наконец произнёс он, замедлившись, поскольку им пришлось взбираться по поросшему травой склону. — Больше всего на свете Хагрид мечтал о драконе и тут, вдруг, — Гарри выделил тоном, и внимательно посмотрел на Гермиону, — внезапно, появляется незнакомец-доброжелатель, у которого чудесным образом в кармане оказалось яйцо дракона! Мы ведь точно знаем — разведение драконов запрещено! — Гарри остановился, чтобы немного перевести дыхание (бежать и говорить было очень трудно). — А как вы думаете, сколько людей с драконьими яйцами в карманах бродит по Англии? И главное, — Гарри пристально посмотрел на друзей, — сколько среди них идиотов, которые проигрывают это яйцо в карты?! — воскликнул он. — Ну почему?! Почему я раньше об этом не подумал?!       — Не пойму, о чём это ты? — недоуменно спросил Рон.       — Рон! — нежелание рыжего друга думать начало раздражать Гарри. Вот Гермиона, судя по её глазам, уже всё сообразила. Да и у Невилла челюсть отвисла... — Сколько стоит яйцо дракона?       — Ну, я точно не знаю, — пожал плечами Рон. — Но очень много! Кучу галлеонов! — его глаза заблестели.       — И как ты думаешь, Рон, в мире много идиотов, которые эту "кучу галлеонов", — Гарри изобразил кавычки пальцами, — готовы проиграть в кабаке в карты? И что взамен поставил на кон Хагрид, против этой "кучи галлеонов", а, Рон?       Друг застыл, открыв рот, и похоже, только сейчас сообразил и задумался, а отдышавшийся Гарри уже перешёл на бег...       Хагрид сидел в кресле, в двух шагах от своей хижины, закатав рукава рубахи и подвернув штанины, и лущил горох. У его ног стояла большая кастрюля.       — Привет! — радостно произнёс он, улыбаясь. — Ну как, сдали всё? Чайку хотите?       — С удовольствием... — начал было подбежавший следом Рон, но Гарри оборвал его.       — Нет, Хагрид, мы торопимся! Мы заглянули просто, чтобы кое-что у тебя уточнить, — Гарри выкладывал всё торопливо, почему-то у него появилось отчётливое ощущение утекающего сквозь пальцы времени. — Помнишь ту ночь, когда ты выиграл в карты Норберта? На кого был похож тот незнакомец?       — Не знаю, — Хагрид пожал плечами. Вопрос его явно не обеспокоил. — Он был в капюшоне, — великан заметил, как друзья застыли в изумлении, и недоуменно поднял брови: — Да это обычное дело в "Кабаньей голове"... ну, в этом, в баре в деревенском. Там ведь куча всякого... э-э... странного народа ошивается. Кого угодно встретить можно, точно, — объяснил он. — Может, это торговец драконами был, вот лицо и прятал, незаконно же это, так что не видел я, на кого он похож.       Гарри, уже понимая, что они услышат дальше, обессилено опустился на землю, но ещё цеплялся за последнюю соломинку надежды:       — А о чём ты с ним разговаривал, Хагрид? Ты говорил, что работаешь в Хогвартсе?       — Может быть... — великан вдруг стал необычайно серьёзным и нахмурился. Похоже, ему требовались усилия, чтобы вспомнить тот вечер. — Да... он вроде спросил, чем я занимаюсь, а я ему рассказал, что лесником при школе работаю... Он меня ещё спрашивал... э-э... про зверей разных, за которыми я тут присматриваю... Ну, я ему ответил, а потом сказал, что всегда, ну, мечтал дракона иметь, а потом... Плохо я помню, он мне всё время выпивку покупал... Сейчас-сейчас... Ага, он потом сказал, что у него яйцо есть и, коли я хочу, мы на него можем в карты сыграть... И ещё... вот, спрашивал меня, умею ли я с драконами обращаться. Не хотел он его лишь бы кому проигрывать, а я ему рассказал, что... того... после Пушка с драконом я запросто управлюсь.       — А он... он спрашивал что-нибудь про Пушка? — спросил Гарри, с трудом сохраняя спокойствие, и удерживаясь, чтобы не заорать.       — Ну... да, а чего тут такого? Думаешь, много по свету трёхголовых псов бродит? Ну, я и рассказал про Пушка, что он милашка, если знаешь, как с ним обходиться надо, да! Ему только спой, или на флейте поиграй немного, или ещё на каком инструменте, и он уснёт сразу, и... — на лице Хагрида внезапно появился испуг. — Не должен был я вам такое говорить! — взревел он. — Забудьте, короче, что я тут наболтал! Эй, вы куда?       Но Гарри уже вскочил, сорвался с места и помчался в Замок, друзья бросились за ним, с такими же перепуганными лицами. Они не сказали друг другу ни слова, пока не оказались в Холле. Тут было очень холодно и мрачно, не то что под открытым небом.       — Нам надо идти к Дамблдору! — заявил Гарри. — Хагрид сказал тому незнакомцу, как пройти мимо Пушка, а это был или Снейп, или Волдеморт, спрятавший лицо под капюшоном и напоивший Хагрида, чтобы тот не смог его узнать. Надеюсь, Дамблдор нам поверит и, может быть, Флоренц подтвердит мои слова, если Бэйн ему не помешает! — всё это Гарри выпалил на одном дыхании, не сбавляя темпа.       — А где кабинет Дамблдора? — деловито поинтересовалась запыхавшаяся Гермиона.       Они все дружно остановились и огляделись, словно рассчитывая увидеть указатель или табличку, или план помещения на стене (которого, разумеется, в Хогвартсе не было). Им никогда не говорили, где живёт и работает Дамблдор. И они не помнили, чтобы кого-то когда-то вызывали к директору. Хотя, у Гарри, почему-то, было смутное ощущение, что он знает — вот надо подняться по Главной лестнице, а потом...       — Нам придётся... — начал Гарри, но его прервал донёсшийся издалека голос.       — Что вы делаете в замке? — к ним приближалась профессор Макгонагалл, неся в руках стопку книг.       Не успел Гарри, на границе сознания, подивиться тому факту, что профессор не использует левитацию для переноса тяжестей, как Гермиона отважно выступила вперёд, обращаясь к декану:       — Мы хотим увидеть профессора Дамблдора, — видимо, она решила, что к ней профессор будет более благосклонна (или была готова принять возможное недовольство преподавателя на себя).       — Увидеть профессора Дамблдора? — переспросила профессор Макгонагалл с таким видом, словно эти слова показались ей подозрительными. — А зачем?       Гарри глубоко вздохнул, у него были секунды, чтобы принять решение. И от этого, именно его, решения зависело очень многое...       — Это секрет, профессор, — произнёс он, в последнюю секунду решив, что не надо посвящать профессора Макгонагалл в детали дела. И, по гневно раздувающимся ноздрям декана, сразу понял, что ошибся.       — Профессор Дамблдор отбыл десять минут назад, — холодно произнесла она. — Он получил срочную сову из Министерства магии и немедленно вылетел в Лондон.       — Он улетел? — ошарашенно произнёс Гарри неверящим тоном. — В такое время?!       — Видите ли, мистер Поттер, профессор Дамблдор очень известный волшебник, и у него часто появляются срочные, неотложные дела, — раздражённо ответила Макгонагалл.       — Но это важно, — настойчиво произнёс Гарри, хотя понимал, что всё сказанное звучит для декана совершенно неубедительно. — Это очень-очень важно, профессор!       — Вы хотите сказать, Поттер, что ваше дело куда более важное, чем то, по которому профессор Дамблдор вылетел в Министерство магии?       "Даже "мистер" не прибавила", — с тревогой подумал Гарри, лихорадочно соображая что же говорить дальше. После недолгих метаний, он решил отбросить осторожность.       — Послушайте, профессор, — неуверенным тоном начал он. — Этот вопрос... Наше дело к директору... оно касается Философского Камня, — и с надеждой посмотрел на декана.       Неизвестно что ожидала услышать от него профессор Макгонагалл, но явно не эти слова. Книги выпали из её рук, но она даже не заметила этого.       — Откуда... откуда вы знаете? — нервно выговорила она.       — Профессор, я полагаю... я знаю, — поправился Гарри, — что Сне... — Гарри осёкся, и, тут же поправившись, убедительно продолжил, — что кто-то хочет похитить философский камень и мне просто необходимо срочно поговорить с профессором Дамблдором и предупредить его!       Декан была явно шокирована услышанным, но своей подозрительности не утратила и продолжала внимательно разглядывать Гарри. Потом, подумав, медленно ответила:       — Профессор Дамблдор вернётся завтра, — наконец произнесла она, после продолжительной паузы. — Я не имею представления о том, как вы узнали о камне, но будьте уверены, что его весьма надёжно охраняют и никому не удастся его украсть, никому!       — Но профессор...       — Поттер, я знаю, о чём говорю, — отрезала профессор Макгонагалл. Она нагнулась и начала собирать упавшие книги. — Думаю, вам всем лучше выйти на улицу и как следует насладиться хорошей погодой.       Декан развернулась и ушла, но они не последовали её совету, продолжая стоять в Холле и глядя друг на друга с немым вопросом в глазах: "И что теперь делать?"       — Это произойдёт сегодня вечером, — заявил Гарри, глядя в след удаляющемуся декану. — Сегодня Снейп заберётся в тайник. Он узнал всё, что ему надо, и дождался, пока Дамблдор уедет. Уверен — это он послал Дамблдору сову, а в Министерстве магии все ужасно удивятся, когда к ним заявится директор.       — Но что нам... — Гермиона поперхнулась воздухом.       Гарри и Рон, заметив, что она смотрит за их спины, а Невилл вообще сжался, и втянул голову в плечи, быстро оглянулись. За ними стоял, во плоти и крови, упомянутый Снейп.       — Добрый день, — вежливо, что само по себе было удивительно и очень подозрительно, поздоровался с ними декан Слизерина.       Они все, вчетвером, молча смотрели на зельевара, широко открыв глаза.       — Думаю, вам всем лучше выйти на улицу и насладиться хорошей погодой, — произнёс Снейп со странной, кривой усмешкой, точь-в-точь повторяя слова Макгонагалл. — Не стоит упускать такую возможность.       — Мы... — начал Гарри, совершенно не представляя, что собирается сказать.       — Вы должны проявлять разумную осторожность, — вкрадчиво закончил за него Снейп. — У вас такой вид, что можно предположить, будто вы что-то затеваете, а ваш факультет не может позволить себе ещё две сотни штрафных очков, не так ли? — С нескрываемой издёвкой произнёс он, глядя гриффиндорцу в глаза.       Гарри густо покраснел, теперь стало понятно, почему он разговаривал так... необычно для себя: в очередной раз решил поглумиться над ненавистным студентом. Он уже повернулся к Снейпу спиной, когда тот окликнул его.       — Я вас предупреждаю, Поттер, ещё одна ночная прогулка по школе, и я лично позабочусь о том, чтобы вас исключили. А сейчас — хорошего вам дня. — Профессор развернулся и направился к главной лестнице...

***

      Теперь все мысли Гарри были сосредоточенны на главной цели — не дать возродиться Тому-Кто-Убил-Его-Родителей! Смертельному, давнему и очень-очень страшному врагу!       Почти двенадцатилетний Гарри постоянно спрашивал себя: "Что же он, ещё ребёнок, сможет сделать такого, чего не способны сделать взрослые?", и каждый раз почти мгновенно находил ответ: "Всё, что угодно!". Всё! Ибо от происходящего вокруг создавалось такое впечатление, будто взрослые, как те кентавры, вмешиваться в предначертанное судьбой, звёздами и Марсом — даже не собирались! Или, по крайней мере, не собирались предпринять какие-то более серьёзные меры для защиты ценного артефакта, нежели те, что уже имелись...       Во всяком случае, именно так он воспринял отповедь и негодование Макгонагалл по поводу их рассказа, что некто собирается украсть Философский Камень. Конечно, если бы не предыдущие столкновения с профессором — в истории с троллем, с дракой с Малфоем, с дракончиком — то, наверное, Гарри рассказал бы ей всё: и про жаждущего возрождения Волдеморта, который ждёт в Запретном Лесу, и про рыщущего по Замку ночами и пытающегося прорваться сквозь Пушка Снейпа... Но, увы, доверие — такая вещь, которая легко теряется и очень тяжело восстанавливается. А Гарри не настолько доверял Макгонагалл, чтобы рассказывать всё, что они смогли узнать — того и гляди, декан снимет ещё полсотни баллов за... Да хоть за то, что подслушивал разговор профессоров в Запретном Лесу! В который, кстати, декан их отправила на отработку ночью... К Волдеморту, убивающему единорогов! Насмешливое и издевательское предупреждение Снейпа он тем более проигнорировал: "Это всё равно, как убийца будет советовать жертве не сопротивляться, правильно?"       Но делать что-нибудь было всё равно нужно! Только вот что? Если Дамблдор покинул Замок в такое неудачное время?!       Первой в его голову пришла идея взять под наблюдение и Запретный коридор, и самого Снейпа, и... Но вот что именно — и — как раз и было непонятно. Гарри неоднократно видел тренировочно-шутливые дуэли Сириуса, дяди Теда, тёти Меды... И учитывая то, как быстро из боя выбивалась Нимфи (между прочим — одна из лучших выпускниц Хогвартса прошлого года, без труда поступившая в Академию Аврората), то... Словом, Гарри прекрасно понимал на что способен взрослый и опытный маг, и то что всей их четвёрки первокурсников хватило бы Снейпу на пару секунд. Так что эта мысль как пришла, так практически сразу и вылетела...       Нет, единственным шансом предотвратить захват философского камня мерзким прислужником Волдеморта, было пройти сквозь все препятствия и самому забрать ценнейший трофей! После чего подержать при себе хотя бы до возвращения из Лондона директора. Причём, крайне желательно попутно раздобыть доказательства вины Снейпа в его причастности к попыткам возрождения страшного тёмного мага... Правда, друзьям его план не понравился совершенно.       — Если тебя поймают, то исключат из школы! — возмутилась Гермиона. — Снейп же сказал, что...       — А если Снейп завладеет камнем и поможет Сама-Знаешь-Кому, то меня и исключать не понадобится! — зло прошипел Гарри в ответ. — Он просто захватит школу, ведь Дамблдора, которого он боится, здесь нет! И закончит то, что ему не удалось в первый раз!       Так и промаялись они в гостиной до ужина, ничего толком не придумав и ни до чего не договорившись. Друзья периодически дёргали Гарри вопросами, на которые он вяло отмахивался, даже не особо вникая в их смысл — все его мысли занимали размышления на тему — удастся ли ему пройти преграды, которые поставили профессора на пути к Философскому Камню? Разум говорил, что — нет, не получится! Не по плечу первокурснику те препятствия, которые предназначены остановить самого могущественного тёмного волшебника. Но что-то шептало — получится, если решишься — то всё получится, ты уже смог один раз его остановить... На ужине Гарри убедился, что его тайная надежда на своевременное возвращение Дамблдора — развеялась в дым. Директорское кресло за столом преподавателей было пустым. Гарри только тяжко вздохнул, лениво ковыряясь в тарелке...       Уже перед портретом Полной Дамы Гарри обнаружил, что Гермиона куда-то делась, хотя он точно помнил, что из Большого Зала они входили вместе. Рон и Невилл, в ответ на вопрос на счёт Гермионы, лишь недоумевающе переглянулись. В гостиной Гарри сел отдельно от друзей, которые решили поиграть в шахматы, и уткнулся в первую попавшуюся в сумке книгу, чтобы никто не подумал, что он что-то замышляет. Хотя зайди к ним профессор Макгонагалл, она, по выражению его лица, наверняка поняла бы обратное. Но, к счастью, преподаватели не заходили, а все остальные предпочитали делать вид, что никакого Гарри Поттера нет — с ним до сих пор никто не разговаривал. И нельзя было сказать, что именно сегодня его это огорчало! И так голова пухла от бешеного галопа мыслей. Зато наконец появилась Гермиона, и сразу же направилась к Гарри.       — Ты где была? — тихонько спросил он у подруги, в тайне надеясь... Ну, что подруга узнала что-нибудь хорошее, обнадёживающее.       — Я бегала в совятню, Гарри, — удивлённым тоном ответила она.       — В совятню? — не понял он. — Зачем?       — Гарри, я же у тебя просила разрешения взять Хедвиг! — привычным тоном "ты-чем-меня-слушал" ответила девочка. — Я написала письмо профессору Дамблдору...       — Что ты ему написала? — тихонько воскликнул Гарри. — А если...       — Я написала директору всё, что нам известно и все наши подозрения, и... Это уже не игрушки, Гарри! — отрезала Гермиона строгим тоном. — Хуже, чем есть уже не будет! — после чего достала из сумки кучу своих записей и с увлечённым видом начала их перелистывать....       Потихоньку гриффиндорцы разбредались по спальням и гостиная пустела. Гарри с нетерпением ёрзал, постоянно думая что время уходит, что Снейп вот-вот пойдёт за камнем, и чуть не подпрыгивая от радости, провожал каждого уходящего спать — покидать гостиную после отбоя на глазах у остальных гриффиндорцев ему не хотелось категорически. Только вот его друзья почему-то не уходили! Гермиона что-то увлечённо читала, причём в четырёх книгах сразу, а Невилл и Рон давным давно закончившие игру молчали, обдумывая что-то своё... Конечно, Гарри не удалось продумать все детали предстоящего, но он твёрдо решил действовать, не смотря ни на что! Наконец, гостиная опустела, однако спокойно уйти ему не дали — Гермиона с Роном заявили, что идут с ним!       — Да перестань ты, — отмахнулся Рон на возражения Гарри. — Ты что, думал, мы оставим тебя одного?       — Конечно, не оставим, — горячо подтвердила Гермиона. — Ты думаешь, тебе удастся без нашей помощи добраться до камня? Я тут просмотрела учебники, и думаю что...       — Но если нас поймают, вас могут исключить из школы! — перебил её Гарри.       — Ну уж нет, — мрачно ответила Гермиона. — Я разговаривала с профессором Флитвиком, и он сказал мне по секрету, что на его экзамене я набрала сто двадцать баллов, хотя выше сотни никому не ставят. Не думаю, что меня выгонят после такого.       Рон промолчал — ему козырять было явно нечем, но тем не менее на лице у друга было такое выражение мрачноватой решимости, что Гарри оставалось только рукой махнуть. Неожиданно упёрся Невилл! Он категорически заявил, что никуда друзей не пустит, "Запретный коридор" он на то и запретный, что умереть в нём обещанной лично директором страшной смертью можно легко и непринуждённо.       — Вы не знаете, что там будет! И если туда идёт Снейп, то живыми вы не вернётесь! — пытался он убедить друзей, перегораживая им выход из гостиной. — Если вы не передумаете, то я разбужу всех в башне!       Нежелание Невилла потерять друзей трогало, а его решимость впечатляла, но, увы, время поджимало, а отчаянное желание спасти бесценный артефакт никуда не делось, таким образом, ситуация не оставила Гарри иного выхода, и сорвавшийся с его палочки "Петрификус тоталус" уложил Лонгботтома на пол.       — Прости, Нев, — тихо произнёс Гарри сожалеющим тоном. — Но у нас нет выбора. И времени на споры — тоже нет...       — Какой план, дружище? — пропыхтел Рон, помогая перетаскивать довольно тяжёлого Невилла на кушетку.       — Накрываемся мантией-невидимкой и идём к коридору на третьем этаже, — ответил Гарри.       — Ты думаешь, мы втроём поместимся? — поинтересовался Рон.       — Лучше наденем мантию прямо здесь и убедимся, что она скрывает нас всех, — предложил Гарри. — Если Филч вдруг увидит, как по коридору бредет одна нога, он очень сильно удивится!       К счастью — под мантию они отлично поместились, хоть идти втроём было не очень удобно, мягко говоря.       — А что будем делать с Пушком? — тихонько спросила Гермиона, прижимавшаяся к Гарри справа.       — Песенку ему споём, — полузадушено ответил Гарри. Пушистые волосы Гермионы всё время лезли в глаза, щекотали лицо... Не то чтобы Гарри это было неприятно, нет. Только немного отвлекало...       — Какую песенку? — поинтересовался слева Рон.       — "Хеппиньюиа" и "хеппибёздейтую"... На три голоса, хором, невпопад...       — Что за хеппи.. — довольно громко начал Рон.       — Рон, заткнись! — в один голос на него зашипели Гарри и Гермиона.       Они практически добрались до лестницы, ведущей в коридор на третьем этаже, и увидели впереди Пивза. Не хватало только, чтобы зловредный полтергейст их заметил. Пришлось потратить некоторое время, затаившись в нише и ожидая пока Пивз уберётся. В конце концов, трое едва уместившихся под мантией–невидимкой учеников стояли у двери в запретном коридоре.       Выученная "Алохомора" не понадобилась — дверь в комнату где сидел цербер была нараспашку! И в глубине недовольно порыкивал Пушок. Он не мог видеть их под мантией, но, очевидно, что-то чувствовал...       — Что будем делать? — просипел Рон. — Наверное, Снейп уже прошёл, да?       — А если ещё нет? — спросил Гарри. — В любом случае, я иду... — он судорожно вздохнул и начал заунывно тянуть:       — Хеппи бёздей ту ю, хеппи бёздей ту ю....       Рядом мотив подхватила Гермиона. Выходило откровенно плохо, но, вероятно, для цербера был важен сам принцип. Он лениво и расслабленно зевнул всеми тремя головами, и разлёгся на полу, мгновенно захрапев. Одна лапа частично легла на искомый люк, под другой что-то жалобно хрустнуло...       — Гермиона! Пой, не останавливаясь, — попросил Гарри, и первый выпутался из под мантии — операция "Найти и перепрятать" началась!       Последний раз он шёпотом поинтересовался у друзей, не хотят ли они уйти и внимательно вгляделся в их лица. Нервно кусающий губы, с покрасневшим от напряжения лицом Рон, тем не менее, готовый идти до конца и явно боящаяся даже не ловушек, а проблем с профессорами, но ни за что на свете не бросившая бы своих друзей Гермиона.       — Не будь дураком, — высказался за обоих Рон, а Гермиона подтверждающе кивнула, продолжая петь.       Гарри ещё раз внимательно осмотрел цербера — даже мелькнула мысль: "а он действительно — милый Пушок. Когда спит!". Однако эта мысль быстро улетучилась, пришло время действовать дальше! Они с Роном с трудом отодвинули громадную лапу, которая лежала на люке и открыли его. Под другой лапой цербера оказалась раздавленная арфа. Рон тоже заметил сломанный инструмент:       — Как ты думаешь, Снейп уже там? — шёпотом поинтересовался Рон, испуганно косясь то на спящего цербера, то на тёмный провал люка.       — Вряд ли, — прошептал Гарри. — Пушок-то не спал! И люк закрыт... Может, арфа не сработала? Хагрид же говорил что надо петь, а не играть.       Он взглянул на откровенно боявшегося прыгать первым Рона, кивнул продолжающей петь Гермионе и, вскоре, кончики пальцев, коими он цеплялся за край люка, разжались и, резко выдохнув от перехватывающих дух ощущений, парень полетел вниз, в темноту и неизвестность. Секунды свободного падения даже не успели сложиться в вечность, и в голове у Поттера только–только начала зарождаться мысль, что так легко как Невилл на уроке полётов он не отделается, как вдруг всё тело парня содрогнулось в упругом соударении с чем-то. Он подсветил палочкой, да, точно, удар смягчило какое-то растение. Взглянув наверх — "а люк-то с почтовую марку размером", — мельком подумал Гарри, и закричал:       — Всё в порядке! Можете прыгать, вас ждёт мягкая посадка!       Рядом, с глухим уханьем, рухнул Рон, затем песня затихла, раздалось громкое утробное рычание, перекрываемый девчоночьим визгом, и в паре метров от них на вьющееся растение приземлилась Гермиона.       Кстати, о растении, в неровном свете "люмоса" было отчётливо видно его шевеление. Гарри внимательнее глянул на себя и Рона и обомлел: их ноги оказались обмотаны прочными на вид зелёными верёвками, уверенно ползшими вверх. Гарри задёргался, рядом пыхтел, пытаясь освободится, Рон... "Все растения, и даже магические, боятся огня!" — мелькнула мысль, но прежде, чем Гарри успел взмахнуть палочкой, чтобы наколдовать "Инсендио", его правая рука оказалась прижата к корпусу. Он перевёл взгляд на отскочившую в панике к стене Гермиону и, стараясь заглушить собственный страх, уверенно произнёс:       — Гермиона! Огонь...       — Огонь? Но я не вижу здесь ничего деревянного...       — К чёрту дерево! Ведьма ты или не ведьма?!       — Ой! Точно! — встряхнувшись от голоса Гарри, Гермиона взмахнула палочкой и толстые, серо-зелёные побеги начали расползаться от вспыхнувшего синего огня, уверенно распространяемого девочкой.       — Что… это… за… мерзость, — с трудом откашливаясь, прохрипел полузадушенный Рон.       — Дьявольские силки, — уверенно заявила Гермиона, попутно обегая глазами мальчишек на предмет повреждений, — нам рассказывали о них на травологии, помните? Они любят темноту и влажность...       — Ага, — добавил отряхивающийся и оправляющийся Гарри, — самое то: сыро и темно как… как в подвалах Гринготтса, — добавил он куда менее решительным голосом, вспомнив сопровождавшего их в банке гоблина и его интереснейшие рассказы о драконах, охраняющих самые нижние этажи подземелий. — Хорошо, что тебя не схватили, и ты умеешь наколдовывать "Синий огонь", а то... — Гарри нервно передёрнул плечами, стряхивая с себя мысль о столь мрачных перспективах: быть задушенным магическим плющом.       — Ой, — вдруг полувсхлипнула Гермиона, прижимая руки к щекам. — Я вспомнила! Невилл же рассказывал, что Дьявольские силки — это защита от диких животных! Но для людей, на самом деле, они не такие и опасные: достаточно перестать дёргаться и сопротивляться! И всё! Они тогда считают, что животное уже задушено и отпускают жертву.       — Я не помню такого в учебнике, — задумался Гарри.       — Невиллу рассказала об этом профессор Спраут. На дополнительном занятии, — пояснила Гермиона, а потом сокрушённо добавила: — И как я могла это забыть?       Гарри поёжился от представления как его стискивают эти лианы, а он должен сохранять спокойствие и неподвижность, и махнул рукой в сторону конца коридора, который преграждался дверью. Дойдя до неё они застыли в недоумении — за дверью отчетливо слышался шелест тысяч маленьких крылышек.       — Гарри, — он вдруг почувствовал, как подруга крепко схватила его за левое плечо, — я читала про крылатых существ в кромешной тьме, пожиравших людей.       — И великого англичанина, который сжёг их всех заживо? — поинтересовался Гарри, — спасибо, конечно, Гермиона, за твой оптимизм, но я надеюсь, что с тем ужасом мы не столкнёмся.       Девочка, непонятно от чего, нервно хихикнула и, держа наготове палочку, уже более решительно двинулась за Гарри. Войдя, они оказались у входа в громадный, ярко освещённый зал, наполненный мечущимися туда–сюда маленькими, сверкающими птицами. Пробежка Гарри до противоположной двери дала двоякий результат: с одной стороны, его никто не сожрал и даже не клюнул, но с другой — дверь не поддалась ни заклинаниям, ни попытке взлома всеми тремя участниками незапланированного приключения.       Тем не менее, прорваться дальше они смогли именно объединёнными усилиями! Сперва глазастая Гермиона углядела, что над ними порхают не птички, а ключи с крылышками. Причём громко и радостно произнеся это словосочетание, Гермиона почему-то слегка покраснела. Однако не успел Гарри об этом задуматься, как Рон восхищённо воскликнул:       — Ух ты! Прямо для тебя, Гарри!       — Что именно?       — Ну... Вот мётлы, — Рон указал на стоящие в углу у двери мётлы, — а это, — он ткнул в потолок, под которым кружились ключи, — можно считать снитчем... Я думаю, что нужный ключ должен быть похожим на замок: большой и серебряный.       Дальше можно было и не объяснять — команда "по мётлам", короткая охота Гарри и Рона, напоминающая мини-игру по квиддичу, и вот — большой серебряный ключ у Гарри в руке, бешено трепещет полупрозрачными крылышками и пытается вырваться на свободу! Сотни других ключей, которые секунду до этого уворачиваясь улетали от мальчишек, внезапно развернулись и погнались за ними.       Гарри спикировал к полу:       — Гермиона, лови! — с этими словами он сунул девочке в руки пойманный ключ и устремился к потолку, уводя погоню за собой...       Дождавшись, пока Рон и Гермиона, захватив с собой на всякий случай мётлы, откроют дверь, Гарри спикировал прямо в проём, чудом разминувшись с вырвавшимся из замочной скважины и улетающим вверх ключом от двери, который, кстати, выглядел довольно помятым, да и летел вихляя из стороны в сторону...       Дверь за ним захлопнулась, Гарри спрыгнул с метлы и осмотрелся — друзья оказались в следующей комнате, где их взгляду открылась громадная шахматная доска, занимающая почти всю площадь помещения и впечатляющие шахматные фигуры, ростом под шесть или даже шесть с половиной футов! К ним спиной стояли страшные, безликие белые фигуры и одухотворённые чёрные (по их суровым лицам читалось, что к двери, находящейся за их спинами, друзья так просто не пройдут).       — Это шахматы. Это волшебные шахматы! — как заведённый бормотал Рон. — Это для меня... Точно, для меня. Я должен выиграть, и тогда мы пройдём...       "Символичненько… Белые против чёрных..." — пришла мысль в голову Гарри, в пол уха слушавшего Рона, который, с горящими глазами и довольной ухмылкой, лихорадочно вещал, что иных вариантов прохода у них нет — только сыграть и выиграть партию...       — Как?       — Я думаю, — Рон почесал затылок, — что нам надо встать вместо шахматных фигур!       Он решительно направился вперёд к доске, на секунду задумался и смело шагнул к всаднику, игравшему роль шахматного коня, и коснулся его лошади. Каменная фигура ожила — лошадь стала рыть копытами землю, а всадник повернул голову в шлеме и посмотрел на Рона сверху вниз. Рон сделал шаг на клетку доски, конь тут же с неё сошёл.       — Ну, вот, я так и думал, — довольным тоном произнёс Рон.       Гарри ещё раз взглянул на низкий, ненамного выше фигур, потолок, на угрожающее оружие в руках шахматных фигур, на явно запертую дверь, ведущую в другое помещение... И с огромным сожалением положил на пол метлу — "а ведь какая хорошая идея провалилась", после чего направился на место белой королевы. На самую безопасную позицию, белого короля, он, хмуро глянув на двух слишком умных и пытавшихся противиться ему друзей, поместил Гермиону, однако та продолжила возмущаться:       — Гарри, ты должен встать на место короля! Ты просто обязан пройти вперёд, ведь без тебя вся наша миссия полностью провалится.       — Гермиона, я вообще пошёл за камнем, чтобы Волдеморт не смог воскреснуть и убить тебя и таких как ты. Какой смысл мне побеждать, жертвуя тобой? И потом, если мы проиграем партию — как я пройду дальше? Они, — он указал на застывшие ряды чёрных фигур, — меня не пропустят! — Гарри кивнул королеве, которая поклонившись сошла с доски, встал на её место и взглянул на Рона: — Начинай.       Рон Уизли был единственным из них троих не просто умевшим, но и весьма хорошо игравшим в шахматы. Он решительно вёл наступление на чёрные фигуры, тщательно продумывая ходы, чёрные отвечали такой же безжалостностью, ставя коварные ловушки! Количество фигур на доске неуклонно сокращалось, оставаясь лежать изломанными и безжизненными по краям доски.       — Мы почти у цели, — зашептал Рон, видимо, чтобы чёрные не услышали. — Дайте мне подумать… дайте мне подумать…       Чёрная королева повернула к нему своё суровое, почти как у Макгонагалл, лицо.       — Да… — тихо произнёс Рон, — я должен пожертвовать фигурой... — он на секунду запнулся, и выдохнул: — Собой.       — НЕТ! — запротестовала Гермиона.       Гарри задумался, оглядывая доску: сколько времени они уже потратили на эту чёртову партию и так ли хорошо Снейп играл в шахматы? Далеко ли он прошёл? Вдруг камень уже у него в руках и он движется обратно?       — Другой вариант? Рон, ведь можно же...       — Нет! — помотал головой Рон. — Это самое быстрое решение. Мат в два хода... Это шахматы! Здесь приходится идти на жертвы! Я сделаю ход, — он указал на клетку впереди, — и чёрная королева меня заберёт, и тогда ты, Гарри, сможешь объявить королю шах и мат!       Жертва Рона собой, ради победы, похоже, была суровой необходимостью, позволявшей им выиграть время, но это было так ужасно неприятно. Гарри кивнул другу, внутренне напрягшись, слабо надеясь на милосердие волшебной шахматной фигуры, для которой его друг такая же часть игры, как и любая другая фигура.       — Но, Рон… — вмешалась было Гермиона.       Однако бледный Рон, набравшись храбрости и совершенно её не слушая, ринулся вперёд:       — Я пошёл, а вы, когда объявите им мат, не теряйте времени!       Чёрная королева величественно и неумолимо двинулась к мальчику, как только он оказался на задуманной клетке. Размахнувшись, она с силой опустила свою каменную булаву на голову Рона, и тот мешком рухнул на пол. Гарри показалось, что в последний миг Рон убрал голову с пути оружия, и теперь молился, чтобы это оказалось правдой, а не его горячим желанием. Гермиона закричала от ужаса, но осталась на своей клетке и заворожённо смотрела, как чёрная королева вышвырнула тело их друга с доски. Гарри показалось, что Рон потерял сознание, но его бросили спиной к ним и в слабоосвещённой комнате трудно было сказать в каком он состоянии.       Встряхнувшись и ощущая дрожь во всём теле, Гарри сдвинулся на три клетки влево.       Чёрный король стащил с себя корону и кинул её под ноги победителя! Чёрные фигуры, кланяясь, расступились, путь был свободен! Друзья бросились к лежащему неподвижно Рону.       — Он дышит, — пробормотала Гермиона, ощупывая друга. — Ран вроде бы нет, он как оглушён...       — Гермиона, а ты не знаешь каких-нибудь, ну я не знаю... Должны же быть медицинские заклинания...       — Не знаю, Гарри. Я ещё такого не читала. И у нас сейчас на это нет времени. Давай его перетащим под стену, подальше от этих.. — девочка с неприязнью взглянула на оставшиеся на доске фигуры...       В последний раз оглянувшись и бросив на Рона тревожный взгляд, Гарри и Гермиона открыли дверь и оказались в следующем коридоре.       — А что, если Рон… — тихо прошептала Гермиона.       — С ним всё будет хорошо, — как можно спокойнее ответил ей Гарри, заодно пытаясь убедить в этом самого себя. "Это для меня... Точно, для меня", — прошелестел в голове восторженный голос друга, который сейчас неподвижно лежал под стеной комнаты. И неизвестно ещё, что с ним... Проскользнула ещё какая-то не до конца оформленная мысль, но Гарри потряс головой и решил сосредоточиться на главном:       — Как думаешь, что дальше?       Дальше оказалось на редкость вонючее помещение, в котором лежал обездвиженный, явно ударом чем-то тяжёлым по голове, тролль...       — Получается, что арфа сработала... — прошептал Гарри. — Значит...       — Значит, для нейтрализации цербера подходит не только песня, но и игра на музыкальном инструменте, — так же шёпотом конкретизировала его размышления Гермиона зажимая нос. — Что будем делать, Гарри?       — Думаю, нужно хотя бы глянуть, что впереди, — он кивнул на дверь в противоположной стене.       Быстро, пытаясь на максимуме задержать дыхание, они пробежали мимо валяющейся туши и буквально ворвались в соседнюю комнату и чуть не врезались в стол, на котором стояли в ряд семь разнокалиберных сосудов, наполненных какими-то жидкостями. Не успел Гарри что-нибудь понять, как за их спинами из-под пола вырвалось пламя, отсекая путь назад. Судя по ярко-фиолетовому цвету, это был не простой огонь, а магический! И тут же языки огня заплясали перед той дверью, которая находилась впереди. Гарри и Гермиона оказались в ловушке.       — Тролля поставил Квиррелл, а Снейп с ним разобрался, — буркнул Гарри, насмотревшись на бушующий огонь, отрезающий им все пути. — Дьявольские силки — это Спраут, ключи, скорее всего, это Флитвик...       — А шахматы — это профессор Макгонагалл, — подхватила Гермиона. — Хорошо, что тролль уже был без сознания. Этот тролль гораздо больше того, что был в туалете... — подруга поёжилась от неприятных воспоминаний. — Ему ты на спину не запрыгнул бы.       — Да и не особо надо было, — небрежно махнул рукой Гарри. Как-то в один из дней каникул, они с Роном обсуждали свои приключения. Вспомнили и тролля в туалете. И пришли к выводу, что прыгать на спину Гарри было совершенно не обязательно — легко можно было Левиосой сбитую раковину поднять (штука явно очень тяжёлая и крепкая) и тролля по башке огреть... Или тролльей же дубиной. Рона эта идея — тролль, вырубленный тролльей дубинкой — очень веселила... При мысли о Роне Гарри стало грустно, и он преувеличенно деловито продолжил: — Значит, нам остается пройти препятствие Снейпа! Вот только что нам делать с этими бутылками, а? — он ещё раз осмотрел их.       — Смотри! — воскликнула Гермиона, схватив со стола свиток пергамента и жадно пожирая его глазами. — Это же, это же... Гениально! — восторженно произнесла Гермиона. — Это не магия — это логика! Логическая задача, Гарри... В этом свитке есть всё, что нам надо знать... На столе семь бутылей: в трех находится яд, в двух — вино, еще одна даст нам возможность вернуться обратно, а седьмая пропустит вперёд... Сейчас, Гарри, мне нужно только немного подумать...       Гарри уставился на пергамент: "Впереди опасность, то же позади. Но две из нас помогут, ты только их найди. Одна вперёд отправит, ещё одна — назад. В двух — вино всего лишь, а ещё в трех — яд. Ты хочешь здесь остаться на долгие века? Тогда ищи — к тому же, подсказка тебе дана! Во-первых, как бы ловко ни скрывался яд, найти его несложно — от вина левый ряд. Второе — в крайних бутылях налито не одно и то ж, но если вперед тебе надо, помощи зря ты ждёшь. Затем, ни в большой, ни в малой смерти ты не найдешь, а если из второй слева и второй справа глотнешь, сам убедишься — налито одно и то же в них. Хотя на взгляд они разные, но это уже в-четвертых."       — Между прочим, Гарри, многие величайшие волшебники были не в ладах с логикой, и, попади они сюда, остались бы здесь навечно, — пробормотала Гермиона, глубоко вздохнув.        Гарри взглянул на подругу, которая то опускала глаза на пергамент, то рассматривала бутылочки на столе и тыкала в них пальцем и что-то бормотала себе под нос, и его поразило то, что она улыбается! Этого он ждал от неё меньше всего. Неужели это так просто? Он сосредоточился на тексте — значит, от вина яд слева, и то, что поможет пройти вперёд не с краю... Это же... Он почти решил задачку... но тут его прервала Гермиона:       — Поняла! — радостно хлопнула она в ладошки. — Глоток из самой маленькой бутылочки даст нам возможность пройти вперёд, к камню. А вот эта, — Гермиона ткнула пальцем в крайнюю справа круглую бутыль, — вернуться назад!       Первая бутылочка была маленькой. На глоток. Один. Зато содержимое второго полезного флакона, того, что давал возможность отступить, хватило бы на добрую треть их факультета. Намёк был чрезвычайно очевидным — или иди один, или отказывайся от дальнейших попыток. Гарри тяжело вздохнул, взял маленькую бутылочку и указал на вторую бутылку Гермионе:       — Выпей из этой бутылки, вернись к Рону, а я...       — Гарри! Но раз тролль выбит, значит Снейп уже там, — Гермиона указала на проход в следующую комнату. — Получается, что план не сработал и...       Гарри пожал плечами:       — Ну, я попытаюсь его немного задержать... — и перебивая готовые сорваться с губ подруги возражения, настойчиво продолжил: — Должна же быть тут какая-то сигнализация, в конце-то концов! Мы провозились достаточно долго и нашумели, так что — полагаю, профессора уже должны среагировать! И вы дождётесь помощи, а если нет... Там мётлы... — Гарри задумчиво взлохматил волосы, размышляя. — Ты же Полёты сдала, значит, как-нибудь долетишь...       Гермиона только смущённо вздохнула. Нормально летать на метле она так и не научилась.       — Или пусть Рон летит, если он придёт в себя конечно, и будет в состоянии, — продолжил Гарри. — Главное, не забывайте про Пушка в комнате с люком! Хоть "Правь, Британия, морями" ему пойте, хоть рождественские гимны, но пока не заснёт, из люка не высовывайтесь, — уточнил Гарри и добавил: — Как окажетесь наверху — бегом за помощью...       — Но Гарри, — перебила его Гермиона побледнев, — а что, если с ним Ты-Знаешь-Кто?       — Хочешь сказать, что Снейп принёс бутылку с зельем с собой и там, впереди, может быть любое количество народа? Но почему он тогда не забрал маленькую, из загадки? Нет, Гермиона, что-то здесь не так. Да и потом... Раз говорят, что один раз я с ним уже справился, то может и второй раз повезёт?       Гермиона судорожно прикусила губу, явно сдерживая готовые покатиться слёзы, и крепко обняла его. Гарри улыбнулся, снимая нервную дрожь ответными объятиями.       — Гарри, ты великий волшебник, — прошептала Гермиона ему на ухо.       — Но я не так хорош, как ты, — ответил он, когда Гермиона разжала объятия. Он чувствовал себя смущенным. — Ты самая выдающаяся ведьма, Гермиона!       —Я? — девочка не смогла скрыть удивления. — А что я? Ум и книги, вот и всё! Но, оказывается, есть куда более важные вещи — например, дружба, храбрость, и... И, Гарри... будь осторожен!       — Всё, пора, — Гарри кивнул и поёжился: — Чем дольше мы тянем, тем меньше времени...       Ребята отстранились друг от друга, Гермиона поднесла к губам бутыль, глотнула из неё и поёжилась, сказав:       — Жидкость просто ледяная!       Гарри ободряюще кивнул, и Гермиона, шепнув: "удачи, береги себя", шагнула в фиолетовое пламя, исчезая из вида.       Гарри остался один. Он повернулся, взял левой рукой маленькую бутылочку и сделал глоток буквально вымораживающей душу жидкости. Затем, крепко сжимая в правой палочку, шагнул в чёрное пламя, в последний зал... И только в момент прохода через пламя он наконец поймал до этого ускользающую от него мысль: "Силки. Невилл рассказывал. Ключи. Это для тебя, Гарри. Шахматы. Это для меня!"... Однако додумать эту важную мысль до конца он не успел — перед ним оказался не ожидаемый Снейп, и даже не Волдеморт собственной персоной, а странный, заикающийся и воняющий чесноком учитель ЗОТИ Квиррелл! На секунду Гарри оторопел...       — Ступефай!       Ещё до того, как Гарри успел до конца осознать — "кто перед ним", и подумать — "зачем", с его палочки сорвалось оглушающее заклинание. Но, увы, он опоздал. То ли Гарри потерял драгоценные секунды на идентификацию цели, то ли у Квиррела были "глаза на затылке", но профессор, стремительно оборачиваясь, взмахнул палочкой, поставив мощный щит. Гарри метнулся в сторону, с лихорадочной быстротой выкрикивая "Инсендио" и второй "Ступефай". Оба заклинания так же бессильно разбились о защиту преподавателя ЗОТИ, а затем Гарри прилетел красный луч в грудь. Его отбросило, приложило о грубый камень стены и наступила темнота.       Очнулся Гарри под любопытным и даже слегка недоумевающим взглядом чёрных как бездна глаз, с мелькающими в них алыми вспышками. Он попытался пошевелиться, но оказалось, что связан по рукам и ногам, вертикально, пришпиленный к стене, как мотылёк, разве что булавки, воткнутой в тело, пока не наблюдалось. А вот в голове... Было ощущение, что в его черепе завелись гномы-рудокопы, которые, не удовлетворившись традиционными кирками и бурами, перешли на промышленную взрывчатку и экскаваторы.       Тем временем, Квиррелл подобрал его палочку, засунул её в карман и поинтересовался:       — Ты застал здесь меня вместо Северуса, о да, я знаю, что ваша троица подозревала именно его, но, ни секунды не помедлив, атаковал меня. Почему?       Поскольку главной целью Гарри было тянуть время, то в качестве инструмента её достижения болтовня с врагом годилась не хуже других. Так что он и не подумал запираться:       — Рон подслушал ваш с ним разговор, когда вы согласились, что всё сделаете... Так что, вы здесь по его приказу. Или вы в сговоре...       — Я, по приказу Снейпа?! — Квиррелл расхохотался, и это было не его обычное дрожащее хихиканье, но ледяной, пронзительный смех. — Да, Северус Снейп выглядит подозрительно, не правда ли? Похож на огромную летучую мышь, парящую по школе и хватающую невинных учеников. Он оказался мне полезен, при наличии такого Снейпа, никто не мог заподозрить б-б-бедного за-за-заикающегося п-п-профессора Кви-р-р-релла, — профессор ЗОТИ явно издевался, копируя собственное заикание.       — Да, он вечно хватает учеников, — ответил Гарри, — но ещё он пытался убить меня на квиддичном матче!       — Нет, нет и нет, — Квиррелл категорично замотал головой. — Это я пытался убить тебя, Поттер, — жутко улыбаясь, с гордостью ответил профессор, — просто мисс Грейнджер случайно сбила меня с ног, когда бежала к Снейпу, чтобы подпалить его мантию, я упал и зрительный контакт прервался. Мне не хватило нескольких секунд, чтобы сбросить тебя с метлы. Правда, ты бы давно был мёртв, если бы чёртов Снейп не пытался спасти тебя, бормоча себе под нос контрзаклятие.       — Он пытался меня спасти? — От удивления у Гарри даже головная боль прошла. Вот уж... Быть должным за спасение жизни этому… профессору, Гарри не собирался. Гермиона подпалила мантию одному, столкнула другого — значит, ей он и должен!       — Разумеется, — холодно подтвердил Квиррелл. — Как ты думаешь, с чего он решил судить следующий матч? Он пытался помешать мне сделать это снова. Зря старался, при Дамблдоре я всё равно ничего не мог сделать. Но мы заболтались, а у меня здесь есть ещё одно дело. Зеркало.       Квиррелл отошёл от связанного подростка и начал расхаживать вокруг Зеркала Еиналеж, изучая его, бросая в него различные, неизвестные Гарри заклинания, бормоча себе под нос о Дамблдоре и философском камне. Как только Квиррелл отвлёкся от него, Гарри попытался ослабить стягивающие его верёвки, без толку, они не поддавались. Решив, что раз нет возможности освободиться, то стоит хотя бы попытаться вновь отвлечь преподавателя от изучения зеркала, Гарри поинтересовался:       — Но мне всегда казалось, что Снейп ненавидит меня…       — О, конечно, — равнодушно подтвердил Квиррелл. — Небо тому свидетель, он тебя ненавидит. Он учился в Хогвартсе вместе с твоим отцом, разве ты этого не знал? Они друг друга терпеть не могли. Но Снейп никогда не желал тебе смерти.       Гарри попытался чуть подробнее прояснить вопрос взаимоотношений Снейпа и Квиррелла, и видимо случайно наступил последнему на больную мозоль.       — Северус здесь не при чём! — голос Квиррелла чуть подрагивал. — Просто иногда… иногда мне бывает нелегко выполнять приказы моего господина, ведь он великий волшебник, а я слаб и… — Квиррелл внезапно поёжился. — Он не склонен прощать ошибки. Когда мне не удалось украсть камень из "Гринготтса", он был очень мной недоволен и наказал меня… Он решил, что должен пристальнее следить за мной и постоянно контролировать меня…       Гарри вспомнил, как пожимал Квирреллу руку в "Дырявом котле" в день, когда пытались украсть Камень, как потом на уроках ЗОТИ у него иногда резкой болью отзывался шрам, и решил, что давно должен был внести профессора в список подозреваемых.       Квиррелл же вновь занялся Зеркалом, рассуждая о том, поможет ли его уничтожение достать из него камень. Но не рискнул что-то предпринять и продолжил общаться с самим собой:       — Что делает это зеркало? Что оно показывает? Помогите мне, мой господин!       Похолодевший от ужаса Гарри понял, что разговаривает Квиррелл не только с собой, ибо в ответ в комнате раздался незнакомый ему голос, исходивший, казалось, от самого профессора:       — Используй мальчишку… Используй мальчишку…       Использование "мальчишки", то есть его, Поттеру заранее не нравилось, но увы, противостоять он не мог. Квиррелл, взмахом палочки, освободил его от магических пут, оторвал от стены, и подтащил его к зеркалу.       Гарри увидел своё отражение: бледное от испуга и злости лицо. Но, мгновение спустя, отражение подмигнуло ему. Оно засунуло руку в свой карман и вытащило оттуда кроваво-красный камень, а потом, снова подмигнув, засунуло камень обратно. Гарри ощутил у себя в кармане что-то очень тяжёлое. Каким-то невероятным образом, камень оказался у него.       — Ну и что? — нетерпеливо спросил Квиррелл. — Что ты там видишь?       Ситуация стала то ли лучше, то ли хуже. Надеясь, что Квиррелл не умеет читать мысли, Гарри вспомнил Рона у Зеркала и ответил:       — Я вырос, стал почти взрослым. На мне значок главного префекта школы и знак капитана квиддичной команды. И в руках кубок...       Квиррелл выругался сквозь стиснутые зубы.       — Отойди отсюда! — скомандовал он.       Гарри шагнул в сторону. Сбежать с камнем в кармане было бы идеальным решением поставленной задачи и он начал потихоньку смещаться к выходу. К сожалению, он не успел сделать и пяти шагов, когда до него донёсся резкий голос. Гарри обернулся и понял, что Квиррелл каким-то образом умудряется говорить, не раскрывая рта.       — Он врёт… Он врёт… Дай мне поговорить с ним… Я хочу видеть его лицо, и чтобы он видел меня…       Вот в этот момент Гарри и понял, что живым ему отсюда не выбраться! Из-под размотанного Квирреллом тюрбана на него смотрело растущее прямо из затылка профессора лицо. Самое страшное лицо, которое он только мог себе представить. Мертвенно-белое, вместо ноздрей — узкие щели, как у змеи, глаза — ярко-красные и свирепые.       — Гарри Поттер, — прошептало лицо.       Гарри попытался отступить назад, но ноги его не слушались, даже в школе магии далеко не каждый день такое увидишь!       — Видишь, чем я стал? — спросило лицо. — Всего лишь тенью, химерой, я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело… Всегда находятся те, кто готов впустить меня в свой мозг и своё сердце… Кровь единорога сделала меня сильнее, ты видел, как мой верный Квиррелл пил её в лесу… Но как только я завладею Камнем, и получу из него эликсир жизни, я смогу создать себе своё собственное тело… Итак, почему бы тебе не отдать мне камень, который ты прячешь в кармане? Не будь глупцом, — прорычало лицо, видя, что Гарри не сдвинулся с места. — Лучше присоединяйся ко мне и спаси свою жизнь, или кончишь как твои родители… Они умерли, моля меня о пощаде…       — ТЫ ВРЁШЬ! — заорал Гарри, пытаясь отступать на подгибающихся от страха ногах.       Получалось плохо, тело не слушалось и Квиррелл, хоть и медленно, всё ближе и ближе подходил к нему — он шёл спиной вперёд, чтобы Волдеморт мог видеть Гарри. На белом лице-на-затылке появилась улыбка.       — Как трогательно, — прошипело оно. — Что ж, я всегда ценил храбрость… Ты прав, мальчик, твои родители были храбрыми людьми… Сначала я убил твоего отца, хотя он отважно сражался, а твоей матери совсем не надо было умирать, но она старалась защитить тебя… А теперь, отдай мне камень, чтобы не получилось, что она умерла зря.       — НИКОГДА! — Вновь обретя контроль над телом, Гарри метнулся по направлению к двери.       — ПОЙМАЙ ЕГО! — завопил Волдеморт.       Гарри рванулся к двери, но его тут же сбило с ног. Квиррелл навалился на него, левая рука схватила за горло, правой он направил палочку прямо в лицо мальчика.       Его лоб, как раз в том месте где был шрам, пронзила такая острая боль, что Гарри показалось, что голова сейчас разлетится надвое, и он не смог удержаться и заорал от боли столь сильной, что почти ослеп от неё. Гарри ухватился обеими руками за душащую его руку, и внезапно боль прекратилась, а к голосу Гарри присоединился вопль ужаса Квиррелла. Профессор выронил палочку и схватился за кисть своей руки, с которой слоями слезали кожа и мясо!       Гарри понял, что это его шанс! Подобрав под себя ноги, он резко выпрямился, ударив обеими руками в лицо Квиррелла, попытавшись как можно сильнее вдавить пальцы в лопающуюся под ними плоть. Квиррелл заверещал и попытался стряхнуть его с себя. Но и сам Гарри, только коснувшись Квиррелла, ощутил, как острая боль пронзила голову, он снова почти ослеп от боли в голове и от слёз, вызванных той же болью, которые застилали ему глаза... Сквозь них он видел как обугливается и буквально осыпается под его пальцами лицо Квиррела — право сейчас лицо-на-затылке смотрлось бы куда приемлимее и куда менее страшно, чем то, что Гарри видел сквозь слёзы! Его уши разрывались от диких криков Квиррелла, и голоса Волдеморта, вопившего: "УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО!"...       А потом пришли другие голоса, выкрикивавшие его имя. Но, возможно, они ему только почудились... Гарри ощутил, как Квиррелл вырывается из его рук. Он успел подумать, что всё кончено, что Квиррелл-Волдеморт сейчас сбежит, его наверняка не остановит это пламя, которое загораживает вход в комнату, а там беззащитная Гермиона и раненный Рон... Гарри дёрнулся вслед, пытаясь разглядеть силуэт, чтобы вцепиться в него и не отпускать... Но в глазах окончательно потемнело, а вслед и его сознание провалилось в темноту…

***

      Выплывал из темноты Гарри долго и мучительно. Ему казалось, что вот-вот, ещё немного, ещё чуть-чуть усилий и... Наконец, он смог приоткрыть глаза и увидеть светлое помещение, залитое солнечными лучами. В голове была какая-то лёгкая пустота, напрягаться и думать, а тем более что-то делать, совершенно не хотелось, но какая-то мысль настойчиво пыталась вспомниться. Гарри несколько раз моргнул, и наконец его зрение хоть немного сфокусировалось...       — Добрый день, Гарри, — прозвучал голос Дамблдора.       Гарри с трудом повернул голову, увидел сидящего рядом профессора и уставился на него в полном недоумении... И тут он сообразил!       — Гермиона! Рон... Они...       — С ними всё в порядке, Гарри, — успокаивающе улыбнулся директор. — Не переживай за друзей, с ними всё хорошо.       Гарри на секунду испытал волну облегчения, что с друзьями всё в порядке, но это было не всё! Директор должен узнать...       — Сэр! — произнёс он слабым голосом, тщетно пытаясь подняться. — Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Он взял камень! Мы не смогли его остановить, сэр, поторопитесь... — похоже, этот порыв отобрал у Гарри остатки сил, и он опять откинулся на подушку.       — Успокойся, мой дорогой мальчик, ты немного отстал от времени, — голос Дамблдора был убаюкивающе-успокаивающим, и звучал очень приветливо и спокойно, что было невероятно, учитывая всё произошедшее. Впрочем, директор Дамблдор, наблюдая его состояние, поспешил разъяснить: — Камень не у Квиррелла, мой мальчик. Всё в порядке.       — Но тогда где он? У кого?! — Гарри раздирало беспокойство. — Сэр, я...       — Гарри, пожалуйста, тихо, — попросил Дамблдор. — Иначе мадам Помфри выставит меня отсюда.       Гарри тяжело вздохнул и огляделся. Он только сейчас понял, что оказывается он лежит на кровати в больничном крыле.       — Я давно здесь, сэр?       — Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грейнджер будут весьма счастливы, что ты наконец пришёл в себя. Они были крайне обеспокоены твоим состоянием.       — А Невилл? Он... — Гарри запнулся, вся таки признаваться директору школы в том, что заколдовал ученика было... Впрочем, по сравнению со всем остальным... И Гарри решительно выдохнул: — Я его...       — С мистером Лонгботтомом всё хорошо, Гарри, — улыбнувшись, перебил его Дамблдор. — Он провёл ночь в своей постели. Не переживай. — Вид директора вдруг сделался весёло-задумчивым, и он добавил: — А ты знаешь, Гарри, что заклинания младшекурсников довольно слабые? И долго не держатся? — И подмигнул.       Гарри вздохнул — с друзьями всё хорошо. Это радует.       — Но, сэр, а как же камень? Его же хотел получить Вол...       — Я вижу, что он волнует тебя больше всего остального, — опять перебил его директор и добродушная улыбка исчезла с его лица, — в таком случае, поговорим о камне. Профессору Квирреллу не удалось отобрать его у тебя, я появился как раз вовремя, чтобы помешать ему. Хотя, должен признать, ты и без меня неплохо справлялся.       — Как? Вы были там?! — в недоумении воскликнул Гарри. — Вы получили сову, которую послала Гермиона?       — Должно быть, мы разминулись в воздухе. Как только я прибыл в Лондон, сразу стало очевидно, что я должен находиться как раз в том месте, которое я покинул. Я прибыл вовремя и успел стащить с тебя Квиррелла...       — Значит, это были вы, — задумчиво произнёс Гарри, вспоминая последнее, что слышал перед тем, как потерять сознание. Значит, ему не почудилось. — Это были вы... — снова пробормотал он задумчиво.       — Я боялся, что опоздал, — со вздохом произнёс Дамблдор.       — Да сэр, вы чуть не опоздали, — согласился с директором Гарри. — Ведь ещё немного, и он бы вырвал у меня камень...       — Я боялся не за камень, — мягко поправил его Дамблдор, — а за тебя. Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб. В какой-то момент я даже подумал, что это произошло. А что касается камня, то он был уничтожен.       — Уничтожен? Как... Уничтожен, сэр? — недоверчиво переспросил Гарри. Мысль, что можно уничтожить такой бесценный артефакт казалась абсолютно невозможной! — Но, сэр... А как же Николас Фламель?       — О, так ты знаешь о Николасе? — судя по голосу, Дамблдор почему-то был очень доволен этим обстоятельством.— Ты все разузнал, не так ли? — И директор одобрительно улыбнулся Гарри. — Мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше.       — Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли, сэр? — уточнил Гарри.       — У них имеются достаточные запасы эликсира, чтобы привести свои дела в порядок, — поспешил "успокоить" его Дамблдор, — а затем... Да, затем они умрут. — Дамблдор улыбнулся, видя непонимание на лице Гарри. — Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным, но для моих друзей умереть всё равно что лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Пойми, Гарри, для высокоорганизованного разума, смерть — это совершенно не страшно! Это очередное приключение! — настойчивым тоном произнёс директор. — Да, Очередное Большое Приключение, Гарри... — Дамблдор помолчал, а потом, после паузы, доверительным тоном добавил: — К тому же, камень — не такая прекрасная вещь. Представь, он может дать столько денег и лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек, но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим, мой мальчик.       В помещении повисла тишина. Гарри лежал, глядя в потолок, не зная, что сказать, пытаясь разложить всё услышанное по полочкам. Получалось очень плохо, возможно из-за слабости, возможно по иной причине, но мысли в голове разбегались и путались... Дамблдор, тем временем, беззаботно что-то мурлыкал себе под нос, и рассеянно улыбался, глядя на него. Пытаясь собраться с мыслями, Гарри осмотрелся.       — Сэр! — наконец окликнул его Гарри. — Я тут подумал... Сэр, даже если камень уничтожен, Волан... Я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто...       — Называй его Волдемортом, Гарри, — прервал его директор, кивая головой, — всегда называй вещи своими именами, ибо страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.       — Да, сэр, — Гарри поспешно кивнул, ему не терпелось услышать ответ на очень важный, жизненно важный, для него вопрос! — Я хотел узнать... Ведь теперь Волдеморт будет искать другой способ вернуть себе силы, правда? Я имею в виду, он ведь не исчез навсегда?       — Нет, Гарри, — согласился Дамблдор. — Он всё ещё где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться... Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить, он сбежал и бросил Квиррелла умирать...       — Умирать, сэр? — перебил Гарри, снова безуспешно пытаясь сесть в кровати. — Получается, что я его... убил?! — он ошеломлённо смотрел на директора, сердце забилось как бешеное, ладони вспотели от ужаса.       — Нет, Гарри, не ты, — поспешил заверить его директор. — Когда Квиррелл согласился разделить своё тело с духом Волдеморта, он обрёк себя на страшную судьбу, мой мальчик. Он уже был обречён, ведь такое возможно только при использовании Тёмной Магии, Гарри, а она безжалостна к своим адептам. Она разрушала его изнутри, он гнил заживо, Гарри. Квиррелл уже давно должен был умереть, он жил, поддерживая свои силы лишь кровью единорогов. Волдеморт выпивал из своего носителя все жизненные силы, ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам... В некотором смысле, ты даже сделал доброе дело, мой мальчик, — директор благожелательно покивал, ласково улыбаясь, — ты освободил несчастного Квиррелла от Тёмной Магии, которой его подчинял Волдеморт, и причинял ему страдания. — Директор замолчал, задумавшись, а потом, после паузы, продолжил: — Что же касается духа Волдеморта, который снова на свободе, то ты не должен огорчаться, Гарри. Пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. В следующий раз найдётся кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет отодвигаться всё дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.       Гарри согласно кивнул — в словах директора Дамблдора была логика. Если что-то невозможно уничтожить, значит, с этим нужно просто сражаться — раз за разом и никогда не сдаваться! Он подумал немного, и осторожно спросил:       — Сэр, есть ещё кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но настойчиво произнёс он. — Мне хочется узнать всю правду...       — Правду… — вздохнул Дамблдор. — Правда, мой мальчик, — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь, а потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы, если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.       — Хорошо, — Гарри прикрыл глаза. — Волдеморт сказал... Что... Что он убил мою маму... просто потому, что она пыталась не дать ему убить меня, — Гарри всхлипнул, но изо всех сил постарался сдержать слёзы. — Но мне совершенно не понятно, зачем ему вообще понадобилось убивать меня? В чём смысл убийства маленького ребёнка? Чем я ему мешал?       На сей раз Дамблдор вздохнул куда глубже.       — Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере, сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь, а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше... Я понимаю, это звучит неприятно. Тогда, когда ты будешь готов, ты всё узнаешь, — благожелательно улыбаясь и поблёскивая очками, произнёс он.       Гарри поморщился. Видимо, ничего более внятного он не услышит. Хоть это было неприятно и непонятно. Такое ощущение, что Волдеморт будет ждать, когда Гарри станет старше! А как бороться, если не знаешь мотива? Во всех детективах, и в книгах, и в фильмах, всегда, в первую очередь, выясняется мотив! Иначе...       Гарри ещё раз взглянул на добродушно улыбающегося ему директора, и понял, что настаивать бесполезно, потому решил задать второй вопрос:       — А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне, сэр?       — Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя, если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, Гарри, так это любовь. Он не мог осознать, что любовь, такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим. Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты всё равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже, именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волдемортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.       Дамблдор замолчал и начал с интересом изучать сидевшую на подоконнике птичку, а Гарри, улучив момент, украдкой вытер всё-таки навернувшиеся на глаза слёзы. Дамблдор, помолчав, опять повернулся к нему.       — И кстати, Гарри, раз речь зашла о твоей защите... — Дамблдор внимательно посмотрел на него. — Я не знаю, как она получилась, и совершенно не уверен... — директор опять ласково взглянул ему в глаза. — Я могу только предполагать, Гарри, но должен тебе сказать, что, по моему мнению, на каникулы тебе лучше вернуться в дом своих тёти и дяди, мой мальчик.       Гарри вытаращился на директора, и ошеломлённо спросил:       — Но почему, сэр?! У меня есть крёстный отец, я хочу жить с ним! И он мой опекун, сэр! Сириус ждёт меня на каникулы, профессор! Почему я должен возвращаться к Дурслям?       — Гарри, послушай меня, мой мальчик... — Дамблдор покачал головой, — ты можешь встречаться с Сириусом, ходить в парк, гулять, но вот жить тебе лучше в своём доме, со своей тётей.       — Но почему, сэр?       — Так будет лучше всего для тебя, Гарри.       — Но Дурсли меня... — Гарри было чуть не сказал "не любят", но в последний момент поправился. — Опасаются... Зачем создавать им сложности? Тем более, когда у меня есть крёстный отец и он мой официальный опекун! — возразил Гарри.       — Так будет лучше для тебя Гарри, — настойчиво повторил директор, — а Дурсли... Неужели они не потерпят два месяца, если ты будешь их слушаться и хорошо себя вести? Тётя ведь сестра твоей мамы, и она любит тебя, — убеждённо заявил директор, и подумав немного, добавил: — Видишь ли, мой мальчик... Я полагаю, что эта защита, которую дала тебе твоя мама, подкрепляется, когда ты живёшь в своём доме, со своими родственниками. Это пока всё, что я могу сказать.       Гарри задумался... Конечно, защита, про которую говорил профессор Дамблдор, вещь полезная. Как бы там ни было, а она его фактически спасла! Вряд ли без неё, если бы Квиррелл с Волдемортом вместе не горели заживо, он смог дождаться помощи. С другой стороны, дом Дурслей никогда не был его! Даже последние два года, не говоря уже про раньше, когда он жил в чулане под лестницей! Да он в школьном замке себя больше чувствовал дома, чем на Тисовой! А на счёт "любят"... Терпят! Так будет точнее.       — Сэр... — Гарри посмотрел на директора, — а что делать с магическими выбросами? Они у меня и так раньше были... Довольно опасными для окружающих. А теперь, после того, как я начал колдовать в школе... Я читал в библиотеке — магическое ядро нестабильно и есть шансы, что всё будет теперь только сильнее, сэр... А Дурсли и так боятся и магии, и меня. Я не хочу их пугать, сэр, они и так перепуганы, за эти девять лет! — Гарри немного помолчал, и решительно произнёс: — Я не думаю, что это хорошая идея, сэр!       Дамблдор задумчиво посмотрел в окно, а потом опять повернулся к Гарри:       — Я думаю, мой мальчик, ты должен попробовать, — он кивнул головой. — Ведь где-то бродит дух Волдеморта, который явно не оставит своих попыток, мой мальчик. И защита будет тебе очень полезна.       — То есть, вы полагаете, сэр, что мне ещё раз предстоит встретиться с Волдемортом? — неверяще спросил Гарри.       — Я не исключаю такой возможности, мой мальчик, — сокрушённо покачал головой директор, чем снова его ошарашил.       — А мантия-невидимка, сэр? — спросил Гарри, когда к нему вернулся дар речи. Про Волдеморта он подумает потом, когда всё немного уляжется в голове. — Вы знаете, кто мне её прислал?       — Когда-то твой отец оставил её мне, а я подумал, что, возможно, она тебе понравится, — глаза Дамблдора засияли, — полезная вещь... Твой отец в основном использовал её, тайком пробираясь на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.       — И ещё кое-что, — никак не мог успокоиться Гарри.       — Давай, — приободрил его Дамблдор, словно почувствовав, что Гарри боится его разозлить.       — Квиррелл сказал, что Снейп...       — Профессор Снейп, Гарри, — поправил его Дамблдор.       — Да, верно, — тараторил Гарри, — Квиррелл сказал, что он меня ненавидит, потому что ненавидел моего отца. Это правда?       — Да, они испытывали друг к другу сильную неприязнь, — признал Дамблдор после секундного раздумья. — Примерно как ты и мистер Малфой, а затем твой отец сделал кое-что, чего Снейп так и не смог ему простить.       — Что именно, сэр? — Удивился Гарри. Папа не мог сделать ничего плохого, он был уверен в этом на все сто процентов!       — Он спас ему жизнь, мой мальчик.       — Что?! — в бессчётный раз ошарашенный Гарри не верил своим ушам. Папа спас жизнь этому...       — Да-а-а... — мечтательно протянул почему-то очень довольный Дамблдор. — Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снейп не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом... Я думаю, именно поэтому он приложил столько усилий, пытаясь спасти тебя. Профессор Снейп верил, что таким образом он вернёт долг твоему отцу и спокойно сможет продолжать ненавидеть память о нём.       Гарри попытался понять услышанное, но у него тут же разболелась голова от всего этого нагромождения вновь открывшихся фактов.       — И, сэр, — решился он. Раз уж есть возможность всё выяснить, или почти всё... — Ещё один вопрос...       — Всего один? — улыбнулся Дамблдор.       — Да сэр. Последний. Как у меня получилось достать камень из зеркала?       — А! — воскликнул Дамблдор. — Я рад, что ты задал этот вопрос! Это была одна из моих самых гениальных идей. Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать, — сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не боле того. Иногда мой мозг удивляет меня самого...       — То есть, сэр, если бы не я, то Квиррелл никогда не смог достать камень из зеркала?! — Воскликнул Гарри, перебив директора. — Получается, останься мы в гостинной, то он бы так и стоял перед зеркалом, пытаясь достать камень, пока вы его не схватили?!       — Ну... это неизвестно, Гарри. Возможно, он бы нашёл способ... Или мог попытаться унести зеркало целиком и потом с ним разобраться, — успокаивающе сказал Дамблдор. — А теперь, достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями, — директор указал рукой на столик, стоявший рядом с кроватью, который был завален разнообразными вкусностями магического мира. Казалось, кто-то специально для Гарри скупил по меньшей мере половину магазина!       — Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, — пояснил Дамблдор, улыбаясь, на что Гарри только поморщился — какие у него "поклонники" он прекрасно узнал в последний месяц! — То, что произошло в подземелье между тобой и Квирреллом, — тем временем продолжал директор, — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа. Кстати, я полагаю, что именно твои друзья, Фред и Джордж Уизли, попытались передать тебе в подарок сиденье от унитаза. Не сомневаюсь, они полагали, что тебя это развлечёт. Однако мадам Помфри сочла это несколько негигиеничным и конфисковала сей предмет.       При упоминании Фреда и Джорджа Гарри непроизвольно улыбнулся — эти могли, да. Они бы и унитаз притащили... Из женского туалета.       — О! Драже на любой вкус "Берти Боттс"! — восторженно воскликнул Дамблдор. — В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь? — Дамблдор улыбнулся, закинул в рот золотисто-коричневую карамельку и тут же поперхнулся. — Не повезло! — выдавил он. — Вкус ушной серы, не самый приятный на свете, ты не находишь? А теперь, мой мальчик, я полагаю, тебе нужно отдыхать, — директор опять блеснул своими очками половинками. — Правда, твои друзья стоят под дверью и просто не могут дождаться встречи с тобой.       Он снова добродушно улыбнулся, и поднявшись со стула, направился к выходу. Но, вместо него, у кровати сразу же возникла мадам Помфри, хозяйка больничного крыла. Она была очень приятной, но весьма строгой женщиной, и когда Гарри попросил пропустить к нему друзей, резко отказала.       — Это исключено!       — Ну пожалуйста, всего на пять минут, — упрашивал строгую медико-ведьму Гарри, — вы ведь пустили ко мне профессора Дамблдора...       — Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы, а сейчас тебе нужен отдых.       — Я и так отдыхаю, правда, — не сдавался Гарри. — Я ведь лежу на кровати, не встаю, а выздоравливающим нужны положительные эмоции, мэм!       — О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут!       Она направилась к двери, и открыв её, приглашающе махнула рукой. В палату буквально вбежали Гермиона и Рон.       — Гарри! — завизжала Гермиона, бросившись к нему, и крепко его обняла.       Но увы, голова у Гарри по-прежнему раскалывалась, и от объятий ему стало только хуже. Он постарался, чтобы его гримаса была как можно незаметнее, но ему не очень удалось, так как Гермиона поспешно от него отстранилась.       — О, Гарри, мы были уверены, что ты... — Гермиона осеклась, не произнося слово "умрёшь". — Дамблдор был так обеспокоен... — выражение лица подруги свидетельствовало, что она тоже испытывает беспокойство и тревогу.       — Вся школа обсуждает то, что случилось, — радостным и довольным тоном сообщил Рон, — а что там произошло на самом деле? — лицо друга выражало такую степень... волнения, любопытства, интереса, что Гарри непроизвольно улыбнулся.       Подумав о том, какие нелепые слухи ходят по школе (и часть из них, наверняка, с подачи Рона, ведь он не мог удержаться, чтобы не похвастаться Фреду и Джорджу), Гарри начал медленно рассказывать им всё, что узнал от директора: про Квиррелла и зеркало, про Волдеморта и камень. А сам, проговаривая фразы, ещё раз их обдумывал, и пытался разложить по полочкам в своей голове, чтобы... Понять? Разобраться? Он сам не совсем понимал — зачем, но многое в этой истории ему сейчас казалось... подозрительным. Оговорки Хагрида, газета эта, трёхмесячной давности, у него на столе, мантия и дудочка на Рождество, зеркало, к которому его фактически загнали Снейп и Филч... Опять же — мантия, которую он забыл на Астрономической Башне и через пару недель нашёл её на своей кровати...       Рон и Гермиона были очень хорошими слушателями: они изумлённо открывали рты как раз тогда, когда Гарри от них этого ждал, а когда он рассказал им о том, что пряталось под тюрбаном Квиррелла, Гермиона громко вскрикнула!       — Значит, камня больше нет, — спросил Рон, когда Гарри замолк, — и Фламель умрёт?       — Угум, — кивнул Гарри, и поморщился. Всё-таки мысль, что в результате всего этого умрут ещё два человека, то есть уже трое, конкретно портила ему настроение. Он взглянул на Рона и постарался повторить слова Дамблдора. — Директор сказал... сейчас вспомню... Он сказал, что для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. Или что-то вроде того.       — Я всегда говорил, что он сумасшедший, — с обожанием в голосе откликнулся Рон.       Дамблдор был его кумиром. Рон готов был восхищаться всем, что связано с профессором, даже крайней степенью его сумасшествия. Впрочем, если вспомнить слова Перси на Приветственном пиру, и некоторые фразочки Близнецов — не один только Рон в их семье фанател от Дамблдора.       — А с вами что было после того, как мы расстались? — в свою очередь поинтересовался Гарри.       Почему-то, ту часть, в которой разговор шёл про смерть Квиррелла и что, по мнению директора, Гарри следует жить на Тисовой, так как ему угрожают будущие встречи с Волдемортом, он друзьям рассказывать не стал.       — Ну, я вернулась назад, привела в порядок Рона, это оказалось непросто, — Гермиона закатила глаза. — А потом мы поспешили, но на выходе из комнаты с шахматами столкнулись с Дамблдором. Он уже всё знал, представляешь? Он просто спросил: — Гарри пошёл за ним, да? — и направился за тобой.       — Ты думаешь, он специально так всё подстроил? Может, он хотел, чтобы именно ты это сделал? — задумчиво спросил Рон. — Раз это он прислал тебе мантию-невидимку и всё такое...       — Ну, знаете! — взорвалась Гермиона. — Считать, что это директор... Я хочу сказать, это ужасно, ведь тебя могли убить!       — Да нет, Гермиона... — прервал её Гарри. — Вот сейчас Рон абсолютно прав! Эти препятствия... Они не остановили бы взрослого мага. Они... были для нас. Я не думаю, что Квиррелл ловил ключ на метле или играл в шахматы... Настоящее препятствие было только одно — Зеркало! А всё остальное... — Гарри замолчал и после паузы, задумчиво добавил: — Он странный человек, Дамблдор. Думаю, он хотел... Не знаю, дать мне шанс победить? — и глядя на ошеломлённую подругу, уже увереннее продолжил: — Дамблдор, я уверен, знает обо всём, что здесь, в Школе, происходит, Гермиона, — делился Гарри своим первым выводом, который он уже сделал на основе истории с мантией-невидимкой и своих прочих догадок, — так что Дамблдор был в курсе того, что мы задумали. Однако вместо того, чтобы остановить нас, он кое-чему меня научил... Как бы подготовил меня к тому, что должно было случиться. Уверен, я не случайно нашёл зеркало Еиналеж! Это он подталкивал меня к тому, чтобы я его нашёл и сам объяснил мне, как оно действует. Мне даже кажется... — Гарри посмотрел в окно, помолчал, и продолжил, — Нет, я уверен, Гермиона, что это он решал, есть ли у меня право встретиться один на один с Волдемортом. И я... показал, что готов к этому, — Гарри посмотрел на ошеломлённую девочку, а потом добавил: — Непонятно только одно: зачем?       — Нет, Дамблдор действительно псих! — гордо воскликнул Рон.       В отличии от буквально пышущего энтузиазмом Рона, Гермиона, выслушав рассказ Гарри, сидела очень задумчивая, и меланхолично накручивая кончик локона на палец, о чём-то размышляя смотрела в окно. Наблюдая за реакцией друзей на рассказ, Гарри не мог не заметить, что Гермиона обратила внимание на тот момент, что без Гарри у Квиррелла-Волдеморта достать камень из Зеркала не получилось бы...       — Слушай, Гарри, тебе тут не следует залёживаться! — радостно продолжил Рон. — Завтра будет банкет по случаю окончания учебного года. Конечно, особенно праздновать нам нечего: соревнование между факультетами выиграл Слизерин, да и в квиддиче мы не преуспели. В последней игре, которую ты пропустил, пока тут валялся, нас начисто разнесли ребята из Рейвенкло, как паровым катком раскатали. Но еда на банкете будет вкусной, это я тебе обещаю!       В этот момент в палату вернулась мадам Помфри.       — Вы уже пятнадцать минут тут сидите, — строго заявила она. — А теперь — марш отсюда!       Друзья, быстро попрощавшись и выразив надежду, что уже завтра увидят его здоровым, ушли, а Гарри лежал и пытался осмыслить всё произошедшее с ним в школе за этот год, с учётом того, что ему рассказал директор... Он так глубоко задумался, что сам не заметил как уснул.

***

      Директор Дамблдор, у себя в кабинете, тоже был погружён не в самые приятные размышления...       С Блэком встретиться и поговорить ему так и не удалось, а Сириус ни при каких обстоятельствах не отдаст Гарри Дурслям, что очень печалило Альбуса Дамблдора. Конечно, если бы мальчик сам захотел, то Сириус вряд ли сильно возражал, но Гарри, видно, упёрся намертво, Альбус хорошо помнил это фирменное Поттеровское выражение на лице Джеймса, а как-то излишне... убеждать Гарри — опасно: Блэк непременно удивится странному желанию Гарри, начнёт копать, и... Очень-очень талантливый мальчик Сириус.       Как же это несвоевременно! То, что Блэк оказался невиновен, это, разумеется, хорошо. Альбуса Дамблдора радовало, что Сириус не перешёл на сторону Тьмы. Да, конечно, плохо получилось, что ему пришлось провести некоторое время в Азкабане... Сейчас Альбус искренне сожалел, что тогда не постарался разобраться, а принял всё как есть... А вот то, что Сириус, очевидно, обиделся и озлобился на всех — это очень-очень плохо, это окажет не самое лучшее влияние на Гарри, Альбус был в этом просто убеждён. К тому же знатность, богатство, влияние, заносчивость и гордость, граничащие с презрением и гордыней — всё это совершенно не нужно мальчику! Это несомненно испортит чистого, невинного, Гарри Поттера!       Да ещё и это странное желание мальчика наладить отношения с Дурслями, желание получить одобрение со стороны тёти… И упорная уверенность, что главное пока — не раздражать Дурслей всякими "ненормальностями", а там, со временем, всё потихоньку наладится и тётя тоже будет его любить.. Гарри должен быть сосредоточен на волшебном мире! Мире, которому он принадлежит с рождения…       Поразмышляв, задумчиво глядя на портреты своих предшественников-директоров, Альбус Дамблдор решил, что надо поговорить с Молли Уизли — пусть пригласят Гарри отдыхать на лето к себе! Тем более, она была так рада, что юный Рональд подружился с Гарри... Природа, свежий воздух, рядом друг, заботливая и души не чающая в детях Молли — разве плохое лето для мальчика?!

***

      Этой ночью Гарри не снились кошмары, поэтому утром он почувствовал себя значительно лучше! Проснувшись, он попытался ещё раз всё обдумать на свежую голову, но пришёл Хагрид и прервал его размышления. В помещении, кроме своей хижины, где всё было сделано под его размеры, великан всегда казался огромным. Он кое-как примостился рядом с Гарри, покосился на него и вдруг... разрыдался!       — Это... всё... моя... чёртова... вина! — выдавил он сквозь слёзы, закрывая лицо руками. — Это ж я сказал этому чудовищу, как Пушка усыпить! Я сам! Ты же умереть мог! И всё из-за какого-то яйца драконьего! В жизни больше пить не буду! Меня вообще надо гнать отсюда и к маглам, чтоб я с ними жил!       Гарри смотрел на рыдающего великана, и был, мягко говоря, в шоке от такой картины — Хагрид в буквальном смысле сотрясался от рыданий, а по его лицу катились огромные слёзы, скрываясь в густой бороде.       — Хагрид, успокойся, он бы всё равно узнал, — произнёс Гарри, пытаясь утешить Хагрида. — Всё-таки слишком важный вопрос был на кону... Даже не выведай он всё у тебя, то нашёл другой способ выяснить, как нейтрализовать Пушка, — он постарался сказать это как можно убедительнее. Действительно, в своих размышлениях Гарри пришёл к выводу, что Хагриду может и "зелье болтливости" подлили, как вариант, а ведь в магическом мире были ещё и другие способы узнать то, что тебя интересует. Гарри о них имел весьма смутное представление, но по разговорам Тонксов и крёстного про это знал.       — Но тебя ж убить могли! — простонал Хагрид, всё ещё сотрясаясь от рыданий.       — Хватит плакать, Хагрид, выше нос! В конце концов, мы спасли камень... — Гарри запнулся, и поправился. — В смысле, не дали ему им завладеть... Теперь, раз камня больше нет, то он не сможет его использовать! Ты лучше съешь конфету, мне их тут сотни надарили...       Хагрид шмыгнул носом и вытер его рукавом.       — Ты мне тут напомнил кое о чём... э-э... подарок у меня для тебя есть.       — Надеюсь, это не бутерброд с мясом горностая и не каменный кекс? — Гарри решил пошутить, чтобы немного развеселить великана.       Тут Хагрид наконец-то улыбнулся, хотя улыбка получилась еле заметной.       — Не, — он мотнул головой. — Я и так и эдак думал да прикидывал, вон, получается из-за меня сколько тебе... И с Норбертом тоже... Я ж только потом понял, что не дело это, чтобы ты... Дурак я, вот!       Гарри хотел было возразить великану, но Хагрид, роясь в своих карманах жестом остановил его:       — Вот, Гарри, держи!       Хагрид вытащил из кармана замотанный в упаковочную бумагу бесформенный свёрток, криво перевязанный ленточкой. Слегка напрягшись (ведь, зная Хагрида, трудно быть уверенным, что в подарке не было ничего опасного), Гарри потянул за бантик и в его руках оказалась весьма необычная деревянная поделка.       — Я вчера весь день сам возился, мастерил, а потом и Филиус, профессор Флитвик, в смысле, увидел, что я сделать пытаюсь и помог, — пояснил Хагрид. — Ну, как тебе?       Гарри не отрываясь рассматривал фигуру, которую словно склеили из половинки чёрного дракона и серой собаки. У этого неведомого существа были две головы, одна, по видимому, олицетворяла дракона Норберта, а другая незабвенного Пушка. Но самое интересное: если нажать на голову собаки, она издавала грозный рык, а если на голову дракона, то он выплёвывал крошечный, синий огонёк. Подарок отчего-то очень его развеселил и он, улыбаясь, сказал замершему в ожидании великану:       — Спасибо, Хагрид, это очень... оригинально!

***

      Перед Прощальным Пиром Гарри хотел сначала зайти в Башню Гриффиндора, чтобы прийти на банкет вместе со всеми, но мадам Помфри сломала его планы, настояв на последнем осмотре. Похоже, она считала, что банкеты очень опасны для здоровья, и согласилась отпустить Гарри из своих владений только по просьбе Дамблдора, при этом дав понять своему пациенту, что она с этой просьбой категорически не согласна! Из-за этой задержки в Больничном Крыле, Гарри вошёл в Большой Зал, когда все ученики школы уже были там. Поскольку соревнование за Кубок факультетов и в этом году выиграл Слизерин (в седьмой раз подряд!), зал был оформлен в зелёно-серебряной цветовой гамме. На стене, за преподавательским столом, висело огромное знамя Слизерина, на котором была изображена змея. Стоило Гарри войти в двери Большого Зала, как в громадном помещении, вначале, на несколько секунд наступила полная тишина, а затем все одновременно заговорили... Гарри, не поднимая головы, быстро подошёл к своему столу и сел между Роном и Гермионой. Он пытался делать вид, что не замечает направленных на него взглядов всех собравшихся, но отметил, что многие даже привстали со своих мест, чтобы лучше его рассмотреть! К счастью, буквально через несколько секунд, за преподавательским столом появился директор Дамблдор и этот непонятный ажиотаж прекратился — школьники расселись по местам и замолчали.       — Итак, ещё один год позади! — радостным тоном провозгласил профессор Дамблдор. — Но перед тем как мы начнём наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовнёй. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас всё лето для приведения своих голов в порядок и вы успеете их полностью опустошить до начала следующего семестра, — он лукаво посмотрел на учеников, поблёскивая очками и улыбаясь. — А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнём с конца. Четвёртое место занял факультет Гриффиндор — триста двенадцать очков. Третье — Хаффлпафф, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Рейвенкло — четыреста двадцать шесть очков. А на первом Слизерин — четыреста семьдесят два очка.       Слизеринцы на слова директора отреагировали радостными громкими криками, аплодисментами, и прочими выражениями восторга. К примеру Малфой, довольно улыбаясь, победно стучал по столу золотым кубком, и Гарри тут же уткнулся взглядом в свой стол: ему не понравилось это зрелище.       — Да-да, вы прекрасно потрудились, — произнёс Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий!       Зал затих, а за столом Слизерина улыбались уже не так радостно. Дамблдор громко хмыкнул.       — Итак, — продолжил он. — В связи с тем, что в свете последних событий некоторые ученики заработали некоторое количество очков... Подождите, подождите... Ага... — Дамблдор изобразил задумчивость. — Начнём с мистера Рональда Уизли...       Рон покраснел так, что веснушки стали почти незаметны и уставился на директора.       — ...и за лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса, я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков!       Крики, поднявшиеся за столом Гриффиндора, наверное, долетели аж до Запретного леса! Гарри отчётливо услышал, как Перси, обращаясь к другим старостам факультетов, безостановочно выкрикивает:       — Это мой брат! Мой младший брат! Он выиграл в заколдованные шахматы Макгонагалл!       Наконец, снова наступила тишина.       — Далее... мисс Гермиона Грейнджер, — произнёс Дамблдор. — За умение использовать холодную логику перед лицом пламени, я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков!       За столом факультета уже творилось что-то невообразимое! Мыслимое ли дело: за одну минуту факультет заработал сто очков! Гарри неверяще посмотрел на Рона, потом на Гермиону... Вид подруги его немного удивил. Она была не столько обрадована, сколько... Озадачена? В недоумении? Но сильно задуматься над этим Гарри не успел, так как Дамблдор продолжил свою речь.       — И наконец, мистер Гарри Поттер, — объявил директор, и в зале воцарилась абсолютная тишина. — За железную выдержку и фантастическую храбрость, я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят очков!       Поднявшийся шум и гвалт оглушили Гарри. Все, кто умел считать и одновременно вопить во всё горло, уже поняли, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два очка. То есть столько же, сколько и у Слизерина! Они почти выиграли соревнование между факультетами. Если бы Дамблдор дал Гарри ещё одно очко... Дамблдор поднял руку. Шум в Большом Зале начал затихать, но директор, с улыбкой поглядывая на разошедшихся учеников, терпеливо ждал, пока замолчат самые неугомонные.       — Храбрость бывает разной, — Дамблдор по-прежнему улыбался. — Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу, но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям! И за это я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Лонгботтому!       В Зале начался полный бедлам и столпотворение! Гриффиндорцы повскакивали с мест и стали радостно вопить, хлопать в ладоши и обниматься. Часть бросилась к Невиллу, ошалевшему от изумления, и он исчез под кинувшимися его обнимать софакультетчиками. До этого Невилл ни разу не принёс факультету ни одного очка. Гарри и Рон вскочили и зааплодировали Невиллу, подбадривая его громкими криками, при этом Гарри, случайно бросивший взгляд на стол Слизерина, продолжая аплодировать, ткнул Рона локтем под рёбра и кивком указал на Малфоя: вид у белобрысого был обескураженный и очень расстроенный. Гермиона тоже от всей души аплодировала Невиллу, как и все, кто сидел подальше от него, или с другой стороны стола и не могли обнять героя дня!       — Таким образом, — громко прокричал Дамблдор, пытаясь заглушить аплодисменты, которые только усилились оттого, что факультеты Рейвенкло и Хаффлпафф тоже выражали свой восторг по поводу поражения Слизерина. — Таким образом, нам надо сменить декорации! — Он хлопнул в ладоши, и свисавшее со стены зелёно-серебряное знамя стало ало-золотым, а огромная змея исчезла и вместо неё появился гигантский лев Гриффиндора.       Гарри посмотрел на преподавателей и увидел, как Снейп протянул руку профессору Макгонагалл и пожал её с довольно натянутой и кислой улыбкой... Гарри на мгновение встретился с ним взглядом и сразу понял, что отношение к нему Снейпа ни на йоту не изменилось. Но сейчас Гарри это не беспокоило... Сейчас, главным для него было то, что получилось исправить оплошность, которую он допустил и из-за которой факультет чуть было не оказался на последнем месте в соревновании за Кубок школы! И это было просто замечательно! У него "камень с души свалился", когда он смотрел на счастливые лица гриффиндорцев, радующихся победе в Кубке факультетов...       На некоторое время всё остальное просто вылетело у Гарри из головы, он даже позабыл, что впереди его ждало объявление результатов экзаменов. Но оказалось, что ему и по этому поводу не стоило беспокоиться. К его огромному облегчению, они с Роном получили хорошие отметки — он получше, Рон похуже, а Гермиона, разумеется, сдала вообще лучше всех! Невилл тоже смог неплохо сдать почти все экзамены, а его "Превосходно" по Гербологии скомпенсировало невероятно низкую оценку за Зельеварение. Обрадованные, что с их экзаменами всё в порядке, Гарри и Рон начали обсуждать других, и надеялись, что Гойл, который был настолько же туп, насколько и злобен, будет отчислен или хотя бы оставлен на второй год, но и он каким-то образом умудрился сдать экзамены! Это было жутко обидно, но, как справедливо заметил Рон — нельзя получить сразу всё.       После объявления результатов экзаменов, все тут же бросились собирать вещи — впереди были каникулы! В башне декан вручила всем ученикам предупреждения о том, что они не имеют права колдовать на каникулах.       — А я-то надеялся, что они хоть раз забудут раздать нам эти бумажки, — грустно заметил Фред Уизли, печально рассматривая бланк министерского предупреждения...       У дверей Замка их ожидали кареты, запряжённые какими-то уродливыми волшебными лошадьми с крыльями. Гарри не помнил, чтобы зимой, когда Гермиона уезжала на каникулы, были эти лошади. Но может зимой были другие, специальные зимние кареты? Или он тогда просто не обратил внимания... Хагрид помогал младшекурсникам погрузить в экипажи чемоданы и сундуки, рассаживая по четыре человека в каждый, так что они смогли сесть все вместе: Гарри, Невилл, Рон и Гермиона. Довольно быстро они доехали до станции Хогсмид, где пришлось мучиться с багажом, вначале выгружая его из кареты, а потом затаскивая в вагон. Гермиону сразу послали вперёд занять купе, а мальчишки втроём тащили багаж. Особенно много хлопот доставил чемодан Гермионы — он был просто неподъёмным!       — Что у тебя там лежит? — воскликнул запыхавшийся и покрасневший от натуги Рон, когда они все наконец-то устроились в купе.       — Книги. В основном. Я заказывала во "Флориш и Блоттс" литературу для дополнительного чтения, — как-то меланхолично ответила Гермиона, грустно глядя в окно, и наблюдая как ученики залезают в поезд, болтая и смеясь.       Наконец, все погрузились, и паровоз, дав гудок, потащил вагоны на юг — всё дальше и дальше от школы и всё ближе и ближе к Лондону... За окном дикая шотландская природа сменялась ухоженными полями и аккуратными домиками, которые всё чаще виднелись из окна.       В поезде у всех было праздничное настроение, по крайней мере, в их вагоне, где ехали гриффиндорцы: все шутили, смеялись, то и дело бегали к друг другу в купе...       Гарри начал расспрашивать Рона и Невилла о финальном матче, на котором проиграла команда Гриффиндора. По их рассказам получалась странная картина: или рейвенкловцы так хорошо играли, или гриффиндорцы были так опечалены отсутствием ловца, но, по сути, Рейвенкло победил с разгромным счётом, и было не важно поймал бы Гарри снитч или нет, разве что он поймал его до того, как "орлы" забили восемнадцать голов, при двух пропущенных! В общем, Гриффиндор потерпел самое сокрушительное, за последние триста лет, поражение!       Рон, рассказывая про игру, активно уничтожал сладости, которые натащили для Гарри в Больничное крыло школьники. Он, пока лежал на больничной койке, не смог съесть и десятой их части, а когда собирал свои вещи, с удивлением обнаружил, что огромный пакет со сладостями кто-то уже положил в сундук. И в поезде он их вытащил, чтобы вместе съесть. А ещё Рон с Невиллом без конца обсуждали как здорово, что они победили в соревновании факультетов, и вообще...       Но задумчиво-опечаленная Гермиона почему-то его энтузиазма не разделяла.       — Ты что, не понимаешь, Рон? — наконец воскликнула она, когда рыжик по третьему кругу начал разглагольствовать "какие они молодцы". И глядя на недоумевающее лицо Рона, продолжила: — Факультетское соревнование за Кубок школы, Рон, это соревнование в знаниях и школьных достижениях! Школьных, Рон! Знаниях и достижениях! Даже очки за ваш этот квиддич, хоть как-то, но вписываются в эту систему, так как это тоже относится к школьным занятиям, а мы полезли в Запретный коридор, едва не натворили беды, в результате чуть там не погибли... — Гермиона замолчала на секундочку, а потом довольно зло добавила: — И нас за это наградили баллами! Это... — она набрала воздуха в грудь, и выпалила: — Это глупо и нечестно!       Рон ошеломлённо смотрел на Гермиону почти минуту, а потом начал бурно возмущаться:       — Мы совершили то, что от нас ждали! — заявил он. — И нас за это наградили! Потому что мы справились и... — Рон притих, и уже тихонько сказал: — Мы остановили Сама-Знаешь-Кого! И мы — герои! — Рон довольно выпятил грудь.       Гермиона в ответ только фыркнула, и уткнулась в книжку.       — Это потому, что ты девчонка, и ты этого не понимаешь! — самодовольно заявил рыжик и обратился к Гарри: — Скажи, друг?       Но Гарри его не поддержал, ведь словах Гермионы смысл был. Теперь, когда схлынуло чувство вины за возможный проигрыш факультета и он чуть успокоился, Гарри не мог не признать, что и сам думал об этом.       — Я думаю, Рон, — сказал он негромко, — что нам просто очень и очень повезло... Может даже эти баллы — компенсация за наши приключения в Запретном Лесу во время отработки, или за несправедливое наказание за помощь Хагриду, но...       — И ты туда же! — тут же надулся Рон, даже не дослушав друга до конца.       Гарри украдкой бросил взгляд на Гермиону, она не отрывалась от книги, но, возможно ему только показалось, тень лёгкой улыбки пробежала по лицу девочки.       Поскольку, после его слов, разговор в купе затих, он глубоко задумался о том, о чём долго размышлял в Больничном Крыле: что он расскажет о школе крёстному, кузине, Тонксам? Что на вторую же неделю чуть не попался завхозу во время ночной прогулки, а потом его чуть не съел цербер? Что из-за него и его ошибки, они попались Филчу и факультет чуть не оказался на последнем месте в соревновании за Кубок школы? Что из-за его самонадеянности он чуть не погиб сам, пострадали его друзья, и Волдеморт чуть было не получил средство для возрождения, могущества и бессмертия? Как-то было сомнительно, что за это всё крёстный и Тонксы будут им гордиться! Немного поразмышляв, Гарри решил посоветоваться с друзьями. Но с кем? Рон явно предвкушает, как он будет "хвастаться подвигами" и наконец выйдет из тени старших братьев... И Гарри подвинулся поближе к подруге.       — Гермиона... А ты... Ну, расскажешь родителям про... Ну про то, что было с нами в школе?       — Знаешь, — Гермиона на несколько секунд задумалась, — наверное нет. Они вряд ли поймут и одобрят всё это — тролли, церберы, драконы... Преподаватели одержимые... Я думаю, что если они это всё узнают — меня просто не пустят в Хогвартс. И я их где-то могу понять, но... Я не хочу потерять возможность изучать магию.       После этих слов Гарри надолго задумался — не вернуться в Хогвартс казалось теперь самой ужасной вещью на свете...       Наконец, машинист объявил, что поезд подходит к вокзалу, и до него осталось пятнадцать минут. Все начали переодеваться, снимая мантии, пряча их в сундуки и набрасывая курточки... Показалась платформа номер "9 и ¾" вокзала "Кинг-Кросс", на которой была колоссальная толпа встречающих школьников родных и близких...