Нарушить правила

      — Кошкина, твое поведение — это просто за гранью добра и зла! — выходила из себя завуч Китежградской Колдовской Школы Амалия Потаповна Горынина. — Вроде бы и учишься неплохо, но твои выходки… Зачем ты подбила глаз этому старшекласснику… как бишь его… Малаеву?       Забава тихо вздохнула, перемялась с ноги на ногу и сумрачно посмотрела на Амалию Потаповну — строгую поборницу дисциплины, которую в школе за глаза называли Змейгорынычем.       — Он меня шалавой обозвал, Амалия Потаповна, — пробубнила она.       — Ну назвала бы его как-нибудь в ответ! Что за манеры решать все кулаками?! — возмутилась Змейгорыныч.       — Так ведь называла. Не понимает он, Амалия Потаповна… — обреченно сказала Забава.       Горынина устало потерла свои, уже чуть седеющие, виски. У Кошкиной начались проблемы с самого ее прихода в школу. Она была строптива, угрюма и нелюдима, крайне малообщительна. И она просто не вписывалась. Обычно у детей способности к магии проявляются лет с одиннадцати, а у этой юной барышни они обнаружились только в пятнадцать. Среди первоклашек она выделялась подобно Михайле Ломоносову, который пошел учиться пешком в Москву, будучи девятнадцати лет от роду. К тому же, она была потомственным оборотнем, а среди них маги были невероятной редкостью — видимо, природа соблюдала баланс, не позволяя существам с такой мощью превышать свой порог. Но вот родилась же…       А не учить ее было нельзя — девочка была способная, не ленивая, сообразительная. Кроме того, магический дар просто необходимо было держать под контролем, уметь с ним управляться, а не то в один ужасный момент — горе и носителю дара, и тем, кто находится рядом. Вырвется наружу у неумехи, и тогда пиши пропало, вплоть до гибели мага и увечий тех, кто в этот момент оказался возле него.       Горынина перевела взгляд на ученицу, скромно стоявшую перед ее столом, покусывающую пухлую нижнюю губу. Высокая и стройная, с хорошо оформившимся телом — еще бы, в свои девятнадцать, неудивительно, что мальчишки постарше к ней лезут. Волосы русые, настолько светлые, что казались почти льняными, синие глаза с кошачьим разрезом — выглядит, как ангелок, но характерец… Кошмар! С одной стороны, можно было ее понять: оборотень, старше всех не то, что в своем классе, а среди всех учащихся школы — неудивительно, что другие дети начали ее задирать, но с другой… На нее постоянно приходили жалобы от родителей старшеклассников. То одного лицом в траву или, того хуже, в пол ткнет, чтобы язык не распускал, то губы кому-нибудь разобьет — за то же самое. Хорошо хоть мелких не трогает, ограничивается легким подзатыльником. И то — хлеб. Опять же, потасовку недавно устроила с девицами из седьмого класса — заявила, что косу ее хотели обрезать. И что с ней делать?       Другие умудряются все решить без драк — в крайнем случае, жалуются родителям, эта же — ни в какую. И ладно бы дралась, как все девочки — в волосы там вцепиться, пощечин надавать или что-то подобное, — так нет. Била жестоко, кулаком — видно, отец ее с молодых ногтей этому учил. Оборотни вообще уделяют большое внимание владению своим телом, это связано с тем, чтобы держать в подчинении и разум, и тело во время полнолуния. Однако, этой девочке определенно нужна железная дисциплина, чтобы Кошкина, наконец, научилась держать себя в руках по отношению к задирам. Возможно, ей поможет смена обстановки, что-то радикально отличающееся от родных мест… Горынина приняла решение.       — У тебя что по английскому? — спросила она.       — Отлично, Амалия Потаповна, — Забава слегка нахмурилась. Чувствовался ей какой-то подвох в этом вопросе, и уже заранее ей все это не нравилось.       — Очень хорошо. Думаю, что такой опыт тебе будет полезен. Экзамены ты сдала хорошо, успеваемость у тебя очень даже приличная. Полагаю, что ты не ударишь в грязь лицом. Директор рассмотрел твою ситуацию и решил, что будет прекрасно, если мы пошлем тебя в Англию. На год. В Хогвартс, по обмену, — решительно сказала Амалия Потаповна.       Забава сжала руку так, что ногти впились ей в ладонь. На целый год к черту на рога! Целый год не видеть родных, не навещать двоюродную прабабушку Василису. Год, почти вечность, среди незнакомцев с совершенно другим менталитетом, которые неизвестно еще, как на нее отреагируют… Только этого ей не хватало! Да, Хогвартс считался в Англии лучшей магической школой, но… Вот блин!       — Ну, что скажешь? — в глазах Змейгорыныча полыхнуло пламя. — Учти, Кошкина, это — твой последний шанс. Если опозоришь нас там своими драками, мы тебя отчислим. Несмотря ни на какую твою успеваемость. О документах и рекомендациях не беспокойся, все тебе справим.       — Спасибо, Амалия Потаповна, — пробубнила Забава.       — Ну, иди, — вздохнула Горынина. — Список учебников и предметов на следующий год мы тебе пришлем.       — До свидания, Амалия Потаповна, — ученица мрачно вышла за дверь.       Забава медленно тащилась к одному из школьных порталов. На улице была весна, почти лето, солнце грело, птички щебетали, травка зеленела, но Забава в своей мрачности не обращала на все это великолепие внимания. А все потому, что вечно она — крайняя. Нечего сказать, повезло ей с этим даром, лучше бы обычной была, как почти все ее родственники. Ну, за исключением двоюродной прабабушки. Вот в кого она пошла. У той тоже есть магический дар, но ведь как-то умудрилась она держать свою силу в узде. Почему же и она, Забава, так не может? Почему ей надо ходить в этот зверинец, где ей постоянно приходится сталкиваться со всякими поскребышами? Оставили бы они уже ее в покое, в самом деле, какого черта лезут? То недоумком ее назовут отсталым, потому что она слишком поздно начала учиться. То косу отрезать норовят — хуже оскорбления и выдумать нельзя. То выть начинают, намекая на полнолуние, когда она не может сопротивляться зову предков и обращается в родового зверя — горную кошку. Хорошо, хоть сознание при этом сохраняет. Но это у всех потомственных так. Потому потомственные и не жрут никого, как если бы были укушенными и неправильно инициированными. Да… Неправильная инициация — это то еще горе. Укушенные не могут себя контролировать, теряют разум в полную луну и убивают всех, кто попадается им в лапы и на зуб. За ними присмотр в первые годы нужен и амулет охранный, вживляемый прямо в кожу, чтобы сознание было человеческое, разумное — без этого никуда…       Блин, мама-то как расстроится, когда узнает, куда ее, Забаву, решили услать. Отец еще ничего, наверняка отреагирует спокойно, он вообще — тот еще флегматик. Правило у него такое: все, что ни делается — все к лучшему. Бабушки охать и ахать начнут, а дедушки посмотрят снисходительно. Прабабушка Василиса… Ну, она сама полмира объездила, она, наоборот, порадуется.       Забава, вздыхая, шагнула в портал и оказалась в своем родном лесу. Она пошла по тропинке, ведущей к дому. Дом. Милый дом. Вон он, стоит, красуется. Сложен из толстых бревен, хорошо держащих тепло холодной зимой. Горы от него совсем недалеко — приятно по ним полазать, когда есть время и настроение. Забава вошла во двор, окруженный частоколом. Младшие братья и сестры окружили ее с радостными воплями, но она, усмехнувшись, пробурчала, входя в дом:       — Отвяжитесь, малышня, не до вас сейчас.       Мать, когда увидела ее в таком настроении, всплеснула руками.       — Ты опять подралась? — огорченно сказала она.       — Хуже. Меня сослать решили, — Забава уселась на краешек скамьи перед большим деревянным столом.       — Что значит «сослать»? — мать нахмурилась.       — В Англию в сентябре поеду.       — Как это, в Англию? — глаза у матери стали как плошки, и она опустилась на скамью, напротив.       — В Хогвартс. Школа у них там магическая. Решили меня туда послать, чтобы я себя вести научилась прилично, — хмыкнула Забава.       — Допрыгалась, — печально сказала мать. — И что с тобой делать, горюшко мое?       — Ну, а что с ней поделаешь? — из подпола вышел отец. — Уж какая она есть. Ничего, это всего лишь на год. Поучишься там, получишь новый опыт. Все, что ни делается…       — Все к лучшему. Я знаю, пап, — кивнула Забава. — Может, хоть там ко мне лезть не будут с глупостями всякими…       — Да… — усмехнулся отец. — Только про то, что ты — оборотень, молчи. Я слышал — не любят нас там.       — Да, я читала… Потомственных у них почти нет, а за инициированными следят не так, как следовало бы. Гоняют почем зря, вместо того, чтобы управляться с ними нормально. Жизнь у бедолаг этих там тяжелая.       — Ты вот что… К бабке Василисе сходи. Она там была, в Англии, может, посоветует чего, — сказал отец.       — Завтра и схожу, — решила Забава.       Бабкой Василису называли разве что в кругу семьи. Люди же со стороны видели цветущую тридцатилетнюю женщину, и даже подумать не могли, что на этом свете Василиса живет уже почитай как триста лет. Срок жизни у потомственных оборотней и так был довольно продолжительный, а Василиса, к тому же, была ведьмой. Волосы, правда, у нее были совершенно седые, но на лице — ни единой морщинки старческой, да и глаза горят, как у двадцатилетней. Вроде и живет так долго, но жажду к жизни не потеряла, хоть и поселилась наособицу от остальных. «Чтобы не доставали», — как она выразилась.       Сейчас Василиса с сочувствием глядела на свою двоюродную правнучку, которая сидела за столом и уныло прихлебывала чай.       — Неужто так все плохо в этой твоей школе? Я-то думала, что тебе повезло — знания получаешь систематически, а не как я, через пень-колоду и стороннюю ведьму.       — Ну, видно, не склонна я к системе, бабуля. Я бы лучше у тебя училась, чем туда ходить и с людьми общаться. Не похожа я на них, вот и лезут. И получают. И опять лезут. У тебя вон, коза с первого раза сообразила, что в грязную лужу лезть не надо, а эти… У них мозгов, стало быть, меньше, чем у твоей козы, — фыркнула Забава.       — Значит, тебя решили через англичан повоспитывать?       — Угу. Сказали, что если я там проколюсь — вышибут. А может, и к черту все? Пускай вышибают, а, бабуля? Мне и тут хорошо, знахаркой, как ты, буду…       — Ты лучше вот о чем подумай, — хихикнула Василиса. — Ты представь, что будет, если тебя выгонят из школы. Те, кому ты синяков-то понаставила, будут просто безумно счастливы. Хотела ли бы ты этого?       Василиса знала, чем задеть свою правнучку. Та вдруг задумчиво нахмурилась, поставила чашку на стол и побарабанила по нему пальцами.       — Без ножа ведь меня сейчас режешь, — укоризненно сказала Забава. — Как подумаю об этом, так клыки начинают выползать. Тьфу.       — Ну, вот и хорошо. Когда придет список того, что тебе нужно — сразу дуй ко мне, — с удовлетворением сказала прабабка. — Пройдемся по английским магазинам и закупим все это. А пока книжку вот почитай, тебе полезно будет, заодно в английском попрактикуешься! — с этими словами прабабка вручила Забаве внушительный фолиант, на котором готическими буквами было написано по-английски «История Хогвартса».       Ближе к концу августа Забава получила все, что ей обещала завуч Горынина. Небольшую посылку из школы принес крупный ворон, стянувший мимоходом со стола маленькую ватрушку, когда улетал. В посылке было письмо от директора Китежградской школы Полуэкта Елисеевича Кощеева для директора Хогвартса Альбуса Персива́ля Ву́льфрика Бра́йана Дамблдора — Забава еще подивилась, ну и огромное же у английского директора имя! Также там был перечень того, что надо будет купить для учебы, и порт-ключ с приложенной к нему небольшой пометкой о том, что он является двухсторонним и зачарован на точные даты и время убытия и прибытия до мест назначения.       Летом Забава читала о Хогвартсе, стараясь узнать про это место подробности, — все-таки ей там целый год надо будет оттрубить, — и до того, как получила посылку, думала, что сначала она должна будет переместиться в Лондон, а затем — поехать в школу на поезде. Но, хвала Предку, директора решили обойтись порт-ключом. Да, Забаве все равно придется там разговаривать с людьми, но она желала оттянуть этот момент как можно дальше, минуя поезд, хоть и перемещаться через порт-ключ очень противно — не любила она, когда ее за пупок дергает и перед глазами все мелькать начинает.       Но сначала они с прабабушкой отправились в Лондон за вещами из перечня. Для этого они сперва через портал перемещений попали в Москву, а оттуда уже трансгрессировали в Лондон. Когда они оказались возле «Дырявого котла» — Василиса, по счастью, знала это место, — Забава с хрипом согнулась, тяжело дыша, пытаясь не допустить, чтобы ее желудок вывернулся наизнанку.       — Мамочки… — выдохнула она. — Теперь я точно знаю, как себя чувствует тюбик с зубной пастой, когда ее из него пытаются выдавить… Все-таки порт-ключ — это вещь, ну ее, эту трансгрессию, к чертовой матери!       — Ну ничего, давай, отдышись, приходи в себя, и мы пойдем, — ободрила Забаву Василиса.       — Косая аллея? — уточнила Забава.       — Все-таки прочитала ту книжку, которую я тебе дала, — довольно хмыкнула прабабка. — Да, именно туда.       На Косой аллее царили шум и суета. Забава как-то побывала на одном из турецких рынков, так здесь была такая же сумятица, разве что не торговались — цены тут были окончательные и бесповоротные. Сначала Василиса привела Забаву в банк Гринготтс, где та старалась не засматриваться слишком пристально на гоблинов. Дома подобных созданий не было, банками там заправляли грифоны, разговаривающие по-русски с сильным германским акцентом. Прабабушка обменяла деньги, и только после этого они смогли пойти за покупками. Первым делом для Забавы заказали несколько комплектов мантий. Затем — учебники и письменные принадлежности во «Флориш и Блоттс». И еще Василиса настояла на том, чтобы у Забавы была сова.       — Бабуля, но у нас же есть Карл? — нахмурилась Забава. — Чем тебе наш ворон не угодил?       — Во-первых, он нужен дома, — заявила прабабка. — Во-вторых, с вороном ты будешь выделяться сильнее, чем обычно. Не привыкли англичане к такому почтальону, у них вся почта — совиная.       — Ну, как скажешь, — Забава пожала плечами.       Когда они зашли в магазин «Совы», то взгляд Забавы упал на огромного мрачного филина, нахохлившегося в углу, в самой дальней клетке.       — Простите, сэр, а можно мне вот этого, угрюмого? — спросила она у продавца.       — Вы уверены, мисс? — удивился продавец. — Я уже долго не могу его продать, уж больно имя у него непроизносимое, а на другое этот паршивец отзываться отказывается.       — И как же его зовут?       — Ырж.       Забава хихикнула. Действительно, англичанину тяжко такое выговаривать.       — Мне подойдет, — сказала она.       Когда Забава подошла к Ыржу, ей показалось, что в его желтых глазах промелькнуло нечто вроде благодарности. Верно, надоело ему здесь сидеть.       — Ну, пойдем со мной, Ырж.       Филин встрепенулся и перепорхнул к ней на плечо, осторожно вцепившись в него своими мощными лапами. Умная птица. Сожми он когти чуть сильнее — проткнул бы и одежду, и то что под ней.       Наконец, сверившись со списком, Василиса заключила, что ее правнучка полностью готова к учебе в Хогвартсе. Обратно они вернулись с помощью порт-ключа — уж очень вещей было много. Теперь оставалось только одно — ждать начала учебного года.