Последняя жизнь

Гарри вспоминает фотографию, показанную Грюмом совсем недавно. На фотографии первый состав Ордена Феникса. Забытый состав. Ему становится страшно и грустно оттого, что больше никто не вспоминает людей, которым принадлежали лица с черно-белого снимка. Неужели, неужели всё, что осталось — черта меж двух дат и некролог в газете? Гарри не может понять, почему живые не вспоминают мёртвых. Он не может понять, почему погибшие забыты. А, может быть, просто слишком горька правда. Может быть, слишком сложно принять внезапное «плохо» после длительного «хорошо». Гарри не может понять, почему никто не говорит о прошлом. Он ничего не знает о людях на фотографии. Он не знает Карадока Дирборна, дежурившего в Ордене с чашкой малинового чая, возвращавшегося с заданий усыпанным синяками, большинство из которых получал от собственной неуклюжести. Карадока Дирборна, таскавшего в кармане кубик Рубика, живого, расчётливого, с льдистыми голубыми глазами, пропавшего, едва успев разменять четвёртый десяток. Мальчик в очках не может знать тех недель напряжённого ожидания, страха любого шороха, когда за каждым поворотом может оказаться растерзанное тело друга. Для него война только начинается. Но она давно уже закончилась для спящих в могилах. Для Гидеона и Фабиана, улыбающихся вечности, близнецов, живших практикой боевого магического искусства, смехом и нелепой мечтой. Для Марлин, упавшей, не успев понять, что произошло, желавшей если и погибнуть, то в бою. А последнее, что увидела — стена, кирпичная стена, отделяющая сказку магического мира от мира маглов. Всё просто кончилось там, где когда-то началось. Для Сириуса Блэка, от пылающего костра жизни которого только и осталось, что тлеющий огонь неутоленной жажды мести, затхлого воспоминания о свободе. Гарри засыпает за этими мыслями. Ему снится прошлое мира, в котором не существовало ни его, ни прорчества, ни забытых имён. Ему снится шепот погибших, шепот о войне, на которой избранный — каждый, на которой враг не гонится за мальчишкой, он преследует цель высшую для его понимания, он сметает отчаянных со всего пути, он стремится к бессмертию, которого ему никогда не достичь. Об эпохе, сгоревшей в пламени войны.