Последняя жизнь

Выручай — комната была одной из прекраснейших находок Мародёров, сорвавшей не один изумлённый возглас друзей и возлюбленных под самодовольными и задорными взглядами четырёх парней. Особенно они обожали склад, куда столетиями студенты Хогвартса прятали следы своих преступлений. Место ни туда, ни сюда, как однажды выразилась Лили. Барахолка, как с уважением ляпнул Фрэнк. Всевместилище, как звали его Мародёры. Порой они могли часами пропадать там, вместе или поодиночке, бродя меж старинных нагромождений, вещей, которые, казалось, не могли существовать. Бродили, и сама тишина Всевместилища казалась другой, не такой, как везде, словно где-то наверху, под самым потолком, раскинул узорчатые крылья огромный дракон и из-под тяжёлых век следит за всем, что только ни происходит внизу, готовый в любой миг броситься на любого, кто посмеет нарушить порядок вещей, лежащих здесь, кто посмеет разбудить или осквернить тайны, что они хранят. Склад внушал Мародёрам трепетное уважение, а стены его, казалось, помнили каждый шаг, когда-либо отражавшийся в этих сводах, каждую пролитую на эти холодные плиты слезу, каждую историю, произошедшую здесь. Выручай — комната готова была защитить каждого, кто приходил за помощью. Сириус Блэк часто врывался сюда в одиночестве, после очередной ссоры с братом, отчаянно надеясь заблудиться среди пыли, хлама и паутины и дороги обратно уже не найти. Сириус забывал здесь обо всём. Ему нравилось искать утешения у молчаливых статуй со скорбными лицами и масок с уродливыми рожицами, нравились тишина и инициалы, выбитые на стенах каким-то причудливым заклинанием. Он любил ощущать ту интригу, когда абсолютно не представляешь себе, что скрывается за поворотом. А ещё ему нравилось приходить сюда Бродягой и засыпать где-нибудь на груде хлама, под стражей Хранителя Выручай-комнаты, в незримое существование которого он отчего-то искренне верил. Джеймсу всегда казалось, что, заходя на Склад, он становился частью чего-то неощутимого, но невероятно важного, словно ему открывалась тайна, священная тайна Хогвартса. Будь Джеймс чуть сентиментальнее и прозаичнее, он сказал бы, что сама Вечность говорит с ним. Но Сохатый отнюдь не был поэтом. Он приходил на Склад с карманами, набитыми теннисными шариками и семенами цветов. Бдумс! Мячик благополучно достиг своей цели. Тишина — мячик навеки остался где-то в глубинах Выручай-комнаты залогом того, что его, Джеймса Флимонта Поттера, будут помнить. Помнить хотя бы эти исписанные стены. Ремус Люпин находил на Складе вещи, давно уже утратившие своё былое предназначение. Он притаскивался во Всевместилище зимними вечерами, обязательно захватив с собой одну-две книги, и допоздна колдовал над каким-нибудь предметом, пытаясь вернуть ему изначальный вид и функциональность. Он нашёл там покрытый пылью снитч без одного крыла, огородное пугало, которое когда-то говорило, нечто, подозрительно смахивающее на Маховик времени и шляпу, поющую дурным голосом всякий раз, когда кто-то проходил мимо. Но Римус никогда не забирал вещи с собой, зная, что Комната будет недовольна. Питер боялся приходить на Склад один. Тишина казалась ему слишком давящей, а пыль чересчур густой. Он постоянно чувствовал на себе чей-то взгляд, который, казалось, видел его насквозь. Питера страшили скелеты, в прямом и переносном смысле спрятанные, как ему казалось, в каждом шкафу, под каждым обрывком ткани. Ему казалось, что приведения директоров, из тех, что незримы, приходят сюда, чтобы снова и снова блюсти порядок древнейшей из тайн Хогвартса. И всем им нравилось, что за каждым предметом, спрятанным здесь, скрывалась своя тайна, своя история. Они выбирали невзрачные вещи и разыгрывали целые драмы, кровавые или счастливые, что могли они таить в себе. Им нравилось думать, что всё здесь когда-то было важным для людей, которых уже давно нет. Людей, которые жили, смеялись, любили и страдали, а теперь последнее, что осталось от них — безымянные предметы среди тысяч своих собратьев, и внутри каждого — свой человек, своя история. Своя жизнь. И они тоже стали историей. Одной из тех, что терпеливо и бережно будет хранить дракон, поселившийся под сводами Выручай-комнаты. И чего-то стало здесь больше. Прибавилось ли несколько теннисных мячиков или потёртых книг. Блестящих запонок или сломанных перьев. А, может, четыре яркие жизни.