Последняя жизнь

Люпины Рождество в дом Люпинов приходило тихо и постепенно. Оно прорастало из стен веточками остролиста, закруглялось венком на входной двери, расцветало гирляндами на перилах лестницы. В Рождество дома пахло воском и выпечкой. Римус с отцом традиционно выходили из дома утром перед кануном Рождества и возвращались уже к обеду, с засыпанной снегом ёлкой за спиной. Ёлка украшалась вручную лично Римусом, украшалась игрушками, хранящимися на чердаке и мишурой, трансформируемой в зависимости от настроения. Они любили гасить свет в доме, встречая чудо в приглушённом свете гирлянд и свечей. Встреча Рождества была таинством, временем семейных легенд, когда поздней ночью все устраивались вокруг камина, над которым летали воздушные ангелы, и слушали рассказы о Люпине, разводившем драконов, о Люпине, женившемся на вампире, о Люпине, ничем не примечательном и Люпинах, живущих сейчас. Это была привелегия деда в круглых очках и красном колпаке Санты, потом отца, с взволнованными от празденства нотками в голосе пересказывающего подвиги, которых, может, и не было, но никто об этом не задумывался. Потому что было Рождество. Эвансы У Эвансов Рождество никогда не было чисто семейным праздником, потому что щедрость — визитная карточка их семьи. Они ставили большую ёлку в гостиной и развешивали гирлянды на деревья вокруг. Их дом светился в Рождественской ночи, но сначала, в канун, в дом Эвансов начинали стекаться люди. Первыми прибывали родственники, близкие и те, имена которых кто-то смутно помнил с прошлого Рождества. Они привозили яркие коробки с подарками в шуршащих упаковках, утаптывали снег во дворе и наполняли дом громкими голосами. Потом приходили соседи, пахнущие имбирным печеньем и обмотанные мишурой.  Прохожие просто заглядывали в открытую дверь и кричали «Счастливого Рождества!», а хор голосов отвечал им. Лили пекла с утра до вечера, по уши пачкая в муке себя и всё вокруг, кроме индейки, бдительно охраняемой Петунией. Они собирались за просторным столом, освещённым светом гирлянд и свеч, и слушали Рождественские песни на старом радио. А утро затихало следами десятков ног на снегу перед домом, конфетти и снеговиками-стражами вдоль дорожки. Затихало беспорядком в гостиной, недопитым соком и не ушедшим запахом печенья, оброненными ленточками от подарков и смазанными фотографиями. Носки над потухшим камином уже давно не пустели: детей Эвансов любили. Любили и дом Эвансов, даривший настоящее Рождество.