Дневники Ит

      С момента переворота и последней записи в дневнике прошло около трёх лет. Базилю сейчас двадцать два. За это время он прибавил ещё несколько сантиметров роста, несколько килограмм мышечной массы, а так же опыта в управлении фракцией и уверенности в себе.       Рэмигус Бартон, став самым молодым главой Инквизиторов в свои двадцать девять, сейчас, в тридцать два, непоколебимо укрепился в этой должности. Первое время, около двух лет, у него не было возможности общаться с нами так же часто, как раньше – он неистово наводил порядок в вверенной ему организации, избавляя её ряды от неподходящих людей и убеждений. В последний год он стал приходить чаще и каждое его посещение вызывает у Базиля искреннюю улыбку. Что же касается меня…       Сначала я не писал дневник потому, что было банально некогда, слишком многое нужно было срочно спасать после неудавшегося переворота инквизиторов. Потом, в очередной раз, отказала часть важного оборудования по обеспечению жизнедеятельности клонов и, как это ни прискорбно, мы потеряли ещё пятерых доноров. А потом, с разницей в несколько недель, полетело оборудование в семи РепроЦентрах в Северных Штатах и около полутора десятка в других, по всей планете. Критический износ техники для генного модифицирования зародышей и полное отсутствие специалистов и знания по её ремонту.       Восстановить удалось далеко не всё, и это были адские по напряжению полгода и для нас, Верных, и для Инквизиторов. Помню, когда мы пересеклись с Рэмом на одном из общих антикризисных заседаний для обоих фракций, он, сдержанный во время совещания, заглянув потом к нам, жутко ругался, что пришлось инсценировать подрыв нескольких лишившихся оборудования РепроЦентров, свалив это на происки террористов. И, конечно, ближайшие к этим РепроЦентрам территории скоро опустеют – пройдёт с десяток лет и население, убедившись что государство не будет их восстанавливать, переедет туда, где ещё есть возможность завести детей. А города опять придётся расформировывать под предлогом плохой экологии…       Тогда я ему даже посочувствовал, но ничем помочь не мог, своих забот хватало – мой позитронный мозг и так работал в режиме форс-мажора, пытаясь стабилизировать разваливающуюся на глазах систему и минимизировать потери. И, к тому же, на втором плане всех этих событий всегда был Базиль. Вернее, наши с ним отношения…       Иногда я даже жалею, что наша с ним история не остановилась на моменте счастливого преодоления переворота. Впрочем, не хочу думать об этом. Для одного дня и такого длительного перерыва в ведении дневника я написал уже достаточно.       Это занятие опять начинает казаться мне бессмысленным…       ***       Так-то оно так, но поговорить о своих сомнениях мне, по большому счёту, не с кем. Возможно, будь в пределах досягаемости Рэм, я бы попробовал спросить совета у него, но… Остаётся только писать тупой дневник, как самому последнему одинокому человеку. И, не первый раз, задумываться над такими вопросами: в состав команды для марсианской миссии кроме людей и меня должны были входить ещё десять андроидов, так, где же они? Кто конкретно меня активировал, и где это было? Не находилась ли моя команда андроидов в том же месте или поблизости, и сколько конкретно людей обладают этой информацией? И кто эти люди?       Возможно, что-то знает Отец, потому что он был первым, кого я увидел после пробуждения, но спрашивать его о подобном до сих пор не приходило мне в голову – во-первых, он всегда, сколько я его помню, был так безумно занят поисками и созданием антивируса, что отвлекать его казалось мне преступлением. До сих пор кажется. А во-вторых, если бы он что-то знал, неужели он сам не сказал бы мне? Он же понимает, насколько это для меня важно? Или… не понимает?       Кажется, я устал от людей. И хочу найти представителей своего вида. Свою команду андроидов.       ***       Сегодня я стоял в столовой Комплекса и смотрел сквозь большое кремний-углеродное пуленепробиваемое панорамное окно на горы. Мягкие очертания вершин, покрытые зелёным ковром леса, поднимались к горизонту. Кажется, Комплекс находится в одном из природных кратеров, далеко от населённой местности. Но – где? – подумал я. На каком материке? Почему меня это до сих пор не интересовало?       Мне сейчас двадцать четыре земных года, ровно столько прошло с того момента, как я впервые открыл глаза здесь, в Комплексе, увидел Отца и осознал себя. Это почти четверть века и всё это время я совершенно комфортно чувствовал себя внутри Комплекса, занимаясь работой и проблемами с ним связанными. Что это – изменённые отголоски программы заботиться о космическом корабле? Почему у меня ни разу не возникло желания выйти наружу? А если информация о внешнем мире и была нужна, вполне хватало той, что я получал с экрана компьютера.       Я смотрел на колышущиеся под ветром ветви деревьев – и не знал, что это за деревья? Смотрел на пустую дорогу, что вилась от парковки у основания стен и терялась вдали, между лесистыми склонами – и не знал, куда ведёт эта дорога? Смотрел на плывущие над вершинами гор облака и маленький вертолётик, пролетевший под ними – и не знал – как там, снаружи, тепло, холодно? Какое время года? Чем пахнет воздух? Наверняка чем-то другим, чем у нас в лабораториях Хрустального Дворца…       Я втянул носом запах кофе и опустил взгляд на остывшую чашку, в своих руках. Кофе – единственный напиток, который я пью не для маскировки под человека, а потому, что мне нравится его вкус и энергетическая насыщенность. Моё тело имеет внутри себя микроустановку холодного синтеза, уловитель-переработчик магнито-резонансных колебаний, высокочувствительную опто-волоконную систему для подпитки от солнечной энергии, имитирующую человеческие волосы, а так же небольшую ёмкость, перерабатывающую попавшую внутрь органику в энергию, так что появляться в столовой меня заставляет не нужда в пище. Мне нравится вкус кофе и то ощущение одиночества и отстранённости, которые появляются в толпе людей. Правда, последнее ощущение я открыл не так давно. Но с тех пор я прихожу в столовую – и к этому окну – всё чаще…       – Эй, Итон! – я обернулся.       Лавируя между столиками, ко мне подходили Рэм и Базиль. Высокие, пышущие энергией молодые мужчины. Рэмигус, с потемневшей от воздействия ультрафиолета кожей (это и называется загар?), в повседневном сером костюме, что хранится в его личной гостевой комнате, с едва влажными, после душа, чёрными волосами. Вот кого доставил вертолёт, опустившийся на крышу, пока я созерцал горы. Видимо, Рэм только вернулся из очередной миссии, чтобы повидаться с Базилем, а добираться к нам машиной – лишняя трата времени.       – Милый халатик, Ит, – улыбнулся он, нависнув рядом и оглядывая мой белый лаборантский комбинезон с накинутым поверх него стандартным халатом учёного. – Мне кажется, или ты с нашей последней встречи стал меньше ростом?       – Кажется. Ты просто помнишь меня рядом с Базом, а он ещё вырос.       – Точно, – подтвердил Базиль и, подойдя со спины, положил мне руки на плечи, а подбородок, слегка задрав, мне на макушку. – И, к тому же, ты насмотрелся на своих солдафонов, так что не сравнивай!       Я шевельнул плечами и Баз со вздохом отступил в сторону. Стильно уложенная стрижка его золотистых волос была вдвое короче, чем принято в нашей фракции, но Главе простительно. Бледная кожа редко бывающего на открытом воздухе человека (почему эта тема так волнует меня последнее время?), рельеф мышц, выступающий под тонкой водолазкой, светлые штаны и мягкие туфли. Куда это они собрались?       – Пришли перекусить? – интересуюсь я.       – Собственно, нет, – Рэм смотрит на чашку кофе в моих руках, – мы с Базом хотели, по старой памяти, устроить совместную тренировку, и заскочили пригласить тебя. Хочешь?       – Мне надо работать.       – Ну, И-и-ит… – Базиль протягивает руку и нежно касается большим пальцем моей щеки, потом заправляет прядь волос за ухо и, будто не в силах оторваться, скользит по его кромке до мочки. – Пойдём, а? Когда мы в последний раз вместе развлекались?       – Недавно. И четырёх часов не прошло, – я поднимаю руку и отстраняю его от своих волос. – Ты обещал.       – Да. Конечно.       Улыбка Базиля тускнеет. Он по очереди сжимает пальцы в кулак и опускает руку. Господин Рэмигус переводит взгляд с него на меня и приподнимает брови.       – Ну, может быть, в другой раз… – бормочет Базиль и идёт к выходу.       Рэм идёт следом, но пару раз оборачивается.       Все, находящиеся на тот момент в столовой сотрудники, и учёные, и вояки, после их ухода пялятся на меня. Слухи про тот переворот и моё в нём участие ходят разные и противоречивые, но особое отношение господина Базиля к своему секретарю – вот оно, как говорят люди – на блюдечке.       Оборачиваюсь к ним спиной и смотрю на бегущие по мохнатым склонам тени от пролетающих облаков. В пальцах так и осталась недопитая чашечка кофе. Но запах совсем выветрился.       ***       Отец, всё-таки, очень стар, по человеческим меркам. Он ужасно выглядит – значительную часть его организма заменяют медицинские импланты для поддержания жизни, и не наши, современные, из биопласта и искусственной кожи, а ещё те, старые, в которых есть металлические части. И некоторые из них, например, накладка на правой стороне его черепа, спускается на скулу и видна на лице. Разум Отца всё ещё в рабочем состоянии, я проверяю его действия и расчёты, но внешний вид пугает. Я считаю, что решение Базиля закрыть Отца в лабораториях Хрустального Дворца – сердцевине всего Комплекса – было обоснованным: негоже людям видеть своего кумира таким дряхлым киборгом. Не полезно.       Я наблюдаю за Отцом: как он листает бумажный журнал с записями экспериментов, как переносит штатив с пробирками с одного стола на другой… Сколько в этом осознанной необходимости, а сколько автоматических действий, совершаемых по накатанной дорожке многие и многие десятилетия? Я вдруг пугаюсь, что вижу перед собой не человека, а лишь оболочку, имитирующую его.       – Отец, – тихо говорю я.       Он останавливается и поднимает на меня выцветшие голубые глаза в обрамлении глубоких морщин.       – Кто меня нашёл?       Он молчит.       – Где? Где остальные андроиды?       – Не знаю, – говорит он и опускает глаза. – Тебя привёз Дэнис и с моей помощью активировал уже здесь.       Дэнис – это позапрошлый глава Инквизиторов, у которого Рэм был адьютантом, старый друг Отца, убитый при очередной смене власти внутри их фракции, вспоминаю я.       – Были ли в том месте, где он нашёл тебя другие андроиды? Он не говорил. Но я думаю – не было. В то время, по крайней мере. Иначе Дэнис привёз бы их сюда, чтоб восстановить проект «Ева»…       Плечи Отца опускаются и он шаркает к самому дальнему лабораторному столу. Не потому, что ему там что-то нужно, а подальше от меня и от своих горьких мыслей, понимаю я.       – Но – где? Где он меня нашёл?       – Никогда этим не интересовался, – ворчит Отец и открывает дверь, чтобы сбежать от меня ещё дальше. Но останавливается в проёме и добавляет:       – Можешь спросить об этом у своего дружка-инквизитора…       Это он про Рэма? Я застываю от удивления. Отец интересуется чем-то вне лабораторий? Отношениями между людьми? Вот это новость…       Сколько я себя помню, Отец всегда ворчал, что ему мешают работать, терпя наше с Базилем присутствие как неизбежное зло и только в меру нашей полезности для всё той же работы. Что касается братьев Базиля, к ним Отец и близко не подходил, вряд ли отличая от других бессмысленных клонов. И только со стариком-генералом вёл себя более человечно, позволяя себе шутить и распивать спиртное. Так что же не так с тем, что я дружу с инквизитором?       Отец стоял в проёме двери и тяжело разглядывал меня.       – Ты совсем не изменился за столько лет, Итон. А я… уже давным-давно одной ногой в могиле. Если бы у нас тогда была команда андроидов, то может я и успел бы…       Его лицо задрожало и жалко сморщилось.       – Спроси своего дружка-инквизитора. Если кто и может найти, где был Дэнис в то время, то только он, его бывший адъютант и нынешний Глава Фракции. Впрочем, – Отец пожевал губами и неприязненно улыбнулся, – тебе для этого придётся сказать ему, что ты машина.       Он несколько раз кивнул, рассматривая эту мысль с разных сторон.       – А люди, скажу я тебе, расисты, до мозга костей. Это в наших инстинктах. Мы не можем любить или дружить с не-человеком. Только использовать. Ты готов рискнуть, Итон?