Дневники Ит

Неразбериха и наведение порядка продолжаются в Комплексе до следующего вечера, почти сутки. Я вижу по камерам новую беготню в коридорах, то, как личных охранников Базиля смещают и закрывают по отдельным помещениям, выставив вооружённых людей у входа. Командует этим хмурый, подтянутый военный лет сорока пяти, он разговаривает с Базом в его кабинете и знакомит с новыми охранниками, постарше и в камуфляже. Базиль слушает его, наклонив голову, и кивает. Статус-кво восстановлен. Я возвращаю энергопитание на этаже и выпускаю закрытых спецов по компьютерам. Их тут же уводят на допрос. Ещё через пару часов Комплекс погружается в нормальное состояние: те, кто работал днём, расходятся по жилым модулям, те, кто занят на ночных дежурствах, заступают на пост, некоторые, самые смелые или безрассудные личности из учёных идут в гостевой бар-ресторан на первом этаже. Возможно, они даже не заметили ничего необычного кроме отключения электричества на одном из этажей. От двери в лаборатории Хрустального Дворца пиликает сигнал вызова. На экране, отображающем посетителей, я вижу Базиля, лицо у него хмурое и смущённое. Он поднимает руку: – Итон? Всё закончилось. Мы можем поговорить? В обозримом пространстве коридора за его спиной никого нет, но я всё же, перестраховываюсь: – Отойди подальше, пока я открою. Баз кивает и отходит в сторону. Пока я блокирую за собой дверь лабораторий, он стоит в отдалении и ждёт, не отрывая от меня взгляда. – Тут кое-кто хочет с тобой поговорить, – сообщает Базиль, когда я подхожу. Из-за того, что он устало прислонился к стене, разница в росте между нами не так заметна. По коридору медленно приближается тот самый военный, который руководил наведением порядка; в его короткой стрижке мелькают под светом ламп яркие, как скол металла, искорки седины. – Господин секретарь, – говорит он шероховатым голосом курильщика. – Приношу вам искренние извинения за недостойное поведение сотрудников нашей фракции. И за все, причинённые в связи с этим неудобства и помехи в работе. Он наклоняет голову и ждёт. Медленно киваю в ответ. – Также, господин секретарь, я, как начальник безопасности, уверяю вас, что все обстоятельства этого дела будут тщательно расследованы, а виновные понесут наказание. Я снова киваю, принимая его слова. – Также, господин секретарь, я выражаю вам благодарность за решительные действия, повлекшие раскрытие неправомерных действий и планов наших сотрудников, и сохранившие ценное оборудование и секретную информацию от непосвящённых. Могу ли я что-нибудь для вас сделать? – Пожалуй, да, – соглашаюсь я. – Назначьте в охрану господина Базиля таких людей, которые… Которые не допустят больше таких ситуаций. Это всё, чего я хочу. – Уже, – говорит он, приподнимая брови и разглядывая меня с высоты своего роста. – Лучшие профессионалы будут теперь сопровождать господина Базиля везде, хочет он того или нет, это приказ господина Рэмигуса. А теперь, прошу простить, дела. До встречи, господин секретарь. Инквизитор коротко кивает и уходит, а Баз провожает его кислым взглядом. Недоволен приставленной охраной или тем, что чуть не наворотил? По любому, он выглядит сейчас не лучшим образом, ни как лидер, ни как… как… Какой, интересно, у нас с ним между собой теперь статус? И будет ли он извиняться? – Ты… – Базиль кашляет, смотрит в сторону, но всё же продолжает, – хочешь ещё на крышу? – Д-да, но… А тебя выпустят? – Меня не имеют права задерживать, если нет опасности для жизни, правда, они теперь везде будут таскаться следом. Так хочешь на крышу, Ит? Мне кажется, я придумал способ приучить тебя к открытому пространству. Приучить? Меня? Но ведь Отец советовал ему… Люди, всё же, не перестают меня удивлять. Я киваю и вкладываю свою руку в протянутую ко мне руку База. – Я хочу. *** Лифт, в котором вместе с нами поднимаются два молчаливых бойца. Знакомый холл. Знакомая процедура проверки. Знакомая дверь, за которой… – Итон, – отвлекает меня Базиль от воспоминаний о необъятности пространства за этой дверью. – Не волнуйся. – Там… сейчас ночь? Звёзды видно… – Вот об этом я и подумал, – говорит Баз. – Попробуем переключить твой канал восприятия, закрыв визуальный. Совсем не думать не получится, но, может быть, ты будешь думать о другом и, постепенно, привыкнешь… Ну что, попробуем? Я неуверенно киваю. Как, интересно, он собирается перекрыть мой визуальный канал? Базиль распускает узел галстука от своего костюма и держит в руках серую змею шёлковой ткани. Что, вот так примитивно? Просто завязать глаза? Ну, попробуем. Пальцы Базиля касаются моих волос и узкая полоска галстука стягивает голову. – Готов? – голос Базиля рядом и чуть выше, а его рука держит мою руку. – Пойдём? Я киваю и мы идём. Волна движущегося воздуха охватывает меня, и мы ныряем в неё, как рыбы. Ветер. Сегодня воздух прохладней, чем в прошлый раз и влажность его ниже. Это потому, что ночь и солнце давно село? Поверхность планеты успела остыть? Меня «ведёт» от этой мысли, от воспоминания об огромности мира и я обхватываю себя руками, пытаясь удержать контроль и сознание внутри границ собственного тела. Пальцы Базиля сжимаются чуть выше моих локтей, а обеспокоенный голос слышится из-за спины: – Итон? Мы недалеко от двери и если вдруг что – сразу вернёмся… Звук. Звук в открытом пространстве распространяется совсем не так, как в помещении. К этому придётся привыкнуть… Я ничего не вижу, только чувствую хватку Базиля на своих руках, ровную поверхность крыши под подошвами, то, как движение воз… буду говорить правильно: как ветер шевелит пряди моих волос. – Итон? – Баз подходит на шаг ближе и прислоняется к моей спине. – Ты как? – Н-нормально, – говорю я. – Когда не видно – действительно легче… А ещё, мне легче, когда за спиной есть хоть какая-то опора, но об этом я, конечно, молчу. Стоим. Слушаем посвист ветра в проводах от антенн и лёгкий шорох от подошв охранников. Воздух пахнет живой, пряной, не гидропонной растительностью, остывающей гидроизоляцией крыши и дезодорантом Базиля. Последнее – особенно сильно. Или это от того, что перекрыв один канал восприятия, другие пытаются взять на себя его роль и усиливаются? Стоим. Молчим. Вместо того, чтобы привыкать к окружающему миру, ради чего меня и вывели, я принюхиваюсь к запаху дезодоранта, ощущаю крепкую хватку стоящего позади меня человека и вспоминаю последние события. Базиль ушёл потому, что считал меня монстром? По подсказке Отца, но всё же? Он считал, что я способен напасть и убить нескольких людей с непонятными целями? Это ему уже охранники подсказали, но… Он так считал? Тогда понятно, почему он не приходил в наш жилой модуль, это элементарная разумная осторожность, но… «Есть ревность грубая – когда не доверяешь тому, кого любишь, – вспоминаю я одну из цитат, – и есть ревность утончённая, когда не доверяешь самому себе». Похоже, Базиль испытал на себе оба случая, да и я теперь не знаю, могу ли ему доверять? Мне катастрофически не хватает информации и опыта, чтобы понять людей, их поведение, мотивы и образ мыслей. Рассуждая логически, меня следовало бы ликвидировать, как фигуру, собравшую слишком много власти, влияния и информации в одних руках. Закрытый мной доступ в лаборатории, где хранятся стратегически важные для выживания вида сведения… Личное влияние на Главу Фракции и как секретаря и как, хм… (статус не определён) Любовника? Я нахмурился, ощущая давление повязки на лбу. Если Базиль справился со своей патологической привязанностью ко мне и способен сам решать проблемы со сбором генетического материала… Впрочем, он был способен на это и до того, как я взялся за эту роль! Да и закрытый вход в лаборатории рано или поздно всё равно вскроют, а Отец подскажет с вопросами генетики… Так, надо вспомнить: в прошлый раз, когда я был на крыше, сколько там было метров до её края? Логически размышляя, самый простой выход – это вывести меня под благовидным предлогом на крышу и сбросить «проблему» вниз. А уже потом делить власть, должности и привилегии. Кажется, я уже мыслю как шекспировский персонаж, похоже, паранойя заразна… Пока я завис в размышлениях, одна рука Базиля поднялась с моего локтя к шее. Он легонько водил пальцем по коже, медленно скользя по ключице в вырезе майки. Э? Я опять чего-то не понял? Или сделал неверные выводы? – Ит, как же я по тебе скучал… – выдох Базиля коснулся моей щеки, перекрывая дуновение ветра, а пальцы медленно, едва касаясь, прошлись по челюсти, поворачивая голову к нему. – Каждый раз, приходя в наш модуль сменить одежду, я обещал себе и… своей охране, что это в последний раз, но… Приходя обратно, в кабинет, я понимал что если в моей жизни не будет тебя, то мне всё остальное не интересно. Всё остальное теряло для меня всякий смысл, как бы ни убеждали меня окружающие в обратном… – Я настолько ценен для тебя? – спросил я, прислушиваясь в медленному скольжению его пальцев по своей коже. Риторический вопрос! Что бы он ни сказал, я уже знаю ответ: такие прикосновения не могут врать. А если медленные движения руки и можно подделать, то частое и гулкое биение сердца, которое я слышу всей спиной – точно нельзя. – Да… – новый выдох Базиля прошёлся по моей щеке, а голос понизился до едва различимого. – Я хочу, чтобы ты знал… Я… Я пробовал избавиться от любви к тебе и переспал с некоторыми из этих болванов… Базиль вздрогнул, на миг прижавшись сильнее, но быстро продолжил, будто боясь, что иссякнет решимость: – Наверное потому они и вообразили, что могут делать что угодно, не спрашивая разрешения, и подставили тебя… Хотели окончательно избавиться от соперника. И рычага влияния. Прости… Базиль замер, ожидая моей реакции, только дышал в волосы, поверх повязки из галстука, да пальцы, едва касаясь, гладили моё лицо. И тут мою паранойю качнуло в другую сторону, ведь прийти на крышу для решения неразрешимых проблем можно было и с другой целью. Не обязательно было ликвидировать именно меня… Как он там сказал: «Если в моей жизни не будет тебя…». Это что же получается?.. – Баз, – позвал я, поворачивая к нему голову, – а что, сейчас новые охранники тоже тут? Смотрят? – Тут, чёрт бы их… Не очень близко, но, да… – Думаю, они всё равно будут в курсе, так что шифроваться, особого смысла нет. Я обернулся ещё сильнее и поднял голову, попав неподвижными губами на губы Базиля. Он замер, а потом ладонь перешла с моей щеки на затылок, и он зарылся пальцами в волосы, привлекая к себе. Я же, некоторое время анализировал осторожные движения его губ, а потом, поняв алгоритм действий, попробовал повторить. – Аш-ш-ш-ш… – Баз отпрянул, втягивая воздух, но схватив меня обоими руками за плечи. – Почему… Почему за три года ты никогда… и только сейчас… Он снова припал ко мне в поцелуе, на этот раз гораздо более крепком, будь я человеком, наверное, уже кости трещали бы. – А впрочем, – пробормотал он между рваными вздохами, – не важно… Ит… – Баз, – с тихим смешком отвернулся я. – Идём домой, а? Он с секунду подумал, прежде чем мои слова просочились в его сознание, а потом так дёрнул меня к двери, что я едва не споткнулся, а позади нас раздались приглушённые ругательства охранников и топот их ног. Но когда они вслед за нами вывалились в холл, то увидели только закрывающиеся двери лифта и петлю шёлкового галстука, которую Баз успел сдёрнуть с меня и выбросить в закрывающуюся щель, прежде, чем снова наброситься с поцелуями… И только потом, много позже, я подумал что мне действительно, в этот раз удалось не думать, и приступ агорафофии так и не случился. Вот, значит, как люди это делают! И вот что они имеют в виду, когда говорят «всегда есть проблемы более насущные, чем размышления об огромности мира». Действительно… И Базилю, уж точно удалось, и заставить меня не думать и переключить канал восприятия! *** Я снова стоял с остывшей чашечкой кофе у панорамного окна общей столовой и смотрел вдаль. За прошедшие после заварушки месяцы почти всё вернулось на круги своя. Базиль, упорный и последовательный во всём, чем бы ни занимался, столь же методично, как он раньше вносил хаос, теперь наводит порядок и расставляет всё по местам. В частности, делает так, чтобы ни у кого, даже самого последнего лаборанта или караульного в Комплексе не осталось никаких сомнений в моём статусе. Я сжал чашечку крепче, глядя на лесистые склоны гор за стеклом и всё ещё ощущая тепло от ладони База на своём плече. Он только что вышел, но как всегда в таких случаях, после его дружеских и выдержанных приветствий, наблюдающий это народ почему-то смолкает на пару минут, причём, для такого эффекта Базу даже не обязательно меня касаться, хватает и его взгляда, наклона головы или тона голоса. Интересно, что люди видят в этом такого? По всем инструкциям о невербальном общении прикосновение к плечу считается дружеским жестом, не несущим сексуальной подоплёки, однако похоже, что на практике это не совсем так. Или же, со времён двадцатого века, когда эти инструкции писались, невербальное общение обросло новыми смыслами. Последнее больше похоже на правду. Когда на последнем заседании я коснулся плеча уронившего голову на руки Базиля, желая его ободрить, то докладчик из периферийного РепроЦенра, наседавший до этого и громогласно требующий увеличения количества поставляемого их Центру генетического материала, вдруг осёкся, кашлянул и заткнулся. И все остальные дружно опустили глаза. Один только Баз улыбнулся и на секунду накрыл мою руку своей. А поставлять больше материала в РепроЦентры нет никакой возможности, тем более, что недавно умер ещё один клон из копий Отца. В последнее время их уже не пускают в расход, но он умер просто от старости. Я смотрел, как за окном порывистый ветер гнёт тёмно-зелёную растительность на склонах гор, а над ними нависли плотные низкие тучи. Похоже, приближается дождь. Точно, вот и первые капли разбились о стекло. Снаружи так потемнело, что не смотря на первую половину дня, я видел в окне отражение своего силуэта, подсвеченного сзади лампами от стойки раздачи продуктов. Я ещё никогда не был под настоящим дождём… Базиль часто вытаскивал меня ночами на крышу, и теперь я нормально воспринимаю пространство. Стоило мне только обмолвиться, что я хочу своими глазами увидеть естественный спутник Земли (я не забыл о язвительном замечании Отца о прогулках под Луной, нет!), как Базиль тут же сделал эти прогулки регулярными. И хоть днём выйти на крышу я пока не решаюсь, стоять у панорамного окна уже могу без проблем. А если иногда меня и посещают размышления об атмосферном давлении, ультрафиолетовом излучении и прочих астрономических аспектах бытия, приходится вспоминать о способах, которыми Баз меня от этих размышлений обычно отвлекал и – это помогает. Думаю, скоро я смогу не только смотреть на дневной пейзаж из окна, но и выйти под Солнце. Конечно, если Баз будет рядом. Я бы предпочёл при этом хотя бы держать его за руку…