Дневники Ит

      Кабинет заведующего РепроЦентром был выдержан в том же светлом стиле минимализма, как и всё здесь, только в более уютном. – Присаживайтесь, господа, – указал Дагг широким жестом на стул для посетителей напротив его стола, диван со светлой обивкой и парочку кресел. Али Саев остался в коридоре, Мартин зашёл с нами и остановился в стойке «вольно» у двери, а Базиль устало увалился в ближайшее к столу Дагга кресло и, дёрнув меня за руку, посадил себе на колени. Я мысленно скрипнул зубами, пришлось делать вид, что так и надо и ничего необычного не происходит. – Вам удобно, господин Веллингтон? – преувеличенно заботливо осведомился Дагг. – Может быть, расположитесь на диване? – Удобно, – ответил Баз, сдвигая с моих колен сумочку с криокамерой и располагая там руку. – Так, какие там у вас вопросы? Однако Дагг не спешил, с искренним любопытством рассматривая нас и коротко закатившего глаза Мартина. Я же смотрел на плакат в стильной золотой рамке, висящий над столом Дагга, выше его головы: «Ты будешь жить на свете десять раз, десятикратно в детях повторённый, И вправе будешь в свой последний час торжествовать над смертью покорённой». Базиль тоже прочитал его. – Тема бессмертия, как мило, – сказал он, впиваясь холодными голубыми глазами с чёрными, как отверстие в стволе пистолета, зрачками, в скрытые за стёклами очков глаза Дагга. – И Асклепий людей воскрешал. Вас так волнует тема бессмертия, господин Дагг? – А вас нет? – пожал плечами заведующий и, расплетя сложенные домиком пальцы, заправил назад благородную серебряную прядь в чёрной с обильной проседью, шевелюре. – Хотя, о чём это я? Вашими потомками наводнена вся планета, вы можете и по другому относиться к смерти. К тому же, насколько я вижу, вам ближе не культ смерти или исцеления, а культ удовольствий. – Да, вы правы, – сказал Базиль и я почувствовал как расслабились мышцы на его ногах. «Дагг не знает о проекте Отца» – понял и я то, что его тревожило, но уже отпустило. – Мои потомки и потомки моих братьев, распространены на Земле. Но вы ошибаетесь, если считаете, что это доставляет мне повод для гордости или особое удовольствие. Одна лишь бесконечная ноша ответственности, уверяю вас, от которой я бы избавился не глядя, если бы мог. Заведующий хмыкнул, не переменив позы. – Не верите, господин Дагг. Я бы тоже не поверил, наверное. У меня есть особые потребности, – сказал Базиль и погладил меня по колену, – но это не значит, что я плохо соображаю или плохо управляю фракцией. – Ох, молодой человек, – раздраженно хлопнул ладонью по столу Дагг, – давайте оставим это! Тут все свои, так что давайте не будем делать вид, что вы действительно управляете фракцией. Никто и никогда не отпустил бы настоящего главу фракции из Комплекса без охраны! – Охрана у меня была! Или вы считаете, что сопровождение главы фракции Инквизиции это недостаточно почётно? – Почётно – да, не спорю, но вот, действенно ли? – махнул рукой Дагг. – У вас есть основания сомневаться в действенности охраны инквизиторов? – приподнял брови Базиль. – Или вы что-то знаете о том, где сейчас находится господин Бартон? – Я не знаю где он. Вчера он просто сел в машину и уехал. – Нет. Здесь что-то не так, – сказал Базиль, ухватившись за нужную ему тему. – Рэмигус никогда бы так не поступил. Не уехал бы так просто. Он обязательно позвонил бы мне и предупредил. Объяснил бы куда и насколько долго он уезжает. Или, в крайнем случае, прислал бы мне эсэмэску. – Почему вы так думаете? Вы настолько хорошо знаете господина Бартона? Как вы можете знать, какую афёру проворачивает их фракция? – Простите, господин Дагг, – подал голос я, – но Базиль прав. Господин Бартон никогда бы не уехал на новую операцию, не предупредив нас и оставшуюся часть своего отряда. И он действительно прислал бы хотя бы эсэмэску Базилю с объяснениями. И если в ближайшие часы ничего такого не произойдёт, мы вынуждены будем обратиться в их фракцию за помощью и инициировать расследование по всей форме. А это, как вы понимаете, надолго приостановит штатную работу РепроЦентра и перевернёт здесь всё сверху донизу. – Ну, будем тогда надеяться, что в ближайшие часы господин Бартон свяжется с вами… Кстати, госпожа секретарь, я давно хотел спросить вас, можно? Вас не оскорбляет подобное отношение? – Дагг красноречиво повёл подбородком, указывая, что он имел в виду. Я глянул вниз. Тёплые ладони Базиля аккуратно и бережно придерживали меня у него на коленях. Ну, и слегка поглаживали. Чуть-чуть. Почти незаметно. – Не вижу в этом ничего оскорбительного, – сказал я. – Это просто моя работа. – Да, я понимаю, что женщина должна знать своё место и выполнять предназначенный ей природой и эволюцией долг, но… Но ведь, согласитесь, в наше время и с нашими законами, не каждая смирится с этим. Как бы много ей ни платили. Идеи равноправия нынче непопулярны, и именно мужчины сейчас позиционируются как расходный материал. Так чем же лично вас подкупили? – Не понимаю о чём вы. Мне ничего не платят. Я на полном обеспечении Комплекса. – О? – удивился Дагг. – Тогда… Но, вы не выглядите как женщина, которая занималась бы этим по природной склонности. Судя по вашему виду, я бы сказал, что у вас имеется недостаток эстрогенов и, почти наверняка, полностью отсутствует либидо. Зачем вам такая работа? – Мистер Дагг! – Базиль стиснул меня крепче. – Не кажется ли вам, что вы зарываетесь, со своими вопросами?! – Что вы молодой человек, ничего личного. Чисто научный интерес. – Что ж, – сказал я и положил руку на стиснутые пальцы Базиля, – в этом и есть ответ на ваш вопрос, господин Дагг. Научный интерес. Работать с клонами чрезвычайно интересно. И сложно. Это бросает вызов моему интеллекту. И, к тому же, это приносит пользу для человечества. – Интеллекту… – пробормотал Дагг и покачал головой. – Для человечества… – вторил ему Базиль. – Пару дней назад для меня это тоже было аргументом… – Кроме того, – продолжал я, – эту работу мне поручил Отец, а его мне точно не хотелось бы огорчать. Баз скрипнул зубами при упоминании Отца, а Стивен Дагг задумчиво потёр подбородок. – Интересно, – сказал он, – а в Комплексе тоже сохранились установки по психокодированию? Это многое бы объясняло… – Установки чего? – спросил Баз. – Нет-нет, это я о своём, размышляю действенных способах мотивации сотрудников… Вот что, господин Веллингтон, вы, кажется, интересовались тем, что ещё в РепроЦентре напоминает древнее святилище Асклепиона? Не хотите ли прогуляться со мной на первый подземный ярус РепроЦентра? Там есть нечто, что может порадовать ваши особые потребности. Но, это только для вас! Ни ваших охранников, ни госпожу Лилит я туда пустить не могу. Так что, хотите продолжения экскурсии? Могу даже предоставить госпоже Лилит настоящие электронные отчётные ведомости, чтобы она не скучала в ваше отсутствие. Хотите? *** Конечно же, одного я Базиля никуда не отпустил и отправился с ним. Когда мы выходили из кабинета Дагга, я увидел на его столе тонкую цветную брошюрку со статуей Асклепия на обложке и попросил разрешения ознакомиться. Дагг выглядел польщённым, когда вручал мне её и сказал, что мы можем оставить эту рекламную распечатку себе. И вот, спустившись по лестнице на минус первый уровень РепроЦентра мы с Мартином остались возле дверей, за которые Дагг увёл Базиля и стали ждать. Мартин мрачно буравил взглядом светлые керамо-гранитные плиты пола, а я читал брошюру. В принципе, там было всё то же самое, что нам говорил Дагг, даже теми же словами. Но, чем ещё было заняться, пока мы ожидали Базиля? «Сохранившиеся фрагменты Тимеле позволяют сделать вывод, что это было самое прекрасное здание всего комплекса святилища. Слово "тимеле" в древних надписях точного значения для нас не имеет. Обычно оно переводится как "алтарь" или "гроб". Да уж, «гроб». Эти коридоры подземного комплекса и правда производили несколько гнетущее впечатление. Впрочем, мне здесь было намного комфортней, чем на залитых солнцем улицах города, где меня донимала агорафобия. Тогда, перед гостиницей, Рэм остановил ужасное, для меня, вращение наполненного пустым пространством мира, тогда как Базиль сидел в машине и ничем не помог. Где же Рэмигус? Я вспомнил запах его сигарет и шершавую ткань пиджака под своими пальцами. «Убери от меня руки» сказал он в последний раз, как я его видел, в ресторане. Эх, господин Бартон… Его отсутствие терзало мой разум и почти физически ощущалось всей поверхностью кожи. «Павсаний писал о размещенной в Тимеле замечательной картине художника Павсия, изображающей Эрота с лирой, а также богиню опьянения Мете». Эрот. Ещё один древнегреческий бог. Связано ли это с тем, что Дагг обещал показать Базилю в этой части экскурсии? С чем-то, что «порадует его особые потребности» гиперсексуальности. Что это может быть? Интересно, Мартин тоже это чувствует? Это давящее и тревожное ощущение ускользающего времени? Где же Рэм? Что с ним и с ребятами? Дагг наверняка что-то знает и скрывает от нас! – Сержант Мэдисон, – тихо позвал я. – Скажите, а вам ничего не показалось странным здесь, в РепроЦентре? Не могу отделаться от впечатления, что здесь что-то не так с сотрудниками, но не могу вычленить смущающий меня фактор. Вы больше вращались в медицинских учреждениях, может быть, вы что-то заметили? Мартин коротко глянул на меня, хмуря рыжие брови, и задумался. – Да вроде, всё в порядке, – протянул он. – Чисто. Персонал не хамит, вежливые все. Даже слишком. Посетителей нет? Так ведь, проверка, закрыто, это понятно… Разве что, баб нет? Я ни одной не видел, одни мужики полы моют. Или они тут порядкам Бункера подражают? Но, глупость же? Какой смысл не брать на работу женщин, если клиентки всё равно женщины? – Не знаю, – сказал я. Гендерный состав работников – это было последнее, что бы мне пришло в голову анализировать, тем более, я понятия не имел как с этим в нормальных, не таких строго закрытых, как наш Комплекс, организациях. – Думаете, господин Бартон тоже мог обратить внимание на этот аспект? Мартин передёрнул плечами, нахохлился и отвернулся. Почему? Тревожится за шефа или ему неприятно упоминание о нём из моих уст? Однако, не успел я отметить, что мысли движутся по кругу, завершая каждый цикл рассуждений навязчивой тревогой за Рэма, как наше ожидание окончилось. Дверь за спиной приглушённо лязгнула, открываясь, утопленная в стену панель электронного замка с экраном для сканирования ладони мигнула лампочками, сменив красные на зелёные и Базиль, наконец, вышел и, ничего не говоря, схватил меня за руку и потащил по коридору. Мне очень не понравилось его лицо – такое застывшее выражение было ему совсем не свойственно. Мартин двигался следом и постоянно оглядывался. Мы поднялись на первый этаж, на второй, Базиль прошёл коридор, в который справа и слева выходили двери палат, оглянулся, свернул в закоулок, в котором были лишь узкая дверца кладовки, служебного туалета и окно, как и все здешние окна выходящее в парк. Баз ещё раз оглянулся и остановился у окна с полузасохшим цветком, видимо, за то время пока в РепроЦентре не было нормального круговорота посетителей, тут никто не появлялся и не поливал его. Сквозь окно, с высоты второго этажа были видны дорожки парка, зелёная трава, скамейки и голые ветви деревьев на фоне туч. – Итон, я их нашёл… Я видел их. – Кого? – Потеряшек, которых разыскивали их мужья… Только их не две, а три. – И что же? – мне не нравилась бледность Базиля и его стеклянный ускользающий взгляд. – Они живы? – Да. – Здоровы? – Да. Наверное… – Базиль? Он кусал губы и скользил взглядом по пустынным дорожкам парка. Я глянул поверх его плеча: десяток метров до поворота коридор был пуст, камера наблюдения под потолком хоть и смотрела в нашу сторону, красным огоньком не светилась, есть запись или нет – не понятно. Я сел на подоконник и притянул Базиля к себе. – Зачем Дагг потащил тебя туда? Баз? Он вздохнул и посмотрел на меня больными глазами. – Он… Как бы это сказать… Взятку хотел дать? Не знаю… Базиль попытался отстраниться, но я оплёл его ногами и не дал отойти. Он снова тяжело вздохнул. – У них там… Короче, у них там эти, потеряшки. В искусственной коме. И все сотрудники ходят туда сбрасывать напряжение. Ну, может и не все ходят, но… в курсе происходящего точно все. Такие вещи в коллективе не утаить. – Вот почему среди сотрудников нет женщин. – Да. Неизвестно, как бы они на подобное реагировали. Да и я сам, когда увидел эти кресла… – взгляд Базиля снова стал пустым, и я сжал его руки. – Я… будто в детство вернулся. Даже вспомнил фамилии тех лаборантов, которые с Отцом работали. Он же не просто так забрал меня раньше всех из группы клонов – ему нужны были материалы для исследований, и я согласился на них раньше всех братьев. Лет на пять раньше. Отцу-то было плевать на всё, кроме науки, а вот его помощники такой беспристрастностью не отличались… Я увидел мелкие бисеринки пота над его губой. – И что с ними стало, с этими лаборантами? – Им не повезло с карьерой, – криво улыбнулся Базиль. – Испорченные результаты экспериментов, утерянная документация, внезапно всплывшие некрасивые факты из прошлого – и руководство решило отправить этих сотрудников на континент, в другие филиалы. Дабы не мешать продуктивной работе остального коллектива. – Ясно… Дагг узнал тебя? – Нет! Надеюсь, что нет… Вряд ли он в курсе кого именно из клонов потом назначили Главой, вместо Отца. Внешне нас не отличить, да и много времени прошло… – Базиль коротко оглянулся, и я снова увидел мелкие капельки пота на его лице, наверняка холодного, как и ледяные руки в моих ладонях. – Хм… Дагг приставал к тебе в детстве? – Нет. Но лучше бы приставал, в этом было бы хоть что-то личное… Он, как и Отец, человек очень традиционных взглядов. Ни мужчины, ни, тем более, дети, его не интересуют. Но сама идея клонирования ему глубоко неприятна, особенно когда Отцом-прародителем выступает другой мужчина. У Дагга какие-то комплексы на этой почве, ещё тогда были. И всякий намёк на нетрадиционное общение между полами приводило его в воинственное исступление, на чём я тогда и сыграл, доложив Отцу о драке в лаборатории Дагга. А он теперь тут устроился… Базиль снова оглянулся и передёрнулся. – Всякие медицинские… исследования сами по себе неприятны, Дагг же был откровенно жесток в простейших вещах. Просто потому, что мог. Потому, что считал себя лучше и моральней «биоматериала», с которым вынужден был возиться. Это из-за него у меня фобия на эти кресла и я предпочту умереть, чем попасть на них в качестве донора! Базиль посмотрел мне в глаза и добавил: – В тот день, шесть лет назад, когда был переворот и когда ты вмешался… Инквизиторы хотели меня разжаловать до рядового донора, помнишь? Я не дошёл бы. У меня в каждой одежде была зашитая капсула с ядом. Я просто тогда очень хотел ещё раз тебя увидеть, вот и тянул до последнего… – Сейчас… тоже есть? – тихо спросил я. – Нет. С тех пор, как ты стал жить со мной… Нет. – Хорошо, – теперь я отвёл взгляд и, отвернув от Базиля голову, рассматривал набухшие дождём тучи, дальние дома сквозь голые ветви деревьев и нахохленную ворону, которая сидела на спинке скамейки и присматривалась к содержимому урны. – К этим женщинам Дагг тоже жесток? – спросил я, не отводя глаз от вороны. – Нет, так же бездушен, но не жесток. Они в искусственной коме и ничего помнить не будут. Женщинам хоть в этом повезло – их физиология позволяет заниматься с ними сексом, даже когда они без сознания, в отличие от нас. Нас надо или ломать, или глушить наркотиками. Итон… Я повернулся к нему, потому что голос Базиля дрогнул. – Скажи мне… – Что? – Я… такой же, как Дагг? Я тебя заставлял? Я долго думал, прежде, чем ответить. Заставлял ли он меня заниматься с ним сексом? Подталкивал, выпрашивал, склонял, но заставлял ли? Нет. И, к чему такие вопросы? – Я заставлял? Что ж, видимо, это очень важно для него. Я устроился на подоконнике удобнее: сел чуть боком, наискосок, одну ногу опустил до пола и завёл носок туфельки за край трубы, отходящей от батареи отопления, взялся за край подоконника. Вторая нога продолжала придерживать ногу Базиля, под коленом. – Обними меня, – сказал я. – Так? – он неуверенно положил руки на талию, небезосновательно предполагая подвох от такой просьбы. – Выше. Положи руки мне на лопатки, – я снова проверил опорные точки и придавил руки База спиной к стеклу, благо, оно небьющееся. – А теперь – попробуй меня что-то заставить. Базиль дёрнулся – раз, другой, третий. Зашипел, невнятно ругаясь. Снова попробовал освободиться. – Дьявол, – близкий голубой глаз обратился на меня расширившимся зрачком, когда моя рука легко придержала его за спину. – Пусти! – Заставь меня. – Ненавижу, когда ты так делаешь, – засмеялся он сумасшедшим смешком. Под моей ладонью гулко и быстро билось его сердце. – И, в то же время, люблю… Баз перестал вырываться, напряжённой статуей застыв в капкане из рук и ног, и вглядываясь мне в глаза. – Вопрос с моим принуждением снят? – спросил я. Баз ещё постоял, сохраняя упрямое молчание, потом наклонился и прошептал с видимым облегчением: – Снят. Пусти меня, – и, получив свободу, сдвинул руки вниз, совместив объятие с поцелуем. Сладким. Тягучим. Самозабвенным. Исчез холодный пот старых воспоминаний, каковы бы там они ни были, ледяные руки стали нежными, потеплели, тело, которое я придерживал одной ногой, придвинулось, вжимаясь в моё. Хорошо. Тёплый, живой человек. Я важен для него. Жизненно важен. Хорошо… Но, хорошо нам было не долго – из-за поворота в наш закоулок послышались шаги, голоса и приглушённые споры: – …что вы себе позволяете?! Мне срочно необходимо видеть… – …никак. Подождите немного. Я должен не пускать к господину Базилю никого, в… определённые моменты. – Что вы несёте, юноша? В вашей фракции все такие дубовые? Вы понимаете, что мне срочно необходимо видеть… Какие, ещё, моменты? – Говорю же вам, господин Дагг… Из-за плеча Базиля я увидел как из-за поворота появились пятившийся спиной к нам Мартин и наседающий на него заведующий. Впрочем, Дагг тут же остановился, округлив глаза., а Мартин, бросив пол взгляда на нас, застыл, в формальной позе «вольно», лицом кнему, благо, тот больше не рвался вперёд. Базиль чуть отстранился, глянул вниз, и положил ладонь на вырез задравшейся юбки на моём бедре, частично скрывая его. Вернее, недостаточно скрывая. Скорее, ещё более акцентируя на нём внимание. Баз вздохнул. И повернул голову, так и не выпустив меня из объятий. – Вы хотели меня видеть, господин Дагг? – А… да. Хотел. Но, полагаю, это не так срочно, как мне казалось, – заведующий оглянулся на Мартина и снова посмотрел на нас. – Или… наоборт. Где вы остановились, хотел я спросить. – Полагаю, нигде, – сказал Базиль. – Нам нечем платить за гостиницу. Все деньги и расчёты были в компетенции Рэмигуса. Нам просто некуда деться. – Ну, с этой бедой я могу вам помочь – у нас, как вы знаете, сейчас множество свободных палат в РепроЦентре. – И традиции предписывают нам переночевать тут, дабы Апполон вошёл в наши сны, – с едва заметной насмешкой сказал Баз. – Именно. Так что, если вы согласны, пойдёмте, я покажу вам палату. *** Комната была безликая и стерильная в привычных уже светлых тонах. Кровать, застеленная тонким, цвета кофе с молоком, шерстяным покрывалом, белая пластиковая тумбочка, два стула. Узкий не раскладывающийся светлый диван, для сопровождающих. Светло-серые плитки пола, бежевый прямоугольник ковра у кровати, пустые белые стены. Забранная дымчато-матовым оргстеклом дверь в санузел и ванную. Дверь в коридор – с никелированной блестящей ручкой, но без замка, ни для ключа, ни для электронной карточки. Интересно, подумал я, глядя как Мартин – щёлк-щелк – нажал на ручку, задрал на лоб рыжие брови и после этого нахмурился. Али вышел из ванной, кивнул нам и переместился за дверь, вместе с Мартином. – Что ж, располагайтесь, – повёл рукой Дагг. – Хотелось бы мне предоставить что-то более эксклюзивное, но у нас все палаты типовые. В РепроЦентрах все граждане равны, независимо от дохода и социального положения. – Э… Да. Спасибо, – пробормотал Базиль. – Если захотите есть – кафетерий работает круглосуточно, заказывайте что хотите. Вам ещё что-нибудь нужно? – Нет, – сказал Баз. – Тогда, позвольте я откланяюсь. Встретимся завтра утром, господа, и продолжим инспекцию. До свиданья. – Конечно, господин Дагг. До завтра, – сказал я. Дверь за заведующим закрылась и мы с Базом переглянулись. – Нам тут нечего даже оставить, – сказал Базиль. – Сумка с вещами в машине. Разве что, криокамеру? – Зачем? – спросил я. – Застолбить место? Надо же как-то обозначить своё присутствие? Пометить, так сказать, территорию. – Это необходимо? – уточнил я. – Тогда, вот, – и положил на тумбочку тоненькую цветную распечатку с рекламой РепроЦентра и статуей Асклепия на обложке. Мы оба скептически посмотрели на результат. – Знаешь, – сказал Баз, – теперь это место стало ещё более чужим и утилитарным. Я промолчал, потому что не мог с ним не согласиться. В дверь постучали, и после разрешения появилась голова Мартина: – Эм, можно я пока тут свою сумку оставлю? – спросил он. – Неохота таскаться с походной аптечкой, как придурок, а нам отдельную палату не предложили. Да и фиг я тут усну, в этом змеюшнике… А, вот и вашу сумку, я из машины захватил, ничего? Вы бы потом всё равно о ней вспомнили, так чего два раза ходить? – Конечно, – сказал я. – А где сержант Саев? – Раз я вернулся и буду с вами, он пошёл пока с ребятами пообщаться. Они ж целый день в машине сидят, не жравши. Отнесёт им кое-чего, где туалет на первом этаже покажет. Мартин аккуратно поставил обе сумки на тумбочку, нечаянно смахнув распечатку на пол, и вышел. И тут в кармане Базиля завибрировал, сообщая об эсэмэске, мобильник. – О, это от Рэма! – воскликнул он. – Так, что тут у нас? Там была фотография и текстовое сообщение. «Извините, что так быстро уехал, – писал он, – но дело срочное и вас с собой взять не могу. Поживите пару дней в РепроЦентре, я за вами вернусь. Мне бы очень не помешал боевой вертолёт, но, в силу особой секретности, придётся справляться самому». – Он жив, – сказал я. – Это точно он написал! – А что, были сомнения? – спросил Баз и мобильник в его руках принял ещё одно сообщение. «Хотел бы я вернуться на сутки назад и сказать нашему диспетчеру, что… Впрочем, неважно. Даггу можно доверять. Ждите, мы скоро увидимся» – Ну вот, – сказал Баз, – а я уже начал, было волноваться. Правда, не совсем понял о каком диспетчере речь. Не знаю биографии наших охранников. – Базиль… Огромное чувство облегчения, растёкшееся внутри почти до эйфории после первого сообщения, после второго трансформировалось и застыло ледяным ядом по жилам и по сознанию. Рэм просил о помощи. Извинялся. И прощался. Причём, лично со мной. – Скажи, а часто ли Рэмигус тебе вообще писал эсэмэски? – Если подумать, то… никогда, – сказал Баз. – Нужды не было. Он или звонил, или предупреждал о посещениях Комплекса через секретарей. А что? Я ведь сказал об эсэмэске, что жду её, просто так, чтоб Дагга подколоть. Думаешь, тут есть связь? – Не знаю, недостаточно информации. Но, возможно, ты своими подколками спас Рэму жизнь. Пока что, подумал я. – А что там была за фотография? Базиль открыл изображение, и мы уставились на экран телефона. На фотографии был виден угол какого-то помещения и там, на знакомо выглядящих светло-серых плитках пола сидел босой парень в белой пижаме. Его глаза были закрыты, а золотоволосая голова откинута назад и прислонялась к белой стене. Я посмотрел на Базиля, чтобы убедиться, что он стоит рядом со мной. Нет, если присмотреться, различия были, но едва уловимые. Другая осанка, волосы короче, чем у парня с фотографии, не такое истощённое и осунувшееся лицо, живой блеск глаз вместо похоронной бледности закрытых век и… он здесь. Рядом. – Понятно, – сказал Базиль. – Если похитили одного из моих братьев, Рэм никак не мог этого пропустить. – Думаешь, это логично, бросать находящегося под твоей защитой важного донора и Главу Фракции на произвол судьбы и лично ехать расследовать похищение менее важного? – Думаешь, подстава? – приподнял бровь Базиль. – Тогда мистер Дагг, должно быть, совсем одурел, такую кашу заварить! Допустим, он мог заставить Рэма написать нам, но, зачем? Чего он хотел этим добиться? Похищение главы фракции Инквизиции. Похищение сотрудников фракции Инквизиции. Похищение, возможно, одного из моих братьев, если это не старая фотография. Похищение – ладно, я, допустим, плохой глава Верных, но какой есть – главы собственной фракции… Для чего? И как он думает из всего этого выкручиваться? Ит, что нам делать? – Ждать, – тихо сказал я. – Он уже начал совершать ошибки, как ты и рассчитывал. А сейчас – тебе надо пойти поесть. Обед мы с этими хождениями по экскурсиям пропустили, а уже вечер. Моя работа – напоминать тебе о дисциплине и следить за соблюдением режима дня. – Господи, какой ты зануда! Ладно, идём ужинать. Марти-ин, ты жрать хочешь? – Он, вообще-то, даже не завтракал, – сообщил я, смущённо улыбаясь нашему рыжему охраннику и прикрывая за нами дверь палаты. – А, точно. Сержант Мэдисон, вы идёте с нами. Господин Дагг сказал, что вся еда в РепроЦентре бесплатно, так что – ни в чём себе не отказывайте. Я поймал на нас тяжёлый взгляд Мартина и подумал, что иногда просто ненавижу Базиля. *** В кафетерии я оставил их беседовать с официантом в светло-зелёной униформе и заказывать ужин, и вышел в холл РепроЦентра. Там было гулко и пусто, ни служителя за стойкой, ни уборщиков, ни посетителей, ни сержанта Саева. Время зависло на той неустойчивой грани перехода между днём и ночью, которая называется «сумерки». Автоматика мягко повышала уровень освещённости, как будто незаметно присосавшийся к природе технологический упырь вытягивал с улицы естественный свет и заливал его холодным голубоватым подобием внутренность помещения. Каблучки туфель, как равномерно роняемые стеклянные шарики, цокали о плитку. Я подошёл к одному из панорамных окон и посмотрел на стоянку. Машина Дагга исчезла. Наш чёрный джип стоял там же, где и утром. Одно плохо – снаружи лампы не горели, да я и не знал, есть ли они там вообще, машина была видна силуэтом и силуэтами же были видны человеческие фигуры в ней. Однако, из-за того, что свет в холле был уже ярче, чем на улице, рассмотреть этих людей я не мог. Если Али пошёл к нашим ребятам, а пошёл он уже довольно давно, то почему не возвращается? Новое нехорошее предчувствие прокатилось по венам. Я поднял руку – не видеть меня в пустом освещённом холле они просто не могли – и медленно помахал. Чёрные силуэты покрутили головами и сдвинулись между собой, и это было всё, чего я добился. Навязчивые отражения белых стен, стойки и светлых диванов всё непоправимей «забивали» картинку. Всё так же цокая каблуками, я медленно подошёл к входным стеклянным дверям, и они автоматически разъехались передо мной. Прохладный и влажный порыв ветра. Запах прелой травы, вскопанной на клумбах земли, клейких нераспустившихся почек. Где-то далеко каркнула ворона и ещё дальше – звуки проезжающих машин. Нет, не может быть, что бы РепроЦентры по ночам не освещались снаружи. Это у нас Комплекс стоит на вулканическом плато, чёрте где, в джунглях Южной Америки, а тут город. Цивилизация. Один из лучших РепроЦентров планеты, хоть и не самый крупный. Тогда почему снаружи темно? Я стоял на пороге, перед открытыми дверями и смотрел на нашу машину, чёрные силуэты людей внутри – и не мог сделать ни шагу. Тут не так далеко – метров двадцать? Если закрыть глаза и взять верное направление, смогу ли преодолеть это пространство и выйти точно к машине? И если бы я только добрался до машины, то, так или иначе, я смог бы попасть внутрь и уже там выяснить, кто они такие и куда делись наши охранники. Но, если я не дойду? Что будет, если я свалюсь раньше, или промахнусь, или дойду, а они выпрыгнут и убегут? Что я буду делать там один, в темноте, окружённый невероятным количеством открытого пространства и неразумными, безучастно покачивающими под ночным ветром вершинами, тёмно-зелёными елями? И… Я не смог. К тому же, позади меня, в кафетерии оставались Базиль и Мартин, и где-то тут, в этом здании, точно был Рэм. Ужасно, унизительно и печально чувствовать себя таким беспомощным и слабым, слабее любого человека. Прости меня Али, если ты сейчас там, в машине. Я не смог. Я повернулся, и дверь с тихим шелестом отгородила внешнее от внутреннего, свет от тьмы, известное от неизвестного, за моей спиной. *** В кафетерии тоже никого не было, когда я туда пришёл, даже официанта. На столе где сидели Баз и Мартин стояло блюдце с крошками от пирожного и чашечка кофе. Одна. Пустая. Значит, они не ужинали. Но почему тогда ушли? И куда? Для начала я решил проверить выделенную нам палату и ещё от лестницы увидел маячившего в коридоре под дверью Мартина. – Почему ты здесь? Баз уже спит? – спросил я. Надо ещё узнать что там с ужином и почему они оба ушли, но Мартин странно «подвиснув» пробормотал что оставил Базу парализатор и что лучше он постоит тут. Что могло произойти за то недолгое время, пока меня с ними не было? В палате было пусто, но за матовым стеклом двери в ванную был слышен шум душа и едва видно, как сквозь густой туман, просвечивал силуэт Базиля. На кровати валялась моя одежда, та, что я утром собрал в сумку, и я переоделся. Как же утомительно играть чужую роль! Привычная мужская одежда казалось, добавила мне сил и уверенности. Вода в ванной стихла и в дверь настороженно высунулась голова Базиля. – А, ты вернулся. Дай мне это, – он протянул покрытую каплями руку в сторону криокамеры. Странно, никогда раньше он, вроде бы, не стеснялся выходить обнажённым. – Может, помочь? – спросил я. – Нет, просто дай, – и скрылся с криокамерой в ванной, где снова зашумела вода. – Баз, что случилось, – спросил я, когда он вернулся в одном полотенце, поставил криокамеру на тумбочку и свернулся калачиком на кровати, уткнувшись лбом в колени. – Нас с Мартином траванули. Не думаю, что это яд но… чувствую себя странно. – Что вы делали? Какие симптомы? – Спроси его сам, ладно? – и Базиль снова уткнулся в колени. Мартин по-прежнему стоял в коридоре, но… его руки оказались скованы за спиной, и он даже не обернулся на звук открываемой двери. Я оглянулся по обе стороны коридора и втащил его в палату. После беседы с Мартином о его версии произошедших событий стало понятно, что им с Базом подлили чего-то возбуждающего, о чём, кстати, говорила и эрекция, наличествующая у обоих. А после логических размышлений и подсказки Базиля, вспомнившего вкус, мы определились с действующим веществом и новым удивительным заговором от господина Дагга. Показать днём Базу микробордель, настроить открытие дверей по дороге туда под отпечаток его ладони, а вечером подлить возбуждающего? Серьёзно? Я пребывал в замешательстве от такой логики действий. Неизвестно, то ли стоило обидеться за свой интеллект, то ли подивиться удивительному самомнению господина заведующего в области собственных криминальных талантов, то ли признать эту глупость жестом крайнего отчаяния и недостатка времени для разработки более разумного плана. И, последняя вероятность меня сильно тревожила и казалась всё более правдоподобной. Однако, что же делать с обоими пострадавшими? Допустим, с одним Базилем я бы справился. При активной сексуальной стимуляции вещество разложилось и вывелось бы из организма через несколько часов, без всяких последствий. Но, что делать с Мартином? Всю эту поездку он кривился при каждом взгляде на нас с Базилем, молча страдал в нашем присутствии или выдавал сдержанные скрыто-агрессивные замечания, и эти взгляды… Эти странные взгляды… Логически рассуждая, если освободить его от наручников и отправить хотя бы в условно закрытый санузел, он справится с проблемой возбуждения и сам. Ведь, справится? Взрослый же человек? Правда, дозу этой дряни им дали такую, что я уже ни в чём не был уверен. Кстати! – Мартин, а зачем тебе понадобилось надевать наручники? – Я… понял, что теряю контроль. И не хотел навредить. Ни ему, ни… тебе. Особенно тебе, – прошептал он. Сказать, что я был удивлён – было бы ужасным-ужасным преуменьшением. К тому же, я вспомнил те сказки о сидах-из-под-холмов, которые Мартин когда-то в Комплексе рассказывал Рэмигусу. И, плюс ко всему, я чётко понимал, что наш рыжий охранник, по крайней мере сознательно, гетеросексуален. – Я… Простите… Мне надо кое-что срочно обсудить с Базилем… *** Переговоры были… сложными, на грани возможного. Их сложность было многоярусная и касалась всех. Во-первых, Базиль после той истории с его прошлой охраной, теперь действительно шарахался от мужчин. Возможно, это было не очень заметно, в силу его артистичности, но это было так. Во-вторых, он был категорически против, чтобы я даже пальцем касался Мартина, и это не обсуждалось. В этом пункте, как и я перед открытыми дверьми РепроЦентра, Баз через себя переступить не мог. Я, по его мнению, принадлежал только – и исключительно – ему. Точка. В-третьих, он вообще не понимал, чего я так пекусь о молодом инквизиторе. Ну, съедет у него крыша, и что? Да, жалко. Да, уже видно, что едет, жаль. Да, Баз понимает, что Мартин потом к психологам инквизиции не пойдёт – а кто бы пошёл? – ну и что? И, в-четвёртых – Мартин… Что с ним делать? Если бы я хотя бы не спросил зачем он наручники нацепил, и про сказки о сидах не вспомнил… Да ещё программа андроида-психолога, активированная ещё в Комплексе, сейчас виртуально мигала всеми красными лампами в голове и верещала всеми возможными сиренами о том, что мы теряем пациента и прямо сейчас происходит ужасный психотический слом, что время работает против! Так что же с ним делать? Оставить его одного – нельзя, не справится. Базиль его трогать не желает. Мне его трогать – категорически запрещает. Искать по наводнённому врагами РепроЦентру медикаментозный нейтрализатор этой химической дряни в его крови – совершенно не вариант, во-первых, я могу и не найти, а время при этом упустить, а во-вторых, я их двоих не оставлю. Базиля-то, может и не убьют, а вот Мартина… Что же мне делать с этим любителем сидов? Логически рассуждая, выход был. То есть, ещё есть. Если я сумею убедить этих упрямцев. *** Время уходило. У меня на руках было двое пострадавших от биопрепарата, пропавший Али и двое ребят из машины и, где-то здесь, в здании, Рэмигус и остальная часть нашей команды в неизвестно каком состоянии. Я вздохнул и с трудом отключил завывающую на всё сознание программу психолога: и так понятно, что делать, пусть хоть не отвлекает. Пришлось аккуратно напомнить Базилю об одной из его фантазий и намекнуть, что сейчас самое лучшее, единственно возможное время для её осуществления и, к тому же, с чётким моральным оправданием предполагаемых действий. Он скептически на меня смотрел, видя неуклюжую манипуляцию насквозь. Тогда я сказал, что хотел бы посмотреть на осуществление этой фантазии, а в Комплексе возможности для этого точно не будет. Никогда не будет. И потом, склонившись к его уху, прошептал: – Пожалуйста, Баз! Для меня… – Ты… вуайерист, чтоб тебя! – сдался он, покрываясь румянцем. – От эксбигиониста слышу, – улыбнулся я. Один есть. Пришлось, правда, торжественно пообещать – ещё раз пообещать! – что я буду только – и исключительно! – смотреть, и к Мартину не прикоснусь даже, но пусть. Это всё равно было победа. – Л-ладно… – облизал губы Базиль. – Чёртов инкуб… Знаю, что я об этом ещё пожалею. Но я сомневаюсь, что даже ты сможешь уговорить его, – он кивнул на Мартина. – Он не кажется парнем с широкими взглядами, а если что и произойдёт, то только при полном согласии. – Конечно, – сказал я. – Предоставь переговоры секретарю. Баз хмыкнул, но больше не корчился в позе эмбриона на кровати, и даже следил за нами начавшими блестеть глазами. Как это ни странно, но пробиться к сознанию Мартина и направить в нужную сторону оказалось легче, чем я думал. Возможно потому, что после общения с Рэмом я гораздо лучше представлял на чём основано мышление воинов, чем тех же учёных? Или, у меня самого было гораздо больше от «боевого вертолёта», чем от «разумного холодильника»? В общем, для Мартина действенными оказались аргументы о долге и о его хорошей физической форме для нашей защиты. Тем более, что он остался у нас последним охранником, и это была чистейшая правда. Мартин ещё не согласился, но уже колебался. Аргументы долга и защиты слабых были для него очень важны, одна из базовых настроек, я бы сказал, но и чёткая позиция гетеросексуальности была тоже сильна и тут мы зашли в тупик. Впрочем, оставались ведь ещё сказки… Сказки его родины о сидах из-под холмов, которые не совсем люди и к которым любые человеческие мерки морали неприменимы, а примеры того же брачного сожительства людей и сидов были неоднократно упомянуты в сказках. Полезный баг человеческого сознания, удобный клапан и обходной путь на случай какого-нибудь форсмажора, типа того, в который мы все угодили. Если бы я мог – пожал бы руку тому психопрограмисту, который сочинял эти древние сказки! Осталось только окончательно сдвинуть в нужную сторону и так давшую крен рациональность сознания и выпустить на свободу теневую сторону его сексуальности. Ненадолго, хотя бы на одну ночь, убедить его что сказки – существуют, мечтать – можно, секс – не трагедия, а таинство и лечебная процедура и, в доказательство этих тезисов, показать ему «свою нечеловеческую природу» – то есть, отсутствие половых органов. Хорошо, что Мартин оказался таким наивным и неискушённым мальчиком, а вот Базиль себе все руки изгрыз, пытаясь не смеяться слишком уж громко и не сорвать мне тем самым переговоры. Дальше было просто, особенно когда Мартин убедился, что в активной позиции будет он. Я разорвал цепочку на наручниках и… впрочем, это уже технические детали. Я сидел вместе с ними и следил за процессом, как и обещал Базилю. Смотрел в глаза рыжему охраннику и видел в них полыхание древней кельтской фантазии. Следил за тем, что бы всё было хорошо, как и обещал им обоим. Так всё и шло. Люди занимались друг другом. Я придерживал голову Базиля, не отрывая рук от его лба или плечей пока он самозабвенно – для меня! – отдавался другому. Баз, даже с закрытыми глазами, прижимался иногда лбом или губами к моей обнажённой ноге. Мартин иногда перебрасывался с Базом непонятными полушутливыми фразами, впрочем, они друг друга понимали, но смотрел, большей частью, на меня. И только один раз всё чуть-чуть не пошло насмарку, когда Мартин потянулся коснуться моей ноги и Базиль перехватил его руку. – Больно, придурок, пусти! – зашипел Мартин и даже мне послышался треск костей почти сломанных пальцев. – Не смей. Его. Трогать, – незнакомым страшным голосом вдруг сказал Баз. – Меня можно. Его – нет. Он мой! Понял?! – Понял, понял! Пусти! Базиль отпустил и притянул мою руку к себе, целуя в ладонь. Мне же только осталось пожать плечами и жалко улыбнуться Мартину, в качестве извинений. Он только хмуро взглянул и тоже кивнул мне, мол, что с сумасшедшего взять, он не в обиде. *** После середины ночи ребят попустило. Баз остался на кровати, Мартин устроился на ковре возле него, меня же оба, не сговариваясь, погнали спать на диван. Заботливые. Как будто мне вообще это нужно. Погасили свет. Я лежал, прислушиваясь к дыханию обоих людей. Освещение вокруг РепроЦентра так и не включили, и в окно палаты попадал только слабый отблеск от удалённых кварталов города и подсвеченных от городской иллюминации низких багровых туч. Я встал и подошёл посмотреть как там ребята. Мартин отключился, даже не успев натянуть на себя плед, так и уснул, зажав край покрывала в кулаке на середине груди. Я разжал его пальцы и накинул плед выше – во сне у людей терморегуляция нестабильна и лучше укрыть, хоть в комнате и не холодно. – Итон, – позвал меня Баз и приподнял край простыни на кровати. Я молча скользнул к нему и пристроил голову на плечо. Баз так же молча меня облапил. – Что, – спросил я, – даже не будешь меня ругать? Я нарушил обещание и только что разжимал ему пальцы. – Вздор, – тихо сказал он, скользя рукой под футболкой, по бокам, на спину, по лопаткам. – Сам знаешь, я не это имел виду. Он молча гладил меня, но в этом молчании было что-то странное. – Базиль? Ты что-то хочешь сказать? – спросил я. – Какой же ты гладкий, тёплый, шелковый… – пробормотал он, не пытаясь, впрочем, опустить руку ниже резинки штанов. – У нас всё плохо, да, Ит? Нас ведь убьют, правда? – Я не позволю тебя убить, – сказал я. – Спасибо, – он прижал мою голову к себе и зарылся пальцами в волосы. – Какие мягкие. Мне всегда нравились. Ты весь нравился. Всегда. Не важно, мужчина или женщина. Ты. Просто – ты. Я лежал, боясь даже вздохнуть и пропустить хоть слово. Это что же, вечером Рэм, а теперь и Базиль со мной прощается? Или я ошибаюсь, и его слова можно понять иначе? – Итон, у меня есть одна просьба к тебе. Обещай, что исполнишь. – Какая? – М-м-м… Если тут станет опасно… Когда тут станет опасно… Меня вряд ли тронут, верно? По крайней мере, не сразу. Ты – отдельный случай, никто точно не знает настоящих способностей андроидов, но вот… Ладно, скажу как есть. Постарайся, если будет возможность, чтобы Мартин выжил. Обещаешь? Я «подвис». Тот ли это Базиль, которого я знал? Который даже не замечал, что находящийся рядом парень весь день не ел, который насмехался над его недостаточным, на взгляд учёного, образованием и грубостью манер, свойственной воинам, который презирал «узость его взглядов»? Что с ним такое случилось? – Обещаю, – сказал я. – Если будет возможность. Он не ответил и, привстав на руке, я увидел что Базиль спит. Тогда я выскользнул из кровати и аккуратно подоткнул простынь, укрывая его. А по дороге к дивану, наклонился, всматриваясь в лицо спящего на ковре рыжего парня. – Что ты с ним сделал, а? – спросил я, проведя тыльной стороной пальцев по его скуле. – Бэтти, – выдохнул он во сне и улыбнулся. Женское имя. Что ж, похоже, психолог Мартину не понадобится, и это хорошая новость. А плохая… Я посмотрел на спящего на кровати Базиля и вздохнул.