Дневники Ит

Устранение последствий растянулось надолго. Некоторое время спустя в кабинет заглянул один из солдат и передал стопку нашей одежды. Базиль надел пиджак и собственную обувь, оставив снятые с мертвеца матерчатые туфли валяться под стеной. Я же с облегчением натянул чёрную форму уборщика, в которой и приехал в этот город. Надевать что-либо из купленных здесь женских вещей я и не хотел, даже если бы их принесли: после многочасовых перемещений босиком и в одном халате, любая привлекающая внимание или облегающая одежда ощущалась бы как ожог, и мешковатая форма уборщика была сейчас идеальна. К тому же, как подсказывала программа психолога и здравый смысл, чёрная форма придавала отдалённое сходство с одетыми подобным образом штурмовиками инквизиции, хоть невысокий рост, худое телосложение и длинные, по плечи, волосы это сходство со второго взгляда и разрушали. Неплохо было бы найти ту резинку Ванды, подумал я и заправил одну из прядей за ухо. Три дня назад я отдал её Рэмигусу, но встречаться с Рэмом сейчас… было опрометчиво. Слишком мало времени прошло с нашего странного разговора в подвале и, кто знает, как он станет меня воспринимать, вернувшись от плена к реальной жизни и привычной работе? В лучшем случае, ему будет неловко, а в худшем… – я присел возле настежь открытого пустого сейфа мистера Дагга, куда заведующий прятал криокамеру и заглянул в него – а в худшем, шаткое перемирие и душевное спокойствие Базиля, при встрече с Рэмом снова могли дать крен. Я вздохнул и поднялся, отряхивая руки. – Базиль, мне надо на кухню кафетерия РепроЦентра. Я могу пойти и один, но предпочёл бы, чтобы ты пошёл со мной и что-нибудь съел. И отгонял бы господ инквизиторов, если среди них встретится тот сердитый юноша, которого я… уронил в коридоре второго этажа, когда побежал на первый. Ты пойдёшь со мной? – Ладно, – довольно спокойно сказал Базиль и на его уставшем лице появилась кривоватая улыбка. – Надо развлечься, пока мы домой не вернулись. Но зачем тебе на кухню? – Достаточно и того, чтобы тебя покормить, – сказал я. – Но если хочешь знать, именно оттуда я влез в вентиляцию. Хочу посмотреть – не осталось ли там кое-чего на полу? Например, трупа одного двухметрового мафиози в униформе мед-брата, который целый день здорово меня выручал… ​ *** В холле на светлом плиточном полу валялись обломки разнесённых выстрелами диванов для посетителей, крошка потолочных панелей, бетонная пыль, рекламные флаеры, рассыпанная земля – из опрокинутых цветочных горшков и занесённая с улицы, и мелкая стеклянная крошка из высокопрочного витринного стекла – при взрывах на улице оно влетело внутрь. Стойка для регистрации из белого мрамора была пуста и вся в выщербинах от пуль. Я покосился на ведущую на второй этаж лестницу, через перила которой прыгал вниз – мраморные ступеньки во многих местах тоже были с отметинами от пуль. В разбитое окно тянуло запахом дыма и горелой резины. Я посмотрел сквозь пустое пространство рамы во двор, перепаханный взрывами и поёжился: если вчера, стоя ночью перед открытой автоматической дверью я размышлял и взвешивал, смогу ли добраться до нашей машины несколько десятков метров по открытому пространству, то сейчас, при ярком солнечном свете, такой вопрос даже не возникал. Не смогу. Я и шагу не смогу ступить из-под эфемерной защиты крыши и разбитых окон, без сопровождения. Как же некстати собственная слабость и ограничения! Я отвернулся от окна и увидел как Базиль столь же хмуро рассматривает лестницу и пересекающие её цепочки мелких выбоин. – Обязательно было так рисковать? – прошипел он. – Можно было просто подождать и пусть бы вояки сами делали свою работу! – А если бы ты не отбился от тех двоих, посланных Даггом? Базиль только взмахнул рукой и отвернулся. Ничего не оставалось, как только последовать за ним в сторону кафе. – Господа, подождите! Да пустите же нас! Обернувшись, мы увидели, что в дальнем конце холла пара солдат вели двоих знакомых нам мужчин. – Господин проверяющий! Вы помните нас? – возопил кудрявый и носатый брюнет. Базиль застыл, будто натолкнулся на стеклянную стену. Я же вспомнил смазанный кровавый отпечаток его ладони на экране электронного замка в «микробордель» и тоже остолбенел. – Господа инквизиторы, – ровным голосом сказал Баз, – прошу вас отпустить этих людей. Даю слово Главы Фракции, что эти люди простые горожане и не имеют отношения к заговору. К тому же, мне нужно с ними побеседовать, прямо сейчас. – Горожане? Тогда они могут быть свидетелями. – Несомненно. И, думаю, они не откажутся исполнить свой гражданский долг и расскажут вам всё, что знают. Но сейчас я должен поговорить с ними о том, что касается здоровья их близких. Вы сможете найти господ свидетелей в кафе и побеседовать с ними чуть позже. Солдаты переглянулись и отпустили добычу. Базиль кивнул им, и мы все вместе прошли в коридор, ведущий к кафе. ​ *** – Присаживайтесь, господа, – сказал Базиль и пока они все устраивались за столиком, я успел заскочить на кухню, бросить взгляд на бурые отпечатки подошв у стены, под тем местом, где в последний раз видел Джонатана, захватить первую попавшуюся еду – три стограммовых пачки сока в картонных упаковках и вскрытую пачку галетного печенья – и вернуться к началу разговора. – Вы… Вы нашли их? – спросил кудрявый брюнет. Высокий худой шатен с белой вставкой на воротнике рубашки опять молчал, но судя по блеснувшим глазам и тому, как он сглотнул, вопрос волновал и его. – Да, – ответил Базиль. – Да. – И что?.. Как?... Вы сказали, поговорить о здоровье? Что случилось?! – Прежде всего, успокойтесь, – сказал Базиль. – С теми женщинами что я нашёл на нижних уровнях РепроЦентра всё нормально. Возможно, некоторые осложнения медицинского характера появятся позже, но не в ближайшее время. – Осложнения? – взвыл брюнет, и вскочил на ноги. – Какие осложнения?! Что с Симоной?! – Э… Присядьте. Как вам и говорил мистер Дагг, некоторые проблемы были, но сейчас они уже решены. ЭКО проведены, и эмбрионы успешно прижились у всех трёх пациенток. – У трёх? – впервые подал голос шатен с немного сбившимися с идеального косого пробора волосами. – Да. Видите ли, возле них не было полного набора документации, поэтому я знаю лишь имена. Звали их Симона, – Базиль кивнул нервному носатому брюнету, – Аманда и Катарина. Потом перевёл взгляд на шатена и спросил: – А ваша жена, сэр, какая из двух? – Катарина. Катарина Трэнтон, – ответил тот. – Катарина Трэнтон, – повторил Базиль, будто запоминая, посмотрел на брюнета. – Симона… – Блюменштейн, – подсказал тот. – И, остаётся Аманда, – сказал Базиль. – Интересно, почему у неё нет сопровождающих? Семья не беспокоится о её отсутствии? – Возможно, это Аманда Харрисон, – тихо подал голос шатен. – У моей жены есть троюродная сестра Аманда и, я слышал, они планировали прийти в РепроЦентр вместе. – Так и есть, – кивнул Блюменштейн. – Симона дружит с Амандой Харрисон, они точно могли договориться прийти вместе. Но я не думал, что ей удастся уговорить мужа завести детей! Насколько я его знаю, он был сильно против этой идеи. – Вот как, – сказал Базиль, задумчиво постукивая пальцами по столу. – По закону женщинам и не обязательно иметь согласие супруга. Если он против, а жена желает завести ребёнка, государство может предоставить донорский материал. Для первого ребёнка – бесплатно. – Да, я об этом читал, – согласился Блюменштейн. – И это точно объясняет отсутствие Джона. – Вы его знаете? – спросил Базиль. – Знал раньше. После свадьбы наши пути разошлись. Дрянь-человечишка… – Что ж, – продолжил Базиль, – поскольку вы оба в той или иной степени знаете третью пациентку, я могу быть спокоен, что вы присмотрите за ней. По крайней мере, передадите, что чуть позже, возможно на сроке десяти-двенадцати недель ей может понадобиться помощь медиков. Как и вашим жёнам, господа, – вздохнул Базиль. – Может и обойдётся, но, на всякий случай – будьте готовы. – А что такое? – снова всполошился брюнет. – Иногда, достаточно редко… – я видел, как Базиль импровизирует, пытаясь выдумать нечто правдоподобное, – при некотором стечении обстоятельств, встречается особое нарушение метаболизма… Впрочем, это слишком сложно, чтобы объяснить не специалисту… В общем, если их самочувствие ухудшится, рекомендую прибегнуть к процедуре гемодиализа, поддержать организм матери. Это… должно помочь. А сейчас, – Базиль криво улыбнулся и подтолкнул к собеседникам по пачечке сока, – прошу меня простить, мне необходимо переговорить со своим секретарём. Надеюсь, с вашими близкими всё будет нормально. Вы с ними увидитесь, как только позволят наши доблестные военные, которые сейчас арестовывают террористов. Думаю, в ближайшие пару часов всё вернётся к нормальной жизни. Мужчины поблагодарили и пересели за дальний столик. – Зачем ты соврал? – спросил я и, проткнув запаянную мембрану прилагавшейся к упаковке трубочкой, вложил сок в руки Базиля. – Я не соврал ни единым словом, – сказал Базиль. Сок зашумел, перемешиваясь с воздухом, когда он вытянул его длинным, жадным глотком. – Не всё им сказал, это да, но не соврал ни в чём. – Я вообще не понимаю, зачем ты вернулся в то место… – Не понимаешь? – спросил Базиль. – Я сам не понимаю. Просто… Я спал. Ввалились два бугая от мистера Дагга. Мне повезло, что от удачного толчка один сразу стукнулся головой и выбыл из потасовки. И второй раз повезло, когда удалось… – Базиль посмотрел на свои ладони, потом сжал кулаки и на бледной коже ярче проступили синяки и едва поджившие царапины с тыльной стороны, – …нейтрализовать второго. А потом я услышал выстрелы. И лёгкий запашок дыма из вентиляции. И… можешь смеяться, но первое, что мне пришло в голову – это как нас легко всех перетравить тут, на нижних уровнях. Наверное, вспомнилось то совещание, где генералы Рэма рассказывали о гибели подпольной лаборатории. – Мне тоже это пришло в голову, – сказал я. – И что же дальше? – Дальше я одолжил у одного из этих типов туфли, ключ-карту, открывающую дверь и выбрался в коридор. Там выстрелы слышались громче. Но знаешь, тут я вспомнил о них. О тех женщинах, что я там видел. И о том, что Дагг самолично настроил замок под мой отпечаток. И… я не смог уйти. Понимаешь? Я промолчал, раздумывая о том, так ли хорошо для этих женщин то, что к ним пришёл человек только что убивший другого человека. Кто знает, что могло прийти Базу в голову, с его-то нервами и импульсивностью? – Почему не смог? – спросил я. – Почему? Ну… им и так много досталось. Конечно, они всё это время были в коме и ничего помнить не будут, но, Ит, это не справедливо! Если бы их ещё и потравили газом – это было бы и вовсе чрезмерно! – И ты?.. – И я зашёл, заблокировал дверь, к счастью внутри никого кроме пациенток не было, потом залепил клеёнкой и пластырем решётку вентиляции, а потом… Потом подумал, что мог бы исправить хоть одну маленькую несправедливость и дать этим женщинам то, ради чего они сюда и пришли – детей. Тем более, что в помещении нашлось оборудование – не самой новой модели, скорее, списанное как хлам, но всё необходимое было. – Так ты не занимался с ними сексом? – Господи, Ит, какое отношение секс имеет к… а, ну да. Нет, не занимался. Для меня это никогда не было взаимосвязанными понятиями. И к тому же, женщины не выглядят для меня особо привлекательными. Как, впрочем, и мужчины… Нет. Но там было всё нужное для ЭКО. И я провёл его. Знаешь, я ведь ещё в Комплексе подумывал чтобы уйти. Ну, теоретически. Если, как все мне твердят, мои обязанности Главы Фракции с тем же успехом может исполнять первый попавшийся грамотный и верный администратор, то… какого чёрта я там делаю? Я донор, да, но как мы выяснили в этой поездке, вполне могу продолжать им быть и вне Комплекса и просто сдавать материал реже, по другому графику. – Это могло бы работать, – признал я. – Если ты равнодушен, собственно, к власти. И если не отменять охрану. – Да. Особенно, если бы мне не пришлось находиться в этой новой жизни одному… Но хотелось бы ещё и работать, делать что-то действительно нужное, а не жить как овощ в ёмкости с гидропоникой. Я думал, что мог бы работать в РепроЦентре, мне же всё оборудование знакомо! С тем же ЭКО, например. Я на всякий случай изучил все модели, вплоть до самых старых. Так что теорию я знал прекрасно и… В общем, с оборудованием я кое-как справился. Думаю, даже неплохо, для первого раза, хоть и переволновался, конечно. Теперь голова просто разваливается… – Баз, но, мистер Дагг говорил, что у них не оставалось модифицированного генетического материала для слияния с яйцеклеткой заказчиц. Всё продали мафии, как я понимаю… – Модифицированного нет, но я у нас кто? Природный завод не модифицированного продукта. Конечно, третий раз за сутки было… утомительно, но и чёрт с ним, первое деление зигот в спецрастворе прошло успешно и внедрение в организм будуших матерей тоже. – Базиль… – Знаешь, никогда не думал, что в двадцать пять лет можно чувствовать себя такой развалиной! Я больше не буду шутить над твоими призывами соблюдать режим, – слабо улыбнулся он. – И всё же, я едва управился со всеми этими железяками. И ответственность… угнетает. – Баз, но… Если первое деление клеток прошло успешно, то… Зачем вообще модифицируют материал, ты не задумывался? Чтобы не было несовместимости твоего генома и генома с частью кода от Зэро у будущих матерей, что приводило к отторжению плода, белковой несовместимости и гибели всех подопытных, как говорил Рэм о той подпольной лаборатории. Ты, образно говоря, отложено убил этих женщин. – Ну, на сто процентов это не известно, – хмуро сказал Базиль и опустил голову на сложенные на столе руки. – Что сделано, то сделано. Будем надеяться, что гемодиализ поможет. Или, в худшем случае, они просто потеряют плод… – И ты считаешь это правильным, рисковать их жизнями? Баз, может стоило бы спросить самих женщин? Хотят ли они рисковать? – Только не этих, – ответил Базиль, не поднимая головы с рук. – Этим и так много досталось. Дай им порадоваться осуществлению их мечты. Хоть какое-то время. – Но… это не правильно. Мне кажется, они должны знать, что рискуют жизнью. Может, они пожелали бы отложить свою мечту до тех пор, пока она не станет безопасной? – Если тебя этот вопрос так волнует, ты мог бы спросить об этом у других женщин. Если бы они тут были. Но не у этих. Этих оставь в покое. – Но… – Ты вообще не понимаешь людей. Я бы не задумываясь рискнул жизнью ради исполнения мечты! Но мне такой возможности никто не даёт. – И о чём же ты мечтаешь? – Я говорил о своей мечте много раз, – вздохнул Базиль, – какой смысл повторять это снова, если ты всё равно не слышишь? – Но… А как на счёт тех мужчин? Не будет ли нечестным заставлять их воспитывать чужих детей? – Итон, ты что, старых фильмов пересмотрел? Да все вокруг, включая наших стариканов-генетиков и чрезмерно сообразительного мистера Дагга, являются потомками Отца. Все. Понимаешь? Все. Ты сам воспитывал чужого ребёнка – меня. Это было настолько ужасно? Полагаю, что нет, разве что, предельно скучно… Я неуверенно кивнул и посмотрел на сидящих за дальним столиком мужчин, а когда повернулся к Базу, увидел, что он уже спит. Отодвинув так и не съеденное печенье, я снял куртку, свернул и подложил её Базилю под голову. Возможно, Базиль был и прав на счёт воспитания детей. Но что касалось риска для жизни, сомнения у меня оставались. Он советовал спросить об этом мнения других женщин, и я собирался последовать этому совету. Но, для начала, я подошёл к столику наших недавних собеседников. – Господа, могу ли я задать вам вопрос? Как бы вы отнеслись к возможности принять в семью и воспитывать чужого ребёнка? – Если бы этого хотела Симона – то почему нет? – пожал плечами брюнет и смахнул со лба вьющийся чёрный локон. – Она мечтает о детях, так – какая разница? С современным мед-технологиями сейчас все дети рождаются здоровыми, а в остальном – полагаю, всё зависит от воспитания. И потом, завести своего ребёнка в дальнейшем, это нам никак не помешает. – А вы? – я взглянул на шатена. Он смотрел в стол и прокручивал на пальце золотое кольцо. – На всё Промысел Божий. И если бы так случилось… В конце концов – все мы чада Божьи. Даже с технологиями. – Вы удовлетворены ответом, госпожа секретарь? – с улыбкой спросил брюнет. Возле его карих глаз, очерченных густыми ресницами проступили тонкие лапки морщинок. – Я… – Не стоит смущаться своим видом. Я так полагаю, это издержки работы? Постоянное мужское общество и всё такое? Вздор. Вы мило выглядели в том костюме, но поверьте, эта мешковатая форма тоже подчёркивает вашу хрупкость и привлекает внимание, просто по-другому, не так откровенно. И знаете, я хотел вам сказать: возможно, это не очень заметно, но мы с господином Трентоном очень признательны вам и вашему так и не представившемуся начальнику, за участие в жизни дорогих нам людей. Вы очень нас поддержали! – С-спасибо, – пробормотал я, глядя на его улыбку. Такие эмоционально открытые люди мне ещё не встречались. – Мне надо идти. Прошу вас, держитесь поблизости от… моего начальника, это сейчас самое безопасное место во всём здании. ​ *** Оставив Базиля в кафе под наблюдением парочки солдат в чёрном, я поплёлся ко входу на нижние уровни. В холл РепроЦентра стаскивали трупы со всего здания и укладывали их шеренгой под окнами. Отдельно, под дулами автоматов, собирали две группы людей – оставшихся в живых боевиков мафии, в наручниках, и, предполагаемо, работников РепроЦентра, в грязных белых халатах или униформе мед-братьев. Ни Джонатана, ни Мартина с Али, ни мистера Дагга с Миланой, ни наших солдат-охранников среди них не было. ​ Кабинет Дагга на первом этаже был всё ещё пуст. А вот вниз меня не пустили! У дверей на нижние уровни стоял на страже тот самый спецназовец, которого я чуть придушил и оставил без сознания на втором этаже, когда сбежал вниз. В открытом забрале шлема я увидел узнавание в его прищуренных глазах, и парень заступил дверь, сжав крепче автомат. Уговоры тут были бы бесполезны, и я отошёл. Однако, что делать дальше я тоже не знал и остался стоять на безопасном расстоянии в десяток метров. Люди постоянно проходили туда и сюда сквозь нужную мне дверь, охранник всех пропускал, не сводя с меня тяжёлого взгляда. Снизу вынесли ещё несколько трупов. Глянув вдоль коридора, я увидел сквозь разбитое окно холла, как возле входа остановился микроавтобус, и через минуту мимо меня поспешно прошла группа военных, но уже не штурмовиков. Эти мужчины были старше и несли с собой объёмные чемоданчики. Похоже, Рэмигус вызвал спецов, чтобы те покопались в техно-святилище мистера Дагга. Я задумался, можно ли надеяться, что с Рэмом всё хорошо? Впрочем, что я ещё мог сделать, разве что, вернуться к Базилю? Мимо по коридору – и тоже вниз – быстрой рысью пробежали военные медики. Судя по их сосредоточенным лицам, работы им предстояло много и сложной. Я вздохнул и переменил опорную ногу, продолжая подпирать стену между кабинетом Дагга и дверью вниз. Минут через сорок такого бесполезного проведения времени, меня окликнули. Мимо хмурого и по-прежнему бдительного охранника, с нижних уровней поднялся Мартин. – Поговорим? – он оглянулся и махнул в сторону пустующего кабинета заведующего. Я отклеился от стены и пошёл следом. В кабинете всё было так же: рамочки с дипломами на стене, косо стоящий стол, разбитый монитор на полу, два свёртка скомканного скотча, которым я обездвиживал Дагга. Системный блок исчез, видимо инквизиторы забрали в более надёжное место, для изучения. Сквозь раскрытую дверь санузла был виден валяющийся там стул с колёсиками, которым Милана подпирала дверь изнутри. Интересно, халат, который я бросил возле душевой кабинки ещё там? Впрочем, объяснять Базилю откуда у меня могла взяться чужая вещь мне по-прежнему не хотелось, так что я отбросил мысль подобрать это на память и перевёл взгляд на Мартина. Он тяжело уселся на диванчик для посетителей и вытянул ноги. – Могу я спросить вас, что там внизу, сержант Мэдисон, или это секрет фракции? – Какие от тебя секреты, – пробормотал Мартин и осторожно откинулся на спинку дивана. – Спина болит, – пожаловался он. – Потянул, когда таскал Али, в том коридоре. Да и по рёбрам получил пару раз. – Как самочувствие сержанта Саева? – Значительно лучше, чем могло бы быть. Если бы ты не нашёл ту камеру… – он замолчал на несколько секунд, неподвижно глядя в пространство, потом продолжил: – Наши медики говорят, что жить будет, и даже хромать не очень, после операции. – Ясно, – сказал я. – Это хорошо. – Да. Знаешь, а ведь из всего нашего отряда, который вас сопровождал, в своём уме только я, Али и господин Бартон. Те ребята, что оставались нас ждать в машине… мертвы. Видимо, у Дагга не было времени с ними возиться… – Мне жаль, – сказал я. – Да. Мне тоже. Мартин сидел, уставившись в пол. Под его глазами пролегли серые тени, а короткий ёжик рыжих волос выглядел более тёмным и ярким на фоне бледной кожи, обтянувшей скулы. Сколько он сегодня спал? Хорошо, если часа три. И потом – такой безумно сложный и сумасшедший день… – Тебе надо поесть, – сказал я. – Восполнить уровень сахара в крови. Кстати, Базиль сейчас в кафе, и тоже не ел. – Послушай, Итон… Я… не могу сейчас его видеть. Он хоть вспоминал обо мне? Говорил что-нибудь? Я кивнул, глядя на два неровных лихорадочных пятна, проступивших на его лице. – Говорил. Ещё утром. До всего. До того, как нам выбили дверь. – И – что? – спросил он и опустил взгляд. – Он сказал: «Сделай всё возможное, чтобы Мартин выжил». – Вот как… Мартин наклонился вперёд, поставив локти на колени, и спрятал в ладонях лицо. На виду остались лишь кромки ушей, которые почти сровнялись цветом с волосами. Но вот он вздохнул, потёр лицо и встал. – Ладно… Ты, насколько я понимаю, хочешь пойти вниз? Пойдём, я тебя проведу. ​ *** – Так куда именно ты хочешь попасть? – спросил Мартин, спускаясь передо мной по лестнице и прижимаясь к перилам, когда мимо нас проходила очередная группа солдат с накрытым на носилках телом. – Я… Я хочу попасть… А действительно, куда я хочу попасть? Кого я так хотел увидеть, что стоял почти час в коридоре? Нет, я знаю где должен бы находиться, это, несомненно, возле Базиля, но… Почему я тогда не там? Сразу за солдатами с носилками вверх поднималась ещё одна группа, более многочисленная. Они тащили нечто тяжёлое, наскоро прикрытое куском мутно-белого полупрозрачного целлофана и парой медицинских халатов. Эта вещь и несущие её люди занимали почти всё пространство от стены до стены лестницы, и мы с Мартином снова прилипли к перилам, пропуская их. Когда они нас уже миновали, один солдат споткнулся и наступил на край целлофана, сдёрнув всю маскировку на пол. Это было кресло. Одно из кресел из псевдо-греческого святилища мистера Дагга. Мобильная установка психокодирования. – Ты знаешь, что это? – спросил я. – Догадываюсь. Наверняка с помощью этой штуки нашим парням промыли мозги, – хмуро сказал Мартин. – Иначе, зачем бы господин Бартон приказал переть её наверх, туда же, где он держит Дагга? Я бы и сам заставил этого гада сказать как он это делал, но у господина Бартона это выйдет лучше! Рэм будет допрашивать Дагга. Я хочу при этом присутствовать! Во-первых… да, я хочу видеть Рэма! Но во-вторых… Люди не должны получить эту технологию. Нет, Рэмигусу я доверяю, но таких как он мало. Люди эмоциональны, корыстны, их можно подкупить, запугать или обмануть, манипулируя информацией. Люди, в конце концов, не вечны, и если даже при руководстве Рэма Инквизиция будет работать безупречно, кто поручится, что так же будет продолжаться и после его смерти? Даже Отец приказал запретить психокодирование, когда его выбрали главой Верных. Даже Отец! Что же делать? Где Рэм будет допрашивать Дагга? И тут я вспомнил про кабинет мистера Дагга, не тот, что для посетителей, с дипломами и сертификатами на стенах, неподалёку от холла, а настоящий, на минус первом, откуда он реально руководил всем, что здесь делалось. И, там же, неподалёку была камера Базиля и, напротив неё, «микробордель». – Слушай, – сказал я Мартину, остановившись и оглядываясь назад, – Базиль сказал, что вывел тех троих женщин из комы. Что часа через два они должны прийти в себя. И их там родственники уже ждут. Это было… часа полтора назад. Наверное, было бы лучше, если бы они проснулись в нормальных палатах? Секретность, там, и всё такое? Да и им бы там спокойней было, чем тут, да? Мартин завис, неподвижно глядя вслед толпе в чёрных мундирах, волокущей вверх тяжёлое оборудование. – Да, наверху полно пустых палат, – сказал, наконец, он. – Но кто сейчас будет заморачиваться с гражданскими? Нужно минимум шесть человек, чтобы тащить носилки… Никто не даст мне сейчас шесть человек, как бы я ни уговаривал. Почему в этом б…ском РепроЦентре нет лифтов? Так не бывает! Тут наверняка должен быть хоть один грузовой лифт! – Мы сможем его найти за двадцать минут? – Нет. И шесть человек мне никто не даст. Командир штурмовой группы, конечно, мне доверяет, раз поручил приглядывать за нашими, но своих людей мне точно не даст! В лучшем случае – одного медика… – Тогда, может быть, наши ребята могли бы нести носилки? Мартин повернулся ко мне, и я увидел как расширились его зрачки, затопляя голубую радужку. А потом он кивнул и понёсся, перепрыгивая через две ступеньки, вниз. Люди! Кто бегает при таком истощении, с такой скоростью?! Да если он сейчас упадёт, даже я не сумею его перехватить и предотвратить последствия! ​ *** На минус третьем Мартин остановился у знакомой мне двери и опёрся руками о колени, пытаясь восстановить дыхание. Я коснулся двери – она подалась под рукой. – Я не сказал… – всё ещё прерывисто дыша сказал Мартин, – они немного того… не в себе. Потому и дверь не закрывали… чтоб не пришлось её взламывать, в случае чего. Ну, если у них перемкнёт и они вдруг закроются… Но это – вряд ли. Они никого не слушают. Кроме Дагга… А его нет. Мы вошли. Знакомые мне по этой поездке ребята-охранники безучастно сидели и стояли вдоль стен. У некоторых виднелись наскоро сделанные повязки с проступающими сквозь бинты красными пятнами, серо-белая камуфляжная форма у всех была в земле, пыли и копоти. – Эй! Привет! – сказал Мартин. Ни один из парней не ответил и не пошевелился в ответ. Мартин вполголоса выругался, я взял его за локоть и оттащил к стене. Что там говорили эти солдаты, прежде чем начать бить Али по приказу Дагга? – Бойцы, вы меня знаете? – спросил я, выступая вперёд. Несколько секунд думал, что ответа не будет, как и Мартину, но вот, один из них сказал безжизненно-ровным голосом: – Ты секретарь. Приходил с мистером Даггом. – Мистер Дагг беседовал со мной. – Да, беседовал, – ответил солдат. – Он уговаривал меня работать с ним. Вы слышали это. – Да, мы слышали это. – Я согласился. Потому что высшее благо – служить человечеству! – Служить. Человечеству, – как зомби повторили несколько голосов. Солдаты медленно встали и теперь толпились вокруг, сразу сделав комнату меньше. Ощущение было довольно жуткое, будто наши бессмысленные клоны вдруг встали вокруг, нависая со всех сторон, да ещё и научились разговаривать. – Высшее благо воина? – спросил я, прощупывая границы их программирования. – Служить человечеству. Защищать Верных. Я оглянулся – Мартин стоял, вжавшись в стену, и переводил полные ужаса глаза с одного на другого своих бывших товарищей. – Наша клятва! – пробормотал он. – Вот, сука… Это же наша присяга… – Бойцы! Соратники! – продолжил я. – Мистер Дагг посвятил меня в свои планы. Вы сами видели и слышали, как он советовался со мной. Видели? – Да, он советовался с тобой. – Так вот, мистер Дагг сейчас занят великой миссией спасения человечества. Но он послал меня к вам, как своего секретаря, чтобы передать свою волю. Все ли готовы слушать её? – Готовы. Во благо человечества. Я снова вспомнил как Рэм пытался вывести меня к лифту и на крышу Комплекса, и почти услышал его голос: «Не надо во благо человечества!». Господи, как же теперь я его понимал! Я сжал кулаки, подавил дрожь и продолжил: – Бойцы! Пока мистер Дагг лично не распорядится иначе, вы поступаете в распоряжение и под командование вашего сослуживца, сержанта Мэдисона! – я отступил в сторону и чётко фиксированным жестом указал на него рукой. – Он – знает! Он – скажет вам! И быстро, не давая места сомнениям, если они вдруг – вряд ли, но вдруг – возникнут, закольцевал: – Высшее благо воина? – Служить! Защищать! – в один голос хрипло рявкнуло наше воинство. – Во благо человечества! Точного правильного ответа, завершающего этот блок внушения я не знал, пусть потом психологи Инквизиции с этим работают, поэтому я лишь кивнул и поднял вверх сжатую в кулак руку – универсальный жест одобрения и боевого братства. – Сержант Мэдисон, принимайте командование. Но, прошу вас, будьте внимательны к тому, что вы говорите вслух в присутствии подчинённых – они потеряли чувство юмора и могут понимать всё буквально. И, Мартин… Судя по их голосам, у меня возникли подозрения, что этим ребятам вообще не давали пить. Проследите за этим. И накормите. И сами поешьте, прошу вас! – Ладно, – пробормотал Мартин, несколько обалдевший от свалившейся на него ответственности, но всё же слабо улыбнувшийся в ответ. – Благодарю за содействие, господин секретарь. А теперь, ребята, быстренько все идёмте за мной… Нам ещё носилки надо найти, медика, и командира в известность поставить… ​ *** Я снова шёл вверх по лестнице, вслед за резво убежавшими за Мартином солдатами. И мне опять казалось, что я раз за разом прохожу один и тот же уровень компьютерной игры, зависнув на нём. Вверх по лестнице. Вниз. Разговор. Во благо человечества! Вверх по лестнице. Вниз. Верх. Вниз… Ненавижу лестницы! Сколько раз за сегодня я ходил по ним с разными людьми туда и сюда? Да это же и посчитать невозможно… Лучше бы я снова – в одиночестве! – ползал по вентиляции… На минус втором я свернул в коридор, который вёл к криокамере. Впрочем, туда меня не пустил часовой, вдали сновали несколько медиков, и я решил не отвлекать их от работы. В другом коридоре минус второго уровня, у самой лестницы, я наткнулся на временный лазарет, где вперемешку лежали раненые после штурма работники РепроЦентра и парочка солдат в чёрном. Там я нашёл Джонатана. Он лежал на полу, на слишком маленьком для его роста, коврике из вспенённой медицинской резины, из стандартного набора аптечки МЧС-ника. Впрочем, остальные пострадавшие при штурме работники РепроЦентра лежали на таких же, разве что, голова, ноги и плечи у них помещались больше внутри подстилки, чем на плитках пола. И ещё, у остальных не были скованы впереди руки. Я постоял рядом, а потом опустился на пол, радуясь тому, что избавился от халата, и форма уборщика легко позволяет подобное расположение в пространстве. Джонатан, будто почувствовал, и открыл глаза. Выглядел он неплохо, лучше Базиля, и лучше Мартина, хотя весь торс и шея были плотно забинтованы, и уже сверху была накинута бело-серая камуфляжная куртка. – Привет, – тихо сказал я. Он долго смотрел, не отвечая. – Я рад, что ты жив, – сказал я. – Я почти не надеялся. На кухне было много крови на полу, там где ты стоял. Его лицо просветлело. Почти так, как у Базиля, когда он сказал: «Ты приходил за мной!». – Я тоже рад, что я жив, – усмехнувшись, сказал он. – Медики инквизиторов меня подлатали, хотя была парочка неприятных порезов. Я снова взглянул на камуфляжную куртку, слишком маленькую для его массивной фигуры, но промолчал. – Ладно, парень, я же вижу, что у тебя есть вопросы. Спрашивай! Не будешь же ты тут долго сидеть. – Ладно, – улыбнулся я. – Как вышло, что тебя не убили, и даже наоборот, «подлатали»? Прости, но других столь тяжело раненых бандитов я не видел. Мне кажется, что их… просто добили? – Правильно кажется, – хмыкнул он. – Тогда – почему? Судя по наручникам на руках – и отсутствию их на другом персонале РепроЦентра, – я махнул на сидящих и лежащих в углу комнаты мужчин в грязных белых халатах, – тебя изначально не отнесли к их числу. – Ага, – подтвердил он. – По комплекции видно, что я не из них. На самом деле, я сам точно не знаю, как тут очутился. Когда я очнулся, их медик как раз меня штопал, без наркоза, гад, а рядом валялась эта куртка, стоял боевик с автоматом и… – Джонатан нахмурился. – И ещё валялась моя рубаха от униформы, на которой схематически, прямо на пузе, моей кровью был нарисован знак Инквизиции, – Джонатан пальцем изобразил в воздухе латинскую букву «i», заключённую в круг. – Кто это мог быть? – просил я, уже подозревая ответ. – Рыжий, больше некому, – Джонатан улыбнулся. – Добрый пацан. И теперь я – свидетель. Кстати, а как тот, второй, со сломанной ногой, к которому я его вёл? – Жив, – сказал я. – Им до сих пор занимаются. Крови он потерял больше тебя. – Ясно. Твой начальник тоже, я полагаю, в порядке? Ну да, иначе бы ты тут не сидел. – Да, спасибо, – сказал я. – Что ж… – Подожди, – сказал Джонатан. – Я обещал тебе рассказать, почему помогал тебе. – Это не обязательно. – Ты… – не слушая меня, перебил он, и нахмурился, разглядывая. – Нет, в этой одежде видно, что пацан, но в том халате… Ты был жутко похож на мою сестру, когда той было пятнадцать. – И что с ней? – спросил я, устав ждать, и втайне опасаясь повторения мелодраматичной семейной истории мистера Дагга. – Да ничё. Такая же худющая пигалица была в пятнадцать. Потом выросла и стала красуней, типа дагговской Миланы, только светленькая. Замуж вышла за одного из наших, даже по любви. И умерла, во время беременности, как ещё несколько наших женщин после приезда одного докторишки, работающего на мафию, который делал ЭКО. Все, кто к нему попали, в тот заход, умерли. После этого я и решил разобраться. И если надо будет сотрудничать с Инквизицией – я реально готов! – Ясно, – сказал я. – Фамилию этого доктора помнишь? – О-Нил. Я помолчал, думая о трёх женщинах, которые сейчас уже должны были проснуться в светлых палатах РепроЦентра, на втором этаже. И о словах Базиля: «Только не этих, Ит! Этих оставь в покое!». – Расскажи об этом тем, кто будет с тобой работать, Джонатан. Это важно. – Конечно. Я расскажу.