Дневники Ит

Прошла неделя. Ещё одна. И ещё одна. Месяц – с тех пор, как мы вернулись в Комплекс, я стал жить отдельно и перестал работать. Дни проходили совершенно одинаково: утром я приходил в столовую, усаживался у окна и печатал, перенося в облако свои воспоминания о поездке. Вспоминать всё это было болезненно, но со временем становилось легче, как будто огромный воспалившийся нарыв сдувался под действием антибиотиков. Наверное Отец был прав, когда много лет назад приказал вести дневник, эта человеческая практика психотерпии помогала мне и сейчас. С Арчем у нас наладились холодновато-вежливые деловые отношения, которые он не стремился как-либо изменить. Его товарищи появлялись и того реже: мелькали на заднем плане в дверях столовой, когда сопровождали Базиля на обед. Сотрудники Комплекса по-прежнему меня сторонились. Базиль… Базиль меня удивил. Мне казалось, что его смирение с моим самоотводом от прежних обязанностей наигранное, и что недели через две-три он явится, умоляя меня вернуться. Нет. Не явился. В прошлый раз, когда Отец наговорил ему какой я монстр, Базиль ушёл и влип в неприятную историю со своей охраной, которая едва не закончилась необратимым подрывом его здоровья, а также беспорядками и разгромом лабораторий. Тот его уход продолжался около трёх недель. А сейчас прошло уже больше четырёх. Месяц. И мне всё больше начинало казаться, что он справился со своей зависимостью и больше уже не вернётся. Да, он приходил в столовую обедать, каждый день, сидел около часа, смотрел, иногда подходил поздороваться, иногда нет, но – это и всё, дистанцию он не сокращал. Я же продолжал смотреть на него сквозь чёрные очки Рэма, да и на всё остальное в Комплексе тоже, снимая их только в своём модуле. Рэмигус не давал о себе знать. А может, не мог пробиться. Или был занят. Или… не был настолько заинтересован, чтобы прикладывать усилия. Я не знал. Как обстояли дела у Али и Мартина я тоже не знал. Однако, как бы грустно или печально мне не было днём, это не шло ни в какое сравнение с тем космическим холодом, в который я погружался ночью, когда все отвлекающие факторы типа окружения, сотрудников Комплекса или надуманной необходимости перенести свои воспоминания в текст исчезали, и я оставался один, в пустом модуле. Один на один с полной бессмысленностью своего существования здесь и сейчас. Вероятность найти других андроидов из моей команды с каждым днём казалась мне всё более призрачной. Работы – настоящей работы! – в лабораториях больше не было, а вся прошлая оказалась лишь фикцией и зря потраченным временем. С Отцом я встречаться боялся – после предположений Дагга о его контроле надо мной. Новообретённые в поездке друзья были недоступны, как и их начальник, с которым я обещал не связываться. А Базиль… Младший братишка внезапно оказался более волевым и принципиальным, чем я мог представить и только смотрел издалека, в столовой… Поймав себя на том, что мысли циклично пошли на третий круг, я перестал рассматривать выученный до последнего миллиметра потолок над кроватью, и накрыл подушкой лицо. Какой жалкий человеческий жест! Будто так можно спрятаться от самого себя… Конечно, можно было бы печатать ещё и по ночам, спать-то я всё равно не способен, но тогда имитация разумной деятельности закончилась бы совсем быстро. И тогда я бы точно рехнулся от безделья и одиночества. Следовало оттягивать этот нежеланный, но всё более возможный финал, как можно дольше, а значит, снова и снова вспоминать подробности этой инспекционной поездки, анализировать своё и чужое поведение и надеяться, что ситуация хоть как-то изменится снаружи, потому что… Потому что я не представлял, как и чем я могу изменить её в данных обстоятельствах. *** Сегодня в столовой ко мне подошёл Эммануил Хрущ, диетолог. Он ёжился, переминался с ноги на ногу, оглядывался на сопровождающего его высокого парня в повседневной чёрной форме – одного из охранников База – но, всё же, приблизился к моему столику. – Добрый день, господин секретарь… – И вам, господин Хрущ. Присядете? Он оглянулся на охранника, пожевал губами и неуверенно кивнул. Молодой инквизитор ловким движением переместил стул от ближайшего столика и придержал, пока учёный усаживался, после чего отступил на два шага назад и застыл в стойке «вольно». Я медленно закрыл крышку ноутбука и поднял взгляд на учёного. Тот снова оглянулся на стоявшего позади охранника и откашлялся. – У вас какое-то дело, господин Хрущ? – подбодрил его я. – Э-э-э… Да. Да. Меня, в некотором роде, послали коллеги… Поскольку я с вами уже общался, господин секретарь… Да он же меня, боится! – вдруг понял я. И коллеги, судя по всему, тоже. Как интересно. – Я уже не секретарь, господин Хрущ, – мягко сказал я. – Да. Да, конечно. Господин Базиль так и сказал. Что вы в бессрочном отпуске. И чтобы не приставать к вам с рабочими вопросами, пока вы не вернётесь. – Ах, вот как? Очень… дипломатично, с его стороны. Но, почему же вы тогда пришли, господин Хрущ? – У меня… вопрос, господин секретарь, – он снова оглянулся на охранника и, заручившись его сдержанным кивком, торопливо продолжил: – У всех нас, не только у меня. И это не деловой вопрос! Не… не совсем деловой… – Вот как, – я взглянул на непроницаемую физиономию охранника, а потом заметил, что в столовую вошёл Арч, и тоже присоединился к нашей компании, став чуть дальше своего напарника, но, явно прислушиваясь. – И что же это за вопрос, господин Хрущ? – Господин секретарь… Итон. А когда вы планируете вернуться из отпуска? – Это господин Базиль подбил вас спросить? – Да что вы! Боже упаси! – замахал руками диетолог и даже отодвинулся вместе со стулом от стола. – Это чисто, наша с коллегами, инициатива! – Правда? – не поверил я ему. – И в чём же причина вашего с коллегами интереса? – Ах, ну, как вам сказать, господин секретарь… Это уже будут рабочие вопросы, а господин Базиль запретил… – Выкладывайте, господин Хрущ. Раз уж вы всё равно пришли, глупо было бы не прояснить то, что вас интересует. В чём проблема? Диетолог снова оглянулся на двух парней, отделяющих нас от стремительно пустеющего помещения столовой, и обречённо кивнул, разлохматив руками седовато-русую копну волос. – Проблем много, господин секретарь. Но, если брать самые крупные… Позавчера умер последний старый клон из оставшихся. Впрочем, толку от них уже давным-давно не было, зачем только ресурсы тратили? Чистая сентиментальность Главы фракции… Извините, отвлёкся. Основная проблема – из действующих доноров в этой части света остался только господин Базиль. А количество поставляемого им генетического материала за последний месяц упало вдвое. Это… – Хрущ оглянулся на охранников, – нехорошо. Катастрофа, можно сказать. Если ничего не изменится. Недопустимое положение дел. – Так, – сказал я. – Вы это обсуждали с господином Базилем? – Обсуждали, – вздохнул он. – И? – спросил я. – Последовала… неконструктивная критика в наш, с коллегами, адрес. Нас назвали «спермоупырями» и посоветовали… хм… Единственная конкретика, которую нам удалось вычленить из этой речи, это его: «Не вдохновляет». – Хм, – сказал я, пытаясь представить это обсуждение. – Какие варианты выхода из кризиса вы предложили господину Базилю? – Мы предложили ему взять на работу нового личного помощника. Раз уж вы уш… пока в отпуске. – А он? – с пробуждающимся любопытством спросил я. – Кинул в коллегу Шварца, который это озвучил, своим стулом. Употреблял… очень недостойные сравнения в наш адрес. Закончил обсуждение не по протоколу, выгнав нас из кабинета, – печально поведал Хрущ, невольно потирая ягодичную мышцу. – В грубой форме… Я ничего не мог поделать, и даже закрыв рукой нижнюю часть лица, дабы не обижать учёного недостойным ситуации весельем, оно, боюсь, прорывалось сквозь этот заслон. – Простите… коллега, – сказал я, как только совладал с лицом. – Я не могу сказать, когда вернусь на прежнюю должность. У вас были ещё вопросы? Или проблемы? – Ах, очень жаль… Да, ещё проблемы, – сказал Хрущ. Он оглянулся на молодых инквизиторов и, обменявшись с ними взглядами, продолжил: – Сегодня господин Базиль сорвал совещание. Нет, не то совещание, которое… – он снова потёр поясницу. – Другое. Вы знаете, что за безумие тут творилось, когда в Комплексе отключили интернет? Мы до сих пор разгребаем последствия и перебираем бумаги! А господин Базиль самоустраняется и никак не способствует наведению порядка! Я и подумать не мог, как много вещей он контролировал… Да, так вот, господин секретарь, вначале он просто молчал на совещаниях. Просто молчал. И нам с коллегами приходилось всё решать самим. Потом он стал уходить посреди совещаний в комнату отдыха. И сидеть там, дольше и дольше. А сегодня – просто не вернулся! Мы с коллегами прождали его полтора часа и просто разошлись… Я взглянул на парня из охраны Базиля – тот хмуро кивнул. – Господин секретарь… Итон… Что нам делать? Работа нашей фракции на грани коллапса! – Спасибо, что рассказали, господин Хрущ. Я бы посоветовал коллегам ответственнее относиться к своим обязанностям и не перекладывать их на Главу. Неужели у нас в Комплексе нет дельных администраторов? Напомню, что господин Веллингтон-старший многократно подчёркивал, что обязанности управления и администрирования, которые последние годы лежали на Базиле, может исполнять любой квалифицированный администратор. Найдите его! Что же касается первого озвученного вами вопроса… Ничем не могу помочь. Но, я подумаю, что можно сделать в этом направлении. *** Прошло ещё десять дней. От Рэма по-прежнему ничего. Дневник с воспоминаниями о поездке я дописал, а новых событий нет. Читать научные статьи по генетике не имеет смысла: мы – передовой край науки, как там говорил Отец, «лучшие умы человечества, собранные в одном месте», и то, что выдают наши специалисты – полная ерунда, которая не имеет никакого отношения к вирусу Зэро, теперь я это ясно вижу. Даже странно, что не видел этого раньше, когда ещё не знал о проекте с бессмертием. То, чем занимаются все эти люди сейчас – ни к чему не приведёт, при такой сбитой постановке задач, а какие задачи будут правильно сформулированы, я не знаю, всё же, я не профессиональный генетик, хотя и варился в этой области возле Отца двадцать семь лет. Ах, если бы со мной была моя команда! Под номером восемь должен быть профильный специалист по генетике и органической химии! Где они сейчас? Куда люди их дели? Как используют? От тоски и беспомощности, которые навевали эти вопросы, я готов был побиться головой о стол, но, во-первых, это непродуктивное действие никак не помогло бы узнать о судьбе команды, а во-вторых, находящиеся в столовой сотрудники стали бы шарахаться от меня ещё больше. А они только-только сократили «круг отчуждения» с десяти метров до трёх-пяти. Чёртов Базиль! Это из-за него я так привык к человеческому общению и страдаю от его отсутствия, а ведь изначально ничего подобного в программе не было! Первые пять лет после пробуждения, до того как Отец приказал мне заботиться о Базиле, я спокойно находился целыми днями в лабораториях, разговаривая только с Отцом. Да что там, днями – годами! Правда, теперь я не разговариваю ни с кем, не считать же редкое «спокойной ночи» от Арча или две беседы с диетологом нормальным общением? И писать больше не о чём. И Рэм не даёт о себе знать. Может он, всё-таки, ищет мою команду? Мне хотелось сложить руки на столе и уткнуться в них, как делают люди когда невыносимо устали, чтобы больше не видеть этого пейзажа за окном, который всё равно недоступен. Хрущ говорил, умер последний старый клон, бедное бессмысленное мясо, которое Базиль держал «из сентиментальных соображений» и тратил ресурсы. Интересно, как он пережил его смерть? Что он чувствовал, глядя на полную внешнюю копию своего отца, тем более человечную, что она не была изуродована давним взрывом и киборгицацией, а также никогда не оскорбляла Базиля злыми и ядовитыми словами. Старые клоны вообще говорить не умели. Может и к лучшему. В РепроЦентре Баз был в отчаянии, когда увидел тело своего клон-брата, а здесь? Было ли ему легче, когда он видел мёртвое тело клона своего отца? *** Писать больше было не о чём, заняться тоже не известно чем, так что я решил подумать о том вопросе, с которым приходил Хрущ. О падении продуктивности сбора материала и «не вдохновляет» Базиля. Возвращаться на роль личного помощника в этом деле я точно не планировал, но значит ли, что я совсем ничего не могу в этом отношении сделать? Я вспомнил лекцию о женской одежде, что мне однажды закатал Отец, и перебрал привезённые из поездки вещи. Нет, надевать костюм с юбкой, как в Репроентре, я бы не стал, но вот немного выпустить на волю Лилит, собирался. Как и применить некоторые принципы, которые, по мнению Отца, характеризовали именно женскую одежду. В своё оправдание могу сказать лишь то, что… Во-первых, мне было скучно. Во-вторых, я был в этом не виноват. В-третьих, я всё равно не видел для себя никакой разумной возможности заняться чем-то ещё. И, в-четвёртых, я определённо хотел отомстить, и посмеяться над людьми и их человеческими инстинктами. Ладно, не над всеми людьми. Только над одним конкретным человеком. *** Поначалу, в столовой всё шло как обычно. Утром не так много сотрудников приходило завтракать, к тому же, я начал читать очередную книгу из художественной литературы и не обратил внимания, смотрит кто-нибудь на мой наряд или нет. Да, честно говоря, меня это и не интересовало. А вот в обед… Базиль появился в сопровождении одного из охранников и набрал на поднос стандартный набор: тарелку с супом, тушёные овощи с куском отварного мяса, пару ломтей хлеба и чай. Я исподволь наблюдал. Баз почти добрался со своим подносом до столика, за которым всегда обедал, и тут глянул на меня. Он остановился, чуть повернул голову, присматриваясь, и – поднос стал медленно крениться в одну сторону. Если бы не подхвативший его охранник, все тарелки и их содержимое уже были бы на полу, а так – они всё же оказались на столе. А Базиль медленно подошёл ко мне. – Ты… Ты… – Добрый день, господин Базиль, – сказал я. – Ты… смерти моей хочешь? – прошипел он. – О чём это вы? – спросил я – Об одежде! – снова прошипел он. – Ты же это специально! – А что с ней не так? Я больше здесь не работаю, так что могу уже не носить сверху халат, как признак фракции. Да и потом, что не так с одеждой? – «наивно» спроил я. – Всё очень скромно и прилично: никаких ярких цветов, чёрное и бежевое, длинные брюки, закрытый под горло свитер. В РепроЦентре я ходил в гораздо более… хм… – Ага! Значит ты признаёшь, что надел провокативные вещи! Специально! – Не понимаю о чём ты. Хочешь об этом поговорить? Базиль явно хотел поговорить, но не стал. Он только сжал приподнятую руку в кулак, скрипнул зубами и ушёл за свой столик. И уже там не столько ел, сколько злобно смотрел сквозь упавшие на глаза волосы. Я подавил улыбку. Ах, это сладкое чувство мести! Вот, значит, как оно ощущается! Однако, это приключение ещё не закончилось – к моему столику внезапно подошёл один из молодых учёных. Кажется, он хотел что-то сказать, но подоспевшие с двух сторон друзья отволокли его в сторону, схватив под локти и фальшиво мне улыбаясь. И – резко зазвенела упавшая на пол ложка. Базиль широкими шагами быстро выходил из столовой, только халат за спиной развевался, как супергеройский плащ из старинных фильмов. В дверях он на мгновение оглянулся и я увидел его горящий взгляд и прижатый к уху телефон. Ух. Однако, и это не было ещё концом истории. Не успел он скрыться, а остальные сотрудники посплетничать и продолжить обед, как во всех помещениях вдруг взвыла сирена. Прямо как тогда, возле лифтов на крышу, разве что бронебойные перегородки не падали. Люди повскакивали с мест, оглядываясь и спрашивая друг друга что случилось. И тут поверх звуков сирены раздался усиленный по трансляции голос: «Внимание! Сотрудникам Комплекса и обслуживающему персоналу! Проводится учебная пожарная тревога. Пожалуйста, вернитесь на свои рабочие места, выключите компьютеры и электрические приборы и спуститесь по лестницам на первый этаж. Там будет проведена лекция по противопожарной безопасности, после чего все смогут вернутся к работе. Повторяем…». Люди загалдели, возмущаясь, но послушно направились к двери. Скоро в столовой остались только я и стоявший рядом Арч. Повторяющееся объявление иногда заглушалось звуком сирены. – Что за херня? – спросил мой личный охранник. – Если они планировали проводить учения, то почему нам не сказали? Нас должны о таких вещах предупреждать, ещё с вечера! – Не думаю, что это планировалось, – сказал я. – Ты хочешь сказать, что… – Арч указал пальцем на столик Базиля с оставленным на нём обедом, а потом на дверь, куда он так поспешно выскочил. – Ну, за те годы, что я здесь работаю, учения по пожарной тревоге у нас проводились в последний раз… никогда. – О! – сказал Арч. – Ничоси. Скучно же вы живёте, учёные! – Уже нет, – сказал я, криво улыбаясь. – О. И то верно. Не думал, что попаду в такой цирк. У него вдруг пискнула гарнитура, чёрной змейкой спускающаяся в ухо, и на пару секунд лицо парня стало отстранённым, пока он слушал. – Ладно, мне предписано проводить тебя в модуль. Пойдём. – Как?! – воздел руки я. – А как же прогулка на первый этаж? А лекция?! – Хах, полагаю, лекцию тебе прочитают лично. Пойдём. И мы пошли. *** – Слушай, – спросил я его по дороге, – на твой взгляд, что не так с моей одеждой? – Ну, – взгляд Арча пристально прошёлся по моей фигуре сверху вниз, пока он придерживал дверь, пропуская меня из коридора на лестницу, – надеть чёрные, в облипочку, брюки и такой же утягивающий свитер в коллективе из одних мужчин… Я бы сказал, это смелое решение! – «В облипочку», – медленно повторил я. – Не слышал такого определения раньше. Кстати, Арч, я красивый? – Вот уж, нет! Совершенно, – ответил он после ещё одного странноватого задумчивого взгляда. – У тебя какая-то дико неправильная внешность. Не понять сразу – пацан или девка. При таком росте и худобе ты вообще на подростка смахиваешь. Или на заморенную голодом девчонку или на совсем малолетнего пацана, и как только тебя вообще сюда работать взяли? Ну и мордаха у тебя бледная, будто в подземельях томили. Глаза светлые, что на бледной физии тоже не особо выделяются, разве что, зрачки… Неприятное впечатление. Арч снова окинул меня взглядом и хмыкнул. – И при этом – из-за поведения, разговоров и одежды – возникает впечатление… – он замялся, – обмана, что-ли? Будто ты гораздо старше, чем выглядишь. Нас на такие несоответствия специально натаскивали, шпионов ловить. Террористов. И знаешь, чем больше с тобой общаешься, тем явственнее чувство, будто меня где-то дурят. – Эффект зловещей долины, – вздохнул я. – При чём здесь «зловещая долина»? Это ж только для роботов, не? Или… для модификантов тоже? – Думаешь, я модификант? – А кто? Извини, но я никогда не поверю, что сюда взяли работать семнадцатилетнего пацана. И, кроме того, что я читал отчёты о том перевороте, что закончился бойней в вашем зале для совещаний и ты там выглядел точно так же и работал уже тогда не первый год, я ещё помню как ты двинул меня на крыше. С какой силой. Генетические модификации, верно? Другого объяснения нет. Другое объяснение было, но я не стал спорить и промолчал. Мимо нас спускалась по лестнице галдящая группа возмущённых учёных и Арч, выставив руку, заставил меня прижаться к стене, чтобы пропустить их. – М-да, навёл ты шороху своими одёжками, – покачал головой он, и мы продолжили путь. – «Но как я погляжу, мой опыт смелый был, всё же, чрезвычайно смел», – пробормотал я. – Чего ты? – спросил я, видя что спускающийся впереди солдат остановился и медленно оглянулся через плечо. – В том отчёте было, что вся хрень началась после того, как ты начал в стихах выражаться. И господин Базиль предупреждал, – напряжённо сказал Арч. – Если Ит начнёт цитировать Шеспира, это как минимум, повод делать ноги, сказал он. – Это не Шекспир, – успокаивающе махнул рукой я. – Лопе де Вега. – Один чёрт, в стихах, – сказал Арч, но продолжил спуск. – Хренасе, у тебя круг чтения… – Слушай, не знаю, что ты там читал в ваших отчётах, но… В той ситуации иначе было нельзя. Это было «малое зло». Единственное, о чём я жалею – смерть диетолога Маркина. Это была почти безвинная жертва, хотя халатность к своим обязанностям он проявил. Мне жаль, но иначе было нельзя. – Ну да, резолюция господина Бартона под отчётом тоже так трактует произошедшее… Мы свернули с лестницы на нужный этаж и, пропустив мимо уже группу инкизиторов из внутренней охраны здания, подошли к дверям моего жилого модуля. – А ваш Глава – настойчивый парень, – сказал Арч, проведя взглядом группу и прислушиваясь к завыванию сирен и повторяющемуся по трансляции объявлению. – Вот, честно, я бы уже сдался. – А ваш Глава? – спросил я. – Господин Бартон – настойчивый? – Ну-у, я бы сказал, что не настойчивый человек не смог бы так подняться у нас в иерархии… Эй! А ведь он стал Главой именно с того самого переворота! Я ж читал! И ты… Это ведь ты его назначил?! – Вздор. Я просто предложил. Кто я такой, чтобы меня слушались? – Ну, да, предложение, от которого нельзя отказаться… Классика. – Так он настойчивый? Можно ли считать, что он не забудет об обещании? – снова спросил я. – Что не забудет – точно, а в остальном… На самом деле, я не слишком хорошо знаю шефа, так, пересекались пару раз. Он очень скрытный. А зачем… – Арч вдруг остановился, приподняв руку. – Так. Ладно. Это, похоже, не моё дело, даже если у тебя действительно с нашим шефом шашни. Я больше в это не лезу. Давай в модуль и сиди там, пока этот балаган не закончится. Я только вздохнул и подчинился приказу. «Шашни». Восхищаюсь краткостью человеческих формулировок неоднозначным событиям. Или, вот, «балаган». Устаревшее название для мест, в которых проводились театральные представления. "Вся жизнь – игра, и люди в ней актёры"... Пойти, что ли, де Вегу дочитать? Хорошо, что во внутренней сети Комплекса такая обширная электронная библиотека! И, интересно, придёт ли Базиль, чтобы «прочитать мне лекцию лично»? *** Не пришёл. Только поздно ночью, когда я опять в стотысячный раз разглядывал гладкий потолок модуля, пискнул выданный Базилем телефон. Пришла эсэмэска: "Спасибо" – написал Базиль. "За что?" – медленно ответил я, раздумывая не ошибся ли он номером. "За то, что тебе не всё равно".