Friends can break your heart too.

— Эй, ты дашь мне пройти или заставишь стоять тут до второго пришествия? Кудрявый парень презрительно щурит глаза, недовольный тем, что Шарлотта Уильямс, уронившая сумку, из которой выспались цветные канцелярские принадлежности и несколько пухлых потрёпанных книг, нерасторопно собирала свои вещи у школьных дверей. Хотя, если уж начистоту, пройти Уильямс не мешала, занимая совсем немного места, а под осуждающим взглядом Вулфарда и вовсе съёжилась в комочек на полу. — Да что же ты такая неуклюжая, Лотта? Финн с досадой отпихнул носком ботинка одну, из валявшихся на дороге книг, и распахнул дверь в солнечный летний полдень, оставив Шарлотту собирать разбросанные вещи и привычно глотать обиду. Наконец, все книги, ручки и карандаши вернулись на место — в сумку, и Шарлотт вышла на школьное крыльцо, жмурясь от слепящего солнца и чувствуя, как обида уходит, оставляя место радости, от осознания, что наступили каникулы. А это значит, никаких тебе больше упрёков от родителей за не выученные уроки, никаких будильников, вырывающих тебя из объятий сна и никаких противных финнов вулфардов, толкающих тебя на лестнице, пинающих сумку с вещами, если та оказывалась лежащей у него на пути, и меряющих тебя презрительным взглядом, от которого мигом хотелось испариться. К сожалению, от вышеупомянутого Вулфарда не так-то просто было избавиться, потому что Шарлотт, спустившись с крыльца, увидела Финна, стоящим у машины, которую родители подарили ему на шестнадцатилетие: он прислонился к капоту, скрестив на груди руки, тёмные очки небрежно спущены на кончик носа, красная рубашка в крупную клетку распахнулась, являя под собой обычную белую футболку, а чёрные джинсы вот-вот свалились бы, но их держал кожаный ремень с металлической пряжкой, от которой то и дело отскакивали солнечные зайчики. Вулфард был вполне доволен собой, иначе бы не стоял, красуясь, на пересечении взглядов многих старшеклассниц, выслушивая Ноа, который что-то горячо рассказывал ему, не вызывая впрочем не лице слушателя особых эмоций. Шарлотта, обхватив двумя руками папку с эскизами для школьного спектакля, торопливо прошла мимо парней, чувствуя как зудит между лопатками от вездесущих чёрных глаз Вулфарда, да так сильно, что даже захотелось почесать кожу под джинсовкой, как будто там какое-то насекомое сидело. Шарлотт укорила шаг, думая о том, что можно было бы подождать школьный автобус, но это означало ещё какое-то время оставаться в непосредственной близости от Финна, который до того бесил её сегодня, что видеть его было невыносимо. Заехать бы хорошенько по его самодовольной наглой роже, чтобы эти пидорские очки свалились и разбились, а потом ещё и ногами по ним пройтись. Вот бы он обалдел. Шарлотта представила себе обалдевшего Финна, разом растерявшего весь свой пафос, с румянцем на вечно бледных щеках и округлившимися от удивления глазами. Интересно, как бы он отреагировал, если бы она позволила себе поднять на него руку? Ударил бы в ответ? Это вряд ли, при всём своём мерзком характере, он не настолько подонок, чтобы бить девушку. Скорее всего, назвал бы её каким-нибудь из миллионов обидных прозвищ, которые вечно готовы сорваться с языка, при виде раздражающей его Лотты. Чем интересно она так не угодила ему? Они никогда не ссорились, не враждовали открыто, но Шарлотт постоянно чувствовала его жгучее презрение, которое он хорошенько подкреплял действиями и словами. Всё-таки хорошо, что ближайшие два месяца они вряд ли увидятся, можно будет спокойно жить, не боясь вызвать внезапную волну гнева от этого кудрявого придурка. Больше всего в Финне Шарлотту бесили именного его волосы, по которым сходила с ума добрая половина старшеклассниц из их школы, и которые Лотта с удовольствием бы повыдирала к чертям, представься ей такая возможность. С трудом заставив себя прекратить воображать различные способы расправы над кретином-вулфардом, Шарлотт глубоко вздохнула и, подняв лицо к солнцу, довольно улыбнулась, чувствуя, как тёплые лучи ласково оглаживаю нежную кожу щёк. Резкий визг тормозов заставил её подпрыгнуть на месте и выронить папку, листы из которой тут же разлетелись по нагретому солнцем асфальту. Шарлотт спешно бросилась собирать их, не слушая противный голос Вулфарда — конечно же за рулем, чуть не сбившей её машины, был именно он — который клял её на чём свет стоит, называя тупой курицей и всякими другими словами похуже. — Ты можешь, хоть раз в жизни, прекратить орать на меня, поднять свою тощую задницу и помочь? — не выдержав его обвинений, воскликнула Шарлотт, — я не виновата, что родители подарили тебе машину, а ездить не подарили! И тут же испуганно захлопнула рот, уверенная, что за такую неслыханную дерзость, Вулфард просто испепелит её на месте. Но, к удивлению, он усмехнулся, вышел из машины и подобрал несколько, упавших ближе к нему листов. — «И все обличья, виды, знаки скорби не выразят меня, в них только то, что кажется и может быть игрою, то, что во мне, правдивей, чем игра. А это всё — наряд и мишура», — прочитал с листа Вулфард, — это ещё что такое? Ты пишешь стихи? — Нет! — Шарлотта, вспыхнув, выдернула страницу с текстом из длинных цепких пальцев Финна, — если бы ты чаще освещал своим присутствием класс литературы, ты бы знал, что это речь Гамлета. Надеюсь, хотя бы это имя тебе известно? — Я не такой тупой, как ты думаешь, зануда, — он снисходительно улыбнулся. Его ужасно смешила эта неловкая девчонка, которая сейчас стояла красная от злости и пыталась задеть его — его самого острого на язык парня всей школы — своими нелепыми подколами. Финн смотрел на неё сверху вниз, отметив, что её макушка едва достаёт ему до подбородка, что глаза у неё серые, злющие, в окружении пушистых ресниц, губы припухшие, искусанные; она и сейчас нервно кусала нижнюю губу, словно решаясь, выдать ли ещё одно из своих мнений, по поводу нелицеприятных качеств Финна, но сдержалась, заправила за ухо блестящую тёмную прядь и отошла к тротуару, на ходу запихивая папку в холщовую сумку, которая тут же соскользнула с плеча и плюхнулась на землю, чудом не рассыпав содержимое. Финн даже рассмеялся, до того эта Шарлотт казалась ему нелепой, но смех получился беззлобным, и он поймал себя на мысли, что она вполне симпатичная, даже, можно сказать, красивая с этими своими серыми глазищами, оттенёнными каштановыми волосами, и с пылающими от смущения и злости щеками. — Тебя подвезти? — неожиданно для себя выдал Финн. И тут же принял обычный равнодушно-пафосный вид, — только снова не рассыпь свои бумажки — от такой радости. Шарлотт сверкнула на него глазами, судорожно придумывая какие-нибудь красивые слова для отказа, которые бы задели его и поставили на место, показав, что нельзя вот так вот безнаказанно над ней издеваться столько времени. Но пока она соображала, Финн взял её за плечи и рывком усадил на место рядом с водителем, не дав ей прийти в себя от такой наглости, сам плюхнулся на водительское сидение и, поправив тёмные очки, изобразил из себя шаблонного таксиста: — Куда прикажете, мисс? Шарлотта всё ещё возмущенно подбирающая слова, уставилась на него во все глаза и вдруг прыснула, приятно удивленная, что не все его шутки сводятся к тому, чтобы уязвить её самолюбие. — К звёздам! — в этот момент она очень надеялась, что парень хотя бы раз в жизни смотрел Титаник и поймёт отсылку, потому что меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы Финн опять стал считать её тупой курицей. — Ты же помнишь, чем закончилась эта поездка? — подмигнул ей Вулфард, — Мы не станем отступать от сценария? * Шарлотта опять мучительно покраснела, а Финн усмехнулся, и вырулил на дорогу, постукивая большим пальцем по рулю и, казалось, совсем забыв о своей неловкой пассажирке. Девушка постепенно успокоилась, даже легонько начала покачивать головой в такт песне, игравшей по радио, но тут же испугалась, что это может выглядеть нелепо, и выпрямилась на сиденье, сложив руки на коленях. Финн покосился на неё, но ничего не сказал, только улыбнулся каким-то своим мыслям, глядя на дорогу. — Я... Я не сказала тебе адрес, — выдавила Шарлотта, почему-то чувствуя себя очень неловко, сидя в непосредственной близости от Финна, настолько близко, что чувствовала свежий запах его шампуня, когда он встряхивал волосами, чтобы отогнать от лица мешавшие ему кудри. — Твои родители не поднимут тревогу, если я ненадолго украду их неуклюжую дочурку? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Финн, — поедем на увеселительную прогулку. Я собирался отметить начало каникул, и вдруг решил, что ты можешь составить мне компанию. О, не благодари, я понимаю, что этот день ты будешь вспоминать до конца жизни и рассказывать своим внукам. — Заткнись, Вулфард, — простонала Шарлотта, мысленно возведя руки к небесам, — ты можешь иногда не быть такой противной задницей? — А какой задницей я должен быть? Симпатичной? Такой, как твоя? — Твою ж мать! Ты в состоянии произнести хоть одну фразу без подъёбов? — Шарлотта аж задохнулась от возмущения. — Я всего лишь повторяю твои слова, маленькая матершинница. — Как ты мог заметить, матерюсь я крайне редко. Это ты вынудил. — Жаль, что не вынудил тебя к каким-то другим, более приятным вещам, — с напускным сожалением вздохнул Финн, и дальше они поехали в тишине. Шарлотт насупленно молчала, удивляясь сама себе. Почему она не прикажет этому болвану остановиться и не выйдет из машины? Как он мог самовольно увезти её куда-то, практически похитив, не спросив разрешения. Может быть у неё были какие-то планы. ладно, не было, но всё же! могли бы быть! Финн же внезапно понял, что очень рад тому, что рядом с ним сидит эта маленькая злюка, и возмущается так, что он буквально физически чувствует, с каким удовольствием она бы стукнула его по носу. Его приятно поразила недавняя перемена произошедшая в Шарлотт: из тихонькой скромницы в разъярённую фурию всего за пару минут. Вулфарду всегда нравились непростые девчонки, а эта явно была полна сюрпризов. Интересно, она ещё девственница? господи, о чём я вообще думаю? был ли кто-то у зануды Шарлотт Уильямс. скажи мне кто утром, что меня посетят такие мысли, я бы врезал этому придурку по роже Но чем дальше они ехали, тем чаще Финн поглядывал на голые коленки своей спутницы, которые она стыдливо сдвигала, видимо поймав его недвусмысленные взгляды. В конце-концов она не выдержала, схватила сумку, брошенную на заднее сиденье, и разместила её на коленях, делая вид, что так удобнее. Финн отметил про себя, что это было правильным решением, так как ему надо было следить за дорогой, а он всё никак не мог выбросить из головы мысли о том, девственница ли эта странная Уильямс, с удивлением обнаружив, что эти размышления вызывают приятное потягивание внизу живота. что это с ним сегодня? Шарлотт же украдкой смотрела на профиль Вулфарда, впервые отмечая, что он довольно привлекателен, и ей становилось понятно, отчего все стены в женском туалете исписаны инициалами ФВ с сердечками и всякими непотребствами, вроде: «Ставь плюс, если бы отсосала Вулфарду». Под этой возмутительной фразой было пририсовано немало плюсов. интересно, а он знает, сколько девушек нашей школы готовы вот так запросто сделать ему минет? наверняка знает. вот почему он такой самоуверенный, ведёт себя так, словно каждая девчонка горит желание залезть ему в штаны., а на самом деле, он не такой уж и красавчик. широкий рот делает его похожим на лягушку, да и бледные щёки все в веснушках. удивительно, что он не рыжий. Мысленно убедив себя в том, что Финн Вулфард чуть ли не последний уродец на свете, Шарлотт успокоилась и отвернулась к окну, за которым городские улицы уже сменились пригородными постройками, за ними открывался впечатляющий вид на горные вершины и зеленеющие вдалеке леса. Пейзаж привычный для коренных канадцев, но завораживающий туристов из других стран. Впрочем, это на самом деле, было красиво. Финн уверенно вёл машину, увозя Шарлотт всё дальше от города, но она уже перестала об этом беспокоиться, любуясь из окна открывающимися видами.