Friends can break your heart too.

Джек как в воду глядел, предвещая Финну местную славу на утро, после их домашнего концерта. Не успели они выйти из машины, как все взгляды устремились на парней: девочки из младших классов чуть ли не рот раскрыв смотрели, а старшеклассницы томно играли ресницами и призывно улыбались, оглядывая Вулфарда и Грейзера. — Моя детка стала звездой! — довольно провозгласил Джек, хлопнув Финна по плечу, когда они проходили через толпу собравшихся у школьного крыльца, словно через строй фанатов. — А сам-то, — усмехнулся Финн, — скольких ты вчера затащил в свою уютную постельку? Стоны были слышны даже в моём квартале. Джек открыто улыбнулся, совершенно не смущаясь своей репутации отъявленного бабника, но и не гордясь этим. Принимая как должное. — Тогда ты должен был слышать, как я стонал твоё имя детка. О, Финни, о, да, о возьми меня! — начал изображать страсть Грейзер, от чего тут же получил тычок от Вулфарда. — Заткнись, извращенец! На нас смотрят! На них действительно продолжали пялиться, что-то показывая друг другу в телефонах и перешёптываясь. Оказалось, видео, где Финн пел песню для Шарлотты, уже облетело всю школу, вызвав неоднозначную реакцию. Парни кривили губы, презрительно роняя: «Тряпка», а девушки — все как одна -объявили это самым романтичным поступком, не переставая пересматривать запись и перемывать косточки бедной Лотте, стараясь выискать как можно больше её недостатков. Финн открыл свой шкафчик, и оттуда тут же высыпалось несколько записок, одна даже с отпечатком губ, измазанных кроваво красной помадой. Вулфард ошарашено принялся собирать с пола послания, под взглядом Джека, говорящим «То ли ещё будет, Финни, то ли ещё будет». Подобрав все записки, Финн выпрямился и, лицом к лицу, столкнулся с Шарлоттой, которая выглядела так, будто уже успела с утра поплакать: глаза покраснели, на щеках еле заметные подтёки туши, губы припухли, и слишком грустный взгляд. — Лотта, что случилось? — спросил Финн, поспешно пряча за спину непрошеные послания. — Мы можем отойти? — всхлипывая проговорила Шарлотт, умоляюще глядя на Финна. — Выйти из школы или совсем уйти? — Совсем. умница Уильямс хочет прогулять? такое с его девушкой случалось нечасто — Можешь взять мою машину, Финни! — сказал Джек, который стоял рядом и невольно слышал весь разговор парочки. — Лови ключи! — Оу! — Финн глянул на друга, — блин, я даже не знаю, как тебя отблагодарить. — Отдашь натурой, детка, по минуте в моей постели, за каждый километр пробега. Хотя я так горяч, что тебя вряд ли хватит больше чем на пять минут — поэтому особо далеко не уезжай. — Грейзер, если ты не прекратишь разводить эти гейские штучки, я засуну тебе твои ключи в задницу! — Ну и кто, в таком случае, разводит гейские штучки? — крикнул Джек, уже отбегая от шкафчиков, — пока, голубки, не заляпайте мне салон. Финн повернулся к Лотте. — Прости Джека, он отличный парень, но порой его слегка заносит. — Я вижу, сегодня тут вообще всех заносит, — непонятно к чему пробормотала Шарлотт, поворачиваясь к выходу. Финн поспешно запихал записки в задний карман джинсов и догнал девушку уже у дверей. Они вышли из школы, и Вулфард опять почувствовал на себе многочисленные взгляды. Под дворником машины Джека белела какая-то бумажка, сложенная вдвое. Финн развернул её и оттуда, прямо под ноги Шарлотты, вывалился презерватив. Девушка брезгливо отодвинулась, а Вулфард лишь ошарашенно произнёс: «Твою мать!», читая текст записки. Там очень красочно и совсем не скромно описывалось, как и в каких позах он бы мог провести время с некой N. Судя по аккуратному почерку и сладкому запаху духов, автором записки та самая N. и являлась. Финн зло смял бумажку и отшвырнул в сторону, садясь на водительское место. Лотта сидела рядом, отвернувшись в сторону окна и барабаня пальцами по бардачку. Её сегодняшнее состояние совсем не понравилось парню. Он начал судорожно припоминать, где мог проколоться, восстанавливая в памяти все события вчерашнего вечера, начиная с того момента, как они с Лоттой помирились. Но ничего криминального вспомнить не мог и слегка успокоился. Повернулся к Шарлотт, намереваясь спросить, куда она хочет поехать, но девушка смерила его таким колючим взглядом, что Финн предпочёл промолчать и самостоятельно выбрать маршрут. Всю дорогу они сидели в тишине, Вулфард всё больше начинал нервничать, не понимая, чем мог так разозлить Лотту, но и не решаясь задать вопрос. вот если бы тут был Джек Финн живо представил себе весёлого растрёпанного Джека, ироничного и беззаботного, словно никто в мире не способен был испортить его настроение или задеть неосторожно брошенным словом. Грейзер бы не сидел сейчас как Финн, молча обливаясь холодным потом от предчувствия надвигающейся ссоры. Он бы включил радио, подпевая ему во всё горло, тискал бы Шарлотту за голые коленки и сыпал своими полу-неприличными шуточками, так что девушка уже давно забыла бы, на что она там обижалась с утра. Мысленный образ друга слегка подбодрил Финна, и он действительно включил радио, но подпевать, а тем более трогать коленки Шарлотты, Вулфард не решился. Повинуясь какому-то мистическому чувству, он вёл машину к тому самому холму, где полгода назад происходило их первое с Лоттой незапланированное «свидание». Финн вдруг вспомнил, как легко и свободно от тогда чувствовал себя, мог в любой момент подколоть девушку и совершенно не беспокоился о том, заденут ли ту его слова. Почему же сейчас он чувствует, как в горле пересыхает каждый раз, когда он набирается смелости, чтобы спросить какого дьявола ты сидишь тут с лицом, будто я у тебя на глазах отымел половину школы?, а что, собственно, не так? Финн сам начинает злиться на Шарлотт. За то, что прогибается под неё; за то что практически потерял себя, старясь угодить ей; за то, что сейчас — вместо того, чтобы купаться с Джеком в лучах славы — вынужден везти куда-то злющую колючую девушку, да ещё при этом придумывать, как бы её повеселить. в пизду! Вулфард резко остановил машину на обочине, так и не доехав до холма и, не убирая руки с руля, повернулся к Лотте. — Молчание безусловно украшает барышню, но сейчас не тот случай. Может быть, ты соизволишь объяснить, чем я вызвал твоё сегодняшнее недовольство, — сказал, будто заранее отрепетировал. На самом деле, Финн давно заметил, что когда он сильно злится, его лексикон состоит либо целиком из матерных слов, либо он начинает говорить преувеличенно вежливо, как по книжке. Лотта, видимо не ожидавшая от парня такой речи, повозилась на сиденье, поправила юбку и повернулась к Финну, внимательно его разглядывая. он действительно очень красивый, слишком красивый, это просто преступление — быть таким как он — Сегодня утром я получила кучу сообщений с просьбами оставить тебя в покое, от твоих недоделанных фанаток, — Шарлотт помахала своим телефоном перед лицом Финна, — ты всегда пользовался успехом у наших красавиц, но сейчас это уже перебор! — И что я должен сделать? Изуродовать себя или носить паранджу, какой вариант тебя больше устроит? Может быть, набить на лбу татуировку «собственность Шарлотт Уильямс»? — Финн уж не на шутку разозлился, и Лотта вдруг вспомнила те времена, когда до жути боялась колких словечек, слетавших с его языка, — я готов выслушать твои предложения прямо сейчас. — Мне просто не нравится, что каждая девушка в нашей школе, считает своим долгом попытаться затащить тебя в постель, — промямлила Лотта, под выжидающим взглядом Финна. — Да мне поебать, что там считает каждая девушка! Я люблю тебя, можешь ты это понять! Не я хочу их затащить в постель, а они меня — разве это не меняет дело? — Но раньше ты был не против, — упрямо произнесла Шарлотта, тут же пожалев об этом. — Раньше... раньше, твою мать! Люди меняются. Я изменился ради тебя Лотта! Почему ты не видишь этого?! — Финн в ярости распахнул дверцу и выскочил из машины, потому что чувствовал, что ему не помешает слегка проветриться. Шарлотта осталась сидеть, молча наблюдая, как Вулфард прохаживается туда-сюда по обочине, засунув руки в карманы. Ей было жалко его, потому что она действительно видела, как он поменялся, и что эти изменения его угнетают. Но упрямство не позволяло девушке отступить от своей цели. Поэтому она не сдвинулась с места, ожидая, пока Финн сядет обратно. — Ладно, — он закусил нижнюю губу и постучал по рулю большими пальцами, — говори, что ты хочешь, чтобы я сделал? Лотта недоверчиво уставилась на него: бледное лицо хранило выражение решимости, глаза сузились, кудрявые волосы слегка колышутся от ветра из приоткрытого окна. Ей мучительно хотелось пригладить непослушные кудри и прикоснуться к его руке, пальцы которой сейчас нервно отбивали какой-то рваный ритм, но девушка остановила себя. — Уйди из группы, — и сама испугалась своих слов. — Что? — Финн обернулся на неё, приоткрыв рот и медленно, словно не веря, произнёс, — что ты сказала? — Уйди из группы! — повторила Шарлотт, — зачем тебе это? Ты и так популярный, все тебя хотят, любая мечтает быть с тобой, для этого не обязательно кривляться на сцене с гитарой! — Что? «Кривляться»? Ты серьёзно думаешь, что я играю в группе, чтобы иметь возможность трахнуть любую девушку в нашей грёбаной школе?! спокойно, Финни, спокойно. она, наверное, просто шутит, сейчас она засмеётся и скажет: ага, попался! Но Шарлотта лишь хмыкнула, вновь отвернувшись к окну. — Я мечтал заниматься музыкой с раннего детства. Господи! Да я только на сцене и почувствовал, что делаю что-то для удовольствия, а не потому что от меня это ждут! — Финн до сих пор не мог осознать, что его девушка вот так запросто предложила ему оставить группу. — Если ты не уйдешь от них, я уйду от тебя, — дрожащим голосом произнесла Шарлотта, сглотнув слёзы. — Это что, ультиматум? — холодея, от внезапного приступа злости и раздражения, спросил Финн. — Можешь считать как угодно. Мои слова ты слышал, — и Шарлотта громко всхлипнула. Вулфард вдруг понял, что сейчас не чувствует к ней ничего, кроме позорного желания, выпихнуть девушку из машины, развернуться, включить погромче радио и укатить в город, поклявшись себе — никогда в жизни не заводить отношения, длиной больше недели. Он понимал, что это временно, что поступи он так, уже через минуту бы вернулся за Лоттой, и обнимал бы её, зацеловывая щёки с мокрыми дорожками от слёз, вымаливая прощение. Но чёрная, глушащая всё хорошее, злость уже стеной вставала между ним и его любовью к Лотте. — Знаешь что, Уильямс. Любой, кто знает меня дольше, чем один день, подтвердит, что я последний хренов месяц просто из кожи вон лез, чтобы угодить тебе. Терпел твои нелепые обиды, капризы, ужимки. таскался за тобой, наплевав на себя. И сейчас, когда я только нашёл дело, которым серьезно хотел бы заниматься… только обнаружил, что людям понравилась наша музыка. ты требуешь, чтобы я отказался от этого? Ради того, чтобы продолжать таскаться за тобой и вытирать твои слёзки? Ты же долбанная плакса, Уильямс. Ревёшь по любому ничтожному поводу, чуть что — и у тебя глаза на мокром месте. Я не отказываюсь от роли жилетки, но быть твоим личным носовым платком я не собираюсь! Разберись сначала в себе, прежде чем указывать, чем мне заниматься. Лотта застыла, открыв рот, из глаз её полились слёзы, но она тут же смахнула их, вспомнив слова про «долбанную плаксу». Финн молча смотрел на девушку, чувствуя только равнодушную усталость. На обратном пути, Вулфард включил радио и, слушая песню, которую недавно распевал Джек, подумал, что ему очень стыдно перед другом — не оправдал его ожиданий. Всё равно расстался с Шарлотт.