Feeling Pretty Psyched

our love become a funeral pyre (наша любовь станет погребальным костром)

Спенсер мог сколько угодно утверждать обратное, но Ласситер всё равно оставался хорошим детективом. Просто, для начала, ему нужно было собрать воедино все имеющиеся факты. * Ласситер уже почти добрался до сарая, когда, на пол пути через двор, его догнал Спенсер. — Погоди, погоди, куда летишь, Спиди Гонзалес? – он поймал его за руку и сжал её так осторожно, словно она могла переломиться от простого прикосновения. Ласситер крепче сжал зубы, тоскуя по славным дням, когда со Спенсером можно было только ругаться. — Никуда. — Знаешь, «никуда» — это отличное место назначения, и, самое прекрасное: где бы ты ни был – ты уже там. – он потянул его обратно в дом. — Я просто разминаюсь. — Ласитер стряхнул его руку. — Ты слышал доктора Гастера, — твёрдо сказал Спенсер. – Никакой нагрузки. Если твоя нога отвалится, он не станет приделывать её обратно. — Ради Бога, Сепенсер, я не могу просто сидеть и бездельничать. Я же с ума сойду. — Да, признаю, и раньше была пара раз, когда мне, как сейчас, хотелось, чтобы в доме был работающий телевизор. Ну, как во время матча Маями Вайс, который я бы обязательно увидел, если бы мой отец был разумным… — Ласситер вывернулся из под его руки. — Эй! — Коснёшься меня ещё раз – и можешь попрощаться с одним из пальцев. Спенсер вздохнул. — А мы можем прийти к компромиссу? Ты предлагаешь сплошные крайности. Ласситер сурово посмотрел на него, но Спенсер даже не поколебался. Он никогда не колебался, чёрт бы его побрал. — Я иду в сарай. — Хорошо. – Спенсер пожал плечами, но с места не сдвинулся. — Я могу тебе чем-то помочь? – спросил Ласситер, делая осторожный шаг назад. Спенсер шагнул за ним. — Да нет, всё хорошо. Просто я решил прогуляться к сараю. — Мне не нужна твоя помощь. – Ласситер сверлил его взглядом. — Кто сказал, что я собираюсь тебе помогать? Я просто гуляю. Путь до дома оказался вдвое дольше чем до сарая. И если, по дороге, ему пришлось опираться на плечо Спенсера, оба они не сказали об этом ни слова. Факт: Спенсер внимательно за всеми приглядывал. Гораздо внимательней, чем все остальные — за ним. * — Да что не так с этим домом? – простонала О`Хара, и на этот раз усталость даже перекрыла раздражённые нотки в её голосе. — Он страшный. – объяснил Гас, решительно упаковывая вещи в сумку. Из коридора донёсся протяжный скрип, и Гас кивнул, словно это подтвердило его слова. Ласситер единственный стоял достаточно близко, чтобы расслышать, как Спенсер пробормотал: «сгинь нечистая», — себе под нос. — Это город-призрак, Гас, — попыталась урезонить его Джулиет. – Тут все дома страшные. Пойми, даже если мы съедем, то у нас, из ниоткуда, не появятся милые соседи. — Конечно нет, но если мы переедем на два дома дальше от дороги, то будет не так заметно, что вокруг никого нет. — Смирись, Гастер, — проворчал Ласситер. – Здесь тоже весьма неплохо. Сам он не знал, почему они выбрали именно этот дом. Большую часть времени, после своего несчастного случая, Ласситер провалялся в полузабытьи от боли и усталости и совершенно не помнил, как они приехали в заброшенный, но, чудом уцелевший город. — И он цвета фуксии. — продолжил Гастер. — Для начала, он лавандовый, — поправила его О`Хара. – И это довольно приятный цвет, даже не знаю, почему он тебе не нравиться. — На самом деле это и правда цвет фуксии, — они оба очень странно смотрели на Ласситера. Даже после того как он добавил: — И он отвратительно смотрится. — Отлично, – О`Хара, сдаваясь, подняла руки вверх. – Идите, вламывайтесь в дом ещё одного ни в чём не виновного человека, обживайтесь там, если хотите. А я пока прочищу водосточный желоб в этом доме, потому что это, по крайней мере, имеет смысл. Факт: Спенсер старательно притворялся, что ни за кем не приглядывает. * — Та-дам, — сияя, Спернсер передал Ласситеру небольшой кусок дерева. — Мне не нужно пресс-папье, но всё равно спасибо. — Ласси! – Спенсер бросил на него уязвлённый взгляд. – Это подарок. Тебе от меня. — Ты решил подарить мне пресс-папье? — Нет, послушай… у тебя ведь сохранился карманный нож? Ласситер вытащил его и, со щелчком, раскрыл лезвие в паре миллиметров от лица Спенсера. — Рад видеть, что и сейчас ты, как всегда, можешь угрожать без всякого повода. А вообще, радуйся: я нашёл великолепное решение твоему синдрому безделья. — Что за синдром безделья? — Во-первых, тебе скучно. И, на самом деле, я не знаю, что тут можно сделать. Это неизлечимо. Но, во-вторых, тебе скучно, а с этим помочь я могу. — Заставив меня напасть на тебя? Тренировка в меткости – это, конечно, хорошо, но надолго её не хватит. — Нет, подумай о чём-то менее страшном и более изящном. Ласситер подумал. — Я буду кидать ножи в деревяшку? — Боже, Ласситер, ты что, ни разу не ездил в летний лагерь? Только не отвечай. Нет, это самое любимое занятие старичков на всём белом свете – резьба по дереву. — Резьба по дереву. – Ласситер был впечатлён. — Да! – Спенсер взял у него нож и срезал с дерева длинную стружку. – Тебе будет чем заняться в одиночестве, ведь ты, я знаю, любишь бывать один; будет что повертеть в руках, отдыхая, а это, к слову, ты должен делать почаще. Ласситер бросил на него раздражённый взгляд и отобрал нож обратно. — Не собираюсь выполнять твои указания. Спенсер закатил глаза. — Понял, я тебе не начальник. Прости, что пытался помочь. — А тебе то в этом какой прок? — Я знаю, что тебе тяжело сидеть без дела, — пожал плечами Спенсер, – и что ты любишь играть с ножами. Мне показалось, что это отличное решение. — Что ты знаешь о настоящих решениях? Ты просто чёртов оптимист. — Что плохого в том, чтобы быть оптимистом? Ласситер несколько раз раскрыл и закрыл нож, отвечая: — Это притупляет чувства. — Мои остры, как никогда. — Думаешь? – Ласситер чуть не спросил о его предполагаемых «способностях», о том, почему он заранее не «провидел», всё что произошло, почему не «знал», что случилось с их семьями, с Вик и МакНабом, почему не мог сказать, что будет, если, однажды, они, всё же, вернуться в Санта-Барбару. В глазах Спенсера мелькнуло что-то забавное и странное. Ласситер не раз замечал такой взгляд во время допросов, за секунду до того как преступник признавал свою вину: это означало, что если нажать чуть сильнее, если спросить прямо, то Спенсер ответит правду. Ласитер промолчал. — Я вовсе не старичок. – наконец произнёс он, вертя в руках деревянный брусок. Что вообще нужно было делать с этой штуковиной? — Конечно нет, — бодро ответил Спенсер. – Ты бы вечно кричал на детей, чтобы они не топтали твой газон. Если бы у нас были дети. Или газон. Факт: Спенсер явно что-то замышлял, и если бы это относилось к их общим целям – выжить, добраться до дома – он бы обязательно со всеми поделился. * В какой-то момент, О`Хара начала присоединяться к Ласситеру, когда он, после обеда, выбирался на крыльцо. Она где-то раздобыла спицы и несколько мотков пряжи. — У меня не очень хорошо получается, — извиняясь, объяснила она. – Я умею вязать только шарфы и ещё кое-что по мелочи. Она связала несколько пар зелёных и розовых носков и, смущаясь, подарила их ему. Он не знал, что сказать, так что решил начать с простого: «Спасибо». О`Хара покраснела и улыбнулась – и, видимо, если б он почаще говорил это своей жене, то дело бы не дошло до развода. Носки были покрыты узелками, да и цвет был жуткий, но они были чище прежних и гораздо теплее. Как ни странно, оказалось, что Спенсер хорошо вязал. Он научил её вязать более сложные вещи и узоры. Во время таких уроков, они, обычно, постоянно хихикали и перешёптывались между собой, и О`Хара, периодически, бросала осторожные взгляды на Ласситера, чтобы убедиться, что он ничего не слышит. Факт: О`Хара объединилась со Спенсером. * Через пару дней, Гастер не выдержал и присоединился к ним. Спиц больше не было, так что О`Хара попыталась научить его вязать пальцами, но ничего хорошего из этого не вышло. Так что он отыскал свой нож и начал вырезать из дерева. Получалось у него не очень красиво, но Ласситер тоже не мог похвастаться своими трудами. В это время дня, Шон, обычно, исчезал куда-то, выдумав нелепое оправдание. Или просто – не удосужившись сказать ни слова. Гастер нервничал и, каждый раз, настаивал на том, чтобы он брал с собой рацию, собираясь уйти от дома дальше, чем на десять метров. Тот послушно соглашался и, периодически, выходил на связь, просто чтобы «проверить, справляетесь ли вы без меня». Факт: Спенсер их испытывал. * Ласситер готовил ужин на заднем дворе, когда, неожиданно, слышал странный звук. — Спенсер, — крикнул он в дом через окно. – Ты что-нибудь слышал? — Нет. Хочешь отвертеться от дежурства на кухне? Ласситер закатил глаза. Обычно, именно он занимался готовкой, так как Гастер строго возражал против охоты, а собирать еду у него никак не получалось. На самом деле, готовить он тоже не очень умел, особенно на открытом огне, но сидеть без дела было просто невыносимо. — Наверное, показалось. – пробормотал Ласситер себе под нос. Раньше, он никогда не слышал того, чего нет, но всё уже давно перевернулось с ног на голову. Может быть, он, наконец-таки, сошёл с ума. Но тут звук раздался снова. Это было тарахтение мотора. Возможно было, что Гастер или О`Хара отыскали где-то машину на ходу, но они, ещё в первые дни, обыскали весь город и ничего не нашли. Так что если это была машина… Ласситер снова позвал Спенсера и, хромая, как мог быстро обогнул дом. Когда он добрался до места, машина уже парковалась у выезда на дорогу. А Спенсер стоял на крыльце и смотрел на неё не с радостью, не с облегчением, а с растерянностью и затаившимся на дне глаз страхом. Факт: Спенсер испытывал смешанные чувства по поводу возможной встречи с другими выжившими. * — Ребята, описать не могу, как мы рады вас видеть, — сказал Гас. – Вы – первые люди, которых мы встретили с тех пор как уехали из Санта-Барбары. — Санта-Барбара, да? – вытягивая ноги, переспросила Рили – лидер другой группы. – Не очень далеко вы забрались. — На самом деле, весьма далеко, поверьте, — ответила О`Хара. – Мы какое-то время ехали на северо-восток – объезжали пожары. Все согласно закивали. — Потом, когда они начали утихать, мы развернулись обратно, хотели доехать до Санта-Барбары и проверить, вернулся ли кто-нибудь ещё. Но, к сожалению, наша машина сломалась, — О`Хара легонько постучала по здоровому колену Ласситера: — Кое-кто слишком редко сдавал её на техосмотр. — Эй! – запротестовал он, немного нервничая оттого, что она подвергла сомнению его авторитет перед незнакомыми людьми. – Я собирался отвезти её в салон. Серьёзно. Я даже встречу назначил. — Конечно назначил. – улыбнулась Джулиет, снова похлопывая его по колену, так словно он её нисколько не убедил. Это было уже чересчур, даже учитывая, что Ласситер и правда был виноват. — Вас всего четверо, — отметила Рили. – У вас собой много пожиток? — Нет, после того как машина взорвалась, нам пришлось оставить большую часть вещей, — Спенсер просто обязан был вставить в разговор драматическую нотку, но почему-то казалось, что сам он этому не очень рад. – Гас расплакался, когда понял, что мы не можем забрать с собой палатку. — Я не плакал, Шон. И это была дорогая палатка. Рили бросила на них долгий, оценивающий взгляд. — У нас есть ещё пара исправных машин, — наконец произнесла она. – Свободного места мало, но Санта-Барбара не очень далеко. — Вы предлагаете нас подвезти? – Ласситер знал, что подозрительности в его голосе было гораздо больше, чем благодарности, но ничего не мог с этим поделать. — Предлагаю. Они переглянулись между собой, и, в следующее мгновение, Джулиет подлетела к Рили и крепко её обняла. — Да я готов расцеловать вас всех, ребята! – Гас практически сиял. Спенсер предупреждающе помахал руками. — Ооох, погоди, давай не будем пугать милых людей. Думаю, он хотел сказать: да, спасибо, мы принимаем ваше предложение. Факт: Спенсер не подозревал о том, что врёт он не очень хорошо. * Когда их догнала оставшаяся часть группы Рили, было уже довольно поздно, так что они решили переночевать и отправиться в путь на рассвете. Ласситер зашёл внутрь и огляделся, испытывая странное чувство сожаления. — Не думал, что однажды скажу такое, но я буду скучать по этому уродливому дому. — Знаешь, Ласси, — сказал Спенсер. – Дом – это не стены и черепица. Дом – это люди. — Неправда, — Гас нахмурился. – Дом – это именно стены, фундамент и крыша. Думаю, ты имел ввиду «ощущение дома», места, где тебе хорошо и спокойно. — Это одно и то же. О`Хара тоже нахмурилась. — Нет, дом из людей выглядел бы просто отвратительно. — Тьфу ты! Умеете вы убить всю романтику. — А у нас тут была романтика? – мрачно поинтересовался Ласситер. — Иногда, я совсем не понимаю, почему ради вас так стараюсь. — Конечно понимаешь, — ответила Джулиет, одной рукой обнимая Шона за талию. – Потому что ты любишь нас. Правая бровь Гаса, в удивлении, поднялась высоко вверх. Вторая тут же взлетела вслед за ней, когда, обернувшись к Ласситеру, он обнаружил, что тот ухмылялся. — Ну, давай, Ласси, — пропел Шон. – Не сдерживайся. Тот скрестил руки. — Ты хоть понимаешь, что это просто ужасная идея? — Поверь мне, Ласси, я всё тщательно обдумал. — Ты вообще об этом не думал. — Зачем думать? – Шон махнул рукой. – Ведь ответ очевиден. — Нет, не очевиден, — вклинился Гас. – Вы не можете говорить о том, о чём я подумал. — Почему же? Вполне можем. – ответила Джулиет. — Тогда у вас поехала крыша. Или у меня. Господи, я знал, что проезжие путешественники – это слишком здорово, чтобы быть правдой. — Гас, не будь таким сухим и кислым, как выжатый лимон, — сказал ему Шон. – Иди сюда и присоединяйся к нашей любви. Разве я часто тебя о чём-то прошу? — Часто? Скорее, каждый день, с самого рождения. — Ну, далеко не каждый. То есть, в самом начале, были времена, когда я даже говорить не мог. — Бесполезно, — сказал Ласситер Гасу. – Ты храбро сопротивляешься, но, рано или поздно, он всё равно до тебя доберётся. — Хочешь сказать, что ты с этим смирился? – нахмурился он. Ласситер пожал плечами: — Сдавайся сейчас и сохранишь хотя бы остатки достоинства. — Эй! – возмутилась Джулиет. – Мне не нравится твой тон. — По-моему, уже поздно. – Гас вздохнул. — И правда. – усмехнулся Ласситер. — Да кому нужно это достоинство? – Шон пожал плечами. – Поверьте, так гораздо веселее. * * * В этой части эпиграф из песни «Light My Fire», Doors. The time to hesitate is through No time to wallow in the mire Try now we can only lose And our love become a funeral pyre. Перевод: Время сомнений закончено, Поздно валяться в грязи. Оправдываясь, мы только всё потеряем, И наша любовь станет погребальным костром. (С) knyazevaek