La Poupee

— Маркус, как боевой настрой? — светловолосый парень вольготно расселся на диванчике купе, пока друг закидывал чемоданы (а после выразительного взгляда Хиггса — и сумку Гарри) на верхние полки. — Порвём их, — хищно скаля зубы, прорычал Флинт, от которого никто и никогда не уходил, а уж квиддичный кубок и подавно. Маркус болел игрой, днюя и ночуя на поле, нещадно изводил команду тренировками и всегда был готов приласкать парочку соперников в «честной» стенке на стенку. Флинт, хоть и был дуб дубом в школьных предметах, на Слизерине считался фигурой совершенно незаменимой, отчего в преддверии экзаменов с парнем занималась добрая половина факультета: ежики плакали, но продолжали есть кактус; слизеринцы пили галлонами успокоительное и опять заучивали с Флинтом формулы трансфигурации. Теренс справедливо полагал, что змеи были так хороши в учебе в том числе и из-за Маркуса, которому требовалось повторять всё по сто раз. Однако, что ни говори, на поле Флинт был королем, да и другими талантами — помимо учебы — не был обделен. Теренс хитро улыбнулся и незаметно скосил глаза на забившегося в угол Поттера, который с моменты знакомства не произнес ни слова, а теперь и вовсе уткнулся пустым взглядом в окно. «Пусть притворяется, будто не слушает. То, что надо, выцепит», — предвкушающе подумал Хиггс и продолжил напирать на немногословного Маркуса правильными вопросами. — Ты молодец, — глаза молодца округлились от изумления, а Хиггс довольно улыбнулся, наблюдая реакцию на свой отнюдь не изящный комплимент, — уже пять лет благодаря тебе удерживаем кубок квиддича, а это большая честь! Но этого стоило ожидать — только настоящий волшебник может мастерски усидеть на метле. — Да, не то, что всякие грязнокровки, — поддакнул Флинт, но вовремя заткнулся, недоумевая от грозного взгляда Хиггса, поспешившего исправить ситуацию: — Каждый хорош на своём месте, — натянуто ответил Теренс, подавая приятелю знаки «захлопнись, если хочешь жить» и благодаря Мерлина, что Гарри при всём желании не мог видеть этой пантомимы в отражении стекла. — Эээ… что летом делал, дружище? — неловко взлохматив жёсткие волосы на затылке, попытался вывернуться Флинт. — Готовился к большой ответственности, — засмеялся Хиггс и потянул из кармана мантии значок старосты. — Теперь на мне не только твоя бестолковая башка, но и весь слизеринский выводок! Теренс был заслуженно горд собой и оказанной честью. «Головной болью», — вносил коррективы красноречивый взгляд Маркуса, решившего ограничиться сдержанным поздравлением. — И что теперь намерен делать? — казалось, из вежливости поинтересовался Флинт, разворачивая прихваченные из дома припасы. Вечно голодный верзила не стал дожидаться, когда поезд хотя бы покинет Лондон. — Для начала организую вводные лекции для первокурсников, помощь в учебе отстающим, — Теренс проигнорировал невнятное бурчание друга и продолжил: — Может удастся упросить Снейпа разрешить организовать кружки по интересам. — На кой? — недоумевал Маркус, собирая бутерброд. Ароматно заблагоухала ветчина. — На такой, что у нас из развлечений только квиддич, — Теренс указал подбородком на бутерброд, а потом на Гарри. Флинт закатил глаза и принялся сооружать второго гастрономического монстра. — А чем тебе квиддич не угодил? — Тем, что в него играет семь человек, а весь остальной факультет целый год на стенку от скуки лезет? Уверен, Снейп поддержит. Мировой мужик. Флинт не решился комментировать, вместо этого откусив приличный кусок. Вранье Хиггса было на грани фола. — Гарри, не стесняйся, кушай, — Теренс забрал у Маркуса второй бутерброд и насильно вложил этот шедевр кулинарии в мальчишескую ладонь. В ответ на парня посмотрели спокойные изумрудные глаза без малейшего намека на эмоции. — Флинта ты этим не объешь. Марк, присмотри за мелким, чтоб никто не обидел, а я схожу на совещание старост, — нацепив значок и выпятив грудь, Теренс удалился. Сложно сказать, что произвело на Гарри большее впечатление: разглагольствования Хиггса насчёт неоспоримых достоинств змеиного факультета или мастер-класс по ловле шоколадных лягушек от Флинта, но к концу поездки мальчик был уверен, что существуют только две перспективы — Слизерин и непонятно что.

***

Драко пребывал в приподнятом настроении со дня своего одиннадцатилетия, когда сова принесла долгожданное письмо из школы волшебства, а Нарцисса шутливо напомнила, что теперь-то Драко точно увидит в живую Гарри Поттера — героя детских сказок и личное сумасшествие Малфоя-младшего. В ответ на это глаза Драко загорелись нездоровым энтузиазмом, а Люциус устало сжал виски. С тех пор как наследник научился говорить, слово на «П», повторявшееся с невероятной частотой, вызывало у лорда Малфоя только мигрени. Итак всё лето Драко провел в мечтах о приближающейся поездке в Хогвартс-экспрессе и обязательно нетривиальной встрече, которая выльется в крепкую дружбу, с Мальчиком-который-выжил. Родители, до того лишь мирно посмеивавшиеся над фанатскими замашками ребенка, последний месяц медленно закипали от бесконечных разговоров, неминуемо сводившихся к одному: Гарри Поттер будет в школе, и Драко обязан произвести на него впечатление. Стоит ли говорить, что на перрон Малфои аппарировали одними из первых, и только после рассерженного окрика Люциуса, Драко наконец перестал топтаться взад-вперёд по станции, высматривая мальчика с молнией на лбу. Но того, как на зло, всё не было. Драко, в своём лучшем выходном костюме и обвешанный фамильными украшениями, так и гулял по поезду в надежде встретить звезду, и до последнего оттягивая момент переодевания в уравнивающую всех и вся школьную форму. Сказать, что Малфой был разочарован — ничего не сказать. Гарри Поттер как сквозь землю провалился, не желая заводить нужные знакомства в его — Драко — лице. Впрочем, встреча с национальным героем оказалась достойной того, чтобы мучиться и всё лето, и сегодняшний день — в особенности. Драко благополучно прозевал появление призраков факультетов, так как был не в силах оторвать взгляда от миниатюрного мальчика, чьи зелёные глаза смотрели на разворачивающееся представление с таким хладнокровием, словно призраки для магловского воспитанника были привычны. Чего не сказать о мантии, в которой Поттер путался и, спотыкаясь, застенчиво потирал переносицу, как-будто искал привычные очки. — Значит, Гарри Поттер приехал в Хогвартс? — мысленно возблагодарив Мерлина, что голос не дрожал, громко окрикнул Драко, тем самым обратив на себя внимание всей мелкоты, в изумлении открывшей рот, будто до этого слышать не слышала об обязательном образовании для героев. — Я — Малфой. Драко Малфой. Сбоку послышался сдавленный смешок. Драко обиженно поджал губы, но решил позже разобраться с рыжим недоразумением, посмевшим оскорбить наследника Малфоев. Вместо этого блондин резко сократил расстояние до всё ещё молчавшего Гарри: — Ты скоро поймёшь, что семьи волшебников не одинаковы, Поттер, — надменный взгляд, брошенный в сторону Уизли, Драко подсмотрел у отца. — Ты же не заведёшь себе неправильных друзей? Я тебе подскажу. Мальчик надеялся, что протянутая ладонь не будет мокрой от волнения, вполне успешно скрываемого за маской самодовольства. Поттер легко пожал тонкие пальцы, так и не обронив ни звука, но Драко этого хватило, чтобы почувствовать себя за седьмом месте от счастья. Гарри Поттер будет его другом, чего бы это ни стоило.

***

Гарри с размытым изумлением подумал, что оказаться в Хогвартсе приятно. Не нормально, не сносно, а именно приятно: когда мальчик переступил порог замка, тёплая волна прошлась по телу, словно кто-то накинул на плечи пушистый плед. Гарри понял, что здесь и сейчас в его жизни начинается новая глава, по большей части всё ещё написанная с позиции наблюдателя, эмоции в ней сглажены болезнью, но идея — в хорошем смысле — просто сумасшедшая! Время до церемонии распределения, мальчик провёл в борьбе с длинными полами ученической робы, пока вдруг неожиданно не обнаружил себя в обществе странного блондинчика, возжелавшего — иначе и не скажешь, с такими-то высокомерными замашками! — приятельствовать с Поттером. Гарри посчитал, что Драко Малфой — волшебник именно в том смысле, который вкладывал в это слово Вернон Дурсль. Чудак. Не желая обижать нового экстравагантного знакомого, Гарри пожал протянутую руку и с удовольствием отметил, что Драко был болтлив за двоих и совершенно не нуждался в собеседнике. Еще до того как профессор Макгонагалл позвала в Большой Зал первокурсников, Гарри, благодаря незатыкающемуся блондину, уже узнал всё и про призраков, и про потолок, и про Распределяющую Шляпу. Которая оказалась той ещё занудной старушенцией. — Так-так-так, что это у нас? Хмм… трудно, очень трудно… я вижу много отваги, ещё неплохой ум. Есть талант, дааа… и неукротимое желание показать себя… — бурчала себе под нос Шляпа, не то нахваливая Гарри, не то посмеиваясь над маленьким колдуном, которому пророчила великое будущее. — Но почему всё такое пыльное? Нельзя так запускать свои мечты, молодой человек! Иначе судьба будет определять вас, а не вы — свою судьбу. Что же с вами делать? Когтевран отпадает, Гриффиндор — для настоящих бойцов, Пуффендуй — для тех, кто ищет помощи и тепла. Что же может подойти тому, кто скрывается в тени? — Слизерин, — прошептал Гарри единственный оставшийся вариант, гадая, прав ли в своих догадках. Неужели ему прямая дорога на факультет «правильных» волшебников? Неужели его место рядом с таким сильным Маркусом Флинтом, хватким Теренсом Хиггсом и харизматичным Драко Малфоем? — Не знаю, не знаю… Хотя! — Шляпа гоготнула, явно что-то вспомнив, — Был тут сегодня, забавный такой. Змей до мозга костей и с тягой к юным геройствам. Эх, была не была. СЛИЗЕРИН! В гулкой тишине Большого Зала громко стукнули о паркет каблуки, когда Гарри спрыгнул с высокого табурета. Первыми пришли в себя и зааплодировали преподаватели, за ним потянулись и остальные. Вот так под жидкие хлопки ошарашенной публики: Гарри Поттер прошёл под змеиные флаги; коварно переглянулись Теренс Хиггс и Маркус Флинт; внутри умирал от счастья Драко Малфой; и печально улыбнулся, пытаясь скрыть кольнувшее разочарование, Альбус Дамблдор.