La Poupee

— Да ладно, Гарри, расслабься, — Драко, быстро ориентировавшийся в любой обстановке и в рекордные сроки — абсолютно естественно! — перешедший с Поттером на ты, утешающе похлопал приятеля по плечу. — Снейп, конечно, не сахар, да и взъелся на тебя ни с того ни с сего, но баллов-то не снял. Он никогда не штрафует Слизерин! Гарри кивал в конце каждого предложения, давая понять, что слушает, в то же время меланхолично ковыряя пятнышко от брызнувшего зелья, прилипшего к форменной мантии. Мальчика оно занимало куда больше, чем необоснованная злость в голосе профессора зельеварения. — Жаль, — тонкие губы Снейпа кривятся, будто изо рта Гарри помимо ответов «я не знаю, сэр» испускается кошмарное зловоние, — знаете, слава — ещё не всё. В тот момент Поттеру показалось, что изучающий взгляд преподавателя задержался на лице мальчика дольше необходимого, словно Снейп пытался уловить малейшее его движение. Но Гарри моргнул и наваждение рассеялось, чего не сказать о смешках за спиной. Впрочем, и они длились не долго: Гриффиндор лишился двадцати баллов за неподобающее поведение на уроке. Несмотря на резкий, язвительный характер, Северус Снейп обладал двумя исключительно импонирующими Гарри качествами: маг даже самые обидные обзывательства произносил спокойно, ни разу за занятие не повысив голос, и при этом умел преподнести предмет зельеварения не иначе, как таинство. С тем, как текла лекция, мальчик всё больше проникался этим сложным предметом. Во-первых, всё в зельеварении подчинялось строгим инструкциям, а любые руководства и продиктованные правила, как казалось Поттеру, облегчают жизнь. Что даёт больше свободы, чем послушное подчинение? Во-вторых, варка зелий очень походила на готовку, а если что-то и может быть лучше приказов, так это еда (нашептывало Гарри голодное детство). В результате, Поттер оказался среди лучших в классе, чем добился поднятого вверх пальца от Драко и ещё одного пристального взгляда от Снейпа, будто нехотя буркнувшего «пять баллов Слизерину». -… мой отец, — Драко, всё ещё вещавший всё то время, что Гарри отвлечённо размышлял о достоинствах Снейпа и зельеварения, довольно надулся. Гарри уже заметил, что как только речь заходила о Малфое-старшем, Драко словно примерял чей-то образ. До которого ещё нос не дорос, отчего кривлянья выглядели крайне забавно. Проходящая мимо Паркинсон ехидно фыркнула. — Мой отец, — громче повторил Драко, сузив глаза и провожая насмешливую девчонку недобрым взглядом, — когда узнает, как распустил преподавателей Дамблдор, обязательно поднимет этот вопрос в Попечительском Совете, — блондин одернул мантию и, бросив рассерженное «За мной!», повёл свою свиту — ни много ни мало Крэбба, Гойла и Поттера — на обгон нахалки по широкому школьному коридору, оставляя её если и фыркать — то далеко позади. Гарри естественно подчинился и этому сомнительному приказу, невольно замечая, что их с Драко характеры сходятся наилучшим образом. Начать хотя бы с того, что Драко, лишённый нормального общения со сверстниками до поступления в Хогвартс, был крайне словоохотливым, если не сказать болтливым. У него на всё было мнение, да не абы какое, а приукрашенное множеством эпитетов. Малфой умел складно и со вкусом рассказывать даже о какой-нибудь ерунде, а мог одним резким высказыванием отбрить зарвавшихся. Он заполнял любую тишину непосредственным трепом и остроумными — соответственно возрасту — высказываниями. Конечно, находиться рядом с такой эгоцентричной болтушкой многие считали невыносимым. Гарри нередко ловил на себе сначала сочувствующие, а потом недоуменные взгляды слизеринцев: умудряясь сам сказать слов пять за день, Поттер без проблем выносил словесный поток, который любого другого уже бы гнал подальше от Малфоя с его длинным языком. Но Гарри ел, гулял, отдыхал, учился и даже мылся под соло тянущего гласные голоса. А остальные благодарили Мерлина, что Драко избрал такую терпеливую жертву. Однако, помимо поразительной эмоциональной устойчивости, которую демонстрировал Поттер, был ещё один нюанс его отношений с Малфоем, который приводил окружающих в недоумение. — Отбивная сегодня не очень, а вот запеканка отличная, — - уведомил, как уже завелось, Драко Гарри и приглашающе кивнул в сторону огромного подноса в центре стола. И только после этого Поттер принялся за еду. Неладное все заметили ещё на праздничном пиру в честь начала нового учебного года. Гарри Поттер сидел за столом абсолютно неподвижно, аккуратно сложив руки на коленках. Его взгляд бегал от одного кушанья к другому, но мальчик ни к чему не притрагивался, пока Драко не ткнул вилкой в блюдо с зажаренной до хрустящей корочки картошкой: — Поттер, вот это очень вкусно. Попробуй! Весь вечер Гарри ел только указанную новым знакомым картошку, а по Хогвартсу прошёл слух, что Мальчик-который-выжил то ли слишком привередлив в еде, то ли боится отравления, поэтому не ест еду первым. Гриффиндорцы предпочитали первую версию, а слизеринские девчонки были без ума от таинственности второй. Разгадка же была известна только самому Поттеру: не привыкший брать со стола без спроса, он терпеливо ждал разрешения приступить к трапезе. И как бы мальчику ни хотелось попробовать что-то другое, он послушно ел только те блюда, на которые указывал Драко. — Гарри, ты что, не голоден? — прожевав тост, спросил Драко за первым завтраком. Светлые брови нахмурились, выдавая недоверие. — Голоден, — ответил Гарри и вытер вспотевшие ладошки о широкую мантию. — Ну так ешь! — Малфой захихикал и вернулся к оставленному тосту. А Гарри в тот завтрак в первый раз попробовал именно то, что и хотел. Правда, после этого Теренсу пришлось вести подопечного в больничное крыло. — Ничего жирного и кушать небольшими порциями! — надиктовывала Хиггсу мадам Помфри, диагностировав у Поттера запущенную форму гастрита. Так что на предложение попробовать запеканку Теренс, всё это время прислушивавшийся к разговору первогодок, благосклонно кивнул головой и с содроганием покосился на Флинта, прикончившего целого цыплёнка. Вот уж кто шайбу переварит и добавки попросит. Поттер, сглотнув скопившуюся слюну, уже накладывал себе запеканку и так и не заметил, как Снейп смерил недовольным взглядом самого опекаемого из своих подопечных. «Талант к зельеварению от Лили, а прилюдные выкрутасы — точно от Поттера!» *** Говорят, что всё в нашей жизни определяет выбор. Он не бывает правильным или неправильным, просто влечёт за собой события, чья непредвиденность зачастую объясняется судьбой. Но нет — всё продиктовано выбором. Даже то, что Драко Малфой не смог удержать на лице фамильной маски хладнокровия и, прижав ладонь к приоткрытому рту, в полном изумлении осел на кровать. А всё так невинно начиналось! После обеда было первое занятие по полётам, и вернувшиеся после него первокурсники поголовно залезли в душевые смывать пот и, в случае менее ловких и умудрившихся свалиться с метлы, грязь. Впереди младшекурсников ждал расслабленный пятничный вечер у камина, кого-то за чтением, кого-то за игрой во взрыв-карты, а кого-то — за партией в шахматы. И как бы ни был разнообразен досуг, уставшие за первую учебную неделю слизеринцы ждали отдыха с нетерпением. И вот как раз перед спуском в общую гостиную Гарри сделал один из немногих предоставленных ему жизнью самостоятельных выборов: оделся. Рваные, подвёрнутые снизу джинсы и линялая длинная футболка, казалось, повергли в эстетический шок не только Малфоя, но и менее восприимчивых Крэбба и Гойла. — Это что за драньё ты напялил? — пробасил Гойл, кроша в толстых пальцах очередной кекс. — Домашнюю одежду, — оттягивая края майки и разглядывая её на предмет ужасных пятен, которые могли бы так удивить ребят, ответил Гарри. — Ты так дома ходишь? — неверяще проблеял Драко, предпочитая пока не вставать с места. — Да, — честно ответил Поттер и потёр переносицу: жест, который стал индикатором его смущения. — А покажешь другую свою магловскую одежду? — прислонившись виском к столбику кровати, слабым голосом попросил Малфой. И увидел: ещё одни заплатанные джинсы, пару таких же застиранных футболок, облитую на спине краской олимпийку и тошнотворно-оранжевый свитер (без повреждений). — Понятно, — всё ещё на автомате протянул блондин и, потянувшись к собственному сундуку, принялся выкидывать из него мантию за мантией. — Эта, и эта тоже неплоха, а вот эта зелёная — тебе больше пойдёт… — бубнил он, и куча подаренного — или пожертвованного? с какой стороны посмотреть — копилась с ужасающей скоростью. А сундук всё не пустел, забитый до краёв провожавшей сына в школу, как на войну, Нарциссой. — Вот эту надевай! — скомандовал Драко, кидая Гарри в руки мягкий тёмно-серый ворох. — А это всё отдать псам, сжечь и закопать в лесу! — зашипел Малфой, утрамбовывая позорный свитер в урну под столом. — Чтоб волшебник из старинного рода носил такое тряпьё! И этих маглов тоже надо отдать псам, сжечь и закопать в лесу! Гарри отстранённо подумал, что Малфой мимоходом выкинул все подарки, которые получил Поттер за последние три года, и принялся переодеваться. Стоило признать, что как бы ни была безупречна мантия, она всё равно висела на брюнете, как на вешалке. — Идём, — нехотя признал поражение Малфой, уже минут пять то закатывавший Гарри рукава, то поправлявший ткань на плечах, то нервно оглядывавший своё творение издали. Одежда всё равно была безбожно велика. Драко был выше Гарри на полголовы и шире в плечах, а мантия так вообще — словно покупалась на вырост, как казалось худенькому Гарри. Их появление слизеринцы встретили недоуменным молчанием. Которое, впрочем, совсем не смутило самоуверенного блондина. Тот сразу же направился в сторону девочек постарше, с которыми с недавних пор любили посидеть и слизеринские первокурсницы — Панси Паркинсон и Дафна Гринграсс. — Девушки, национальный герой нуждается в ваших всем очевидных талантах, — елейным голосом отметил малфоевский лис и окинул проверяющим взглядом слизеринский цветник. Девушки заинтересованно разглядывали парочку мальчишек терпеливо ждали продолжения. — Не могли бы вы, любезные, подогнать Поттеру мантию? Любезные любезно согласились, и тут понеслось… Вечер провели за тем, что колдовали над поттеровской — бывшей малфоевской — одеждой, гоняя Гарри переодеваться каждые полчаса, а потом охая и ахая, как мальчику идёт очередная обновка. В конец очарованные хрупким телосложением, мягкими чертами лица и изумрудными глазами слизеринки разрумянились и вытеснили из круга мешавшегося под ногами Малфоя, продолжая кружить над очаровашкой-Гарри. — Ну-ка, ну-ка, пустите! — Панси юрко просочилась между кринолиновых юбок и, ловко стянув волосы Поттера на затылке, перевязала их чёрной бархатной лентой. Девушки в очередной раз умильно ахнули, а Дафна Гринграсс, прижав ладошку к груди, выдохнула: — La Poupée!*