По летним мокрым тропам

Урарака всегда знала, что автобус — вселенское зло, не поддающееся дрессировке. Но вот уже пятьдесят три минуты она стоит под хлипкой остановкой, по которой барабанит холодный ливень, и всё, о чём она мечтает — это горячий душ и ароматный ромашковый чай. Выбор одежды всегда был её слабым местом. И даже несмотря на обещанные прогнозы, мамино "будет дождь, возьми зонт и куртку" и влажный прохладный ветер с утра, она пошла так, словно на улице под плюс тридцать и душно, как в бане. Под порывами ветра деревья нагибались низко, почти до самой земли, шелестя насыщенно-зелёной листвой, а гигантские мутные лужи растекались прямо перед бордюром. Если бы Очако была маленькой девочкой, она бы с огромным удовольствием прыгнула бы в этот маленький океан, поводила бы ногой по грязной воде и обязательно пару раз попрыгала бы, ощущая себя морской богиней. Но сейчас девушка думала лишь о том, чтобы какой-нибудь невнимательный и торопящийся водитель не облил бы бедняжку с ног до головы, испортив ей настроение на ближайшую пару-тройку дней. А судя по тому, как многие спешат домой — всё может быть. Свинцовые тучи нависали всё ниже и ниже, а сильный ветер завывал и свистел. Урарака стояла вся мокрая до ниточки, холодная, голодная и злая на весь мир. В каждом проносящимся автобусе мерещился заветный номер, и надежда таяла со всяким проезжающим мимо транспортом. Очако так сосредоточилась на своих проблемах, что не заметила подошедшего сзади одноклассника. — Ты чё тут делаешь? Она резко обернулась и отскочила в сторону. Бакуго с некой толикой раздражительности смотрел на неё, стряхивая капли с чёрного зонта. На нём была тёмная куртка с надетым на голову капюшоном, а на ногах — большие водонепроницаемые ботинки. "Молодец, подготовился". И глядя на него, ей становилось ещё холодней. — Что ты как собака затравленная шарахаешься от всех? И я, вообще-то, тебя звал, — он ещё раз тряхнул зонт, а после положил его в рюкзак. Неужели она настолько ушла в себя или всё-таки злосчастный дождь заглушал все звуки в округе? — Прости, не услышала. Между ними настало тяжёлое молчание, нарушаемое только надоедливым звуком бьющихся о крышу остановки капель. Холод настолько пронзал тело девушки, что ей приходилось натирать кожу, чтобы хоть как-то согреться. — Чего одета не по сезону? — парень смотрел на неё искоса, первым нарушая давящую тишину. — Думала, что тепло будет... — Урарака хотела придумать что-нибудь ещё для оправданий, но Кацуки прервал её. — Дурында, об этом везде вещали, даже моя карга раз десять перед выходом напоминала, чтобы взял куртку. Сейчас выглядишь не лучше мокрой курицы. Правда глаза колит, как говорится. Но девушке от этого совсем не полегчало, а скорее наоборот. Глаза невольно щипало, а нижняя губа немного выпятилась. Хотелось просто свернуться в клубочек и чтобы эта погода поскорее улучшилась. И правда, дурында. Она услышала звук расстёгивающейся одежды. — Сюда иди. Она повернулась в его сторону и увидела Бакуго, жутко красного, с распахнутой курткой. Сказать, что девушка была ошарашена — ничего не сказать. — Давай быстрее, а то мне тоже не жарко. Сначала Очако замялась, но, отбросив всё своё смущение, почти прыгнула в его объятия. Парень тихо хмыкнул и сильнее прижал девушку к своему сильному телу. От него пахло немного потом, только что купленной одеждой и лёгким одеколоном. Дикая смесь, но сейчас она казалась такой уместной и умиротворяющей. Жар его тела обволакивал и заставлял Урараку льнуть к нему ещё ближе, отчего сердце юноши билось всё чаще и чаще, а руки, которыми он прижимал её к себе, немного дрожали. Девушка заметила, что его дыхание немного участилось и поэтому подняла голову и посмотрела на него. Щёки будто накрасили ярко-багровой пудрой, а глазами Кацуки старательно не встречался с её, отводя их в разные стороны. Ей хотелось заливисто рассмеяться, но боялась, что из-за этого он только разозлиться и уйдёт, оставив крупицы приятного тепла, который от него исходил. Будь температура немного меньше, скорее всего от Бакуго пошёл бы пар. — Чего зыришь? — он всё ещё не смотрел на неё. Она хотела спросить, не заболел ли тот, но от этого стало бы ещё более неловко, поэтому лишь снова положила голову на его широкую грудь, вдохнув успокаивающий запах. — Да так, любуюсь. Эти слова заставили Кацуки передёрнуться и ещё больше покрыться алыми пятнами, но, казалось, что он только шире улыбнулся. Парень легонько водил ладонями по её спине, и это было настолько осторожно и даже нежно, что никто бы не поверил, что он этими руками сокрушает серьёзных врагов. — Слышь, круглолицая, я... — Автобус! Она мигом вырвалась из его объятий и побежала к долгожданному транспорту. Этот жалобный скрип старого мотора она различит среди тысячи. Уже зайдя в тёплый салон, Очако вспомнила, что забыла поблагодарить парня, но дверь моментально захлопнулась, и машина двинулась. Сев на свободное сидение рядом с грязным окном, девушка немного облокотилась на запотевшее, но прохладное стекло. Глаза немного слипались, поэтому дома и деревья проносились перед ней разноцветной лентой с мерцающими маленькими точками. Только сейчас до неё начало доходить, что в здравом уме вечно нервный и кричащий парень ни за чтобы не согласился обнимать её. Проведя рукой по влажным волосам, которые наверняка утром будут напоминать непослушную шёрстку пушистого котёнка, Урарака вздохнула. Она бы не отказалась от его объятий, но наверняка он завтра снова будет строить свои гримасы и смотреть на неё также надменно. Автобус резко затормозил, и Очако пришлось приложить все свои силы, чтобы не стукнуться о переднее сидение. Двери открылись, и на входе неожиданно появился раскрасневшийся и запыхавшийся Бакуго Кацуки. Он что, всё это время бежал за транспортом? Парень подошёл к ней и плюхнулся на сидение рядом. Тут сдержать глупую улыбку она не смогла. — Чё зыришь? Залезай, а то до смерти замёрзнешь, — он ухмыльнулся и распахнул ворот куртки. Без промедления она обвила руками его талию и устроила голову на груди. — Спасибо, — слабо промямлила девушка. Сил хватало только на то, чтобы не заснуть и не пропустить свою остановку, но в это слово она постаралась вложить всю искренность и благодарность, на которую способна. Это, конечно, лучше, чем как благодарит Деку: сто рьяных поклонов и кричащее "Спасибо!" с десятью восклицательными знаками. Кацуки хмыкнул. — Поблагодаришь, когда домой доведу. Урарака вспыхнула, как маленький огонёк, на который прыснули немного воды. Она понимала, что снова словами не отделаешься. Поэтому девушка лишь сильнее вжалась, цепляясь пальцами за тёплую футболку. Дождь стал умеренный, лишь легонько постукивая по машине, а где-то вдалеке небо просвечивалось сквозь серые и тяжёлые облака. Два сердца, гулкие и горячие, бились в унисон, и пожар между ними разгорался, намереваясь превратить их в чёрный пепел.