Соцветие Лилии

И всё, что я чувствую очень важно, И всё, что ты чувствуешь сейчас, Нам жизнь наша не повторяет дважды, Всё в первый и тут же в последний раз.

Проснулась я поздно. Какое-то время лежала совсем не двигаясь, дышала полной грудью и прислушивалась к звукам дома. Полная тишина иногда нарушалась поскрипыванием оконной рамы, наверное, от мороза. Раскрыв всё-таки глаза, я ещё несколько секунд смотрела на потолок и размышляла, чем бы себя занять. Занятие нашлось довольно быстро: я определённо хотела есть, так что пришлось подниматься из тёплой кровати и идти умываться. Прохладная вода всё-таки прогнала остатки сна, так что я даже переоделась и убрала волосы в удобный пучок. Прислушалась к своим ощущениям. Всё-таки тело ещё не было на сто процентов здорово, так что следовало быть аккуратнее. Пока что чувствовалась только общая слабость, что не страшно. От этого, кажется, ещё никто не умирал. Почему-то посетила мысль, что вполне могу стать первой. Тихо посмеиваясь, я спустилась по лестнице, всё ещё получая безумное удовольствие от передвижения пешком, своими собственными ногами. Это было непередаваемо. Наверное, именно так чувствует себя прозревший слепой… чувство какого-то волшебства, эйфории, радости. Ощущаю себя именно живой. На кухне было пусто, а часы показывали десять утра. Ясно, значит родители уже на работе, а сестра — в школе. Ну вот и хорошо, никто не будет мешать мне кушать и заниматься исключительно собой. Прекрасно. В холодильнике нашлась тарелка с блинчиками и записка для меня. Клочок бумажки гласил, что я должна хорошо покушать, заварить себе чая и не напрягаться, а главное — не выходить из дома. Я бы с удовольствием послушала родителей, но у меня было одно важное дело. Я знала, что Северус в школу для магглов не ходил. Ну, если быть точной — это знала Лили, что, собственно, не особенно важно. Главное то, что Снейп сейчас был, скорее всего, у себя дома, в небезызвестном Паучьем тупике. Что ж, самое время навестить моего будущего лучшего друга…, но сначала надо покушать. Я с удовольствием перекусила блинами, слушая по радио сводку новостей. Ничего интересного: объявили курс валют, рассказали о недавно прошедшем концерте, о сельскохозяйственной выставке в Лондоне, дали короткий прогноз погоды. Удивительно, в Коукворте лёгкий морозец ударил уже в ноябре. Пускай это были и не наши русские минус тридцать, но снег на рождество был обещан. Это хорошо, может даже удастся пригласить к нам Снейпа. Ребёнка надо отогревать и откармливать. Эх, придумать бы ещё что-нибудь со Снейпом-старшим… Ну да ладно, будем, как я и говорила раньше, решать проблемы по мере их поступления. Вымыв за собой посуду, я зашла к себе в комнату, чтобы переодеться в более тёплый свитер, а в прихожей натянула на себя куртку и ботинки. Подумав ещё несколько секунд, я решительно повернула замок и потянула за ручку двери. В лицо ударил свежий ветер. Я огляделась, повернула в замочной скважине ключ и опустила его в карман куртки. Помешкав на крыльце, я постаралась как можно точнее восстановить в голове местонахождение дома Северуса. Через какое-то время мне это всё-таки удалось, так что я уверенно повернула налево и пошла вдоль ряда ухоженных домов. Дом Эвансов располагался в достаточно интересном месте. Две улицы, на каждой из которой в длинный ряд тянулись миленькие домики с ухоженными палисадниками, образовывали между собой достаточно широкий проход. В него входила хорошая асфальтированная дорога, предназначенная для машин и автобусов, а также два тротуара по каждую сторону от дороги. Тротуары были хорошими, бордюры — аккуратно выкрашенными, да и весь район создавал достаточно благоприятное впечатление. Когда обе улицы заканчивались, люди попадали в симпатичный скверик. Если пройти прямо через него, двигаясь параллельно уже пройденным улицам, то можно было дойти до речки. Свернуть направо, перейти добротный мостик и — та-дам! — вы оказываетесь в промышленном районе города. Фабрики, заводы, более плохенькие дома. А если свернуть налево, пройти вдоль реки и углубиться в жилые постройки, то можно дойти до Паучьего тупика. Весь путь занял у меня около тридцати минут. На самом деле, можно было бы идти и быстрее, так что до дома Снейпов я могла добраться и минут за пятнадцать, но мне было немного боязно нагружать свой организм в первый же день после болезни. Я, конечно, женщина боевая, но всё-таки хотелось бы прожить эту жизнь с минимумом проблем, связанных хотя бы со здоровьем. Домик Снейпов выглядел достаточно неважно. Ну серьёзно, тут же живёт ведьма, ну как так… То ли Эйлин просто забила на себя и сына заодно, то ли женщина ловила со всего этого какой-то больной кайф. И с мужа-алкоголика, и с ветхого дома, и с бедности. Ну чёрт, она может по-тихому махать палочкой направо и налево, может обеспечивать семью продуктами и предметами первой необходимости с помощью своих, так сказать, красивых глаз и Конфундуса… мда. Как в таких условиях ребёнок вообще протянул до школы, остаётся загадкой. По крайней мере, для меня. Я прошла через неухоженное подобие палисада, миновала обшарпанный почтовый ящик и задержалась взглядом на окне. На секунду мне показалось, что в доме что-то промелькнуло. Покачав головой, я направилась к двери и, глубоко вздохнув, громко постучала. Дверь распахнулась почти сразу, являя моему взору очень худого мальчика с длинноватыми тёмными волосами, острыми скулами и носом с небольшой горбинкой. Под его глазами лежали тёмные круги, а кожа была какого-то неестественного пергаментного цвета. — Лили, — выдохнуло это чудо. Я лишь безмолвно кивнула и даже обняла этого ребёнка. Божечки, ну и что мне с тобой делать, горе ты моё луковое? Он же живёт здесь впроголодь, вечно пьяный отец постоянно орёт, мать не замечает в упор… — Мне Петунья сказала, что ты болела, — мальчик разжал руки и отстранил меня от себя, обеспокоенно оглядывая. — Как ты? — Сейчас вроде нормально. Я в больнице была, — зачем-то уточнила я, всё ещё внимательно его разглядывая. Северус почему-то смутился. Но, ухватившись за слова о больнице, встрепенулся. — В маггловской? — Ну да, — я не стала строить из себя дурочку, решив, что легче просто согласиться. — А ты почему дома? — А где мне ещё быть? — хмуро спросил мальчик, а мне захотелось отвесить себе смачную затрещину. Ну действительно, а ничего умнее спросить не могла? Захотелось увести его из этого места как можно скорее. Здешняя атмосфера давила даже на меня. Я лихорадочно думала, чем можно заняться. — Слушай, — начала я, судорожно копаясь в памяти Лили. — Если мы всё-таки поедем в этот Хогвартс, то там ведь наверняка будут Зелья…, а мне будет сложнее, чем тем, кто хоть что-то о них знает… Ты говорил, что у тебя есть старые учебники твоей мамы или что-то вроде этого… Может, пойдём ко мне? Ты немного натаскаешь меня по зельям, а потом порисуем? Мне кажется, зельевары много зарисовывают? Ингредиенты, например? А ведь ты им хочешь стать или вроде того… Господи, лишь бы получилось. Северус несколько секунд разглядывал меня, как седьмое чудо света, после чего кивнул и, бросив через плечо что-то вроде «я скоро», скрылся в доме. А у меня появилось время немного перевести дух. Ну вот и славно, а там я его под шумок накормлю чем-нибудь, может и с родителями ещё раз познакомлю… Скажу, что мы решили позаниматься дома, потому что Северус тоже официально ещё на больничном. Точно, а программу якобы потом нагонять долго. Лили очень любила учиться, так что они должны поверить в подобное. Правда, Петунье он не очень нравился, но её потом тоже можно будет вовлечь в процесс… Кажется, она неплохо рисует, попрошу у неё помощи. И плевать, что в своё время я закончила художку, Лили то рисовать не особенно умела. Вот тоже, и карандаши, и акварель, и куча альбомов у неё были — родители постоянно задаривали младшую дочь подобным — а рисовать она не рисовала. Надо исправить… Пока я раздумывала над возможностями повышения каких-то навыков, Северус успел вернуться. Он тоже переодел свитер и сверху накинул лёгкую ветровку. Серьёзно, на него без жалости не взглянешь: на улице холодрыга, а он в тонкой ветровке. Ну и что, что в свитере? Я в куртке, а мне всё равно не очень-то уютно стоять на ветру. Мысль пришла неожиданно. Перед Рождеством нужно будет походить по магазинам, возможно выбраться в Лондон, пройтись по улочкам и купить ему подарок. Пусть это будет что-то из одежды, а если получится попасть на Косую аллею, то вообще прекрасно, можно будет подобрать что-то из книг по обожаемым им Зельям. — Пойдём? — неуверенно спросил мальчик, а я кивнула и, спрятав уже порядком замёрзшие руки в карманы, улыбнулась. Я старалась говорить о всякой чепухе вроде больницы, нового учебного года, интересной книжке, вчерашнем вечере. Жаловалась на головную боль, но тут же со смехом рассказывала очередной забавный случай или анекдот. С удовольствием пересказала сюжет любимого приключенческого романа, посетовала, что никак не получается съездить в Лондон, мельком упомянула о том, что жду его в гости на Рождество (а родителей я уговорю, о боги, это не проблема). На этот раз мы дошли гораздо быстрее. Зайдя домой, я отправила Северуса мыть руки, а сама пошла ставить на плиту чайник. Когда чай был заварен, а сэндвичи — готовы, мы поднялись в мою комнату, где разместились прямо на цветастом покрывале постели. Вот так, сидя по-турецки и попивая чай, я впервые в своей жизни знакомилась с такой тонкой наукой, как Зельеварение. На самом деле, было сильно похоже на обыкновенную кулинарию. Вот тебе рецепт, вот ингредиенты и необходимые приборы. А дальше ты либо экспериментируешь и проваливаешь зелья — ну ладно, в о-о-очень редких случаях зелье получается лучше, чем указано в рецепте — либо точно следуешь инструкции и у тебя получается неплохое варево, соответствующее определённым параметрам и имеющее определённые свойства. По-моему, всё предельно просто. В принципе, я была права. Точно следуя инструкциям можно было получить зелье среднего качества. Для того, чтобы сделать что-то получше, уже требовалось определённое мастерство и, конечно же, практика. В каких-то случаях необходим был и талант. У некоторых было просто природное чутьё, так что, чуяло моё сердце, мне придётся нелегко. Ну да ладно, главное — это не запускать, а то потом невыученные темы, казавшиеся маленькими и неважными, нагромождаются, образовывают огромный ком и просто погребают под собой прямо накануне экзамена. Спасибо, мне такого счастья не нужно. В три из школы вернулась Петунья. Я встретила сестру в холле, сразу кинувшись обнимать. Затараторила про чай, рисунки и Северуса, сходу попросив помощи. Надо сказать, я попала в точку. Пэтти очень любила помогать, ведь это давало ей понять, что в чём-то она разбирается лучше, чем кто-то другой. Ну вот и славненько. Мы пообедали, всеми правдами и неправдами я усадила Сева есть с нами. Держался он отлично, даже попытался найти общий язык с Петуньей. Я готова была скакать от радости: моя сестра всё-таки перестала морщиться и отвечать другу свысока. Пусть друзьями их пока что назвать было нельзя, но сдвиги определённо были. И это меня безумно радовало. После обеда я вызвалась мыть посуду, пока Петунья принесёт альбомные листы, карандаши и чернила, а Снейп предложил помочь мне. Так что сейчас я стояла перед раковиной и мыла тарелки, а Северус осторожно вытирал их махровым полотенцем и складывал сушиться. Рисовал мальчик хорошо. Видимо, мать его всё-таки чему-то да учила. Они с Петуньей принялись рассуждать о видах штриховки, я делала вид, что мне безумно интересно, а сама подумывала, как бы, так сказать, легализировать большинство своих знаний. Ведь если я резко начну играть Шопена на фортепиано и рисовать портреты друзей, то это сильно испугает как родителей, так и Петунью. Девочку это вообще может оттолкнуть, она станет чувствовать себя ущербной на моём фоне, будет винить себя в том, что она чего-то не может, и тихо ненавидеть меня. А нам такого счастья не надо. — А ты не хочешь походить в музыкальную школу? — неожиданно для всех спросила я у сестры, когда мы уже убирали со стола. Северус непонимающе глянул на меня: ну да, Лили с сестрой особенно общаться не любила и всякий раз старалась сократить время их общения до минимума. — Ну можно, — растерянно пробормотала Петунья и с сомнением посмотрела на свои руки. — А на чём учиться играть будем? — Да на чём угодно, — отмахнулась я. — Хочу походить на скрипку. Или фортепиано, например. Если я не ошибаюсь, то можно будет договориться о посещении курсов только на каникулах. Тогда я смогу и из школы приезжать… Петунья при упоминании моего возможного отъезда нахмурилась, а мне захотелось выть. Ну да, я ещё не получила письма, сестра ещё не написала Дамблдору, а он не отказал ей. И мы ещё не успели дико поругаться. — А может вместе будем приезжать, — якобы задумчиво пробормотала я, стараясь не замечать радостную улыбку сестры. Я знала, что Петунья была стопроцентным сквибом. По крайней мере, по канону. Но была у меня одна идейка, так что, может быть, я смогу что-то с этим придумать… Конечно, звёзд с неба хватать она не будет, но стандартно колдовать у моей сестры при таком раскладе получится. Северус от проводов отказался. Он попрощался со мной, кивнул сестре и ушёл, пока Петунья задумчиво смотрела в его сторону. И всё-таки надеюсь, что они найдут общий язык. Часы в столовой показывали начало пятого. Скоро должны были прийти родители. Я поднялась к себе, откопала «Тома Сойера» и с удовольствием уселась в глубокое кресло у окна, выходящего как раз на дорогу. Гостиная Эвансов радовала глаз светлыми тонами и уютом. В комнате было тепло, батареи грели исправно, да и камин, который я растопила к приходу родителей с помощью Петуньи, распространял по дому мягкий оранжевый свет и тепло. Мистер и Миссис Эванс появились дома около пяти. Я кинулась обнимать маму, попутно рассказывая ей про Северуса, рисунки и желание ходить в музыкальную школу. Мои мотивы были просты: чем больше информации выльется на уставших родителей, тем меньше вопросов они будут задавать. Мы поужинали под Дебюсси, композиции которого раздавались из радио. Кажется, в Лондоне был концерт классической музыки, который транслировался на одной из радиостанций. Я слушала почти идеальное исполнение произведений любимого композитора и добрела. Нет, серьёзно, я не просто расслаблялась, я добрела. — Детка, ты что-то говорила про музыкальную школу, — осторожно напомнил мне отец, а я, улыбаясь, кивнула. — Мы просто с Петуньей подумали, что неплохо было бы получить какое-то образование помимо основного…, а игра на каком-либо инструменте развивает память и мелкую моторику. — Мы думали о фортепиано или, может быть, скрипке, — дополнила Петунья и неуверенно мне улыбнулась. Мама задумалась, видимо, прикидывая, сможет ли она нас возить на занятия. Да и куда записываться тоже. — В принципе, — осторожно начала она, подбирая слова, — вы можете попробовать. Давайте я завтра узнаю насчёт классов, способа оплаты и часов занятий, и вечером мы обо всём поговорим уже более подробно? Мы с радостью согласились. После ужина вся семья переместилась в гостиную. Родители смотрели телевизор, по которому крутили повтор какого-то футбольного матча, Петунья что-то учила, а я сидела рядом с камином и млела от тепла, лениво раздумывая насчёт дальнейших действий. Пока всё шло относительно неплохо, я бы даже сказала, что довольна собой. За окном начался холодный промозглый дождь, который ночью мог смениться мокрым снегом. Почему-то пришла ленивая мысль о том, что завтра не хочется никуда выходить. Посижу дома, посмотрю новости, почитаю газеты. Может быть, набросаю дальнейший план своих действий. Программу максимум я уже начала, так что можно взять небольшой перерыв. Дверной звонок разрезал тишину дома и заставил меня вздрогнуть. Появилось ощущение смутного беспокойства. Мама неохотно поднялась с дивана и прошла в переднюю, а я, не мешкая, прошмыгнула за ней. Конечно, это могла оказаться всего лишь соседка или, например, кто-то из знакомых, но что-то определённо не давало мне покоя. Она открыла дверь, но на пороге было пусто. В какой-то момент мне показалось, что это просто шутки не в меру озорных детей, но воздух перед нами заколыхался, и прямо напротив меня появилась высокая женщина. Худая, в высоких сапогах и дорожном плаще, с гладко зачёсанными в пучок тёмно-рыжими волосами и строго сжатыми губами, она вперилась в моё лицо взглядом требовательных серых глаз. — Ну наконец-то я нашла тебя, Лилия. Идея о русской родне вдруг показалась мне не такой уж и хорошей.