Если б ты шла по касательной, Не умирал бы из-за тебя Такие, как ты, проходят навылет.
Когда чемодан окончательно опустел — а это значило, что вся одежда уже была развешена и разложена по полкам, либо отдана домовушке для стирки, а книги, тетради и просто пергаменты заняли своё законное место на столе и полках — я не стала переодеваться, решив, что это будет лишь бесполезной тратой времени. В принципе, так оно и было. В конечном счёте, я всё-таки дома… так что — или кто — мне мешает ходить в том, в чём мне удобно. В любом случае, материнское чувство прекрасного я всё равно не оскорбляла — эту тёмно-зелёную юбку и белую блузку она покупала мне сама, так что я просто носила то, что она выбрала. Родители уже сидели в столовой. Нана обсуждала с Игорем какую-то статью из Ежедневного Пророка. Затрагивалась тема образования, так что Игорь, который входил в члены Попечительского Совета школы, собирался навестить Хогвартс в середине октября. Как только я появилась в столовой, интересный для меня разговор достаточно быстро заглох. Впрочем, меня это не сильно волновало: родители замолчали не из-за нежелания обсуждать это передо мной, а скорее из-за охоты послушать меня. Всё-таки почти что год разлуки, короткие каникулы, проведённые дома, я не считаю — на них тоже отдыхать было особенно некогда, я постоянно дописывала эссе или штудировала семейную библиотеку. На этот месяц у меня было, наверное, ещё больше планов, чем обычно. — Лилс, солнышко, ну рассказывай… как в школе дела? Как с друзьями? — Дорогая, дай ребёнку сначала поесть, — добродушно улыбнулся один из лучших боевиков магической Британии, берясь за приборы. — Она наверняка проголодалась. — Ничего, отец, — улыбнулась я, пожав плечом. — Могу и совмещать. — Ну что ты, что ты, — рассмеялась мама, хлопая в ладоши, отчего на столе тут же появилась еда, ещё недавно приготовленная домовиками. — Давайте правда сначала поедим… а поговорить сможем и за чаем. Только сидя за столом, слушая лёгкую беседу Наны и Игоря, в которую я изредка вставляла какие-то замечания, чувствуя тёплые солнечные лучи, греющие мне спину, ощущая аромат вереска, доносящийся до меня из-за открытого окна, я понимала, насколько на самом деле соскучилась по дому. И по ворчанию своей домовушки, и по этим половицам, скрипящим именно в одном месте, где пол просел под тяжестью фортепиано, и даже по вот этому отношению родителей к себе. С трудом представлялось, что когда-нибудь мне придётся уехать от них — а в том, что я всё-таки уеду, сомнений не возникало абсолютно никаких. Другое дело, что Нана отпустит меня не особенно охотно — это я прекрасно понимала — и уже сейчас нужно было как-то приучать родителей к моей самостоятельности. В конце концов, мне не двенадцать лет — и они об этом прекрасно знают. Когда мы пообедали, меня буквально атаковали полусотней вопросов. Не обижали ли однокурсники? Хотя это кто ещё кого обидит… Как профессора, всё в порядке? Конечно, лучше было бы на домашнем обучении, но тоже неплохо… Как друзья? Вполне себе ничего, обещали писать друг другу письма на каникулах, но этим летом я ни к кому не поеду и приглашать никого не намерена. — Но почему? — удивилась мама, хмурясь. — Поссорились? — Вовсе нет, — поспешила заверить я, пока семьи моих друзей всё ещё существовали на этой бренной земле. — Просто хочу больше времени уделять учёбе… — Но, дорогая, — мягко возразила Нана, — ты и так много занимаешься. Тяжело вздохнув, я сцепила руки в замок и напряжённо посмотрела на Игоря. — Я бы хотела уйти из школы после пятого курса, — тихо, но твёрдо сказала я и, не давая им возможности возразить, продолжила, — сдав сразу же и СОВы, и ТРИТОНы. Родители напряжённо молчали. — Но… — начала было мама, однако Игорь прервал её жестом, продолжая смотреть на меня. — Ты уверена, что справишься? — Абсолютно, — качнула головой я. — А до совершеннолетия получу Мастерство по Чарам и Трансфигурации… только мне бы учителей нанять, всё-таки я не совсем уверена в том, что представляю, как будет выглядеть экзамен. Нана молчала, в неудовольствии поджав губы. Наконец, она тяжело вздохнула и пожала плечами. — Ну раз тебе так хочется… Добро было получено, и это почему-то заставляло чувствовать себя более уверенной в собственных силах. У меня точно всё получится. Ведь не может быть по-другому, правда?..***
Учителей мне наняли по Рунам, Чарам, Зельям, ЗОТИ, а ещё не обошлось без Трансфигурации и Нумерологии. С остальным я обещала разобраться сама. В принципе, это было несложно. Теперь мне было выдано почти такое же расписание, как в Хогвартсе. Больше всего в нём было Чар и Трансфигурации, естественно, я ведь уже обмолвилась о том, что собираюсь идти в ученичество. Хвала Богам, такая возможность была уже в школе. Мысленно содрогаясь от перспективы упрашивать МакГонагалл, я постаралась как можно больше абстрагироваться от ждущих меня проблем и посвятить большую часть своего времени занятиям. С учителями дело действительно пошло быстрее. На уроках мы отрабатывали практику, всегда, не утруждаясь теорией — её я должна была искать в книгах, список которых обновлялся чуть ли не каждый урок. Первые две недели прошли просто в бешенном темпе: мисс Темпль — Мастер Трансфигурации — и мистер Дэшвуд — Мастер Чар — зверствовали, задавая мне в два раза больше, чем на остальных дисциплинах. Первую неделю я тянула на уверенности в то, что это проверка, вторую — на чистом упрямстве. Я стала мало спать, сделалась раздражительной, но зато теперь у меня по крайней мере появилась возможность пойти в ученики к МакГонагалл — чего-чего, а так она зверствовать в любом случае не станет. В конечном счёте я оказалась права. Отец вызвал меня в воскресенье в кабинет, посмотрел на меня, повздыхал и дал своё согласие. И на раннюю сдачу экзаменов, и на ученичество. — Не обижайся, солнышко, но я должен был проверить серьёзность твоих намерений, — пожал плечами отец, едва заметно улыбаясь. — А то вдруг это всего лишь блажь, а в конечном счёте ты — расстроенная своими неудачами и потерянная — обвиняла бы во всём нас. Этого я совсем не хотел. Естественно, я его понимала. Такая забота высоко ценится, на самом-то деле. А потому оставалось только улыбнуться, обнять и сказать, что понимаю и даже преисполнена благодарности. С этого дня занятия стали чуть более терпимыми, мне не приходилось читать и махать палочкой в режиме нон-стоп. Впрочем, менее требовательными Мастера не стали, а потому занятия по остальным предметам казались мне чуть ли не отдыхом. На Зельях можно было просто молчать, так что уже охрипшее горло отдыхало, и варить что-то, на Рунах мы очень много писали, разбирая различные рунные цепочки и начиная практически с основ. Мне хотелось за месяц пройти чуть ли не весь первый курс, преподаватель качал головой, но стабильно снабжал меня нужной дополнительной литературой и подсказками. Следующим планируемым мной Мастерством стояли Руны, так что познания мне нужны были действительно глубокие. Именно поэтому я частенько засыпала прямо над старыми фолиантами, на утро всё равно оказываясь в собственной постели, куда меня заботливо переносила домовушка. К концу месяца я была вымотана как морально, так и физически. Впрочем, оно того стоило: оба Мастера оставили адреса, наказав писать им об успехах, и достаточно убористый список литературы. Некоторые книги я видела в Публичной Библиотеке Нарбонны, так что у меня появлялся лишний повод для поездки в этот город. Остальные преподаватели сдержанно хвалили, просили не надрываться и замечали, что контракт подписан на несколько лет вперёд, так что подобные экзекуции ждут меня на каждых каникулах. К тому же, как только начинался учебный год, раз в две недели данный ими список литературы должен будет обновляться. Так что меня так же предупредили, что связь будет вестись через сов. Ответ на эти письма строчить не обязательно, но вот если появятся вопросы — писать можно и нужно, так что они будут ждать. Счастлива ли я была? До умопомрачения. Программа третьего курса по этим предметам была уже пройдена, причём в достаточно углубленном варианте. Мне оставалось только оттачивать своё мастерство, разбирая каждую тему более подробно. Но это уже постепенно и с данной мне литературой. В любом случае, эссе у меня уже были практически готовы, если не по всем темам, то по многим: учителя гоняли так, что мама не горюй. Но не стоит думать, что я была прямо-таки каким-то вундеркиндом. Каждый волшебник, который действительно захотел бы учиться — я говорю действительно захотел бы, подразумевая, что это желание пришло осознанно и не было никем навязано — то школьные семь лет обучения можно было усвоить за два-три года. Но, учитывая то, что мне приходилось сидеть на занятиях, которые были устроены по принципу «объясняем до того, как самый тупой поймёт», я вполне себе могла уложиться в пять отпущенных мне лет, в конце сдав экзамены, как я предполагала, на отлично. Так что какого-то пиетета перед собой требовать было глупо. Я всё так же оставалась Лилией Каркаровой, в прошлом Лили Эванс, которая для остальных была не по годам умной, а для родителей грозила навсегда остаться маленьким ребёнком. Ничего не изменилось, и рассчитывать на какие-то метаморфозы не приходилось. Поговорив с родителями, я исподволь склонила их к поездке в Нарбонну. Нана повздыхала, поохала, но всё-таки согласилась: она скучала по своим тамошним друзьям, да и погода на побережье Франции была намного лучше, чем здесь, на Туманном Альбионе. Так что сборы заняли всего сутки, и утром пятого августа мы отправились международным порт-ключом, призванным доставить нас прямо на порог нашего домика в волшебном городке.***
Можно сказать, я была счастлива. Причём целиком и полностью, буквально до чёртиков. Игорь и Нана пропадали каждый день на каких-то обедах-приёмах-ужинах-раутах, в то время как я могла спокойно брать книги из домашней — или же Публичной — библиотеки, прихватывать с собой клетчатый плед и идти на уже облюбованное место. В первые два дня было тихо. Ни Птолемеи, ни Эмануэля не наблюдалось. Впрочем, отсутствие второго меня даже немного радовало: какая могла быть учёба, когда на горизонте появлялся интересующий меня человек? Он мог дать намного больше знаний, чем книги, которые я держала сейчас в руках, и этого было не отнять, это привлекало и, надо сказать, не шуточно так отвлекало. Так что я была рада, сидя на своём личном проклятом пляже, расположившись на тёплом песке, который кончался только в нескольких местах галькой, чаще всего уходя глубоко под воду всё тем же рыхлым и мягким ковром, и читая. Изредка гоняла домовушку домой за перекусом, возвращаясь зачастую домой только под вечер. Птолемея появилась через пару дней. Просто когда я пришла в одно утро на пляж, она уже была там. Смотрела чуть хмуро и выжидательно, словно считывая реакцию. Словно наблюдая, решусь ли я продолжить знакомство. Но что мне могло помешать? Предрассудки общества? Личные догмы? Родители? Каких-то внутренних рамок и запретов у меня не наблюдалось, а на мнение остальных мне было глубоко параллельно, так что я улыбнулась, скинула корзинку и ботинки на песок, и медленно, стараясь не спугнуть, помахала ей рукой. Птолемея не двигалась, пока я осторожно подходила к своей давней знакомой, слегка замочив ноги. Край подола моего платья уже промок и немного лип к ногам, но я не обращала на это ровным счётом никакого внимания. Остановившись на расстоянии в вытянутую руку от морского существа, я раскрыла руки для объятий и склонила голову набок, выжидательно смотря на неё. Несколько секунд ничего не происходило, так что я уже успела усомниться в правильности своего поведения. Она шарила по мне взглядом, пока её глаза не прикипели к моей цепочке, на которой висел её прошлогодний подарок. Секунда — и меня прижимают к себе, обнимая. От неё не пахло рыбой или тиной, нет, я чувствовала запах морской соли, мокрых волос и ещё чего, что я не смогла определить. — Я думала, ты меня бросила, — пробормотало существо, всхлипывая. — Как я могла бросить своего друга? — улыбнулась я, утыкаясь носом в её волосы. Русалка хохотнула и отстранила меня от себя, блестя глазами. — Здравствуй, чудовище. Только сейчас я поняла, как скучала и по этому странному акценту, и по приветствию, и даже по этим тёмно-синим глазам с вертикальными зрачками. — Не чудовище, а большое чудо. Здравствуй. С Эммануэлем мы встретились ещё через трое суток. Я сидела на своём клетчатом пледе, перелистывала страницы книги и скучала. Птолемея предупредила, что у неё сегодня и завтра дела — она плывёт куда-то с сестрой. Девушка — если её можно вообще было так назвать — скалилась в улыбке и обещала подарить мне после их «прогулки» что-нибудь интересное. Я долго думала, что оставить на память о себе, так что в моей корзинке теперь покоился золотой медальон на тяжёлой цепочке, когда-то купленный на косой аллее как защитник от ментальной магии, который я по итогу носить не стала — смысла как такового не было. Появился он бесшумно и, как всегда, неожиданно. — А вот и моя чуть-чуть мёртвая девочка, — прошелестело сзади меня, заставив хихикнуть и обернуться. Он сидел сзади, скрестив ноги и уперевшись в них локтями так, чтобы суметь положить на ладони голову. И улыбался. — А вот и мой чуть-чуть священник, — улыбка вышла действительно настоящей. — Скучал? — Если только немного, — лукаво ответил он, возвращая улыбку. — Что читаешь? Я была счастлива.