если ты ещё раз спросишь, за что я тебя люблю... клянусь, я убью тебя.
Друзья встретили меня достаточно приветливо. И снова бесконечные разговоры о лете, общих знакомых, изменений в учительском составе и о тех, кто в этом году только-только поступал в школу Чародейства и Волшебства. Я, не желая никого обидеть или задеть, отговорилась головной болью, а потому устроилась в углу купе и с удовольствием погрузилась в книгу, попивая чай из маленького термоса, чем-то напоминающего термокружки из моей прошлой жизни. Бессмертная «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте снова захватила меня, так что я с головой окунулась в достаточно мрачную, но оттого не менее привлекательную историю о бедной, но упорной девушке из простой семьи. Джейн восхищала меня всегда, наверное, тем, что она была живой. Казалось, на страницах книги, написанной несколько веков назад, изложена история реального человека. Не было в ней ни ангельской доброты, ни желания прощать всех направо и налево, ни божественной красоты. Она была самой обыкновенной девушкой, которая добилась всего только благодаря своему упорству, умению слышать и слушать, а так же желанию учиться. Помнится, в сочинениях я часто приводила её как пример для различных тем — Джейн спасала меня всегда. Так что теперь было даже символично перечитывать этот роман, набросив на плечи клетчатый плед — тот самый, на котором я сидела на берегу Франции — и изредка поглядывать за окно, где мимо локомотива быстро проносились одиночные деревца, домики, а иногда и целые деревеньки. Чем ближе Хогвартс-экспресс подъезжал к школе, тем реже встречались какие-то жилые постройки, а за час-два до прибытия в школу они и вовсе прекращались, уступая своё место степям, редким лесам или пролескам и парочке маленьких озёр. — Что читаешь? Неожиданный вопрос заставил поморщиться. Больше всего на свете я не любила, когда меня отвлекали от чтения и готовки. Потому что в обоих случаях дальнейший процесс не приносил мне удовольствия ещё какое-то время, пока я снова не увлекусь, что для меня было огромной потерей. Как человек, теперь постоянно гонящийся за ощущениями и впечатлениями, я старалась лишний раз не контактировать с внешними раздражителями, которые могли вывести меня из какого-то подобия благодушия и вообще каким-либо образом меня расстроить. Мазохизма я за собой никогда не наблюдала, а учитывая, что я итак в прошлой жизни порядочно натерпелась, «яростно сражаясь» и «сохраняя мужество до последнего», то можно было предположить, что подобных ситуаций я избегала как можно тщательнее. А потому, когда я подняла глаза от книги и вперилась взглядом в растерянное лицо Джеймса, тогда показавшееся мне каким-то хамоватым и дерзким, то пребывала отнюдь не в лучшем настроении, которое к разговору, как можно догадаться, не располагало. — Не трогал бы ты нашу принцессу, — дружелюбно посоветовал Сириус, на секунду отвлекаясь от какого-то конспекта. — Не видишь, ей не очень хорошо? А чтение порядочно отвлекает и от боли, и от недомогания. Я благодарно улыбнулась другу, ловя ответную улыбку, мол обращайся. Джеймса это почему-то только взбесило. — Я всего лишь спросил, что она читает, — начал раздражаться он. — А я всего лишь сказала в начале поездки, что мне нездоровится, — огрызнулась я, глубже закутываясь в плед, стараясь скрыться от внешнего мира под слоем вязаного чуда. — Неужели так сложно ответить на один вопрос? — достаточно громко спросил Поттер. Благодушная атмосфера в нашем купе тут же пропала. Алиса испуганно замолкла, оборачиваясь на нас, Марлин, до этого её внимательно слушающая, с удивлением подняла брови, даже Ремус испуганно поднял глаза от тетрадки, в которую они уже добрый полчаса что-то дописывали вместе с Сириусом, изредка совещаясь. Я раздражённо поморщилась и глубже улезла в плед. — Отвали. — Что-о? — взвился мальчишка. — Отвали, говорю, — буркнула я, скрывая своё лицо за тканью, из-за чего моя речь тут же стала менее внятной. — Меня тут нет. — Но… — Отвали. Сириус, который, видимо, уже какое-то время старательно сдерживал смех, всё-таки расхохотался, утирая выступающие слёзы. Атмосфера разрядилась, взрыва, казалось бы, удалось избежать. Ремус прыснул в кулак, Марлин и Алиса, переглянувшись, тихо рассмеялись, один Джеймс сидел нахмурившись и, как казалось, раздумывал над тем, какова вероятность того, что смеются не столько над ситуацией, сколько над ним самим. — Джейми, отстань от ребёнка, в самом деле, — хохотнул Сириус, тут же сгребая меня к себе в объятия, заставив только заворчать, удобнее устраиваясь на плече у друга. — Ну плохо ей, что, не видно? — Прости, — буркнул гордый мальчишка, насупившись и тут же уткнувшись в какую-то книгу, которую он быстро достал из кармана и увеличил заклинанием. Все занялись своими делами. Поттер читал, я таки выглянула из пледа и, оставшись в положении полусидя-полулёжа, удобно используя для своих коварных матримониальных целей наследника Блэков, всё-таки продолжила следить за судьбой так любимой мной Джейн, Алиса и Марлин продолжили болтать, а сам наследник Блэков, совсем не печалясь оттого, что его так нагло используют, продолжал разбирать что-то с Ремусом. Поезд мерно покачивался, на улице начал накрапывать мелкий дождик, который обещал в скором времени превратиться в настоящий ливень, болтовня девчонок слилась в единый гул, а плечо друга было слишком удобным и, что самое главное, тёплым, так что я сама не заметила, как задремала.***
Распределение прошло даже как-то обыденно. Единственным нововведением стало то, что староста раздала нам расписание не за завтраком следующего дня, а прямо сейчас, за праздничным ужином. Девушка просто выложила на скамью увесистую стопку листов, а парень, применив к ним какое-то заклинание, заставил подписанные бланки разлететься к каждому ученику. Начинали с первого курса, так что свой листок я получила достаточно быстро, тут же впившись в него глазами. В принципе, ничего не изменилось, разве что уроков теперь стало немного больше, да и перемены между ними слегка укоротились, так что пары стояли более плотно друг к другу. В своём расписании я увидела заветные четыре предмета, на которые решила ходить вместе с Алисой и Марлин. Как не странно, из мальчишек сопровождать нас вызвался только Сириус. Джеймс решился отдать больше своего времени Нумерологии и Рунам, а Ремус последовал вслед за другом, с которым они теперь стали бы проводить чуть больше времени. Кажется, это устраивало всех. Впрочем, в последнее время общество Поттера меня несколько напрягало. Почему-то у меня начиналось складываться впечатление, что он и в этой реальности относится ко мне совсем не так, как к другу. Поначалу это показалось забавным. Мальчик мило краснел, улыбался мне как-то по особенному, всегда был рядом — весь такой тёплый и понятный — и даже как-то легче на душе становилось. Я грешным делом даже начала подумывать, а не взаимна ли его симпатия. Но у любой медали, как известно, есть две стороны. Поттер был до крайности ревнив, вспыльчив и многословен. Причём последнее бесило меня больше всего: в минуты гнева или какого-то раздражения я могла узнать о себе так много нового, что порой хотелось просто убить его на месте. В назидание другим, так скажем. Но отпустить я мальчишку уже не могла. Просто не получалось — слишком привязалась к своим «Мародёрам», как нас всё-таки начали называть уже на третьем курсе, только уже с лёгкой руки МакГонагалл, которая в сердцах назвала так нашу шебутную компанию, не подобрав эпитета поточнее. Прозвище достаточно быстро обрело популярность, да так и привязалось к каждому из нас намертво. Впрочем, я много времени проводила теперь в одиночестве. Тренировалась, чётко решив для себя всё-таки взять три мастерства до совершеннолетия. Дальше можно будет сбавить темп, учиться в удовольствие и размеренно. К тому же, я надеялась, что уговорю заняться моим обучением самого Эммануэля — даже из достаточно абстрактных разговоров приходило понимание того, что он сведущ во многих областях, которые были мне интересны — ну или сам подберёт для меня учителей. Нану и Игоря я просить о таком опасалась. На самом деле, надежда на то, что у них всё-таки появится совместный ребёнок, не покидала меня на протяжении уже как минимум года. Нет, я любила своих родителей. Причём сильно. Но их забота была порой слишком навязчивой, а контроль — слишком тотальным. Короче говоря, появление ещё одного чада избавило бы меня от львиной доли проблем и прибавило бы такую прорву времени… Эх, короче говоря, рождение младшего наследника развязало бы мне руки. К тому же, я могла бы войти в Род будущего мужа… Щёки почему-то полыхнули жаром, когда в голове появился неожиданный и совершенно иррациональный вопрос. А согласился бы Эммануэль войти в мой Род?***
Уроки Истории магии мне никогда не нравились. Подача материала была действительно ужасной. Профессор Бинс — если его вообще ещё можно было называть профессором — бормотал что-то себе под нос, совершенно не акцентируя внимание на хоть сколько-нибудь важных вещах. Даже самые что ни на есть зубрилы и отличники — вроде той же канонной Грейнджер, ну или меня — на этой лекции чаще всего просто писали эссе к другим предметам или же занимались своими делами. Именно поэтому мои друзья, без всякого зазрения совести, между прочим, маялись непонятно чем. Сириус дописывал какое-то эссе, Джеймс активно пытался не уснуть, Ремуса же на уроке не наблюдалось вообще — полнолуние было сутки назад, так что мальчишка до сих пор отходил в Больничном крыле — а Алиса и Марлин на этот раз отсели куда-то ближе к Слизеринцам, решившись всё-таки на общение с несколькими девушками. Алису приняли неплохо, а Марлин… впрочем, то, что её вообще терпели в их компании, было уже чудом. К тому же, упоминания о том, что девочка происходила из достаточно богатой и знатной в маггловском мире семьи, несколько смягчили аристократов этого мира. Делать ничего не хотелось совершенно. Разве что… неуверенно стрельнув глазами в сторону Джеймса, который сидел вместе с Блэком прямо впереди меня, я придвинула ближе к себе талмуд по Истории Магии, раскрытый ровно посередине, и осторожно принялась копаться в сумке. Чёрный блокнот нашёлся быстро, даже как-то подозрительно быстро. Вздохнув и ещё раз оглядевшись, словно я делала что-то действительно постыдное и даже незаконное, я осторожно морально готовилась написать первой человеку, который мне не безразличен. Абсолютно не безразличен. Врать себе глупо. А в моём случае ещё и опасно. Так есть ли смысл отрицать очевидное? — Не любовь и даже не влюблённость, — пробормотала я, водя пальчиком по обложке. Решиться было сложно. Ещё раз стрельнула глазами в сторону Джеймса. Если он заметит — будет скандал. Прямо посреди урока. Вот чёрт… …поймала себя на мысли, что лучше бы заметил. Тяжело вздохнув, я уткнулась лбом в дневник. Тяжко. Наверное, я так и не решилась бы вообще хоть на какие-то действия, если обложка не стала вдруг тёплой. Судорожно вздохнув, я раскрыла блокнот на первой странице, видя строчку, написанную каким-то неровным, округлым почерком.Доброе утро…
Смешок сдержать не удалось, хвала всем богам, что никто его не заметил. Взяв перо и бросив на чернила простенькое заклинание, меняющее их цвет на изумрудно-зелёный, я вывела просто каллиграфические от волнения буквы:Уже день, чудо.
Так началась наша переписка, не прекращающаяся на протяжении всего года. Это были беседы, наполненные для меня таким сакральным смыслом, такой теплотой и таким пониманием вперемешку с доверием, что порой я не верила, что это происходит на самом деле. Это были беседы, которые примиряли меня с необходимостью торчать в школе, посещать неинтересные лекции и общаться с людьми, которых я не хотела даже видеть. Это были беседы, о которых Джеймс Поттер так никогда и не узнал.