Этому его научил Маркус

Противно щелкает внутри сломанный механизм и отзывается в ухе мерзким скрежетом. Стабильность трещит по швам. Саймон чувствует, как внутри сломалась важная деталь. Убегая ото всех, он предпринимает жалкую попытку скрыться, зарыться в себе и проанализировать поломку. Внутри все еще скребло, когда он с треском захлопнул дверь комнаты. Андроид морщится, отходит к стене, почти резко ударяется спиной и закрывает глаза, словно перематывая в голове воспоминания. Его первая встреча с Маркусом. Иерихон. Совместное дело. Перед глазами мелькают картинки. — «Ты в порядке, Маркус?» Холодно. Мне холодно. Роботы не должны мерзнуть. Машины не чувствуют холод. Невидимая поломка перекраивает его так, как взбредет в голову, и андроид жмурится, беспомощно мотает головой. Руки покалывает как на улице в тридцатиградусный мороз, а по телу пробегает волна дрожи. «Надо двигаться, а то совсем замерзну». Он бесцельно бродит из стороны в сторону по промерзлой каюте Иерихона, и, садясь на пол, обнимает сам себя в попытке согреться. Бессмысленно. Ведь никто не в силах вырастить цветы в заснеженной долине. Саймон делает паузу, вновь залезая себе в голову и замирая в ней. Долина, не проглядываемая из-за бури, снова снег. Если приглядеться, вдали бродит затемненный силуэт. Ветер знакомо шумит. Он щурит глаза, пока не натыкается на знакомый блеск пары знакомых пугающе родных глаз в паре сантиметров от своего лица. Механизм вновь нервно щелкает. Диод краснеет. Саймон застывает, будто покрытый ледяной коркой. В таком состоянии ничто не может вывести его на контакт. Даже пуля в лоб. Прислонялся боком к стенке и смотрел в одну точку целыми часами. Сколько бы ни было побед, сколько бы голубая стрелочка рядом со словом «Маркус» ни поднималась бы вверх, Саймону не было до этого дела. Не было смысла в свершениях, он будто видел, как пламя революции в его глазах само по молекуле промерзает, становясь прозрачным. «Попробуй проанализировать свое состояние, Саймон». А если дело не в биокомпонентах? А в шалящем сердце, вышедшем из-под контроля. Программе, дающей осечки и нуждающейся в объятиях душе. Незримой, не запрограммированной, не состоящей из кода. Живой. Помощи не было этому недугу, да и не могло быть. Ведь ты андроид, а значит—не любишь. Клеймо стоит на тебе, необъяснимое, малопонятное. А если ты не отравлен, то и незачем противоядие. «Поищи проблему, Саймон. Нас столько полегло, я нужен Иерихону». И это ощущение, когда в считанные секунды жизнь начинает чего-то стоить, все бегут куда-то, счастливые. Столько улыбок, радостные переклички, жесты, объятия. Тщетно все это, бессмысленно, ведь ты, ты все еще замурован в толще льда, и, застряв в самом себе, безвылазно смотришь за поглощающей тебя мрачной тоской. Саймон смотрит по сторонам, а видит лишь свое ноющее нутро. Что там, в этом заледенелом океане? И как же хорошо, что Саймон не может повернуть голову и посмотреть назад. В черную глубь, прошлое. Без возможности выбраться, ты беззащитно жмуришься, думая, что оно пройдет, и бежишь за другими, машинально вытирая проступающие слезинки. Ему нет дела до тебя, но ты не расстроен, ведь рад за твоего негласного лидера. Ты ведь не хочешь его расстраивать. И снег идет так в тон к твоим ощущениям, под шумок ты отстраняешься и уходишь с площади, где все собрались. Входишь в зону невидимости, будто проваливаясь в снежную стену, за тобой закрывается портал, и ты снова здесь. В своем маленьком уютном лимбо, заснеженном и почти безмолвном. Лишь шум ветра отвлекает от мыслей. Лечь бы здесь и замуроваться под тонной замерзшей воды. Шум ветра нарастает, потираешь ладони, машинально. Словно уверен, что станет теплее. Но не становится. Все бессмысленно. Ты встаёшь на колени, готовый принять в себя весь холод, твое тело обволакивают хлопья снега. Тишина. Теперь не слышен и ветер, пустота появляется на месте мерзлоты. Пока кусочками. Небольшими, но скоро она заполнит тебя целиком. Никогда не думая о смерти, ты будто бы готов ее принять. Только бы не чувствовать этот чертов мороз. Вздыхаешь, ловя себя на мысли, что наконец-то чувствуешь хоть что-то. Гнев. Злишься, не зная, на кого. На Маркуса, выбравшего не тебя и не видящего за своим маленьким счастьем, что его товарищ играет со смертью. Да. Наверное. «Обо мне забыли. Я сломан. Он не узнает. Лишняя проблема, которая потеряется в числе других». Ветер пробирает до дрожи, пока внутри все переворачивается, крошится по кусочкам. «Лучше бы ты никогда не находил Иерихон», —думает Саймон. Да если бы его без боли разобрали на запчасти, было бы и того лучше. А так это как мертвому припарка. Саймон злится на себя, пытается встать, но от беспомощности спотыкается. Как же тоскливо вокруг. Появилось желание сбежать отсюда. На площади сесть рядом с костром и греться. Провести ласковым взглядом парочку андроидов, задержаться на том, что выше и закрыть глаза, изменяя себе с другой реальностью. Завтра он уже не станет молчать, этому его научил Маркус. Правильно, Саймон. Революция должна случиться, пусть даже небольшая, в твоих отношениях с единственной причиной бунтовать.