Жажда жизни

Руслан впервые в жизни находился в состоянии отчаяния. Виталику срочно нужна была медицинская помощь. До станции он его не дотащит: не в таком состоянии. А кто из соседей согласится везти их до города? Скорее всего, никто. Но, конечно, попробовать стоило. — Пожалуйста, помоги… Дай мне немного… Совсем немножко, — прохрипел Виталий, обливаясь потом и дрожа. — Тише, потерпи немного. Я всё сделаю, — непослушными руками Руслан освободил связанного брата. Сейчас его собственное горе отошло на второй план. Его брат в одночасье стал овощем. Ему хуже. Ему страшнее. — Дай мне дозу, дай… — брат крепко схватил Руслана за плечи, блестя болезненными глазами. — Я принесу тебе воды. Успокойся, прошу тебя, — как можно твёрже произнёс Шелестов, хотя ему хотелось орать от происходящего. Сорвавшись с места, стараясь не циклиться на адской боли в заднице, он побежал на кухню, отыскал на полках бутылку минеральной воды и вернулся в комнату. Виталик грыз ногти, стуча зубами и воровато оглядываясь по сторонам. Он был настолько бледен, что ничем не отличался от покойника. Руслан открутил крышку и поднёс бутылку горлышком к губам брата. Тот присосался к ней, делая жадные глотки. Напившись, Виталик упал обратно на диван. У него был жар. Губы то растягивались в болезненной улыбке, то странно кривились. Фиолетовые синяки под глазами стали ярче. Мешкать было нельзя. — Жди меня. Я скоро, — накинув на брата плед, Шелестов, прихрамывая, выбежал на улицу, по пути хватая куртку и надевая её. Во всех домах давно был погашен свет, не считая того, что находился чуть поодаль от деревни. Руслан не знал, кто там жил, кажется, этот дом долго стоял в запустении. Но заметив рядом с участком старенькие «Жигули», мужчина побежал к этому строению. Открыли ему практически сразу. Незнакомец был худощав, длинноволос, загорел. Ему можно было дать 45 лет, а можно было и 55. — Добрый вечер. Моему брату очень плохо. Его срочно нужно доставить в больницу. Вижу, у вас есть автомобиль, — голос Шелестова дрожал. — Машина не заводится, к сожалению. Чёрт… — шатен слегка взволновался, — и до телефонной будки далеко бежать, да? — Думаю, ни у кого из местных нет телефона… Значит, буду искать доктора здесь или административное здание, — отступив, Руслан поспешил прочь. — Постойте! Все муниципальные учреждения закрыты. Ночь же. Что с вашим братом? Местный доктор лечит только простуду. По остальным вопросам в центр, — мужчина ловко сбежал с крыльца и прошёл к своей машине, — давайте я попробую завести эту рухлядь. Хотел заняться с утра, но раз человеку плохо… — У него проблемы с… не знаю, с чем, но это не простуда, — соврал Руслан, боясь, что мужик откажется везти наркомана. Он замер, в волнении наблюдая за тем, как незнакомец пытается завести авто. Раза в десятого ему это удалось. У Руслана с души упал камень. — Я сейчас выведу его! — почти радостно выкрикнул он и бросился домой. — Жду! — услышал он вслед. Шелестов ворвался в комнату, тут же замирая. На диване, сжимая в зубах шприц, без движений лежал Виталий. Его стеклянный взгляд устремился в потолок. Руслан, пошатываясь, приблизился: на животе лежало несколько шприцев, на полу, а на руках виднелись свежие следы уколов. Выходит, подонки оставили ему дозу, а он и не заметил! — Нет, только не умирай! — заорал Руслан, набрасываясь на брата и начиная с силой трясти его за плечи. Но было уже слишком поздно. Шелестов не помнил, сколько времени прошло, прежде чем он сполз с Виталика и опустился на пол, ощущая, как слёзы текут по щекам. Он не плакал лет с двадцати. Он забыл, как это бывает. — Ну, что там? — словно из-под толщи воды раздался голос соседа. Он вбежал и тоже замер. — Умер, — отрешённо ответил Шелестов, имея ввиду и себя, и своего брата.

***

Когда Виталика хоронили, шёл дождь. Над Москвой нависло тёмно-серое небо, которое, казалось, было готово обрушиться на крыши. То и дело на востоке вспыхивали вены золотистых молний. Руслан не проронил ни одной слезинки. Он вообще мало походил на живого человека, выглядя чересчур отстраненным. Ему казалось, что всё это происходит во сне. А он — лишь свидетель. Он помнил, как доставил тело Виталия в морг. Помнил, как приехал в свою квартиру, показавшуюся слишком тёмной и мрачной. «На автомате» позвонил тётке и сообщил, что брата больше нет. Сестра матери была неплохой женщиной, но нельзя сказать, что они были близки. Просто больше родственников у Шелестовых не было. После позвонил паре друзей Виталия. А потом лёг в кровать и укрылся двумя одеялами, тупо пялясь в потолок. На похоронах были тётя Оля со своим мужем, двое друзей Виталия и его начальник. На поминках все сидели молча. Потрясение столь неожиданной смертью было велико. В конце Ольга обняла Руслана и погладила по спине. Тогда внутри что-то дрогнуло и Шелестову захотелось уткнуться в эту женщину, как утыкаются в мать. Но он лишь на миг прикрыл серые, почти «стеклянные» глаза. Руслан вернулся домой весь мокрый. Он промок под дождём и ему было плевать на такую мелочь. Он улёгся на диван и сложил руки на груди, напоминая со стороны покойника в гробу. Хотелось только одного — не существовать. Жизнь больше не имела никакого смысла, являясь лишь грязной лужей. Он лежал так очень долго. Сам не понимая, зачем, в ночной темноте он поднялся и включил свет, а затем телевизор. Показывали криминальные новости: сумасшедший астраханский маньяк насиловал и потрошил своих жертв, оставляя тела под дверями домов, а внутренности унося с собой. Шелестов сам не заметил, как в его мозгу стали обрисовываться кровожадные и ужасные картинки: он долго издевается над каждым своим насильником, а после потрошит их, орудуя огромным ножом. Он весь в крови. И ему приятно видеть боль и страх на лицах этих мразей. Лица… Вспышка: физиономии каждого, как по щелчку, явственно возникли в мозгу. Как он мог запомнить их лица так детально? Удивительно… Запомнил, сам того не осознав… Шелестов ощутил какое-то чувство, медленно зарождающееся в душе. Пока лишь отголоски, не более… Порывисто поднявшись, он прошёл в ванную и тяжело упёрся ладонями в раковину. Взглянул на своё отражение: бледное лицо, которое многим казалось по-мужски привлекательным; умные и грустные серые глаза; прямой выразительный нос… Вроде, всё, как раньше, но было во взгляде что-то мрачное и до ужаса тяжёлое. «А если у меня СПИД?» — с отвращением подумал он и ударил кулаком по зеркалу. Не слишком сильно: то лишь затряслось. Задрав рукава вытянутого чёрного свитера, Шелестов включил воду и умыл лицо ледяной водой. Вернувшись в комнату, он улёгся на диван и снова уставился в потолок, уснув лишь спустя пару часов. Его разбудил телефонный звонок. Это был его начальник Алексей Атеев. — Ты почему не на работе? — вместо приветствия гаркнул он. — Я брата похоронил. — Мои соболезнования, но мог бы и предупредить. Я бы без проблем дал выходные. — Если хочешь, можешь меня уволить, — сухо ответил Руслан и положил трубку на рычаг. Чувство, начавшее зарождаться вчера, становилось сильнее. Пока что совсем чуть-чуть, но сильнее. Шелестов даже не очень осознавал, что именно он собирается делать, но… заварил кофе. Выпил три чашки, с трудом затолкав в себя плавленый сырок, а после сменил свитер на белую футболку. Накинув поверх лёгкую старую куртку из жатой коричневой кожи, изуродованную царапинами и потёртостями, он прихватил ключи и вышел из дома.