***
— …А она отвечает: нет ножек — нет конфеток! Взрыв разношерстного хохота. — Ну какой же ты злобный мудила, Макисима-тян, — дружелюбно говорит бледный парень с растрепанными черными волосами; у него выразительные серые глаза, тонкий нос, и он почти демонически красив. — О, ну расскажи тогда добрый анекдот, Когами-тян, — Сёго улыбается одними зубами, и улыбается в первую очередь мне, он первый замечает меня в дверях. Следуя за его взглядом, вся группа больных оборачивается и приветствует меня нестройным хором. Моих пациентов здесь двое: Шусей Кагари с ОКР — рыжий и веселый и с виду как будто нормальный, и Кодзабуро Тома с синдромом Клерамбо-Кандинского — застенчивый юноша с тонким, нервным лицом. Должен быть еще некий кататоник, но его, как мне сообщили, давеча забрали на какой-то аниме-фестиваль. Надо же. А двое других больных — Нобучика Гиноза и Шинья Когами — приписаны к кому-то другому. Они все сидят кружком на трех сдвинутых футонах, режутся в «Уно» и травят бородатые анекдоты, и, видимо, им даже весело. Ну-ну. Отдаю таблетки своим пациентам и слежу за тем, чтобы они выпили их при мне. Я смотрю на них, а Макисима смотрит на меня. Улыбается, щурясь на падающем сквозь окно солнце. Вчерашней меланхолии как не бывало, тут он свой в доску и отвязный псих. То ли мимикрирует, то ли, наоборот, отпускает себя на волю. — А для меня что-нибудь есть, Урахара-сан? — Разумеется, Сёго. Высыпаю лекарства ему в ладонь, отмечая, как слегка вздрагивает при этом его рука. Он смотрит на меня уже без улыбки, и я смотрю в ответ. Он первым опускает глаза. Выходя из палаты, я слышу, что Когами рассказывает дурацкий анекдот про поручика Ржевского, коней и зоофилию. Идиллия, просто идиллия.***
Вечером я ухожу сразу после обхода, и — внезапно — дома меня встречают. — Ну что, дедушка Фрейд, наспасал там душ человеческих? — Йоруичи-сан, я все-таки психиатр, а не психолог. Так что нет, не наспасал. — А все-таки? Ну расскажиии. Давай типо как сериал такой медицинский, ну знаешь, типа «Хауса», только про психушку. — Боюсь, что в нашем дурдоме все не настолько увлекательно, — вздыхаю я, проходя на кухню и заваривая чай. — У меня с десяток простых пациентов и один непростой. — Нуу! — Йоруичи усаживается к столу в гостиной на груде подушек — откуда только набрала их столько, — открывает пакет с печеньками и начинает ими бодро хрустеть. — Что значит простые и непростые? — Принести тебе поп-корн? — Ха-ха! Неет, чаи гони, у меня печеньки. — Как скажешь, Йоруичи-сан, — разливаю чай в пиалы и отбираю пару подушек себе. — Так вот, простые — это те, которым поставлен диагноз и назначено лечение, их нужно кормить таблетками, делать анализы, отслеживать динамику, отписывать карты и все такое. А непростые — это с которыми надо разговаривать, подбирать лекарства и придумывать курс, такое вот. Мой пациент — натуральный психопат, серийный убийца и вроде как биполярник и шизофреник, как говорит анамнез, но… — Стопэ, — перебивает меня подруга. — Я думала, маньяков у нас к стенке ставят. А этого чего пожалели? А действительно. Ценное замечание. Обдумаю позже, а для застольной — зачайной? — беседы сойдет и простое объяснение. — Потому что он невменяем и не контролировал себя, — тут я вспоминаю Макисиму и как-то сам себе не особенно верю, — как показала экспертиза. — И как? — Что «как»? Хочешь знать, реально ли он невменяемый или прикидывается? — Это тоже, — невозмутимо кивает Йоруичи, принимаясь за вторую пачку печенья. — Кстати, Киске, а зовут его как? Раз серийный, должно было в новостях мелькать. — Макисима Сёго, года два назад процесс закончился. — А-а, такой малахольный блондинчик с жуткой улыбкой… — Жуткой? — Не видал, что ли? — мимолетно удивляется Йоруичи, что-то набирая в телефоне. — А, ну да, ты же тогда в лаборатории сидел, как сыч… вот гляди! Она передает мне телефон с открытым поисковиком. Я фыркаю, глядя на запрос «makishima creepy smile», но, честно говоря, количество фотошопных картинок и демотиваторов впечатляет. Хотя сама улыбка впечатляет не меньше — длинная, блестящая и в самом деле кровожадная. И я у него такой не замечал. Пока что. — Это кто его так заснял? — Ну как — кто? Журналисты какие-то на выходе из суда. Всю дорогу он выглядел как стопроцентная няша-милаша, которую бес попутал, ну там чего-то гнали про раздвоение личности, хуе-мое, а когда его в автозак грузили, обернулся и вот такое изобразил. Фанаты, ясен хер, ссутся от восторга… — От чего восторг-то? Она пожимает плечами. — Ну, многие думают, что это он так ловко прикинулся психом, а на самом деле нормальный, просто злой. Всегда приятно наебать систему, знаешь ли… а когда ты туповатый подросток, то приятно даже когда кто-то другой это делает. Почему-то многие мрачные пездюки тащатся от маньяков… — Отстал я от жизни, — бормочу я себе под нос. — От маньяков они тащатся… — Не знаю насчет прочих, а от Макисимы вообще много кто тащится, — неожиданно сообщает Йоруичи. — За него тогда залог в кутузку какая-то его бывшая телка внесла, а адвоката еще какая-то другая бывшая оплачивала. Вот так новость. — А на рокового красавчика не похож, — говорю растерянно. — Может, у него хуй метровый, — подмигивает моя подруга. — Ха-ха, чего это ты покраснел, неужели правда? И чего это я покраснел? Не знаю. — Не знаю. И знать не хочу. — Ну все равно он занятный фрукт, — как бы подытоживает мой рассказ Йоруичи-сан. — Как-нибудь зайду к тебе на него поглядеть. Я ничего не имею против.