Покажи, насколько ты крут.

- Ой, Любовь Федоровна, такой пакетик еды вы нам собрали, словно мы на пикник в соседний двор собираемся. Трое суток двум мужикам на паре бутеров не продержаться. - Николай, я не понимаю, почему вы едете на поезде? У нашей семьи есть возможность летать на самолете, и, конечно, мы бы и тебе билет приобрели. - У вас яйца седьмую минуту кипят, Любовь Федоровна. Круче они уже не станут, вы бы под холодную водичку их положили, а то скорлупки потом на зубах хрустеть будут. Артемий, кидай все, что не портится, потом разберемся. - Я была изначально против всего этого мероприятия. Поезд - очень опасное место, там полно таких людей, как... как... - Как кто, Любовь Федоровна? - Не важно. Там полная антисанитария. Артемий, я предлагаю все отменить. Возможно, через год мы нанесем визит моим родственникам всей семьей. - Мама, мы подобрали удобный поезд и хороший вагон. Несомненно, лучше будет приехать сразу в ваш родной город. Мне бы не хотелось из аэропорта добираться на маршрутном такси двести километров. Это небезопасно. А поехать мне необходимо. Ты ведь сама говорила, что очень важно помнить свои корни. - Неужели ты не понял, о чьих корнях я говорила? О, Артемий! Твой отец будет в ужасе, когда узнает, на каком транспорте ты едешь. - Так, помидоры, яйца, огурцы, вареная курица, хлеб и сервелат. Бомж-пакеты я еще на той неделе закупил. Водой на вокзале затаримся. Ну что, присядем на дорожку? И мы все сели. Совершенно не понимаю, зачем эти нелепые ритуалы, но если Коле это нужно, лучше избежать лишних конфликтов. Мама сидела как всегда грациозно, словно императрица, наверное, думает, в чем завтра пойти на встречу с очередными папиными друзьями, и злится, что меня не будет на ужине. В любом случае, уверен, что она сможет подобрать грамотную отговорку по поводу моего отсутствия, опустив при этом, куда именно я уехал, к кому и с какой целью. - Ну, ладно, Любовь Федоровна, я бы вас приобнял, да руки чемоданами заняты. Привезу я вам обратно Артемия еще лучше, чем был. Тетя Надя его таким тощим из дому не выпустит. Вы это, как я посмотрю, самогоном особо не баловались, я одну бутылочку взял, домой свезу, чтобы не пропадал напиток. - До свидания, мама. Все будет, несомненно, хорошо. Не совсем я был уверен, что все действительно будет хорошо. С Колей никогда просто "хорошо" не бывает, всегда приходится качаться по синусоиде от полного всепоглощающего кайфа до низменного никому не нужного рукоприкладства. - Это ты чего такой молчаливый, не приболел? - задал мне вопрос Коля тоном, который я не выношу, о чем он прекрасно осведомлен. - Утром был здоров, ровно до того момента, пока у тебя не случился приступ агрессии. - Это у меня агрессия? Это ты опять в императорскую дочку преобразился и зафыркал от вида моих сумок, ты зенки-то раскрой, у всех такие сумки. Одни мы, как петухи, с чемоданами катимся. Как из поезда выходить будем, засмеют все. За свою жизнь я был только на одном вокзале - Ленинградском. И чаще всего в то время, когда отправляются поезда на Питер с соответствующей публикой. Казанский же вокзал меня встретил неприятным запахом, толкающимися людьми, кучей мусора и криками детей. Возможно, упаковать все вещи в Колины клечатые сумки было не худшей идеей, не нужно было бы потом выкидывать свои чемоданы после этого ужаса. Коля шел четко по заданному курсу, как будто в его блондинистой голове вшит GPS. Но, естественно, его у него нет. Зато есть друг Дима, которого надо регулярно встречать и провожать с этого вокзала. А еще ему с другом необходимо раз в две недели встречаться, с ночевкой, и в идеале еще по пятницам видеться на нейтральной территории. Когда этот счастливый неандерталец, брызгая феромонами, сообщал чудесную весть о том, что Димон пробудет все каникулы на их родине, там же, куда собрался он сам, я решил, что достаточно этой дружеской идиллии. Логично предположить, что мне пришлось залезть в Википедию, чтобы изучить такие слова, как родная земля, родственные корни, родная кровь, зов предков и еще кучу предложенных Гуглом материалов, где в каждом предложении был синоним слову "родной". Конечно, лекция моя впечатлила маман, она очень любит когда много, внятно и красивыми словами, поэтому, поддавшись минутному порыву, решительно благословила меня в далекий путь. Передумала она или нет, я не знал до дня отъезда, потому что более эта тема не затрагивалась. С Колей все было проще. Как-то вечером я сказал одну фразу: "Интересно, каким был мой дед, на которого я так похож". И все, меня смыло цунами рассказов, затем стенаний, что фотографий с собой нет, потом уже пошла идея, как мне все показать. И ровно за сорок пять суток Коля умчался покупать билеты. - Это ведь не наш вагон? - а еще лучше, чтобы сам поезд нашим не был. - Все четко, Артемушка. Сейчас уже сможешь завалиться на койку, а то еле ползешь. - Это не купе? - в который раз я лишь смиренно передернулся от уменьшительно-ласкательного чужого мне имени. - Ты в какой скорлупе до этого рос, родной? Зачем за купе переплачивать? Ты на нижней или верхней? - За то, что не посоветовался со мной, когда решил самостоятельно, что смысла переплачивать нет, поживешь так же самостоятельно и во всех других смыслах, - я прошептал сквозь зубы, понимая, что вариант со сменой билета невозможен. - Ты не хнычь, а вытаскивай все, что в пути пригодится. Сейчас чемоданы уберем, и потом не заставишь меня их обратно вытягивать. Так ты на верхней или нижней? - Верхняя, - ответил я, посмотрев на тучную женщину престарелого возраста, которая будет соседствовать с нами, однозначно храпя на нижней полке. Пока главный сибирский умник занимался чемоданами, я курил на перроне. Коля с первых дней показался мне инопланетянином, в нем не было ничего общего с теми людьми, с которыми я привык общаться. В нем не было ничего общего со мной. Только на одну минуту, самую первую, когда мы сидели и завтракали, я решил, что мы выше него, но чем больше мама указывала Коле на его недостатки в свойственной ей манере, тем больше мельчала сама. Как легко может разбиться весь пафос и напускная культура о простую искренность. - Хватит пыхтеть, пошли есть. С первым движением поезда в сторону моего родного города, я понял две вещи: плацкарт - зло, трое суток в плацкарте - тройное зло. Надежда на кондиционер угасала с той же силой, с которой вагон наполнялся спертыми запахами жизнедеятельности окружающих нас людей. Шуршание фольги, стук вареных яиц о столы и шипение открывающихся бутылок с газированной водой оглушали. Я смотрел на Колю, который привычными движениями вторил всеобщему помешательству. Смотрел и понимал, что ни куска съесть не смогу, но не прошло и десяти минут, как я шевелил челюстями, глотая холодную вареную пищу и понимая, что в данном случае от толпы отбиваться не стоит. Это как на трассе: нельзя отбиваться от общего потока, иначе быть беде. - Кушай, а, не морщь нос. Артемий, ну, курицу надо с яйцами и картошкой первым делом съесть. Пропадет ведь, а сам голодный будешь. О ресторане даже не думай, там хорошее не дадут, а счет выставят, словно икру жрал, а не тефтелю. - Нормально все. Ем. - Да знаю, что ненормально. Как же я доверил курицу твоей маме, а? Уж думал, что с вареной едой ничего плохого сделать нельзя. Ан нет, оказывается, если не посолить и лаврушки для запаху не кинуть, то совсем труба. Ты ешь, вариантов нет. Коля-Коля, откуда ты такой сердобольный только взялся на мою голову, как умудрился проникнуть так глубоко, открыть во мне такие чувства, о существовании которых я и сам не знал. - Не переживай, со мной все будет в порядке, - сказал я и тут же засомневался в своих словах. - Это кто же у нас тут переживает? Я что, мамка твоя или барышня? Хочешь - жуй, не хочешь - выкину. Одним москалем больше, одним меньше. Велика беда. Я с трудом сдерживал улыбку и желание поцеловать его белобрысую голову. Он легче с почкой расстанется, чем с добрым словом в мой адрес.