Покажи, насколько ты крут.

Через десять дней у меня была клетчатая сумка, груженная летними вещами. В середине октября погода была несладкая, а если верить интернету, то в Турции очень даже ничего. Артемий держался от меня в стороне после последнего разговора - видимо, понял, насколько я крут, либо затаился перед очередной пакостью. Но у меня не было ни времени, ни желания обращать на него внимание. Учеба, работа и редкие посиделки с пацанами в общаге отнимали у меня все мое время. - Николай, это твоя сумка? - А на чью эта сумка, Любовь Федоровна, похожа, раз она у меня в руках? – я так же удивленно уставился на тетку. – Вроде, в носильщики я ни для кого не нанимался. - Артемий, ты не позаботился о чемодане для Николая? Ты сам понимаешь, что эту сумку потом будет сложно найти, да и… Ой, я не знаю, Артемий, ты ведь мог предусмотреть эту ситуацию. Как мы поедем все вместе? О нас могут подумать, что мы челноки. - Прости, мама, я не подумал. - Такси приедет через двадцать минут. Пожалуйста, подумай об этом сейчас. Такой раздраженной я тетку не видел ни разу. Видимо, боится самолетов не меньше меня. Но какой смысл срываться на моей сумке? Обычная сумка, в клеточку, ничего нового, у нас все такие в дорогу берут. Вместительная, хорошо закрывается, мне ее тетка еще клейкой лентой обклеила - для верности. - И чем ей сумка-то не угодила, - пробубнил я, заходя в комнату за братом. - Вытаскивай свои вещи, я сейчас чемодан принесу. Чемодан он приволок такой, что на секунду я подумал - они решили меня в нем перевезти, чтобы не позориться. По крайней мере, я бы там поместился легко. Отточенными движениями, постоянно посматривая на наручные часы, Артемий стал помогать мне перекладывать вещи в новый чемодан. Я так и не понял, в чем суть паники, но противиться не стал. Перед самолетом лучше настроиться на позитив и притягивать к себе все положительное. - Артемий, вы закончили? - Да, мама, через пять минут все будет готово, - сдержанно ответил он, при этом смотря на практически пустой чемодан. – И это все? – обратился он ко мне. - А что еще нужно? Книжка, пару трусов, носки и футболка, - я пожал плечами. Понятное дело, что тащить такого гиганта из-за моего скудного багажа было бы глупо, но хозяин - барин. - Нет. Блин, как все это похоже на бред, - проговорил брат и стал перекидывать вещи из своего чемодана в мой. - И зачем это ты свои трусы к моим подкладываешь? - Помоги, пожалуйста, у нас четыре минуты. Я быдлом никогда не был и на просьбы податливый, тем более, когда просящий волшебное слово не забывает добавить. Его идеально сложенные вещи мы перекидывали, как получалось. Артемий заметно нервничал, ведь его пунктуальность доходила в их семье до уровня фанатиков, разбивающих голову при молитве. Попутно брат смахнул с моей полки вещи в чемодан и только после этого закрыл его. Из кармана на своем чемодане он вытащил несколько пачек сигарет и переложил в новый, обернувшись сначала на открытую дверь. - Что, мамку побаиваешься? Сказал бы, я бы на шухере постоял. - Вы готовы? Машина подъехала, - тетка заметно успокоилась, увидев серый чемодан. – И прошу тебя, Артемий, проследи, чтобы все прошло достойно, и нам с Дмитрием Мстиславовичем не пришлось краснеть. - Любовь Федоровна, я сам волнуюсь, чтобы без нервов прошло. Мне пацаны сказали, что надо сразу выпить, и тогда лететь не страшно. - Артемий! Тетка выскочила из квартиры, отстукивая каблуками, унося с собой одежду в чехлах, отец Артемия вышел следом, вытаскивая чемодан (не меньше нашего) с двумя сумками одного цвета. - Ты только ротик свой про сигареты не открывай, а то я твою челюсть сломаю. Замазали? – прошептал он мне на ухо, стоя за моей спиной. Откуда только привычка такая взялась. - Я на красноперого похож или ты тупо нарываешься? Намекаешь, что стучать побегу? Артемий, по себе людей не судят. Повернув голову, я почувствовал, как его дыхание щекочет мне щеку. Брат даже не собирался отходить от меня, постоянно провоцируя на негативную реакцию. - Кончай прижиматься. Если не отойдешь, то чемодан со своим барахлом будешь нести сам, - меня его близость напрягала не меньше, чем язвительный тон. Пока он закрывал дверь и ставил квартиру на сигнализацию, я уехал на лифте. Оставаться с ним вдвоем в замкнутом пространстве не хотелось. На улице я не увидел машины с родителями Артемия, только пустое такси. - Родители твои куда делись? – задал я резонный вопрос брату, когда он вышел. - Коля-Коля, вроде, в институте учишься, а считать не научился. Как бы мы все вместе с багажом поместились в одной машине? - Смешной ты. Всего-то два чемодана и нас четверо, считай - налегке бы поехали, даже никого брать на руки бы не пришлось. Ехать в машине было долго и медленно. Никаких интересных видов мне усмотреть не удалось - только дорога, огороженная забором. Удивительно, что в Москве есть только небольшой пятачок, который по телевизору во время парада на 9 мая показывают. Два часа пути - и мы подъехали к аэропорту. Я ни разу не летал, и такой махины не видел. Вся площадь, навскидку, как половина моего города. Машины и люди снуют, словно муравьи в разворошенном муравейнике. - Только, пожалуйста, не потеряйся, и сразу звони. Я взглянул на брата и только собирался ответить что-нибудь поехиднее, но передумал. Непохоже было, что это его очередной стеб. Созвонившись с родителями, Артемий повел меня к зданию, где они нас ждали. По телевизору фантастику я смотрел, но никак не ожидал попасть в фильм «Вспомнить все» со Шварценеггером. Пока мы дошли до самого аэропорта, нас чуть не сбили машины, четко обматерили, и несколько раз предложили свои услуги, а после отказа обозвали пидорами. Такого кипеша я не видел даже при пожаре соседской коммуналки, а тут без повода народ шнырял с чемоданами, толкаясь и постоянно что-то выкрикивая. До родственников мы дошли молча, пререкаться с братом у меня настроение пропало. Любовь Федоровна прошла мимо нас, легко кивнув сыну, и остановилась перед стойкой с информацией. Видно было, что девушка попалась под стать моей тетке, обе с непроницаемыми лицами выясняли отношения. Через десять минут мать Артемия отошла, надев на себя победную улыбку, а девушка состроила такое лицо ей вслед, что я захотел ее поцеловать. - Коля-Коля, неужели тебе девушка так понравилась, что ты сияешь ярче ламп? И как он только умудряется замечать каждое изменение в моем взгляде... - Артемий, неужели ты только сейчас заметил мою ослепительную внешность? Окуляры себе заменил? Теперь, к слову, твоя очередь тащить баулы. Чемодан я оставил стоять, а сам пошел в сторону, куда направились родители брата. Взглядом я не отпускал Дмитрия Мстиславовича, который возвышался над доброй половиной народа. Разумеется, с их пунктуальностью, мы приехали за два часа до регистрации, которая, как оказалось, начиналась за два часа до вылета. Мы слонялись по зданию аэропорта: я разглядывал людей, а Артемий тенью следовал за мной по приказу мамы. - Может, поедим? - Хочешь – ешь, а у меня настроения нет. Чего? – я уставился на бутерброд, который стоил, как десять пицц у нас в институтской столовой, и аппетит пропал окончательно. А потом началась череда облапываний. Сначала меня потрогали, потом провели через металлоискатель, потом опять потрогали, десять раз сверили с фотографией в паспорте и в завершение засунули в большой рентген-аппарат. После такого досмотра я немного взбодрился, и мысль о террористах отошла на задний план, а мною полностью овладел страх перед нерадивыми механиками, которые гайки крутят по принципу, как на нашем заводе: все, что не закручивается, то отлично забивается. - Самолет задерживают, пойдем, пройдемся, - Артемий, по своему обыкновению, слишком близко наклонился к моему уху. - Я фильм смотрю, - в большом телевизоре крутили фильм, который был точно не для всех, а актеры говорили там стихами. - Коля-Коля, неужели так боишься потеряться? Ты не переживай, я всегда буду рядом.