Attraversiamo

Учиха прибегает домой в ужасе, залетает в квартиру и забывает, что должен вести себя тихо, потому что единственное, что его сейчас беспокоит — это гребаный поцелуй. Он поцеловал Наруто. Это пиздец. — Что я наделал? — шепчет под нос Саске, сидя на кровати в темной комнате и запустив пальцы в волосы. — Идиота кусок. Он слишком занят тем, что ругает себя самыми нелицеприятными словами, не замечает, как в комнате появляется Итачи, который до сих пор не спал и, услышав брата, поторопился к нему в комнату. — Блять, — вырывается у Саске, когда Итачи включает свет, чем пугает младшего брата, и тот резко вскакивает с кровати. — Что? — вскидывает брови Итачи, но Саске сегодня будет волноваться только об одном, а о нецензурных словах его брат, уж поди, догадывался. — Ничего. Я вернулся, — огрызается младший Учиха и снова падает на кровать, хватаясь за голову. — Так, — Итачи сразу понимает, что что-то не так, и опускается на кровать рядом с братом, который выглядит так, будто человека убил. — Что произошло? — Я совершил самую большую ошибку в своей жизни. — Может, расскажешь детали, и мы уже потом решим, такая ли уж большая эта ошибка? Саске колеблется несколько секунд, и Итачи уже продумывает в голове план «Б», потому что в этот раз пускать всё на самотёк нельзя, беря во внимание текущее состояние Саске, но младший, недолго подумав, и к счастью Итачи, решает признаться. — Помнишь, я говорил тебе про друга, который мне нравится? — Итачи кивает. — Я поцеловал его. Саске роняет голову и выглядит таким несчастным, словно проиграл в карты жизнь. А Итачи пока что не видит ни одной причины, чтобы так убиваться. — Я так понимаю, ты не предупредил его о своих намерениях? Саске хмыкает над формулировкой брата и утвердительно кивает. — И что он сказал по этому поводу? — Ничего, он не успел — я убежал. Итачи пару секунд хлопает глазами, не зная что сказать, потому что он ожидал от Саске чего угодно, но только не позорного бегства. Интересно, что за мальчик так влияет на его брата? — Если ты под ошибкой подразумеваешь свой побег, то я с тобой согласен. Это была ошибка. Но если ты думаешь о поцелуе, как об ошибке, то ты не прав. Саске кидает на него вопросительно-возмущенный взгляд, и Итачи объясняет: — Ты бы не смог подавлять свои чувства вечно, а учитывая, что ты постоянно контактируешь с ним, то неудивительно, что твои чувства вырвались наружу в такой форме. Саске вздыхает и прячет лицо в ладони. — Да какая уже разница. Он теперь меня презирает. — Он сказал тебе это или ты сам так решил? — Даже если не сказал, это вероятнее всего. — Вероятно, — акцентирует Итачи. — Но не точно. Я уже говорил тебе, что я думаю о тех, кто хоть на секунду допустит мысль, что ты ненормальный. И если твой друг из этого списка, то он тебя не стоит. Но ведь ты не знаешь что, на самом деле, думает твой друг, верно? Ты поступил неправильно, убежав. Рано или поздно тебе придётся с ним поговорить. И вдруг окажется, что ты ему тоже нравишься? — Нет, — мотает головой Саске, — исключено. — Ну, если так, то есть большая вероятность, что он не возненавидит тебя. Сомневаюсь, что человек, который тебе понравился, может быть плохим. Так что не убивайся, ложись спать, а завтра поговори с ним. Саске прислушивается к словам Итачи и понимает, что он прав во многом. Он прокручивает в голове весь диалог с Наруто, пока они шли домой, и задумывается. — Итачи, а что сказали бы мама с папой, если бы узнали о моей ориентации? — Мой глупый младший брат, — мягко улыбается Итачи, глядя на Саске, который прямо сейчас выглядит так, словно находится на расстреле. — Неужели, ты сомневаешься в них? Послушай, Саске, они — те, кто воспитали меня. Именно они вложили в меня представления о том, что правильно и что неправильно, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Так что, зная, какими они были, я уверен, что они отреагировали бы так же, как и я. Саске на это ничего не ответил, сделал про себя какие-то выводы и заметно расслабился, отпустив ситуацию с поцелуем и бегством. — А какими они были, наши родители? — внезапно спрашивает Саске, и Итачи чувствует себя слегка застигнутым врасплох, потому что до этого Саске никогда не просил его рассказать о родителях. — Что именно ты хочешь знать? — Всё. Или самое важное(?) — почему-то неуверенно отвечает Саске. — Я хочу знать о них больше, чем просто имена и лица. — Хорошо, — кивает Итачи и устраивается поудобнее, потому что воспоминания о родителях имеют не только привкус вечности, но и грусти тоже. — Отец для меня был образцом настоящего мужчины, и я всегда хотел стать таким, как он. Надежным, ответственным, внимательным, всегда собранным и серьезным, в меру строгим. Он не был щедрым на эмоции, но я знал, что он очень сильно любит свою семью. Это чувствовалось в каждом его жесте, слове и поступке. Он уважал маму. Она была для него не просто женщиной, которая обязана почитать своего мужа и исправно выполнять женские обязанности по дому. Она была ему не только женой, но и близким другом и советником. Они были идеальной парой. Мама всегда улыбалась, была весёлой и болтливой. Легкость и жизнерадостность её натуры придавали необходимую мягкость суждениям отца, а сама она стала более глубоким человеком рядом с ним. Папа всегда был надежной опорой, и мама никогда ничего не боялась рядом с ним. — Итачи замолчал, улыбнулся уголками губ, вспомнив что-то, и Саске почувствовал приятное тепло в груди. Казалось, будто самый тёмный уголок его души озарялся сейчас ярким светом, открывая ему то важное, которое нельзя забывать. — А мама, — снова начал Итачи, — у неё были очень нежные и тёплые объятия. Она всегда выражала свою любовь через объятия. Даже, когда я уже, казалось бы, достаточно вырос, мама всё равно меня обнимала. Для неё это было важно. Ты очень любил сидеть у неё на коленях по вечерам, болтал о чём-то своём, а она улыбалась, соглашалась со всеми твоими утверждениями и делала вид, что верит в рассказы про призраков и домового. Ты болтал без умолку, а она улыбалась и качала тебя до тех пор, пока ты не засыпал неё на руках. Итачи замолкает, теряется в собственных воспоминаниях, в тех днях, которые хотел бы пережить заново, чтобы успеть сказать родителям то, что всегда хотел, но почему-то не решался и отчего-то стеснялся. Он бы всё отдал за возможность ещё раз обнять маму, спросить совета у отца, да и просто поужинать всей семьей. Как раньше. — Я каждый день проигрывал в голове другие сценарии, — продолжает Итачи, совладав с собой. — Сценарии, в которых той аварии не произошло бы и мама с папой были бы живы. Я представлял, что мама забыла телефон в номере и вернулась за ним, посмотрелась бы в зеркале перед выходом, как всегда это делала, потратила бы еще одну минуту на благодарные слова администратору гостиницы и через пять минут вернулась бы в машину, а папа бы ворчал, что она слишком долго, а в это время где-то далеко та самая фура, с которой они столкнулись, уже проехала бы через пелену тумана. Еще представлял, что ты закапризничал, потому что тебе захотелось мороженого, и папе пришлось бы остановиться у киоска. Вы с мамой пошли бы выбирать тебе мороженое, а папа выкурил бы за это время сигарету, пока фура проезжала тот участок дороги. Я много чего представлял, но всё это уже не имело смысла, потому что произошло то, что произошло, и я не мог повернуть время вспять, даже если очень хотел. Саске знает, что Итачи плохо сейчас, что, возможно, он даже несправедливо винит себя в случившемся, хотя нет совершенно никаких оснований для этого. Саске понимает, что вопрос, который он хочет задать, может ранить Итачи еще сильнее, но не задать он его не может тоже, поэтому Саске делает глубокий вдох и выдох, готовит себя к правде и тихим голосом осторожно спрашивает: — Итачи, что произошло в тот день? Итачи дергается, смотрит на Саске как на палача, но затем его взгляд смягчается, ломается под натиском боли, и Саске кожей чувствует напряжение, исходящее от брата. — Я не помню всех деталей того дня. Помню только, как мне позвонили и сказали приехать на опознание. Помню, что ехал в такси и по очереди набирал номера телефонов родителей. Помню, что почувствовал себя мёртвым в тот момент, когда увидел их, но когда мне сказали, что ты выжил и находишься в больнице, я снова почувствовал себя живым. «Вероятно, мальчик всё видел, но Вашему брату повезло — он ничего не помнит», — первое, что я услышал от доктора. Потом он мне начал что-то объяснять о защитном механизме нашего сознания. Когда боль оказывается сильнее, чем мы можем вынести, сознание стирает из памяти страшные воспоминания. Наверное, поэтому ты забыл обо всём, что связано с событиями того дня. — Итачи говорит всё это таким уставшим, таким чертовски уничтоженным голосом, что Саске задыхается от откровенности голоса брата, которого он привык видеть другим, умело маскирующим свои раны и шрамы, так что теперь, когда Итачи снимает свою железную броню, скидывает её к ногам и с каждым новым словом вскрывает так и не зажившие раны, Саске кажется, будто он сейчас захлебнется в той боли, которую Итачи сдерживал годами, но слушает, терпеливо ждёт, пока Итачи переводит дух и собирается мыслями, и слушает. — Потом мне сказали, что тогда на улице был плотный туман, и вдруг на встречную полосу выехала фура. Основной удар пришелся на переднюю часть, так что ты отделался царапинами и ушибами, но когда я приехал в больницу, мне сказали, что ты утратил память о трагедии. Ты несколько месяцев не разговаривал, после случившегося. Доктор постоянно говорил мне, что ты рано или поздно заговоришь, как будто это единственное, что меня волновало. Но я был рад, что ты просто выжил. Говорил ты или нет, неважно. Важно, что ты был живой. Я бы не справился, если бы и тебя не стало. Итачи поднимает голову и смотрит стеклянными глазами на Саске, который уже не сдерживает слёзы и позволяет им катиться по щекам, оставляя за собой солёные дорожки. — Спасибо за то, что ты выжил, — говорит Итачи, пристально глядя в глаза Саске, не моргая и едва дыша. — Ты всё, что у меня есть. Кажется, еще чуть-чуть, и Итачи рассыпется на мелкие осколки. Саске обнимает его, и это, наверное, впервые, когда Итачи показывает свои слабости, снимает привычную броню и открывает незаживающие раны. Итачи рассыпается, беззвучно плачет, уткнувшись в плечо Саске, и кажется, будто он позволяет выйти наружу всем тем чувствам, которые он сдерживал годами. У Саске сжимается сердце при виде разбитого Итачи, потому что он не привык видеть брата таким, но он держится, потому что сегодня его очередь быть сильным. Он должен быть сильным ради Итачи.

***

Утром, когда Саске застегивает рубашку от школьной формы, в его комнату заходит Итачи. — Ты разве не уехал? — удивляется Саске, потому что обычно в это время старший брат уже на работе. — Я взял отгул, — отвечает Итачи, и Саске снова удивляется, потому что это не похоже на Итачи. Совсем не похоже. — Я подумал, что может, нам лучше провести сегодняшний день вместе. Как семья. А то мы с тобой в последнее время слишком заняты. — Погоди, я правильно понял, ты разрешаешь мне прогулять школу? Итачи кивает, улыбаясь. — Учитывая, что у меня нет температуры и я не болен? — Ты правильно понял. — Тогда я задам ещё один вопрос. А ты сам не заболел? — Ладно, если ты не хочешь, то вернемся к обычному распорядку, — вздыхает Итачи и уже собирается закрыть за собой дверь. — Подожди, — моментально реагирует Саске. — Я же не сказал, что не хочу. Я просто удивлён.

***

Саске отказывается ехать куда-либо на машине, аргументируя это тем, что они идут гулять, а не сидеть в «этой коробке на колёсах». Они пешком доходят до их любимого кафе, берут четыре порции данго и уплетают их на спор «Кто последний, тот и платит». Итачи слишком волнуется о своей рубашке, о том, что всё-таки он взрослый и не должен так себя вести и итоге проигрывает и оплачивает счет под довольную физиономию Саске. После обеда Саске пытается уболтать Итачи заглянуть в тату салон и сделать татуировку, но Итачи отрицательно мотает головой и стойко выдерживает любые уговоры Саске, которые больше похожи на давление. Итачи сворачивает в парк, в котором любят гулять мамочки с детьми — здесь очень много детских площадок и гуляют аниматоры в разношерстных костюмах. Саске не понимает за каким чертом они поплелись сюда и ворчит себе под нос, когда мимо него проносится с криками толпа детей. — Тебе вроде не пятьдесят, чтобы сидеть в парке на лавочке и наблюдать за детьми, — гремит Саске, падая на скамейку рядом с Итачи. — Помнишь, маленький был тоже сюда ходил играть? — говорит Итачи, проигнорировав язвительное замечание брата. — Нет, — отрезает Саске, не желая развивать эту тему и пускаться в ностальгию былых лет. — Ты был грозой этого парка, — тем не менее продолжает Итачи, и Саске становится уже чуть интереснее, но он не подает виду. — После того, как подрался с одним мальчиком, который умышленно сломал твою машинку. Вы почему-то недолюбливали друг друга. И сцепились в драке. Он был старше на год или два, выше тебя, но ты победил. Папа сказал, что ты его изрядно покусал, довел до бешенства, они бежали вас разнимать уже, а ты возьми и заряди ему между ног. Ну, тут уж и самый стойкий не выдержит. Папа отчитал тебя там для порядка, но пришел домой довольный и сказал: «Что и следовало ожидать от моего сына!». Правда, мама потом вас отругала, но папа улыбался незаметно для мамы и подмигивал тебе. Я помню, ты после этого на площадку как победитель ходил. Весь такой важный павлин. — Как же это я забыл минуту своего триумфа, — произнес Саске, вызвав улыбку на лице Итачи. — Да, а потом ты высыпал девочке песок на голову и сидел две недели из-за этого дома. Итачи рассказывает брату еще несколько историй из его детства, и Саске, слушая их улыбается, потому что ему тоже хочется знать такие мелочи, казусы, ссоры и примирения, праздники в кругу семьи и многое другое. Хочется знать, какой была его жизнь при родителях. Итачи сегодня на удивление многословен. Он достаёт воспоминания из памяти, словно фотоальбом с полки, и знакомит Саске с моментами давно минувших, но по-прежнему важных дней. И младший ему за это очень благодарен, потому что устал жить фантазиями о прошлом, которое забыл. А потом к их скамейке подбегает пацан лет пяти и просит разрешения у Саске сфотографироваться с ним, потому что принимает Учиху за одного из аниматоров. Итачи улыбается одними глазами, когда Саске позирует на камеру, дружно с мальчиком показывая «козу» из пальцев. — Клуто, — говорит парнишка и уходит вместе с матерью, которая тоже благодарит Саске за фотографию. Итачи подшучивает над Саске, а тот в ответ либо фыркает, строя из себя задетую гордость, либо ворчит, как старый дед. И вроде бы всё как и всегда, но и Итачи, и Саске чувствуют, что после вчерашнего разговора, они стали ещё ближе, словно разрушив немую стену между ними. Итачи выговорился, и на душе, действительно, стало легче. А Саске, наконец, узнал правду и перестал строить иллюзии о прошлом. Почти весь оставшийся день Саске донимает Итачи вопросами об Изуми, но последний не сдается, только загадочно улыбается и многозначительно стреляет глазами вместо ответа на очередной вопрос. Впрочем, всего лишь одна фраза заставляет Саске отказаться от своих намерений узнать побольше об Изуми с Итачи. — Я расскажу, если ты расскажешь о своём друге. — Это же шантаж и провокация, — восклицает Саске. — Да, — спокойно произносит Итачи, пряча своих бесов за улыбкой. — Забудь, — отмахивается Саске и замолкает, превратившись в мрачную тучу. Итачи улыбается, глядя на Саске, и заводит нелепый разговор, пытаясь растормошить брата, и тот после недолгого ворчания втягивается в разговор и больше не походит на мрачную тучу. Они много говорят и много гуляют, делятся друг с другом заветными мечтами, планируют летом съездить куда-нибудь и посылают к черту работу, учебу, нерешенные вопросы и непринятые звонки. Этот день исключительно принадлежит им.

***

Наруто с Гаарой искренне удивляются тому факту, что Учиха прогулял занятия. Гаара списывает это на вчерашнюю вечеринку, которую только Киба мог устроить в середине недели, а Наруто думает, что таким образом Саске избегает именно его, и злится. Потому что у Наруто вообще-то есть некоторые вопросы к Саске, а он не соизволил явиться в школу. — Наш гот оказался слабым звеном, — выдыхает Гаара во время обеда, продолжая мусолить тему вечеринки и первого раза Учихи в плане алкоголя. — Похоже на то, — отрешенно реагирует Наруто, и Гаара хмурится, подозрительно глядя на задумчивого друга. — Узумаки, колись, что между вами произошло? Наруто осекается, моргает и непонимающе смотрит на Гаару. — О чем ты? — произносит блондин, стараясь максимально погасить нервозность в голосе серьезными нотками. — Твои бегающие в стороны глаза говорят мне, что ты понимаешь, о чём я, — вскидывает бровью Гаара, раскусивший нелепую попытку Наруто прикинуться дурачком. Узумаки замолкает, поняв, что провалился, и опускает голову, потому что сам не знает, что произошло между ним и Саске. — Ты можешь мне сказать, мы ведь с тобой друзья, — не унимается Гаара, уже догадываясь, что мог выкинуть Саске. — Да я бы и сам рад знать, что произошло, — выдыхает Узумаки едва слышно, но прежде чем Гаара успевает отреагировать, Наруто поднимается из-за стола и, бросив короткое «Увидимся позже», уходит. Гаара не дурак. Гаара понял, что Саске не смог сдержать себя, поэтому Наруто и ходит весь в раздумьях, сбитый с толку, не похожий на самого себя. А Учиха всё равно слабое звено. При любом раскладе: будь то вечеринка или то, что произошло после неё. Саске сегодня нет, потому что он, скорее всего, оттягивает момент объяснения с Узумаки. Гаара усмехается и про себя злится на друга, потому что это нелепо и глупо — сбегать, ничего не объяснив. На телефонные звонки Саске не отвечает, и Гаара, после третьей попытки, пишет ему сообщение. «Только не говори мне, что теперь ты будешь избегать Наруто из-за того, что сделал. Не разочаровывай меня так сильно, Саске». С Наруто Гаара больше не говорит. И после уроков тоже, потому что Узумаки уходит из школы сразу после звонка, лишив Гаару возможности внести немного ясности в ситуацию с Саске. Впрочем, Гаара не особо расстраивается. В конце концов, это не его проблема и не его забота, так что он решает просто понаблюдать за этими двумя со стороны, и только в случае крайней необходимости он даст пинок под зад Саске.

***

— Что с тобой? — интересуется Кушина, глядя на нетипично молчаливого сына, который весь ужин сидит с отрешенным видом и только ковыряет в своей тарелке с супом. — Ничего. — Ты вроде и здесь, но мыслями ты явно далеко отсюда, неужто влюбился? — ехидно протягивает Кушина, на что Наруто только закатывает глаза. — Кто она? — не унимается Кушина и стреляет в сына любопытными глазами. — Да не влюбился я, — хмурится Наруто и, отодвинув тарелку, встает из-за стола. — Эй, куда это ты пошел? Ты даже не поел толком. — Я не голоден, спасибо, — отвечает Наруто уже с лестницы, ведущей на второй этаж, и слышит, что мама всё еще возмущается, засыпая мужа догадками. Узумаки падает на кровать и бездумно пялится в потолок, прокручивая в памяти вчерашний инцидент с Саске и пытаясь ответить на вопросы, которые не дают ему покоя. Почему Саске это сделал? Я нравлюсь ему? Почему я его не оттолкнул? Мне понравилось? И подобных вопросов слишком много, чтобы Наруто смог спокойно забыть о случившемся, так что он стонет в подушку и тянется к висящей на спинке стула толстовке, чтобы достать наушники и заткнуть навязчивые мысли громкой музыкой. Но вместе с запутавшимися наушниками на пол выпадает флешка, которую дал Саске и о которой Узумаки уже успел позабыть. Наруто колеблется пару секунд, но всё-таки достает ноутбук и вставляет флешку. Там всего лишь один файл. Недолго думая, Наруто воспроизводит видео. Узумаки хмурится, потому что на экране появляются знакомые лица. Саске о чем-то переговаривается с Гаарой, пока тот настраивает свою гитару, затем медленно подходит к микрофону и поднимает глаза, глядя точно в камеру, и Наруто становится немного не по себе. Но когда Учиха начинает петь, Наруто и вовсе забывает о существовании мира вокруг и просто пялится в монитор, шокированный тем, как поёт Саске. Наруто не шевелится до тех пор, пока видео не заканчивается, и затем снова нажимает на кнопку «Play». Он смотрит видео пять раз, и каждый раз как будто впервые. И на очередном повторе Наруто строчит Саске сообщение и отправляет его. «Я посмотрел видео и охренел». А потом он вспоминает, что между ними есть некоторые неясности, и печатает еще одно сообщение. «Надо поговорить». Ответ приходит только тогда, когда Наруто уже ложится спать. «Завтра в десять на переезде». Наруто вздыхает. Вот хочется самому Учихе вставать рано в выходной? Почему ему вечно нужно всё испоганить? Наруто хочет написать, что это слишком рано, потому что он вообще-то планировал спать до обеда, но потом передумывает — мало ли, как отреагирует Саске, напридумывает себе еще что-нибудь и вовсе передумает выходить на разговор, хоть и сам заварил всю кашу. Так что Наруто стирает набранный текст, заводит будильник с несколькими повторами и засыпает.

***

Наруто теряется, когда видит Саске без привычной темной подводки вокруг глаз, в обычных джинсах, синем свитере и теплой жилетке. Такое ощущение, будто он смотрит на Саске без его защитной скорлупы, и это сбивает с толку. — Ты рассказал Гааре? — вместо приветствия произносит Учиха, и видок у него не самый доброжелательный, как будто это Наруто его целовал позавчера и вдобавок еще и растрезвонил всей школе. — Гаара знает? — хлопает глазами Узумаки. — Я ничего ему не говорил. Учиха фыркает, но успокаивается, поняв, что Гаара сам догадался. Вероятно, Узумаки на следующий день в школе вел себя немного странно. — Ну, во-первых, — начинает Саске, пристально глядя на Наруто, чтобы проследить за его реакцией, — я — гей. Саске решает не ходить вокруг да около и вскрыть правду-матку одним точным движением, потому что подбирать слова — занятие не для него. Глаза Узумаки расширяются, но в них нет осуждения или презрения, только чистое удивление. — Ты только поэтому меня поцеловал? — осторожно спрашивает Наруто. — Ты хочешь услышать положительный ответ на свой вопрос? — интересуется Саске, потому что ему кажется, что Наруто не хочет знать, что он нравится парню. — Я хочу услышать правду, — с серьезным видом отвечает Узумаки, и Саске не может солгать, даже если и планировал. — Ты мне нравишься, вот почему, — признается Учиха на одном дыхании. — Давно? — С первого спектакля. — Давно, — заключает Наруто, и Саске не знает, как быть дальше. — Ты меня ненавидишь теперь? — тихо спрашивает Саске, хотя в голове у него взрываются бомбы из самых разных мыслей и чувств. Он хочет перемотать события последних дней и не целовать Наруто, потому что этот проклятый поцелуй только всё усложнил, а не наоборот, как утверждает Итачи. Возможно, открываясь перед Итачи, Саске еще верил, что поступил правильно, но сейчас, стоя перед Наруто, Учиха снова думает, что совершил самую большую ошибку в жизни, из-за которой Узумаки даже другом его перестанет считать. — Что? Нет, конечно, нет, — спешно заверяет его Наруто. — Просто это всё немного неожиданно, но это ни в коем случае не меняет моё отношение к тебе. Учиха почти неслышно усмехается. — Друзья? Наруто не замечает настроения Саске и думает, что вопрос улажен, и, улыбнувшись, отвечает: — Друзья.