Где-то в далёкой галактике

Тико остановил машину рядом с огромным торговым центром. Зашёл там в банковское отделение и положил деньги из потрёпанного чемодана на счёт. Первые минуты нервно оглядывался, ждал подвоха, но на него не обращали внимания, клерки вели себя очень вежливо, а на прощание обслуживающий его мужчина поклонился и пожелал полковнику удачного дня. Пустой чемодан набил удобными вещами, к которым привык, ещё пока работал с братом — стильные тёмные костюмы и рубашки-поло, мокасины и сандалии. Никаких туфель и галстуков. Переодевшись, он почувствовал себя переродившимся и довольным. Даже дышать стало проще. В одно мгновение из разыскиваемого преступника он превратился во всеми уважаемого человека. Супермаркет шумел новостями и недовольными возгласами. На каждом экране и билборде светились пугающие сообщения о вскрывшихся фактах, разоблачающие правительство, грязных махинациях чиновников и новые данные по делу о сгоревших серверах на межгалактическом шаттле. Тико старался не вслушиваться и не заглядываться. Знал, что это дело рук Зуло — мальчишка вытащил в прессу тайные дела НОМа, и теперь правда, самая грязная и неприглядная, всплыла наружу. О Тико Даэдо, сбежавшем и погибшем убийце, теперь никто и не вспомнит. К машине он вернулся часа через два, порядочно проголодавшись. Зуло сидел всё там же, где Тико его оставил. Не шевельнулся, уткнувшись носом в стекло. — Пойдём покормлю, — предложил он, открывая в машине двери. — Яичницу хочу, — со вздохом согласился Зуло. — Всё, что пожелаешь. И вещей купим, и новый компьютер! — Ладно. К одежде Зуло отнёсся равнодушно, так что Тико сам, при помощи консультанта, выбрал всё необходимое. Только тёплая курточка пришлась ему по душе, на остальное, в том числе на красивое кружевное бельё, он посмотрел с мученическим недовольством. В отделе электроники Зуло завис, с восторгом перебирая предложенные устройства. Тико посоветовал взять сразу несколько, за что был одарён сердитым взглядом и больше не лез. Когда спустились на парковку, Зуло повёл их не к машине, а к взлётным местам. — Я купил нам флаер. — Отлично, надоело мучиться с трафиком, — обрадовался Тико, — да и покупки в машину все не влезли бы. — Да уж. Набрал — еле тащишь, — поморщился Зуло. Флаер ждал их, поблёскивая новыми полированными боками. Не такой шикарный, как военный флаер генерала, но тоже неплохой — новая навороченная модель позволяла отправиться в ближний космос и добраться до любой точки планеты в считанные часы. Когда-то Роко и Двин мечтали о таком, чтобы посещать могилу родителей. Тико был рядом с домом, но к родным не зашёл, не хотелось. Потому что у могил родителей не было тех, кого действительно не хватало — его братьев. Зуло набрал курс, не сказал куда и на вопросы только проворчал что-то. Тико смотрел, как они пролетели пролив, отделяющий Лондон от большой земли, направились через континент, мимо тысяч однотипных городов-коробок и таких же ничем не отличающихся друг от друга городских свалок. Местами земля была изрезана провалами угольных шахт и сланцевых разработок. Зелёного во всём этом почти не осталось — лишь одинокие островки дорогих поместий, сельскохозяйственные поля и заповедные зоны, больше напоминающие кладбища последних растений. Зуло вёл их флаер в сторону Романии, над которой тёмной громадиной растянулась грозовая туча. Территория юго-восточной Европы, некогда принадлежавшая нескольким странам, уже много лет считалась неприступной зоной конфликта. Война и грозы там не утихали на протяжении десятилетий. Флаер снизился рядом со старой лесопилкой с закатом. Приграничный район Закопане когда-то снабжал военные объекты древесиной. Теперь земля, насколько хватало глаз, выцвела и выгорела, неприкрытая от солнца. От леса не осталось и следа. Подрост пытались возродить, но грубо выдранные, выкорчеванные корни испортили почву. Грязное, заболоченное озеро красиво отражало низкие серые облака, мелькающие между ними звёзды и свисающие у берега остатки высохших подгнивающих молодых деревьев. Тико это место показалось утопически милым, ухоженным и аккуратным. От городских свалок тут было далеко, и даже воздух казался чистым. Они приземлились у одного из самых богатых домов, где за высокой изгородью, покрытый пылью и заросший сорняками, цвёл розовый сад. Зуло выбрался из флаера, подошёл к забору и глубоко вдохнул запах ярких цветов. Тико вышел следом, встал рядом, рассматривая посеревшие от уличной пыли лепестки. Настоящие цветы казались слабыми и потрёпанными. Те, искусственные, что стояли в кадках фешенебельных офисов, выглядели намного привлекательнее. Зуло с тяжёлым вздохом прижался к прутьям и опустился перед забором на колени. Смотрелся мальчишка невероятно подавленным, и Тико попытался его обнять и утешить. В ответ получил очередную колкость, Зуло его отогнал и на новые попытки стал визжать, не позволяя к себе притронуться. Это было что-то новенькое и больше походило на истерику. Тико сел рядом, стараясь больше не нарушать его личное пространство, и примирительно произнёс: — Ты ведь не можешь всё время это скрывать. Прятаться от себя и меня. Скажи, что тебя гложет, и я попытаюсь это исправить. Зуло долго молчал, потом повернул к нему заплаканное, испачканное лицо и раздражённо спросил: — Исправить что? Моё существование? — Ты жив, Зуло. И ты не в тюрьме. — Жизнь — это и есть тюрьма. Беспросветная, и без надежды. Когда я смогу из неё выбраться, мне станет легче. — Хочешь умереть? — разозлился от безысходности Тико. — Думаешь, полегчает? Не полегчает, Зуло. После смерти тебе не полегчает! Потому что там тебе будет просто никак: пустота, одиночество. Ничего. — А сейчас мне как? Точно так же! — Сейчас у тебя есть я! — Тико обнял за плечи и с силой прижал к себе. — Не отталкивай, Зуло. Я ведь люблю тебя, и мне больно оттого, что ты не хочешь жить. — Я хочу улететь в космос и проснуться вдали от всего этого. В другой галактике, в другой вселенной. Где мир будет зелёным и ярким. — Думаешь, это спасёт тебя от депрессии? Тебе надо пройти гормональный курс и сходить к психологу. И этот мир станет для тебя другим. — Я сказал. А ты всё испортил. Уходи. — Нет... Зуло намеревался и дальше препираться, но к ним подошёл пожилой мужчина в потёртом, мешковатом рабочем комбинезоне. Встал, смотря на заплаканного мальчишку сморщенным от старческих морщинок лицом, а потом протянул ему руку. — Зуло, — голос у него был не по возрасту моложавым, — я знал, что ты вернёшься домой. Тико порадовался, что купил переводчик, и лёгкое пощёлкивание в ухе предупредило о настройке языка. Зуло в переводчике не нуждался, временами Тико казалось, что его слишком умный омега способен говорить на любом. — Домой... — Зуло поднялся, подал руку старику, а потом заключил его в объятия, и Тико неприятно кольнуло ревностью. — Пойдём, я могу приютить вас у себя. Комната свободная есть, да и еда найдётся. — Мы сами о себе позаботимся! — попытался влезть Тико, но Зуло, не слушая его, пошёл за стариком. Они обогнули дорогую усадьбу и ещё несколько огромных заброшенных домов и остановились рядом с небольшими нарядными домиками, сейчас пустующими, как и большинство домов в деревушке — рядом с приграничной зоной никто не рисковал задерживаться. — Что это за хрыч? — спросил Тико, когда старик замешкал с дверным замком. — Дед, — буркнул Зуло. — Ян Анишка. — Думаешь, это безопасно жить у твоего деда? Первым делом начнут проверять родственников. — Нас искать никто не будет. И он мне не родной. Помогал папе с домом и меня воспитывал. Писал мне в школу, от его имени, думая, что я не догадаюсь, — мрачно ответил Зуло. — Ты и не догадывался. Верил, что папа жив, — заметил Ян, справившись наконец с ключом и приглашая гостей в дом. — Лучше бы ты сказал правду. — Зуло бросил вещи на пол и быстрым шагом поднялся по лестнице, отлично ориентируясь. Тико попытался двинуться следом, но старик перехватил его за руку, остановил неожиданно сильной хваткой и попросил помочь с вещами. — Занимайте комнату сына. Этот засранец не заглядывал ко мне уже несколько лет. — Ян открыл дверь в огромную спальню, чистую и светлую. С сиреневыми гардинами на широком окне и нежно-бежевыми стенами. Тико с неудовольствием отметил, что Зуло тут понравится. Они перенесли вещи, поставили новенький лэптоп на рабочий стол и развесили шмотки в пустом шкафу. — Поможешь с готовкой? Я уже и забыл, что мой мальчик любит есть, — устало сгорбившись, попросил старик. — Не твой, — зачем-то заметил Тико, и Ян печально улыбнулся. — У него никого больше и нет. Я работал у Сано, ещё когда тот был беременным. А потом помогал с ребёнком. Зуло в младенчестве крикливый был, целыми днями вопил, так что Сано и поспать толком не мог. — Он снова вздохнул. — Славное было время. — Расскажи о его семье, — попросил Тико. Они переместились на кухню, и он, уже не споря, помогал Яну с продуктами. — Да я и сам мало что знаю. Когда Сано был мальчишкой, семья Зак купила тут дом. Тогда лесопилка ещё работала, и воздух в деревне пах свежим деревом. Война гремела у самой границы, по ночам можно было расслышать далёкие взрывы и гул непогоды. Сано исполнилось шестнадцать, когда его семью обвинили в шпионаже. Родителей расстреляли, дом передали в госимущество, и Сано оказался на улице. Но он нашёл покровителей — вероятно, встретил отца Зуло, потому что с него сняли клеймо врага народа и даже вернули владения. Сано сразу изменился, словно повзрослел, несколько месяцев выглядел счастливым, катался на дорогих машинах и то и дело срывался в Лондон, а потом что-то пошло не так, выяснилось, что он беременный, и отец Зуло пропал или разошёлся с Сано. — Об отце ты что-нибудь знаешь? — Нет, Сано не говорил, да я и не спрашивал — я всего лишь работал в его доме. Но знаю, что в своей предсмертной записке он рассказал о нём Зуло. Мой мальчик после смерти Сано сюда только раз заглянул. Вещи забрать и поплакать на могиле… Сано не выдержал разлуки, ребёнок для него был единственным светлым лучиком после всего случившегося. Когда Зуло увезли, Сано долго боролся, пытался вернуть его, требовал что-то, но ему пригрозили лишением родительских прав, и он смирился. Точнее, сдался и запил. Я пытался отговорить — но разве он меня когда-нибудь слушал? — сокрушённо закончил старик. — Для Зуло папа тоже очень много значил. — Они жили душа в душу, Зуло рос окутанный любовью. Сано сыном восхищался и любил больше всего во вселенной. Уверен, что и малыш его любил. — Ян вздохнул. — Вернувшись, он стал другим. Словно оцепеневший. Боюсь, разрыв с папой сломал его сердце. — Он очень чувствительный и ранимый, — порывисто стал оправдывать Зуло Тико. — Я знаю… знаю… ранимый и сломленный. Тико внимательно посмотрел на старика, что заменил Зуло деда и долго писал ему от имени папы. Ян знал Зуло ребёнком, помогал не потеряться в одиночестве, когда тот был подростком. Только вот спасти всё равно не смог. Зуло очерствел в замкнутом пространстве своих проблем. Загоняясь учёбой, работой, Зуло пытался разучиться любить, но страдал от этого только сильнее. — Я переживаю за него, — признался Тико. — Он то открытый, весёлый и жизнерадостный, то замкнутый и раздавленный, словно мёртвый. Я не могу угадать его настроение. Не могу понять, как помочь. Ян по-отечески улыбнулся, похлопал высушенной ладонью по огромной руке Тико. — Ему не надо помогать. Подари ему любовь, и он сможет выбраться из своей скорлупы сам. — Я отдаю ему всё, на что способен. Но этого мало, и сидеть сложа руки я просто не в состоянии. Потому что не могу смотреть на него такого. — Он просто боится одиночества, боится, что ты уйдёшь, и ему снова будет больно. — Но я не уйду… — Ты сам такой же, — не дал договорить ему старик. — Думаешь, я не читал о Тико Даэдо? Не следил за вашей судьбой? Как только Зуло схватили, я пытался связаться с правительством Эквадора, хоть как-то поддержать, а потом молился всем богам, чтобы Зуло спасся. Ты помог ему сбежать, но в оплату попросил слишком много. Тико Даэдо, потеряв семью, захотел новую — приверженцы старых богов до сих пор живут старыми традициями, и, боясь одиночества, ты цепляешься за Зуло, как за единственную ниточку к жизни. — Неправда! — попытался возразить Тико, но ему и слова не дали вставить. — Так сильно боишься, что привязал его к себе меткой и ребёнком, хотя Зуло не был готов к этой навязанной связи… *** Со второго этажа можно было подняться на крышу. Тико пошёл позвать Зуло на ужин, но, увидев его закутанного в плед, не стал дёргать, а сел рядом, обнял за плечи и поцеловал в замёрзшую щёку. — Не прибил ещё Яна? — тихо спросил Зуло. — Временами он бывает очень въедливым. — Нет… — Иногда я забываю, каким он был… мой папа. Закрываю глаза, пытаюсь вызвать образ, и ничего. В детстве я часто мечтал, что вырасту и стану таким же, как он, а сейчас уверен, что пошёл в отца. От папы у меня только скулы. Дед так говорит… — У тебя остались фото? — Да, и несколько виртуальных записей. Только они не передают его полностью… нет запаха, нет тепла его ладоней... — Зуло вздохнул. — Он тоже по тебе скучал. — Я знаю… — Зуло снова уставился на небо. Над ними то и дело перемигивались спутники и отправляющиеся за пределы атмосферы флаеры. Небо в приграничье было низким, казалось, стоило руку протянуть — и можно раздвинуть серые тучи и достать до звёзд. Поговаривали, что в Романии небо висело ещё ниже. — Расскажи мне о своей работе, Зуло, — попросил Тико. — Лондон шумит новостями о вскрытых тайнах, я даже не прислушивался, но меня немного напугало то, чем ты занимался в прошлой жизни. — Да я и сам не знал, — он криво усмехнулся, — ещё в колледже подписал кучу бумаг о неразглашении, о закрытом доступе, запрете на общение… там много чего было, но папы не стало, и мне было плевать. Я хотел забраться в компьютер, спрятаться в своём углу, и чтобы меня никто не трогал. Так, по сути, и было. Ян продолжал поддерживать со мной связь, но это было уже не то. Личное общение у меня было только с Томасом. Он заставлял ходить на обеды и требовал стараться. Он всегда мне говорил — хочешь добиться большего, старайся. И я старался, учился как проклятый, а потом работал, так что коллеги на меня оглядывались и пугливо отступали. Но я просто делал, что мне говорили. И до сих пор не до конца понимаю, что сделал не так… — Зуло вздохнул и, выпутавшись из пледа, подлез к Тико ближе. — Может, наоборот, всё правильно сделал, вот тебя и убрали. — Да. Наверное, — согласился Зуло и замолк ненадолго, а Тико не прерывал его молчание. — Я ведь даже не задумывался, на кого работал… Ты заметил, как легко я вошёл в городскую систему транспорта? НОМ протянул свои щупальца в каждую крупную организацию по всему миру. Они делали, что желали и с государственными, и с частными компаниями, прикрываясь продажей антивирусов и игрушек. Большинство работников даже не догадывается, что пишут. Когда программисту дают кусок кода, он не может представить общей картины. А НОМ набирал лучших, и умело распоряжался их мозгами. Я не знаю, почему попал в список избранных — может, кто-то меня протолкнул, или я действительно что-то умею. Хотелось бы думать, что умею… Зуло дыхнул тяжело ему в шею, покрутился, устраиваясь удобнее и обнимая крепче. Так, рядышком, Тико был готов слушать его вечность, даже если бы Зуло признался в уничтожении половины населения. Сам он не слишком разбирался в технологиях, чтобы представить масштаб деятельности и объём работ. Да и во всемирный заговор не верил, только со слов Зуло всё действительно выглядело устрашающим. И сам Зуло сыграл в этом немалую роль. — Пока там работал, почти не читал новости, и когда попадались знакомые фамилии, делал вид, что ничего не понимаю. Воровать чужие данные, перебрасывать их куда-то — я научился делать это с закрытыми глазами. Временами компании требовалось кого-то устранить, и мне приходил заказ стереть человека из системы. Ты даже не представляешь, как я наловчился это делать, а стирать приходилось целыми городами. Если жилищный комитет отказывался продавать участок под очередную свалку, люди с него просто исчезали. Я не знаю, что с ними происходило физически, но если чипа нет в системе, считай, что нет и тебя. Когда я приноровился, задания стали сложнее, а мне нравилось решать их как заумные головоломки. В душе я понимал, что меняю чьи-то жизни, но передо мной был монитор с простыми цифрами. Я не задумывался о других. Однажды мы с командой написали программу, которая должна была отлавливать переводы денег и создавать несуществующие дубликаты. Виртуальная валюта отправлялась на два разных счёта, один владелец подтверждал транзакцию, второй обвинялся в мошенничестве. И это было очень легко. — Он запнулся, делая тяжёлый вздох, и снова продолжил: — Примерно полгода назад я обнаружил, как похожим образом через поддельные счета и перевозки воруется топливо с межгалактического шаттла. Компания, которая должна была осуществлять продажу, отправляла топливо в зону конфликта и получала за это на порядок больше, в то время как космическая станция, на которой собирались отправить почти сорок тысяч человек в другую галактику, оказалась пустой. — Кто-то пытался сорвать полёт? — предположил Тико. — Не знаю, если бы это был срыв, о пропаже топлива стало бы известно, но всё скрывали. Думаю, кто-то, напротив, хотел послать незаправленный шаттл и погубить всех тех, кто оказался бы на борту. Мне не было жалко их, правда, — забормотал Зуло, — я не жалел людей, но я сам хотел полететь и подумал, просто подумал, вдруг такое случится в мой полёт? После моего доноса сверху пришло распоряжение остановить вылет. Я отправился в Эквадор, где расположился глава компании Рейнальдо. Я хотел сообщить ему лично, чтобы не устраивать паники, написал письмо, но его перехватили свои же, и тогда я влез на сервер шаттла и уронил систему. У нас в базе есть много вирусов, которые могут и технику подпортить, я выбрал самый быстрый и с максимальной ударной силой. Мне нужно было что-то срочно сделать, и я запаниковал. В итоге вирус сжёг всю систему управления, а меня уже через пару часов отправили в Тараколу. Но это был даже не мой вирус, и я хотел как лучше. Зуло замолчал, а Тико, не представляя, что на это сказать, просто гладил его по растрепавшимся на ветру волосами. Зуло подставили, но если он не нашёл следов в системе, сделано это было той самой верхушкой, что указала остановить запуск. Руководство направило Зуло справиться с задачей и само же его сдало. И, понимая это, Тико начал злиться, что не пришёл в эту долбаную контору и не поотрывал всем головы лично. — Теперь все их делишки вылезли на поверхность, — продолжил Зуло. — Я пустил в сеть кучу данных о незаконных манипуляциях и о том, что случилось с межгалактическим шаттлом. Пусть сами разбираются с этим дерьмом и с тем, что Зуло Зак был убит за то, что спас почти сорок тысяч жизней. — Несмотря на бодрый голос, выглядел он очень расстроенным и, замолчав, стал еле заметно всхлипывать. Наивный мальчишка, легко решающий судьбы других и совсем не знавший жизни, не смог справиться с тем, что его предали свои. — Не плачь, кроха, радость моя, не плачь, — Тико стал поцелуями стирать огромные слёзы, — а то Ян надаёт мне по шее. Он ждёт нас с ужином и просил привести тебя поскорее. Как ты покажешься с таким заплаканным лицом? — Не хочу ужинать. — Зуло уткнулся носом ему в грудь. — Там, у реки, есть гостевой дом, отнеси меня туда и займись со мной любовью. Такое предложение Тико более чем устраивало. Легко подхватив его на руки, он сиганул с крыши. Защитная система смягчила падение, а на плотной бетонной плите осталась небольшая трещина. До гостевого дома действительно было рукой подать, и Тико добрался туда в считанные минуты. Зуло не захотел тревожить Яна, а у Тико не было ни малейшего желания объясняться со стариком, потому он был рад уйти в другой дом. На ресепшене его встретили неприветливо, но стоило прислонить палец к считывателю, владелец заулыбался, выдал ключи и сам проводил, расшаркиваясь и почтительно повторяя: «Что ещё пожелаете, господин полковник?» — Что ты там наворотил с моим чипом? — спросил Тико, запирая двери изнутри. — Понятия не имею. Максимальный доступ, полное обеспечение. Я даже не знаю, что это значит. — Зуло стал раздеваться, но Тико его остановил и, притянув к себе, сам занялся его одеждой. Неспешно расстегнув пуговки на рубашке, Тико покрывал его кожу поцелуями. Мелкие мурашки тревожили воображение. Зуло всё также стеснялся и, оставшись нагишом, пытался прикрыться, жался беспомощно к груди Тико, при этом торопливо пытался стащить с него пиджак. От его суетливых, нетерпеливых действий Тико улыбался, сам теряя терпение. — Тише, не спеши. — Он перехватил его руки и осторожно повалил на постель. Зуло испуганно сжался и тут же доверчиво подался навстречу, меняя настроение словно маятник. — Позволишь мне сделать тебе приятно? Зуло позволил. Он многое ему позволял, не стремясь вести. Тико ничего и не требовалось. Он наслаждался поцелуями, мягкой, тёплой кожей и сбивающим с ног обжигающим запахом его возбуждения. Зуло легко возбуждался, таял от простых поглаживаний, стоило обхватить его за торс, подмять под себя, и Зуло разводил ноги, дыхание сбивалось, и он начинал течь. Тико с удовольствием этим пользовался, без зазрения совести доводил его до слепого отупения, когда от желания он уже совсем ничего не соображал. Так Зуло не боялся и не отталкивал, сам просил о большем. Тогда Тико входил, отпускал себя и свои желания на волю, трахал его и грубо, и с тягучей нежностью, растягивая удовольствие и не позволяя Зуло сбегать. Во время вязки Зуло лежал рядом, расслабленный, взмокший и сладкий, как карамель, и Тико вылизывал ему загривок и влажную спину. В такие моменты Тико тоже ничего не соображал. Шептал о любви и терялся в своём обожании. Зуло превращался в единственный смысл жизни. В его маленькую вселенную, в которой больше ничего не существовало. Ужинать они пришли далеко за полночь. Заспанный Ян попытался было поругаться, но, взглянув на улыбающуюся смущённую мордашку Зуло, замолк и помог разогреть еду. Утром они поднялись поздно, Зуло скучающе побродил по дому и забрался в планшет. Тико залил трещину на мостовой раствором и слетал в магазин. Вечером Зуло выбрался из комнаты, и они вместе прогулялись до заброшенного особняка. Его тянуло к этому цветнику, забору и старой пыли как магнитом, и Тико не мешал Зуло, пока он сидел перед входом, рассматривая потёртый фасад. — Купи мне его, — попросил он, поднимаясь с земли и отряхивая грязные коленки. — Кого? Дом? — Да. Купи его для меня… — От колючего взгляда стало не по себе, и Тико послушно взял протянутый планшет, где на сайте недвижимости можно было приобрести старый особняк Сано Зак. После смерти владельца дом перешёл в собственность государства. Зуло даже не рассматривался как наследник. Достаточно было приложить большой палец к сканеру, и некий полковник Тони Гарсия получил дом в своё распоряжение. Стоимость особняка была небольшой, и Тико знал, что Зуло мог сам позволить себе купить его. Почему он этого не сделал, Тико решил не спрашивать. Через свой отпечаток открыл потёртый замок и пропустил мальчишку в сад. Зуло прошёл по дорожке, остановился рядом с розовым кустом и сорвал бутон. Цветок рассыпался яркими лепестками в его ладони, а Зуло смотрел на него и беззвучно плакал. Тико не стал лезть, проверил состояние комнат — покрытые толстым слоем пыли, они казались нежилыми, непривлекательно брошенными. Повозившись со старой системой, Тико запустил чистку и вернулся к Зуло. — Останемся тут или вернёмся к Яну? — спросил он. — Пойдём в гостиницу… Весь следующий день Тико заказывал мебель и обустраивал новое жилище. Его собственный дом для его новой семьи. Зуло не выбирался из планшета. Только под вечер повёл его в уже привычную гостиницу. Заниматься сексом дома он почему-то не хотел. Следующий день прошёл в ленивом ничегонеделании, а ночь — в гостинице на берегу реки. За днём прошла неделя, а потом и месяц. Зуло приятно округлился, живот наконец стал расти, и мальчишка избавился от болезненной худобы. Дом он почти не покидал, сидел перед телевизором или с планшетом, временами общался с Яном, но больше ругался, так как старик требовал хорошо питаться и двигаться, а Зуло его указания игнорировал. Тико же, не зная, чем себя занять, тратился, покупал всё, что пожелает. Денег оказалось непростительно много, и чтобы их получать, не требовалось прикладывать никаких усилий. К безделью Тико не привык и старался сделать хоть что-то — например, угодить Зуло, порадовать его, заставить хоть иногда улыбаться. Тико купил большую машину, потом передумал и купил другую. У дома появилась пристройка со спортивным инвентарём, и Тико тренировался, восстанавливая былой объём. Зуло временами соглашался составить ему компанию, но быстро начинал скучать и возвращался на диван. Тико знал, что он продолжает заниматься своим любимым делом — время от времени по новостям крутили сводки об атаках хакеров, один раз даже сорвались международные торги ценных бумаг, потому что в систему залили вирус с картинкой среднего пальца. Зуло, услышав об этом в новостях, довольно заржал. Тико приятно было видеть, что тот радуется, но переживал, что подобные глупости выйдут ему боком, и попросил прекратить. Зуло надулся, почти весь день не разговаривал, но в итоге согласился. Взамен Тико купил ему горшки и рассаду. Их спальня расцвела искусственным садом, а старые розы заменил настоящий куст шиповника. Зуло на покупки и изменения смотрел с обиженным молчанием, не говорил, что не нравится, и не одобрял. Когда места в доме стало не хватать, Тико надумал его перестроить. Территория была приличной, и на ней могло бы разместиться здание раза в два больше. Хорошо решил сначала показать план Зуло. Тот резко смахнул картинку с планшета и грозно заявил: — Нет! — Почему нет, кроха? Дом будет огромным, детям нужно много места! — Нет! — повторил Зуло раздражённо, так что Тико разозлился и решил поругаться. Но Зуло не дал, стоило только начать, он залепил оплеуху и наорал: — Я устал от твоего вещизма. Машина, дом, спорткомплекс, что ещё? Когда тебе будет достаточно? Когда ты перестанешь потреблять и сделаешь хоть что-то, чтобы нам стало хорошо?! — Я понятия не имею, как сделать тебе хорошо! — криком ответил Тико. — Посмотри со мной на звёзды, прогуляйся к реке. Собери мусор вдоль пляжа и... и... — Зуло запнулся и продолжил уже тише, с прежней безысходностью в голосе: — Сделай мир лучше, Тико. В этом я жить не хочу. — У тебя и детей в этом мире всё будет самое лучше, обещаю, — примирительно произнёс Тико. — Не хочу в этом! И детей не хочу! — резко выкрикнул Зуло. — Куда я их приведу? В эту свалку вещей? Лучше выкидыш! Я так надеялся, пока живот не рос, что они вообще рассосутся! Может, и сейчас не поздно! — Зуло замахнулся над животом, при виде этого у Тико кровь в жилах заледенела. — Ты ума лишился! — Он резко схватил его и дёрнул за руку, так что тот взвыл от боли. — Не смей, не вздумай вредить детям! Они не только твои, но и мои! — Да подавись ты ими, рожу, забирай и катись на все четыре стороны! — выпалил Зуло ему в лицо и, хлопнув дверью, заперся в своей комнате. Тико мог бы легко выбить двери, одним простым движением заставить Зуло вернуться к разговору и слушать, что ему говорят. Но, постояв у порога, Тико не решился портить и без того хрупкие отношения ещё сильнее. Накинув пальто, он вышел из дома и направился вдоль реки к озеру, откуда можно было рассмотреть тёмный свод грозовых туч и услышать, как рвутся снаряды по ту сторону гор. Мимо знакомой гостиницы прошёл быстро, не останавливаясь. Зуло упрямо водил его туда, и место давно ассоциировалось как их личное уютное гнёздышко для любви. О заморочках и проблемах Зуло Тико не задумывался. Не спрашивал, что толкает его на те или иные поступки. И теперь жалел. Может, задавай он верные вопросы, Зуло объяснил бы ему, что не так с домом, что не так с вещами. И с их отношениями. Старая, неухоженная дорога, побитая непогодой и неаккуратным обращением, просела и постепенно рассыпалась. Тико чуть не споткнулся об жестянку, валяющуюся между выбоин, и раздражённо пнул её на обочину. Банка пролетела через высохший куст и грохнулась на кучу такого же мусора. Скатилась, шурша погнутыми боками, и снова оказалась у Тико под ногами. Он хотел снова её пнуть, но передумал. Поднял и оглянулся, размышляя, куда её можно убрать. Внезапно, словно он впервые открыв глаза, Тико увидел, как много вокруг него грязи. Помойка была всюду. Вдоль берега ровным слоем, не особо выделяясь, лежали обрывки одежды, старые коробки и упаковки. С другой стороны дороги валялся хлам. Он так примелькался, что никто не обращал на него внимания. Мусор был везде. Словно часть природы, он теснился между серых стеблей травы, под растопыренными корнями высохших деревьев и на бесцветных ветках безжизненных кустов. Бесконечное количество мусора — всё то, что было куплено и пришло в негодность или перестало быть нужным. Тико так же обращался со своими покупками. Всё, что ему надоедало или портилось, отправлялось за порог их дома. Выбрасывалось на обочину в общую кучу. У них даже контейнера для отходов не было, всё просто разбрасывалось по земле. Тико донёс консервную банку до груды в кустах и осторожно сложил поверх другого хлама. — Свалка вещей, — пробормотал он, вспоминая слова Зуло. Вся планета — огромная свалка. И никому, кроме маленького ушастого мальчишки, нет до этого дела. Тико развернулся и пошёл к домику Яна. Старика не было — он подрабатывал в одном из соседних домов, следил там за детьми и ухаживал за кухней. Остались ещё люди, кто ценит настоящую готовку. У дверей сел на ступеньки и стал ждать хозяина, задумчиво рассматривая, как ветер швыряет по бетонной мостовой кусок пенопластовой упаковки. Тико был уверен, что удалённый от города край, мягкий воздух и почти прозрачная река сделают Зуло счастливым. Ошибся. Отчётливо понял, что ошибся, когда одной хлёсткой фразой Зуло открыл ему глаза. От себя не сбежишь, а Тико был таким же, как и миллиарды людей по всей планете — он брал, потреблял и выбрасывал. Делал то же, что и все, и не делал ничего особенного. Потому что не знал, что может быть по-другому. Но Зуло это — привычное и правильное — было не по душе, и нужно было что-то менять. — Без Зуло — значит, вы поругались, — вместо приветствия заметил Ян, отталкивая Тико ногой с прохода. — Не поругались. Точнее, не совсем. — Тико вздохнул, признавая его правоту. — Зуло не нравится эта жизнь, весь мир вокруг не нравится. И я не знаю, что с этим делать. — А кому это может нравиться? — Ян неопределённо махнул рукой за спину. Он пропустил его в дом и включил чайник. — Я родился, ещё когда можно было проснуться под трели птиц под окнами, когда дворовые собаки были друзьями, а не источником пищи. Когда рыбу можно было ведром из проруби черпать, и мальчишки гоняли в футбол на зелёном лугу. Мы покупали вещи один раз на всю жизнь, чинили их и передавали по наследству. Производство было дорогим, вещей мало, а людей много. Но появились новые технологии, мир стал меняться, и вскоре вещей стало так много, что они заняли всё свободное пространство, не давая нам дышать. Люди покупают, только чтобы купить. А потом выбрасывают — сотни, тысячи, тонны никому не нужных купленных вещей, которые захламляют планету, превращают её в свалку. После третьей мировой, когда погибла большая часть населения страны, я надеялся, что люди одумаются, посмотрят на то, что натворили, и вспомнят о природе. Но стало только хуже. Кажется, эта война разрушила в человечестве ген самосохранения — мы целенаправленно стали уничтожать себя и свой дом. — Ты рассказывал о своём детстве Зуло, — догадался Тико, — теперь он грезит животными и цветами. Но благодаря прогрессу в домах очищенный воздух, очищенная вода и качественная еда. Мы научились содержать все виды животных в загонах и выращивать все необходимые для питания растения. Кто не покупает природную пищу, использует биомассу для синтеза продуктов, а она питательна и полезна, защищает от большинства болезней и дешева в производстве. — Тогда скажи мне, юноша, почему половина населения голодает? Почему дети умирают от мутаций, а те, кто выживает, превращаются в убийц и насильников?! Тико, услышав такое, отпрянул. Вряд ли Зуло рассказал деду о том, как они встретились, значит, Ян начитался о нём в интернете. Мировая сеть чего только не выдумывала, стараясь превратить преступников в настоящих злодеев. Тико был злодеем, но не из-за мутации, это помогало выжить его семье. — Я не ангел, но я люблю Зуло, — сердито ответил он. — Любит он, — отмахнулся старик. — Зуло с каждым днём замыкается лишь сильнее, кажется, скоро он вообще общаться перестанет. И если он с тобой, идиотом, спит, не значит, что его всё устраивает. — И что же мне делать? — сдерживая раздражение, спросил Тико. — Не знаю. Ты слишком туп, чтобы составить ему компанию. Говорить с тобой ему скучно, пыхтеть на тренажёрах он не приучен. А что ещё ты можешь ему предложить? Пойти ограбить кого или убить? — Старик хохотнул, но тут же прикусил язык, потому что взбешённый Тико зарычал. — Ты не помогаешь! — Рука схватила Яна за одежду, и старик испуганно зажмурился, ожидая удара. — Я не наврежу тебе, глупец, пусть ты и бесишь меня, но Зуло ты дорог. — Тико, сдерживая свою силу, поставил Яна на место и отошёл на безопасное расстояние. — Я с Зуло не расстанусь, если ты так надеешься. И ему уйти не позволю. Поэтому придумай, что мне сделать для его комфорта. — А что он сам хочет? — откашлявшись, спросил Ян, недовольно поглядывая на Тико. — Спроси, чего Зуло хочет, и просто сделай это. — Он… — Тико на мгновение задумался, перебирая в памяти то немногочисленное количество пожеланий, что высказывал ему Зуло. Исключая самоубийство и убийство их детей. — Я знаю, что ему надо. Правда, для этого придётся кое-кого ограбить и убить… Найти данные пассажиров межгалактического шаттла не составило труда — официальные списки были на сайте проекта. Но Тико потратил несколько часов, выбирая подходящую пару. Ему нужна была именно пара и желательно без армии за спиной. С армией он бы не сладил. К ночи определился с выбором и на флаере долетел до указанного в анкете адреса. Пара была не идеальной, но, к его сожалению, многие избранные уже покинули планету и ждали момента отправки в криосне на корабле. Богатый дом был хорошо защищён. Тщательно проверив охрану, Тико пожалел, что Зуло не с ним — тот бы легко взломал защиту и упростил задачу до минимума. Но Тико не хотел втягивать своего беременного парня в очередное дерьмо. А приехал он именно за этим. В итоге действовал как привык — грубой силой. Стремительно, агрессивно. Прорвался на территорию и перехватил её жителей, прежде чем они успели вызвать подмогу. В голове план казался максимально простым — найти счастливчиков и заставить их отказаться от своего места в их пользу. На деле всё затянулось в неприятную тягомотину с уговорами и пытками. Но Тико своё получил. И от свидетелей избавился. Убедившись, что запрос на их отправку передан, взнос за место переведён, и имена новых кандидатов стоят первыми в списке, Тико со спокойной совестью и по старой привычке спалил дом, избавляясь от последних следов преступления. Осталось дождаться подтверждения и приглашения на тесты. Тико верил, что Зуло с тестом справится — беременным делали большие поблажки при физической проверке. В себе он уверенным быть не мог. Ян правду сказал — Тико тупой головорез, с семью классами образования, не справился бы с элементарной задачей. Но о принятом решении не жалел — пусть хотя бы Зуло улетит. Отправится к своему счастливому зелёному миру и перестанет мучиться. Тико хотел, чтобы его мальчик был счастлив. О том, какой ценой был получен счастливый билет, его не волновало. Морально-этическими аспектами обычно занимался Роко. Домой он вернулся через двое суток. Немного потянул время, дожидаясь подтверждения, ответ пока не пришёл, но Тико больше не мог находиться без Зуло, без его запаха и тёплых ладоней начинало конкретно ломать. Дом встретил тёмными окнами, заставляя переживать. Расстались они не лучшим образом, а теперь предстояло как-то преподнести подарок и не наткнуться на осуждение. Пусть Зуло притворялся холодным и бессердечным, в действительности у его мальчика душа чистая и нежная. И Тико очень надеялся, что Зуло не спросит, как он раздобыл билеты, потому что врать ему не умел. Ворота открылись с тяжёлым скрипом, Тико мельком подумал, что не мешало бы их смазать, и опрометью бросился к дверям. Предчувствие беды, чего-то неприятного не покидало его с того мгновения, как он опустил флаер. Если с Зуло что-то случилось в его отсутствие, он… он… — Зуло! — Тико закричал с порога, чуть не теряя сознание от нахлынувших переживаний и тяжёлого неприятного запаха. Знакомого, до мельчайших подробностей, но вместе с тем очень чужеродного. Тико с трудом признал запах крови и на заплетающихся ногах бросился к их спальне. Зуло встретил его, порывисто прижавшись к окаменевшему телу и сминая в хлипких объятиях. Тико тут же приподнял его, подхватил под чуть влажную попу, стал осыпать поцелуями заплаканное ледяное лицо. — Кроха, маленький мой, — голос сорвался до глухого сипа, — что с тобой, любимый?! — Ты... ТЫ! — Зуло захлёбывался в беззвучных рыданиях, судорожно цепляясь за одежду. — Если мы ругаемся, ты должен меня пожалеть, даже если гоню, даже если обзываю… Тико, ты не должен меня бросать, никогда, слышишь! Пообещай!!! — Кроха, любимый. — Тико нежно гладил его по спине, стараясь успокоить. На сердце потеплело. Отлегло. Зуло просто волновался за него. — Я никогда не брошу, — пообещал он, скрестив пальцы за спиной. Он хотел бы исполнить своё обещание, очень хотел, но слишком велика была вероятность, что он просто не пройдёт по тестам… — Прости, кроха, я не оставлял тебя, просто ездил по делам. Прости, что не сказал, прости, маленький… Он продолжал утешать, шептать милые глупости и стирал губами солёные дорожки на щеках. Зуло затих, прижался к его плечу и стал аморфным и мягким, словно уснул. Тико донёс его до постели, уложил в самый центр, замирая над ним, рассматривая в тусклом свете ночника бледное, почти голубое лицо. — Зуло, кроха… почему так сильно пахнет кровью? — горечь осела на языке и стало тяжело дышать. — Зуло! Тико включил свет, испуганно осмотрел бордовые пятна на постели и в промежности. Зуло не спал, но не двигался и ни на что не реагировал. В первое мгновение поддавшемуся панике Тико показалось, что он и не дышит. Его дикий рёв перепугал всех соседей, так что, когда он вынес к флаеру Зуло, завёрнутого в окровавленное одеяло, их встретил Ян. — Что с ним?! Ты его зарезал?! — испуганно завопил старик. — Заткнись, дебил! — рявкнул альфа, открывая флаер и укладывая Зуло на сиденья. — Я понятия не имею, что случилось, и везу его в больницу! — Я с вами. Покажу, куда лететь! Уже на подлёте Зуло пришёл в себя, стал плакать и звать Тико. Пришлось оставить управление на Яна и перебраться к нему. Зуло было плохо и страшно, он ничего не понимал из-за накатившей слабости и хватался за Тико, словно боялся потерять. Тико его не выпускал из рук. Сам донёс до приёмной, а оттуда в палату. Даже во время сдачи анализов сидел рядом и успокаивающе целовал его вялую и бледную кисть. — Почему в карте нет записи о беременности? — Мы приверженцы старых богов, — прозвучал уже придуманный ответ. — Прогрессирующая отслойка плаценты. Слишком частая вязка могла привести к развитию гематомы. Если не провести лазерное вмешательство, он потеряет плод. — Вы ебанулись? То вязка обязательна, то могла повредить. Не ебите мне мозги и проводите операцию! Тико пришлось ненадолго покинуть палату, разобраться с оплатой. Доктор смущённо разводил руками и пытался объяснить, что полное обеспечение Тони Гарсиа, отставного полковника, не распространяется на лечение постороннего омеги. Тико с трудом сдержался, чтобы не свернуть ему шею. Зуло не был посторонним. Он носил его детей и метку. Но, создавая для них новые личности, Зуло не заключил между ними брак. А Тико, идиот, даже об этом не подумал. — Оплатите процедуру с моего счёта! — зло приказал он. — Цена очень высока. — Плевать! Он вернулся в палату на взводе. Хотел перед наркозом поцеловать Зуло, чтобы успокоить его и успокоиться самому. Но застал его рыдающего, теперь несдержанно, обхватившего живот руками и свернувшегося в калачик. Ему поставили капельницу и вкололи кучу лекарств с успокоительным, но это не помогло, и сейчас Тико почти физически ощущал, как ему больно и плохо. — Кроха! — Тико попытался уложить его нормально, но Зуло протяжно заскулил и впился пальцами ему в руку. — Это я виноват! — Истерика довела его до икоты, и он с трудом говорил. — Так часто повторял, что хочу от них избавиться, что провидение меня наказало. Но я не хочу… не хочу их потерять! Я так привык, уже думал над именами, и они такие маленькие внутри меня… мои… наши… Тико, прости меня, я так виноват! — Глупости, кроха… — Тико, чувствуя, как Зуло переживает, сам расстроился и с трудом сдерживал слёзы. Ему было больно от его слов, больно думать о возможной потере, так больно, что хотелось самому уткнуться в светлую макушку и реветь. — Если что-то случится… если что-то случится с малышами, пообещай, что не оставишь меня. Обещай, что не бросишь, если я их потеряю! — Кроха, ну что за мысли? Всё будет хорошо. У нас всех будет всё чудесно… Пришёл врач, разрушая их уединение, прикрепил к капельнице новые лекарства, и вскоре Зуло затих. Его уложили на каталку, укрыли светло-синим покрывалом и увезли в операционную. — Ты ведь понимаешь, что сейчас он безбожно уязвим? — Тико не заметил, когда в палату вошёл Ян. И не знал, сколько он слышал. — Давай-ка ты отправишься домой, — отмахнулся от него Тико. — Послушай, здоровяк, — старик вцепился ему в руку и смотрел как на врага, — ты Зуло не нужен! Он поправится и забудет о глупостях, что тебе наговорил! — Уймись, дед, — Тико устало стряхнул его с себя, — не лезь в наши отношения, ладно? И пусть Зуло сам мне скажет, если захочет, чтобы я ушёл. — Он не скажет. Он слишком вежливый. — О да, — буркнул Тико, вспоминая, как этот вежливый мальчишка отборным матом посылал его куда подальше. — Не дёргайся, вполне вероятно так выйдет, что я сам отвалюсь от его компании. И тебе не придётся переживать. С Зуло его связывало слишком многое, возможно, даже больше, чем он мог объяснить. Перед глазами невольно встал образ тощего мальчишки, что жирный охранник притащил ему в камеру. Зуло тогда был таким напуганным, а Тико повёл себя с ним как свинья. Да и в дальнейшем всё получилось не лучшим образом. И вот теперь Зуло в больнице, на голубом белье, почти одного с ним цвета. А на шее тёмные пятна, словно проклятые знаки: метка, укусы, расплывающиеся синим грубые поцелуи. Тико никогда не сдерживался, и Зуло его не ругал. В довершение всего плотное синюшное кольцо на запястье, когда Тико сжал его руки перед отъездом. Возможно, Ян прав, и ему действительно стоит уйти. Только отпустить его так сложно… За те месяцы, что они прожили рядом, ссорились, спасались, искали возможность сосуществовать вместе, Тико понял, что полюбил по-настоящему. Между ними теперь не только связь метки и желание альфы защищать своё будущее потомство. Тико вырос из собственнических чувств и теперь ощущал нечто совершенно новое. Если не получится попасть на шаттл, для Тико этот билет станет пропуском в загробное подземелье. В место, где его ждали братья, и куда из другой вселенной никогда не прибудет к нему Зуло. — Вот и отлично! — Ян натянуто улыбнулся, хоть довольным и не выглядел. Тико тоже не был доволен. Операция шла меньше часа. Тико всё это время стоял под дверью, заламывая пальцы и изводя себя до полуобморочного состояния. Ян, дежуривший с ним рядом, то и дело его одёргивал и пытался заставить сесть. — Операция несложная, и последствий после неё никаких, — уговаривал старик взрослого альфу. — Не психуй так, или у меня инфаркт случится! — Тебе легко говорить! Это не твой омега и не твои дети! — Это мой единственный мальчик… Сообщение о подтверждении его запроса и приглашение на тесты для испытания перед полётом Тико получил вместе с извещением врача, что всё прошло успешно. Зуло перевели в палату уже в сознании, накормленного и успокоенного. Тико, едва увидев его улыбку, и сам расцвёл. — Как ты себя чувствуешь? — Очень хорошо, — Зуло улыбнулся, — и доктор подарил мне вот это. — Из-под подушки он достал подарочную упаковку детских распашонок. Смотря на них, Зуло словно светился, и Тико снова укорил себя, что не подумал про такие элементарные мелочи, которые могли бы помочь Зуло справиться с переживаниями. — У меня для тебя тоже есть подарок. — Он протянул Зуло планшет и немного напрягся в ожидании его вопросов. — Что это? — Зуло пару минут смотрел на экран, не веря своим глазам. — Как ты его получил?! — Он перевёл на Тико взволнованный взгляд и тут же поднялся, полез к нему обниматься. — Спасибо, спасибо! — Тише, кроха, тебе пока нельзя вставать. — Тико опустил его на постель, но из объятий не выпустил. — У меня остались кое-какие связи, и я знаю, ты очень хотел... — Подобрать правильные слова получилось с трудом, но Зуло его и не слушал. — Спасибо, спасибо! — повторял он, целуя ему лицо и всё, до чего мог дотянуться. — У меня только одна просьба, Зуло, — он усадил его поудобнее и, приподняв за подбородок, заглянул в светящиеся счастьем глаза, — перед тем как мы туда отправимся, я хочу попросить тебя стать моим мужем. — Конечно, Тико, всё, что пожелаешь! — не раздумывая, ответил Зуло.