***
Прошло несколько долгих месяцев, прежде чем Тинувиэль вдруг чувствует внезапный толчок в чреве, а затем еще один. Это происходит во время трапезы, которая была как всегда так легка и вкусна. - Ой! – восклицает Лэнвиэль, кладя руки на округлившийся живот. - Любимая? – вопрошает Моринаро, отложив кусок черничного пирога в сторону, и с тревогой посмотрев на супругу. - Ой! – восклицает Лэнвиэль, широко улыбнувшись, почувствовав в чреве еще несколько толчков. – Наследники Фаэнора* только что заявили о себе… Моринаро так стремительно встает, что стул, на котором он сидел, падает на каменную плитку. Сверкающей молнией он бросается к супруге, которая буквально светится от счастья. Упав на колени, юноша с осторожностью кладет руку на чрево девы. Толчок, за ним следует еще один, но менее ощутимый. Тинувиэль улыбается, но ее улыбка печальна. Моринаро сам не свой, чувствуя, как в чреве толкаются их с Лэнвиэль дети. - Это… - Необыкновенно… - Да, необыкновенно… – выдыхает ошарашенный Моринаро, с нежностью посмотрев на возлюбленную. – Тебе…тебе не больно, когда они так пинаются? Дочь Лэнвэ умиляется заботе супруга. По выражению ее лица, Куруфинвион понимает, что сморозил глупость. - Для меня… - Все ново, – кивает Тинувиэль, – как и для меня, Келебримбор… Вновь ощущается толчок, за ним опять следует еще один, но менее осязаемый. - Сегодня благословенный день, – благоговейно произносит Моринаро, смотря на улыбающуюся жену, – ибо Наследники Фаэнора сегодня заявили о себе! - Благословенный, Келебримбор, – соглашается Тинувиэль. Моринаро встает, наклоняется и нежно прикасается губами к челу возлюбленной. Безумная гордость заполняет его сердце, а душа ликует от счастья. Тинувиэль буквально светится от переполнявшей её радости. С безмерной любовью она гладит округлившееся чрево, пытаясь успокоить своих чад.***