Чёрно-белые строки

      Он бежал — без устали в мышцах, но с ужасом в глазах. Бежал, спотыкаясь, стирая подошву и так ненадёжной обуви. Бежал, презирая проклятия и угрозы, кинжалами колющие в спину, и в его по-детски хрупких руках был кот. Странное белое существо. Мальчик не знал, что это за животное, но когда он увидел снежную шерсть и золотистые глаза — в его сердце взыграло нечто неуловимое, восхитительное и безумное. Безумное потому, что толкнуло на сумасшедший поступок: мальчик не отдал диковинное существо стражам, мало того — сбежал, когда те сами попытались отобрать зверька.       — Код девять, — слышалось позади. — Особо опасный объект. Работаем на поражение!       И землю взрыла автоматная очередь. Свинец вгрызался в почву, остервенело разбрасывая её в разные стороны. Грязь летела в глаза, больно била в лицо и ныряла в открытый рот, жадно глотающий тяжёлый вонючий воздух. Мальчик устал, и по исхудалым щекам текли горячие слёзы. Он не хотел, чтобы кот, с надеждой тиснувшийся к груди, так бесславно умер. Зверь и так остался на грани — голодный, побитый, продрогший, — и только потрёпанный красный ошейник гласил, что когда-то его любили. А доверие ютилось в тихом мурчании и по сей день.       Мальчик был единственным и, пожалуй, последним Человеком. По крайней мере в этом бездушном, омертвелом городе. Пока сверстники мерялись кибертехническими новинками, он плакал. Не потому, что было плохо, но потому, что так не умели другие. Когда мальчик случайно нашёл кота, он тоже плакал. Не потому, что испугался, но потому, что животное оказалось невероятно красивым, а главное — живым.       Страх, словно гончая, целеустремлённо царапал за пятки и зловеще свистел вместе с пулями. Вальяжные грозовые тучи бесстрастно катились низко над землёй, пожирая острые шпили технополиса.       Под ноги то и дело бросался какой-нибудь мусор, торчащие коряги словно намеренно хватали за ступни. Один из стражей пару раз достал дубинкой до плеча, что тут же заныло и сбило тем самым дыхание. Покорно ломались упёртые ростки, стоило преследователям коснуться их чрезмерно тяжёлыми ботинками. Лишь мальчик старательно огибал тонкие ниточки сочной, ядовито-зелёной, редкой травы.       А слёзы предательски размывали мир перед глазами. Не потому, что он боялся умереть, но потому, что он боялся сдаться.       Подобно смерчу, догонявшему солнечный луч в непроглядной тьме, мчались стражи и мальчик с котом.       Зачем им зверёк, мальчик не знал наверняка, но был уверен, что жить существу не дадут. А для чего нужны смертные, дурно пахнущие, прожорливые питомцы, когда есть выгодные роботы и дроны? Мальчик не мог дать ответа, но именно эта молочная шерсть поселяла в душе необъяснимый трепет, не испытываемый ранее, тревогу, ответственность и безграничное счастье. И даже этот слегка пыльный запах, отдающий теплом, казался чем-то приятным на фоне нескончаемых выхлопных газов. Из-за которых люди, не могущие позволить себе кибероснащение, люди — такие же, как и мальчик, — часто задыхались.       Этот же запах был свеж.       Лёгкие рвал встречный ветер — холодный, беспощадный, как и стражи, дышащие в спину. Кое-как от них удалось отдалиться, выбежав за границы города. Но те, немного поразмыслив, решили продолжить погоню. Теперь их не сдерживал закон о предупредительных выстрелах. Теперь мальчику с котом оставалось надеяться только на себя.       За тем холмом они отстанут, думал беглец, за тем холмом можно скрыться. А размякшая от кислотных дождей почва с ненавистью цеплялась за ноги, подобно гигантскому кракену, внезапно превратившемуся в живую массу, — и ступни неизбежно увязали.       На холме силы мальчика иссякли.       Не потому, что больше нечем было дышать, не потому, что ноги окончательно онемели, даже не потому, что кот с горящими жизнью и верой глазами сбежал. Но потому, что на равнине, за холмом, распластался другой техногород. Он мало чем отличался от того, в котором жил мальчик, — такой же мёртвый, пыхтящий грязными машинами и плюющийся дымом из заводных труб.       Бежать больше некуда. Ловушка.       «Огонь!» — как-то отдалённо взвыл голос преследователя, и ногу пронзила вожделеющая крови пуля. Затем снова выстрел — и яростная боль дробью вклинилась меж лопаток.       Белый кот поднял голову к клубящимся тучам, словно чего-то ожидая. А из расступившихся облаков, по проложенной золотыми лучами тропе, выныривая из плотного тумана, яркими фигурами возвышались действительно величественные существа. Среди них мальчик узнал и снежного барса, что беззлобно скалился, и громомгласно ревущего ягуара; нежную рысь, похожего на питона дымчатого леопарда и даже могучего тигра. Всех их он видел на истёртых страницах книги, прежде чем та была брошена в зубастый костёр.       За их спинами танцевали краски и носились разномастные птицы, то ухая, то цверинькая, то каркая. Таинственные образы кошек рычали, как красные горы с кипящей лавой внутри, и устремляли сверкающие глаза на мальчика с котом. Они звали к себе и почтительно склоняли головы. От восхищения мальчик потерял счёт пулям, что смачно терзали его тело, а боль уводилась глубоким рокотом тигра. Наверное, он стал бессмертным. Столь величественные, высшие существа впервые приглашали человека занять место среди них.       Он был единственным и, пожалуй, последним Человеком на планете. Не потому, что так кричали ДНК и РНК, но потому, что прислушивался к голосу сердца. Не потому, что так требовал называть его вид, но потому, что под футболкой он скрыл мурлычащего кота от стражей и подарил шанс бродить по миру живым, разя глазами-солнцами чёрную мглу городов.       Не потому, что он считал себя человеком, но потому, что он Человеком родился.       У него не было имени, но у него была душа. У него не было настоящей жизни, но он отдал всё настоящему ценителю, что вечно будет помнить маленькое-большое сердце.