Бег назад.

      Рин с сосредоточенным видом вырисовывал очередную руну на досках под кроватью. Это заняло намного больше времени, чем он думал, и прошло целых два дня после последнего посещения больницы. Чёрный фломастер уже начал сильно подводить, но другой альтернативы у Окумуры-старшего просто не было: царапать по доскам можно было до бесконечности, а время поджимало.       Рин точно знал, что отец никогда не отпустит его в «Канарейку», хоть тот и согласился оставить ему право там работать. Вот только чтобы это право было, надо хотя бы раз туда явиться. Окумура-старший совершенно не желал идти к отцу с просьбой отпустить: он либо отпустит и пойдет с ним, либо не отпустит по причине мнимой опасности. В первом варианте Рин может случайно подставить хозяйку, привлекая к кафе внимание, а во втором даже говорить не о чем.       Когда последняя руна была закончена, Окумура-старший победно вскрикнул и случайно ударился об пол затылком. Кто бы мог подумать, что он будет так радоваться своему маленькому успеху. Что ни говори, но во многих рунах Рин откровенно путался, поэтому налегал только на простые их комбинации или комбинации, необходимые для ритуала. Переносить заклинания на руны он мог с трудом, даже несмотря на столетний опыт. Если фокус с замком был до невозможного прост, то иллюзию, которую Рин собирался использовать, надо ещё и долго подпитывать. Да, это был не верх его среднего мастерства, но с ограниченными возможностями даже этот результат был хорош.       Иллюзия накладывалась при активации рун специальным набором слов, пришлось даже заново себя ранить и залить немного своей крови в фломастер. Вся суть этих действий была проста: посторонний видит на кровати спящего Рина. Таким образом можно не особо беспокоиться о возможности быть пойманным. Именно сегодня Окумура-старший планировал посетить «Канарейку», а отсутствие в комнате Юкио здорово облегчало задачу.       Дождавшись ночи, Рин просто выпрыгнул из окна спальни, не забыв оставить щель и активировать руны. Иллюзия мирно посапывала в постели, хоть и не издавала звуков, а сам Окумура-старший уже был на полпути в кафе. По дороге он перебирал множество вариантов того, как ему можно будет сократить путь. В конечном итоге ничего умнее ключа в голову так и не пришло. Вот только связать между собой двери в два раза проще, чем ту же дверь и ключ, хотя здесь будет играть роль и расстояние. Не зря же портал из академии в Ватикан такой огромный, рун там не меньше тысячи, причём без Мефисто создать бóльшую часть из них было бы невозможно.       Кафе встретило Рина весёленькой музыкой и приглушённым карамельным светом, но он по наитию начал огибать здание, чтобы тут же наткнуться на крайнее мрачного фамильяра у входа в бар. Окумура-старший бы даже не заметил его, если бы тот сам не спустился с козырька крыши к нему. О баре мало кто знал, если так можно было выразиться, по крайней мере, этот бар нельзя было назвать полностью общественным местом. — Хозяйка знала, что вы придёте, Господин, — мелкий, размером с кошку фамильяр на первый взгляд казался совершенно безобидным.       Он чем-то напоминал настоящего ежа, разве что пара небольших рожек и общие приметы тушканчика не вписывались в этот образ. Демон блистал неестественно ярким цветом жёлтых колючек, которые сразу определяли его опасность в ближнем бою. Рин нахмурился, обращаясь к чужому фамильяру. — Твоя хозяйка знает о моем происхождении? — Н..нет…       Окумура-старший внимательно оглядел демона и махнул рукой. Он подозревал, что с тех пор, как был налажен контакт с Сатаной, демоны легко начнут его опознавать. Вот только это несло некоторые проблемы: вряд ли кто осмелится в открытую рассказывать всем вокруг о своём господине, но фамильяры вполне могут проболтаться хозяевам. — Не смей рассказывать кому-либо обо мне. Понял, демон?       Существо кивнуло под взглядом синих глаз и выпрямилось, елозя длинным хвостом по асфальту. — Хозяйка просила направить вас через чёрный ход кафе, где обычно ходит человеческий персонал.       Демон в нетерпении сиганул в сторону, да так, что Рину помогло только то, что он заранее знал архитектуру здания. Перед чёрным ходом, через который завозили продукты, Окумура-старший немного помялся, но легко толкнул массивную дверь. Фамильяр целенаправленно проскакал мимо удивлённых служащих, и Рин, поднимаясь по лестнице, последовал за ним. Некоторые лица он даже узнал, поэтому поднимался в кабинет хозяйки с настоящим предвкушением.       Что мог сказать сын паладина о своей первой рабочей ночи? Одно. Не этого он ожидал. Ставя очередную вымытую тарелку на специальную полку, Окумура-старший удовлетворённо кивнул и тут же глухо застонал, когда на раковину приземлилась кастрюля. Да, на кухне имелась посудомоечная машина, но именно сегодня почти волшебным образом она не работала. Хозяйка, завидев свободные рабочие руки, просто и незатейливо отправила сына паладина работать губкой вместо какого-то помощника. Рин злобно усмехнулся: ничего, Рим тоже не за один день строился, он ещё будет тут шеф-поваром.       Разговор с хозяйкой был, на удивление, простым. Казалось, она расслабилась и уже не воспринимала Окумуру-старшего как угрозу. Но он-то знал в чём дело, по крайней мере, знал сейчас. В прошлом мире ему не доводилось видеть фамильяра хозяйки, зато сейчас всё стало на свои места. Этот демон действует не хуже детектора лжи, но, как и каждый детектор, его возможно обмануть. Наверно, и в прошлом мире фамильяр учуял в нём господина и не выдавал хозяйке, от чего она считала, что паладин вреда и хлопот не причинит.       Недоёжик, видимо, даже к тому же Мефисто был полностью равнодушен, поэтому в его лояльности не возникало претензий. Но это всё равно не объясняло всего случившегося, хозяйка не производила впечатления недалёкой женщины. Рин проникся к ней недюжинной симпатией за это короткое время, хотя в прошлом мире какая-то там дамочка, заправляющая не слишком законными и со стороны полиции, и со стороны экзорцистов делами, не вызвала интереса. Если признаться, то сюда Окумуру-старшего привели ностальгия и желание увидеть Минори.       Рин вздрогнул, когда на его плечо легла чья-то рука и неторопливо обернулся. Перед ним стоял один из поваров, видимо, местный шеф, с интересом взирая сквозь узкий разрез глаз. Этот человек был одет в форменную одежду, которая была и на Окумуре-старшем, с довольно выделяющимися золотыми пуговицами. Что ни говори, а в этом кафе стерильная чистота поддерживалась буквально постоянно. Скорее всего, без чьих-то фамильяров тут не обошлось: призывы хранителей очага не были редкостью. — Здравствуй, новичок, — повар говорил необычно, будто Рин уже был его старым приятелем. — Меня зовут Танака Ичиро. Для тебя, конечно же, Ичиро-сан. — Приятно познакомиться, Ичиро-сан. Меня зовут Окумура Рин. — Рин. Раз уж ты в моём подчинении, я должен знать, что ты умеешь. Тебя уже приняли на работу, но не думаю, что ты рад вечно заниматься посудой. Так что займи пост у плиты, начинай готовить. Посмотрим, что у тебя получится.       Рин обрадованно кивнул и приступил к исполнению приказа начальства. К слову, Ичиро-сан остался очень доволен способностями своего подчинённого и даже невольно удивлён. Окумура-старший втянулся в работу, которой в ночное время не особо много, и в основном это заказы для бара, чьё меню разительно отличается от меню кафе хотя бы тем, что бóльшая часть блюд — обычные закуски. Поваров на ночную смену очень мало, кроме него на кухне было ещё четыре человека, с которыми он мило беседовал. В дневное время суток здесь работали вполне обычные люди, ничем не выделяющиеся из серой толпы, и кафе казалось самым законопослушным заведением в мире. Наверно, именно поэтому Рина так тянуло сюда, этакое желание пощекотать нервы. Хотя никто допускать его ко всему сразу даже не планировал, но одно то, что он сейчас здесь, говорит о многом.       К пяти утра смена лично для Окумуры-старшего закончилась, он зевнул (стоило вернуться домой — тело всё ещё требовало хотя бы минимальный сон) и медленно поплёлся в кабинет хозяйки. Там были обговорены рабочие дни, должность и зарплата. Обе договорившиеся стороны были крайне довольны друг другом, поэтому Рин спускался на первый этаж в крайне приподнятом настроении. Возможно, какая-то досада от того, что Минори пока работает по другим часам, но та совершенно не портила общего впечатления. В конце концов, с Минори он ещё успеет встретиться.       У выхода Рин с размахом врезался в чью-то спину, и от падения его удержали только собственные, слабо развитые рефлексы. — О. А вот и наш новенький. — Ичиро-сан?       Окумура-старший не слабо удивился, увидев здесь повара, но потом заметил у того в руках сигарету. — У вас перекур? — Да. У тебя закончилась смена, Рин? — Ичиро-сан выдохнул серый дым в сторону и хрипло усмехнулся. — Позволь представить тебе моего сына, Кента. — Приятно познакомиться, меня зовут Окумура Рин.       К своему стыду, Рин не сразу заметил третьего участника, поэтому с интересом сделал классический поклон, приветствуя нового собеседника. Тот отзеркалил его действия, представившись самостоятельно. — Танака Кента. Приятно познакомиться.       Кента оказался чуть выше Окумуры-старшего, и первым, что бросилось в глаза, оказалась причёска: на его макушке творился своеобразный хаос. Из-за этого можно было подумать, что по русым волосам парня кто-то старательно прошёлся феном. Одежда на этом индивиде была тоже не особо опрятна, видимо, Кента спросонья нацепил на себя первое попавшееся. Немного помятая клетчатая рубашка только разбавляла образ, делая эту неопрятность своеобразной фишкой.       Рин вежливо кивал и вскоре влился в беседу с сыном Ичиро-сана. Тот оказался восемнадцатилетним учеником художественного института, что только подняло интерес Окумуры-старшего к нему. Вскоре повар, загадочно улыбнувшись чему-то своему, удалился обратно. Рин спохватился спустя минут двадцать, надо было поторопиться, иллюзия не гарантировала полной безопасности. — Хэй, Танака. Мне пора, думаю мы могли бы еще увидеться.       Его собеседник улыбнулся, полыхая какой-то странной эмоцией крайней заинтересованности, которая почему-то до жути понравилась Окумуре-старшему. — Я мог бы подвезти. — Подвезти? У тебя есть водительские права? — Ну. У меня есть мотоцикл.       Рин невольно согласился с предложением и зажмурился от какого-то мнимого предвкушения: с этим человеком он точно сойдётся. По хитрому тону Кенты тот подумал о том же. Видимо, какой-то личный интерес у него имелся. Прокатившись с ветерком, Окумура-старший попросил своего нового знакомого остановиться в паре кварталов от монастыря и даже отдал ему свой номер, добавив Кенту в контакты. Всяко такой знакомый будет полезен в любом случае, поэтому сбрасывать его со счётов было бы глупо.       Рин спокойно прокрался в собственную спальню, облегчённо выдохнув. В этот раз никаких непредвиденных ситуаций, вроде закрытого окна, не было, и иллюзия свои функции выполнила. Окумура-старший расплылся в блаженной улыбке, растянувшись на полу так полюбившейся звездой. — Ох… Всегда бы такие дни.       Сегодняшняя усталость была очень приятной и дарила какое-то мазохистское удовольствие. Рин наконец-то смог забыть обо всём: о чёртовой ссоре с Юкио, о Сатане, который сегодня его не беспокоил… О том, что все проблемы впереди…

***

      Рин бездумно смотрел на серый камень перед собой, совершенно не реагируя на внешние раздражители. Арэта-сан умер спустя почти неделю с события, перевернувшего жизнь Окумуры-старшего и начавшего новый отсчёт. Как бы печально это ни звучало, была проведена церемония погребения, и на ней пришлось присутствовать.       Серый памятник был молчалив, но Рин чувствовал, будто священник осуждает его. Хотелось выкопать мертвеца и воскресить его, лишь бы он сказал, что никого не винит. Такое вполне было в его компетенции, хотя сил сейчас на это у него не найдётся. Да и Арэта-сан не будет рад перспективе быть глупым по многим пунктам зомби.       За прошедшие три дня Окумура-старший ещё один раз сбегал в «Канарейку» и даже гулял в компании Кенты, но с Юкио так и не помирился. Просто не встречал его всё это время и старательно игнорировал отца. Завтра будет официальная церемония поступления, поэтому отвертеться уже было нельзя в любом случае. Рин тяжело вздохнул. В этот раз никакого дождя на кладбище не было, видимо, природа не настолько щедра, чтобы оплакивать безразличного ему священника. В черном костюме ужасно пекло, поэтому желание убраться отсюда поскорее только росло.       Окумура-старший хотел было подойти к брату, но, увидев его хмурое лицо, не стал нарываться на продолжение баталии. Возможно, у Рина был бы шанс, если бы Арэта-сан умер чуточку позже. Неясная злость на уже мёртвого человека выбила из головы все грустные мысли. — Не вини себя, Рин.       Отец осторожно положил на плечо сына руку, которую тот тут же сбросил. Окумура-старший зло усмехнулся серому камню так, чтобы никто этого не заметил, и мысленно отругал мертвеца. Рину резко стало плевать на окружение, и он ушёл с кладбища одним из самых первых. Стоять там не было смысла, намного легче считать, что священник сам виноват в своём положении. Пусть даже это положение под землёй на глубине двух метров.       Окумура-старший набрал уже знакомого повара, стараясь придать голосу как можно больше нейтральности. Ичиро-сан ответил с явной радостью: Рин предлагал свою полностью бесплатную помощь, ему надо было забыться. Забыться в работе. Завтра наконец начнётся самое главное представление одного актера.