Возможно, однажды

      Он монстр…       Он монстр…       Он монстр…       — Папа? — нежный голосок, наполненный страхом и осознанием. Осознанием, что ее родной отец — самый настоящий монстр.       Услышав, он не поверил, что слышит ее так близко, словно она здесь, а не как обычно, на расстоянии телефонного звонка.       Рука, сжимающая еще бьющееся сердце очередной жертвы, чуть разжимается, но монстр внутри не отступает, а наоборот, наполненный яростью, гневом, злостью, болью и тоской, становится сильнее.       Обернувшись, он увидел ее глаза, самые красивые в мире глаза. Но этого было мало, чтобы монстр ушел, да он и не хотел, чтобы он уходил. Он должен прогнать собственную кровь, он должен заставить ее ненавидеть себя, прекратить ее попытки связаться с ним, ведь каждый разговор по телефону, по видео связи приносит невыносимую горечь и боль. Ведь он не может обнять ее, прижать так сильно, зарыться носом в ее волосы и вдыхать аромат, который она источает.       Она — это лучшая часть его души.       Но он — это наихудшая часть ее.       — Прочь!!! — глаза наполняются слезами, но она не заплачет при нем, сморщив свой носик, она исчезает, словно ее и не было. Но она была там. Она видела, что делал он.       — Нет, Хоуп… — он отошел от окровавленных тел. В один момент тело наполнилось дикой слабостью. И первый раз, с момента их разлуки, он позволил скатиться одинокой слезе по лицу.       Так будет лучше…       Так ей будет лучше…       А он уже безнадежен…

***

      Маленькая ведьма выбежала из здания школы и побежала к лесу, к старой мельнице, где ведьмы иногда практикуются в заклинаниях в неурочное время, между собой они называли мельницу магической лабораторией.       Ей нужно было остаться одной, а в комнате этого сделать было нельзя, скоро должна вернуться ее соседка, а слезы Хоуп Майколсон не должен видеть никто.       Добравшись до места, Хоуп больше не могла сдерживать себя, она рухнула на колени в центре помещения и зарыдала.       — Я знаю, что никогда не обращалась к тебе, Боже… Я даже не знаю, существуешь ли ты, но мне так плохо, и мне так нужна помощь. Неважно от кого, просто пускай мне помогут. — сквозь рыдания повторяла рыжеволосая девочка.       Просидев несколько часов, слезы на ее красивом лице высохли, оставив лишь опухшие глаза, а кулачки сжались, так что ногти пронизывали кожу.       — Папа!!! — ветер, которого почти не чувствовалось ранее, загудел с невероятной силой. — Почему? — провода, которые доходили до этого здания, стали трещать и вспыхивать. — Почему ты не любишь меня? Что я тебе сделала? Я же твоя дочь! — вокруг все стало полыхать и взрываться, но ей было плевать, боль и ярость повелевали ею. Все что она могла сейчас делать, так это злиться и кричать, что она и делала, в надежде на то, что ей станет легче, если она все выплеснет.       — Хоуп! — услышав голос Кэролайн, девочка посмотрела на нее глазами, наполненными огромнейшей болью, свет, от пламени вокруг, танцевал на ее лице свой замысловатый танец.       От этой картины ей стало жутко, она узнает этот взгляд, хоть и прошло много времени, с тех пор, как она видела похожее выражение лица у Клауса.       — Хоуп, прекрати! — блондинка хотела сделать шаг навстречу девочке, но огонь возле нее полыхнул с новой силой, обжигая ей кожу. — Что произошло? Расскажи мне, доверься мне. Помнишь, ты говорила, что доверяешь мне? — произнося эти слова, Форбс старалась пройти сквозь пламя, ближе к Майколсон. Боль от огня пронизывала каждую клеточку тела, она понимала, что если Хоуп сейчас же не успокоится, то вампирша имеет большой риск умереть от этого огня.       — Папа… он… — огонь стал тише, но не настолько, чтобы боль ушла от Форбс, но ей стало легче идти по направлению к Хоуп. — Он… — услышав бессвязную речь девочки об отце, Кэролайн стало плохо. Что если он мертв? Это бы объяснило поведение Хоуп.       Сердце внутри сжалось, он ведь не мог умереть! Она точно знала, пусть они и не будут общаться, не будут друзьями или еще кем, она могла быть спокойна. Потому в ее жизни много людей, которые покинут ее с течением времени, но он не должен был покинуть ее. Никогда. Она должна была жить и знать, что он где-то там и продолжает дышать.       — Хоуп, что с твоим отцом? — дрожащим голосом спросила девушка, подобравшись к Хоуп близко, очень, на расстояние двух метров.       — Я видела его, нашла его. Хотела поговорить… — глаза девочки снова заблестели от слез. — Я ему не нужна… Он убивал… был весь в крови. Он сказал мне убираться!       — Эй… иди ко мне… — Кэролайн вытянула руки и Майколсон бросилась к ней, чтобы обнять. Форбс не могла сдержать слезы. Как он мог так поступить с самым дорогим в мире для него человеком? Уму непостижимо!       Огонь и ветер стихли. Форбс обнимала маленькую ведьму и плакала вместе с ней, она шептала ей слова утешения, хотя они точно не помогали. Они сидели несколько часов, пока с первыми лучами солнца, Хоуп не уснула. Блондинка осторожно взяла ее на руки и понесла к школе, уложив девочку в свою постель, легла рядом с ней и уснула.