«Стоит тебе пересечь границу Нового Орлеана, как я заберу тебя на несколько дней в поездку. Мы отпразднуем твое совершеннолетие! Возражений не приму!»
— И ты туда же! — со вздохом прокомментировала Зальцман сообщение от Дина. — Ты собираешься сказать ему правду? — Какую правду? — невинно поинтересовалась Хоуп, печатая ответ парню. — Правду о том, что ты трибрид: ведьма, оборотень, вампир. Не стоит забывать и о том, что ты происходишь из рода первородных вампиров и сильнейших оборотней, и, конечно, вишенка на торте о том, что ты учишься не в школе с уклоном на математику, — блондинка продемонстрировала в воздухе кавычки, — а в Хогвартсе! Вы вместе так долго, планируешь скрывать всю жизнь? Не получится, учитывая, что ты здесь главное оружие против всех приходящих монстров! Майколсон вздохнула, она знала, что девушка была права: вечно обманывать не получится. Но он ведь просто человек, самый обычный и самый прекрасный, который старше ее и уже учится в колледже, планирует перебраться в Нью-Йорк и продолжить семейный бизнес, которым одержим. До банальности нормальный, но это делает его для нее самым лучшим человеком на свете. Ей нравится шутить с ним о футболе, в котором она не разбирается, нравится рисовать его, когда он занят изучением уголовного права, нравится выпрашивать ключи от машины и кататься по городу под звуки его ворчания и видеть, как он пытается скрыть улыбку. Она поняла, что любит его, когда они лежали на траве и рассматривали созвездия на небе, соревнуясь, кто знает больше названий космических тел. Разве она догадывалась три года назад, что случайная встреча с парнем на улице, с очаровательным псом, сделает ее такой счастливой? — Знаешь, все эти истории старшего поколения о том, что когда они открывали сверхъестественный мир обычным людям, чаще всего заканчиваются тем, что человека обращали, ломали жизнь или убивали. Разве могу я поступить с ним так? — Твои отношения, твои и решенья, Хоуп. Но если хочешь совет от лучшей подруги, то лучше расскажи ему, потому что шанс потерять Дина, от его собственного незнания, такой же огромный, как если бы он был в курсе. — Лиззи притянула подругу к себе и уложила ее голову себе на плечо. — Хотя я завидую. — Чему? Тому, что я постоянно вру? — Нет, у тебя есть человек, который тебя любит и это взаимно. Джози и хоббит тоже вроде бы питают нежные чувства друг другу. Наш отец с Эммой, я была так рада, когда они сошлись, а когда смотришь на Деймона и Елену, так вообще поражаешься, как так сильно можно любить, даже спустя столько времени! В этом мире, наверное, единственные одиночки — это я и мама. Хоуп, после упоминая директрисы школы Сальваторе, окунулась в свое прошлое. Отец попрощался с семьей, будучи недалеко от того, чтобы поддаться магии Пустой, он обнял дочь и взял с нее обещание, вернуть честь фамилии Майколсон. Прощаться было горько, но она знала, что это временно, если все сложится удачно, то пройдут года, но она снова увидит своего папу. Когда он подошел к выходу из дома, там стояла Кэролайн. Хоуп никогда не видела ее такой красивой, пусть ее лицо и было залито слезами, а волосы давно были избавлены от необходимости держать прическу, что она сделала на свадьбу Фреи и Киллин, она смотрела на отца с полными глазами любви и веры в его силу. Он взял ее за руку и приложил к своему сердцу, а после прошептал ей что-то на ухо и прижался поцелуем к ее лбу, а после растворился вместе с Валери. Кэролайн стояла, не шевелясь, а после улыбнулась и подошла к Хоуп, предлагая всей семье поесть мороженого. С тех пор, никто из них, не знал, жив ли на самом деле Клаус Майколсон, где он находится, справляется ли он со своей тьмой. Но все хранили надежду. — Теперь я дам совет лучшей подруге. Позволишь? — блондинка улыбнулась и кивнула. — Тебе не стоит ждать и искать, тогда все придет само по себе. — Отвратительный совет! — девушки засмеялись, привлекая внимание недалеко стоящих парней, что были оборотнями. — Лучше бы спросила Дина, есть ли у него симпатичные однокурсники? — Знаешь, думаю, парочка найдется! — девушки снова рассмеялись и направились готовиться к экскурсии.***
Спустя год. «Дорогой дневник, скоро девочкам исполнится семнадцать, я уже пропустила их шестнадцатый день рождения, потому что в тот момент гналась за самой лучшей подсказкой за все время моих поисков. К счастью, сведения, что я получила, оказались довольно полезными, и я теперь работаю в нужном направлении. Мои визиты в Мистик-Фоллс становятся все реже, и реже и это ужасно ранит по сердцу. Последний раз я приезжала в родной город на день рождения Хоуп, да и то, только потому что Джози и Лиззи заволокли меня туда силой. Радует, а может и пугает, что девочки стали ужасно самостоятельными. Они вместе с отцом, Хоуп и еще парочкой друзей защищают наш город от нападения давно забытых монстров. Аларик пока держит меня в курсе, и все его рассказы приводят меня в дикий ужас и восторг. Три юные ведьмы не жалея сил становятся на защиту слабых, никого не оставляют в беде и умудряются жить обычной подростковой жизнью. Когда я впервые услышала обо всех этих чудовищах, я собрала чемоданы и приехала домой, чтобы быть рядом и защищать детей, пока Джози не спасла меня от демона кошмаров. И тогда я осознала, что совершенно не вписываюсь в ряды героев-подростков, пусть и выгляжу на их возраст. Все наши проблемы в прошлом, казались концом света, мы были новичками, младенцами, которые только делали первые шаги, а эти дети знают все о магии, умеют фантазировать и знают свои пределы и возможности, и даже порой с улыбкой на лице встречают опасность. И я снова пустилась по свету в поиске ответов, как спасти моих детей. Может, кто-то скажет, что я ужасная мать, но… я верю в своих детей, верю в их способности. О чем еще написать? Может о моих встречах с Элайджей? Мы поладили, исключительно деловые отношения с его стороны, а с моей подтрунивания над его костюмом. На эмоции, относительно моих комментариев, я его еще не вывела, но я на правильной дорожке. Старший брат из семьи Майколсонов, в день, когда Клаус решил не убивать себя, подошел ко мне, когда я осталась одна, и сказал, что хочет отплатить мне и помочь. Теперь благородный Элайджа, как и я, катается по миру, чтобы найти способ спасти моих детей, которые однажды помогли спасти его племянницу. Мне жаль его, он так несчастен. Он потерял Хейли, не может быть рядом с Клаусом, сестры и Кол счастливы в браке и строят свою жизнь, а Хоуп большую часть года проводит в школе. Я узнала от него в момент откровения, что он ищет способы вернуть Хейли или хотя бы связаться с ней и попросить прощения. Я не знаю, выйдет ли у него что-то, но я надеюсь, мне не хочется, чтобы он был одинок в этой бесконечной жизни, и мне очень хочется снова выпить с моей подругой, которая пожила слишком мало. Порой я думаю, как была бы счастлива Маршалл, если бы увидела, какой стала ее дочь. Хоуп завела друзей, немного, но самых верных, они с моими девочками разрешили свои детские обиды и стали неразлучными. Юная Майколсон уже три года встречается с обычным пареньком из Нового Орлеана, который ужасно не нравился ее отцу. Меня это постоянно забавляет, потому что, как выяснилось, мальчик очень даже хороший. Недавно Хоуп раскрыла ему правду о своем происхождении, для него это было огромным ударом, потому что она долго водила его за нос, понадобилось время, чтобы осознать, но он принял все и продолжает оставаться с ней рядом. Мои, Джози и Лиззи, тоже нашли себе парней, тем самым чуть не довели Рика до сердечного приступа. Особенно Элизабет. Если Джо встречается с милым, и, кстати, бессмертным человеком, то Лиззи выбрала себе в избранники пятисотлетнего вампира, который провел большую часть жизни в спячке. Себастьян не вызывает доверия не у меня, не у Аларика, зато Деймон познакомившись с ним, одобрил выбор своей обожаемой племянницы, потому что видит в вампире себя. Это как раз таки и пугает больше всего! Мы с Риком долго беседовали с дочерью, но она слишком упряма, как и мы. Поэтому пока заключили мир, один проступок со стороны Себастьяна, и я лично вырву ему сердце. Но я стала замечать, при редких встречах, что скорее этому вампиру нужно бояться Элизабет, а не нас, учитывая, что спуску она ему не дает. К тому же Лиззи и Джози пока дети, рано говорить о чем то серьезном. Боже, да для меня они и в тридцать будут малютками, которые упрямились и не хотели ложиться спать пока я не прочту сказку на ночь. И самое главное, что я сегодня хотела записать. Сегодня ровно четыре года с того момента, как Клаус исчез из наших жизней. Он решился и ушел с Валери, закрепив клятвенно, что никто из нас не будет искать его и интересоваться делами у самой ведьмы. Единственный из Майколсонов, кто в курсе, что происходит с гибридом, это Кол, так как Валери нужны были его знания, поэтому они скрепили магический договор, в котором прописано, что младший Майколсон не имеет права распространяться с кем-либо об информации, которую узнает от Тулл. Клаус попросил считать его мертвым на тот самый случай, если ничего не выйдет, но мы все, как один, продолжаем ждать его возращения. Не знаю, откуда, но я уверенна в том, что они с Валери избавятся от магии Пустой. Единственное, чего я боюсь, что на это уйдет много времени, слишком много для человеческой жизни. Это ничего не значит для меня или его братьев и Ребекки, но вот Фрея и Хоуп люди, как ведьмы они могут продлить себе жизнь, но не до бесконечности. Поэтому если все это лечение затянется, а Хоуп не решит активировать вампирскую часть себя, то Клаус, который желал так спастись ради нее, может окончательно сломаться. Но опять же, я так сильно верю в него и в его силу, что стараюсь всегда отбрасывать эти мысли. Деймон постоянно смотрит на меня с жалостью, когда я приезжаю к ним в гости и в момент задумчивости кручу кольца на шее, подаренные Стефаном, или давно неработающий браслет связи, который позволил мне когда-то побывать в голове и в сердце Клауса. В эти моменты он наливает мне выпить и начинает рассказывать забавные историю из своей вампирской жизни. Он стареет, и это заметно, я замечаю каждую новую морщину на его лице и лице Елены, а в последний раз, когда я была у них, то заметила, что его щетина, которая превратилась в неаккуратную бороду, отдавала немного сединой. Я помню, как смотрела и не могла отвести глаз от него, он заметил это и пошутил, но я видела небольшую печаль в его глазах. Знаю, что он рад быть человеком, быть с Еленой, иметь детей, но иногда в глубине его глаз заметна скука по былым годам и силе. В тот вечер я ушла от них и позвонила Бонни, она была в гостях у родителей мужчины, с которым состояла в отношениях последние два года, это первый человек, которого она подпустила после смерти Энзо. И тогда меня накрыла огромная волна печали от того, что люди, которые помнят во мне человека, уже стареют. Да, у меня впереди с ними еще много лет, но я не думала о том, что будет со мной, когда их не станет. Что станет со мной? Я не хочу быть одна. Да, возможно, кто-то скажет, «эй, у тебя будут две дочери!», но ведь они заведут свои семьи, а после тоже состарятся и умрут, а как я смогу пережить то, что я пережила собственных детей? Эти мысли все больше и больше уничтожают меня и заставляют мысленно вернуться к годам учебы в колледже, когда почти все мое окружение были вампиры, тогда я даже думать не хотела о том, что будет через пятьдесят лет, потому что мы должны были быть вечно в этом мире. А теперь даже Ребекка станет человеком, после того, как Деймон будет готов умереть. И кто будет со мной? Кто не даст мне забыть обо всем, что я пережила, кто будет держать за руку и не позволит умереть от горя, когда я потеряю дорогих мне людей?***
Когда они с Валери покинули его семью, она с помощью магии раздробила кол из белого дуба и поместила часть в него, часть преобразила и сделала огромное количество мази, смешав остатки со всеми травами, что вредны вампирам и оборотням, которые делают их уязвимыми. Такие меры помогали почти год, пока он не озверел и смог преодолеть эту боль, чтобы подняться с кровати. Если бы ведьма не подсуетилась сразу, магия бы избавила его от ненавистного дерева в груди, она расставила по углам комнаты магические артефакты, которые причиняют любому существу в зоне действия невыносимую боль. Каждый раз, когда Валери приходила к нему, чтобы изъять частичку магии, приходилось ослаблять их действие и сражаться с гибридом за собственную жизнь. Так прошел его первый год заточения, он помнит только редкие моменты ясности, в остальные была только тьма, которая издевалась над ним, дарила ложные ведения о том, как он вырывается из плена и держит в руках сердца дорогих ему людей, тех, что позволили заключить его сюда. На второй год, Клаус перестал считать свои попытки прикончить Валери, сбившись после четыреста второй. Он никогда не чувствовал, что магии в нем стало меньше, после ее вмешательств. Когда он понимал, что Пустота в нем остается такой же сильной, как и раньше, он начинал жалеть, что поддался сентиментальной части себя и не умер, как планировал изначально. К тому же, в моменты, когда он был в своем уме, он не мог понять, почему его тело все еще не иссохло. Он уже давно должен был уснуть от голода, потому что Валери ни разу не дала ему даже каплю крови, из-за отсутствия которой он чувствовал, как горло режут на кусочки маленькие острые лезвия. Так же было удивительным то, как ведьма сохраняет здравый рассудок в его присутствии, она вынуждена проводить рядом с ним каждый день по несколько часов, рискуя жизнью. Они не были семьей, не были родственниками, не были даже знакомы до того дня, как Кэролайн привела ее в его дом. Он не понимал ее желание помочь. — Почему ты помогаешь? — на третий год спросил Клаус, когда впервые не попытался ее убить, когда она ослабила магию артефактов и не принялась проделывать с ним почти ежедневный ритуал. — Ты бы мне не помог. — утвердительно сказала девушка и приложила руки, пропитанные такой ненавистной мазью, что причиняла боль, к его голове. — Я помогаю, потому что могу. — И все? — сквозь боль прошипел гибрид. — Я всегда помогаю детям. — Но я давно не ребенок… Если ты не заметила, дорогуша. — А Хоуп, она ребенок. В годы юности от меня отказались родители, потом я потеряла дитя, будучи еще сама ребенком, через столетия потеряла семью, пусть и не кровную. Потом мой любимый тоже оставил меня, выбрав Кэролайн. — Клаус удивленно взглянул на девушку он и понятия не имел, что у нее была связь с младшим Сальваторе. — Короче, не хочу, чтобы кто-то чувствовал такое одиночество, какое познала я за свои двести лет. Больше он не спрашивал и почти не бывал в ясном уме в ее присутствии. А вот темная сторона его сущности изрядно потрепала девушке нервы, после полученной информации. Однажды, она так была зла, что провела рукой и сразу три осколка белого дуба вонзились в сердце. Темнота в нем была вынуждена подчиниться и делать все, как она велит. Спустя только месяц она вынула осколки из сердца, только потому, как у нее уже не было магии, чтобы не позволять им убить его. В этот год он также смог увидеть лицо своего младшего брата, когда он приехал к нему, чтобы навестить. Как и было обещано ранее, никто не знал, что происходило сейчас с ним. Кол приехал, чтобы сказать, что они отметили восемнадцатилетние Хоуп. Конечно, темнота внутри не позволяла радоваться за дочь и визиту брата, но младшего из Майколсонов это не сильно и волновало. Он стоял в проеме двери и рассказывал, как замечательно было собраться всей семьей в Мистик-Фоллс, собрать друзей и знакомых, говорил о том, как все они были счастливы и благодарны, что они все могут полагаться друг на друга. Постоянно вставлял едкие комментарии, что никто к ним не придирался, не демонстрировал силу и не угрожал гробами. Когда брат ушел, напоследок сказав: «надеюсь, теперь ты понимаешь Ник, каково было в тех гробах», ясная часть разума Клауса задалась вопросом, не стали ли жизнь без него лучше? Они не воюют, остаются вместе, решают проблемы без кровопролития. Было ли такое, когда он был рядом? Нужно ли ему вообще бороться за возращение? После визита брата, Валери не приходила два дня, давала о себе знать только тем, что увеличивала боль, которую причиняют артефакты. А когда вернулась и провела очередную, на его взгляд бесполезную процедуру, достала лист бумаги и начала читать. — Дорогой папа, мне восемнадцать, это просто безумие какое-то. Помню, когда считала, что не встречу этот день, но нет, вот он, прямо сейчас и только благодаря тебе. Я очень сильно скучаю по маме и по тебе, когда проснулась начала плакать, потому что очень хотела разделить этот день с вами, другого вообще мне не нужно. Мою хандру прервали мои лучшие подруги, Лиззи и Джози, сообщив, что состоится масштабная вечеринка в честь моего появления на свет. Вы с мамой сделали так много, чтобы я родилась и выжила, и как мне жаль, что я не знаю, как мне отплатить вам. Многое ли у меня изменилось? Я учусь, сдаю экзамены, у меня есть супер отряд, с которым мы сражаемся с монстрами, что приходят из лужи грязи, не очень это интересно, о, еще я встречаюсь с тем самым Дином. Мы вместе два года, но я пока молчу о том, кто я. Может быть, когда ты снова вернешься, ты дашь мне совет, как правильно поступить в этой ситуации, а еще поможешь выбрать колледж и дашь денег, потому что я вряд ли смогу рассчитывать на стипендию. Я люблю тебя, папа! Возвращайся ко мне. Валери закончила читать и сложила листок и засунула в тумбочку у кровати. Он усмехнулся, потому что письмо дочери привело его в чувства, и хотелось бы перечитать его самому, но он даже пошевелиться не мог. — Его Кол передал, они не нарушили этим сделку. Я не хотела читать тебе, учитывая, как ты реагируешь на упоминание семьи, но Кол сказал, что достаточно позлил тебя присутствием и дал пищу для размышления, а это, — девушка кивнула в сторону тумбы с письмом, — ответ на все вопросы, которые возникнут. Клаус впервые за почти четыре года улыбнулся без каких-либо злобных мыслей. И молча, даже с каким-то несвойственным ему наслаждением, принял боль, которую ему подарила Валери, проникая в его суть, чтобы избавить от магии. Когда девушка закончила, то сжала его руку в знак поддержки. — Есть еще одно письмо, оно от Кэролайн, но его я прочитаю в другой раз. Он хотел запротестовать, накричать и заставить прочитать, но остановился, потому что впервые почувствовал, что он слишком долго в сознании и, наконец, он смог почувствовать, что магии внутри стало гораздо меньше. Это был момент искреннего для него счастья, которым он хотел наслаждаться. Валери заметила перемены в нем и улыбнулась, когда он взглянул на нее с благодарностью, которую редко к кому испытывал. — Ты не спал нормально несколько лет, Клаус. Я могу дать тебе это, отключу артефакты, уберу мазь с висков. Но оставлю кол и скую тебя магическими цепями, которые мне сразу позволят узнать о твоих передвижениях, чтобы я могла в случае чего взять тебя под контроль. Гибрид кивнул, и Валери выполнила обещание. Он проспал трое суток, его сны были разными: счастливыми, бессмысленными, какие-то были кошмарами. Эти три дня стали отдушиной, после того, как магия снова вырвалась и стала решительнее поглощать его сознание, чтобы закрепиться сильнее и не позволять ведьме избавляться от нее. Он пару раз почти смог сбежать от нее, преодолевая боль, у него даже почти получилось убить Валери, если бы ей не помог кто-то из ее знакомых, что гостил у нее. Он был в ярости, потому что чувствовал, как магия понемногу исчезает, делает его слабее. Поэтому он бился за свое право сбежать, очень отчаянно. Бедной Валери Тулл пришлось целый год терпеть его такое состояние, пока он не смог снова обрести ясность разума. Тогда она пришла к нему, и он понял, что был в дали от всех, кого любил уже шесть лет. Девушка перед ним выглядела болезненно, потому что и не жила почти все эти года. В этот момент, ему стало жаль ее, в ней сейчас он видел юную Ребекку, которая только-только стала вампиром. Сначала она голодала, причиняла себе боль и избегала любых поводов для счастливой жизни, пока инстинкты хищника не взяли вверх. — Давно ты была на солнце, дорогуша? — девушка улыбнулась, радуясь, что сегодня предстоит день без борьбы, и присела рядом. — Знаешь, мне кажется, что уже несколько месяцев. — печально ответила ведьма, набирая мазь, чтобы приступить к их почти ежедневному ритуалу. — Тебе стоит выбраться куда-нибудь и отдохнуть, закусить парочкой местных, напиться и подцепить парня в дешевом баре. — Описываешь сюжет второсортного романа. — засмеялась девушка и Клаус был доволен тем, что впервые услышал ее искренней смех, он был красивым. — Сегодня, кстати, у меня свидание. — Кто счастливчик? — искренне заинтересовался Клаус. — А главное, когда ты успела, если все время бродишь на первом этаже? — Ну, это мой старый знакомый, я не знала, что он вернулся в Лондон. Он позвонил и пригласил выпить вечером. У нас были особые отношения в прошлом, которым я так и не дала шанс. — А сейчас решилась? — Не совсем, я не видела его много лет, поэтому мы просто увидимся, нужно все-таки понять, не остыл ли он ко мне за десять лет, а там уже думать об остальном. И если и говорить о каких-либо отношениях, то после того, как я избавлюсь от твоей задницы! — усмехнулась ведьма. — Тебя не устраивает моя компания, дорогая? Миллионы женщин продали бы дьяволу душу за такую честь! — Готова отдать тебя бесплатно! — не осталась в долгу Валери, и принялась читать заклинания, погружая гибрида в уже давно привычную агонию. — На сегодня все. Девушка, встала на дрожащих ногах и направилась к выходу из спальни Клауса. — Дорогуша? — ведьма обернулась, и Клаус подмигнул ей. — Если со знакомым все будет удачно, и вы решите заняться сексом, прошу, делайте это за стенами дома. Не хочу завидовать. Девушка засмеялась и показала ему средний палец, оставляя одного. Клаус смотрел в потолок, ожидая начала действия защитной магии артефактов, но ее все не было и не было. Валери никогда не забывала активировать ее, неужели она доверяет ему сейчас, ведь даже цепью не сковала. Гибрид считал это глупостью, учитывая, что это первый момент, за больше чем год, когда он находится в своем уме. Он лежал и молчал, прислушиваясь ко всему, что делала Валери на первом этаже. Она ушла от него, и как всегда, запела тихую песню, чтобы сконцентрироваться, как ее учил Кол и истребить магию внутри, на это у нее ушло три часа. Затем она постучала посудой на кухне, и, видимо, выпила крови, а после проторчала в душе почти час, далее девушка бегала туда-сюда по комнате, наверное, выбирая одежду для похода к другу, прокопавшись еще примерно час, девушка захлопнула за собой дверь. Клаус остался один, впервые за шесть лет, он осознавал, что в доме никого нет, боль в голове была едва заметной, а та, что была в груди, вообще не ощущалась, потому что стала естественной для него. Тишина была просто оглушающей, он даже не мог прислушаться и понять, что творится на улице, раньше, когда он был в сознании, он улавливал голоса проходящих мимо людей, звуки машин, щебетание птиц, привычные дожди для Лондона. Сейчас было тихо. Тогда Клаус перевел свой взгляд на руку и заметил, что она стала неестественно бледного цвета, хотя всегда до этого была в отличном состоянии, будто он питался, как и положено вампиру. Он слабел. Это ведь хорошо? Магия отступает? Он скоро справится и сможет встретиться со всеми кого любит? Надежда взяла в тиски его сердце так сильно, что он с легкостью смог игнорировать шепот Льюсена в голове, который твердил, что копия стала лучше оригинала. Его голоса в голове всегда принимали разные личности, чаще всего это были те, кого он ненавидел, и лишь иногда, тех, кого любил. Сейчас было плевать не магию, присутствие чужого разума, хотелось взять белый холст и любимые цвета, чтобы заняться приятным делом. Клаус не хотел рисовать что-то конкретное, имеющее форму и четкий определенный смысл. Он просто хотел перенести на полотно все прошедшие шесть лет. Верхний правый угол картины, он бы измазал иссиня-черной краской, как воронье крыло, и сделал бы акцент лишь немного слабее с каждым переходом, пока не дошел бы до темно-серого цвета. На встречу из левого верхнего угла он бы растушевывал обычный грязный коричневый цвет, смешивая с черным, ближе к середине. Оставшуюся нижнюю половину картины он просто размазал неаккуратными мазками, применяя белый, бордовый и голубой цвет. И только когда все цвета бы встретились, он взял в руки тонкую кисть и немного воды, чтобы сделать переход между каждым присутствующим оттенком, дабы любой, кто взглянул, видел, неопределенность, неуверенность, смятение, страх и бессилие, но, только углубившись и задумавшись, можно было увидеть иное. Все, что выражало неуверенность и неопределенность побеждено знанием, смятение — верой, а страх и бессилие — упорством сильной ведьмы. Воображение разыгралось не на шутку, когда он думал, под каким углом держал кисть, правильное ли он выбрал сочетание цветов, стоило бы добавить больше красного, а может нужно вставить туда яркое пятно отчаянья. — Я вижу, что ты замечтался. — Клаус, насколько смог, повернул голову и увидел Валери, а после перевел взгляд на часы и понял, что прошел день, и настало время процедуры. — Когда ты вернулась? — удивленно спросил первородный, пока Валери работала с мазью. — Ушла в девять и пришла под утро. Хотела зайти к тебе, но ты был таким тихим, что я подумала, ты, наконец, уснул. — Нет, я не спал, просто задумался так сильно, что для меня будто всего около часа прошло. — Мне бы так! О чем думал? — девушка махнула рукой в сторону окон и занавески разъехались, впуская в комнату редкое для Лондона осеннее солнце. Валери, продолжая размешивать мазь, подошла к окну и стала нежиться в лучах света. — О рисовании, мне кажется, что когда все закончится, я не смогу что-то перенести на картину. — С чего бы это? Ты что на протяжении всей жизни занимался живописью? — девушка удивленно взглянула на своего «соседа» по дому. — Нет, бывало, кисть в руки не брал десятилетия. — Значит не о чем беспокоиться. — пожала плечами ведьма и подошла к Клаусу, смазывая его виски. — Как прошла встреча? — он постарался отключиться от назойливой боли и сосредоточиться на движении рук Валери. — Ну, все прошло не ужасно. — гибрид посмотрел на нее критически, требуя продолжения ее рассказа. Не то чтобы ему было интересно, просто она здесь единственное развлечение, чтобы не сойти с ума. — Мы выпили кофе, потом по коктейлям, потом виски. И прежде, чем я напилась окончательно, попросила отвезти меня домой. Он сейчас снова будет в разъездах, но мы договорились сходить в какой-нибудь ресторан поужинать, когда он вернется через полтора месяца. — То есть, ты просто напилась? — девушка пожала плечами. — Да, мне давно не было так весело и легко. — Клаус отвел взгляд, понимая, что причиной этому он. — Не из-за тебя, Клаус. — Валери догадалась о мыслях в его голове. — Мне не было легко задолго до встречи с твоей семьей. Ваша борьба друг за друга, даже вдохновила меня. Твой брат звонит и часто рассказывает, как все ждут твое возращение, или звонит, чтобы поздравить тебя с очередным идиотским праздником. Кол сказал, что Ребекка выделила отдельную комнату, где тебя ждут подарки от тех, кто не поленился, а точнее от женской половины твоего семейства. — Клаус прикрыл глаза, слушая ведьму. — Я не рассказывала тебе этого раньше, потому что ты ясно дал понять, что не желаешь иметь контактов с ними, но им плевать и они засоряют мой телефон звонками и сообщениями. — Спасибо. — Валери кивнула, а после пошла к выходу. — А заклинание? — Я все сделала. — Но я ничего не почувствовал, ты ошиблась, видимо. — Клаус в растерянности смотрел по сторонам, нельзя пропустить ту боль, даже если уже привык к ней и можешь перетерпеть. — Все было сделано, верно. За шесть лет, я ни разу не ошиблась. Просто ты справляешься. Извлечение магии — это не больно, если делаешь это на добровольной основе. — Но… — Поспи, Клаус. Тебе это так же нужно, как мне было нужно солнце. — Могу попросить? — девушка задумалась, но все же кивнула. — Прочти письмо Кэролайн. Валери улыбнулась и подошла к тумбе, где взяла конверт. Девушка так медленно его открывала и разворачивала листок, что ему хотелось рявкнуть на нее, но из последних крупиц здравого ума, сдержался. — Здравствуй, Клаус. Не знаю, прочтешь ты это письмо вообще когда-нибудь. И пошел прочь, Кол, если ты открыл конверт! Хочу сказать, что у меня все хорошо. Продолжаю кататься по миру, чтобы спасти своих дочерей, а Элайджа мне в этом охотно помогает. Вообще-то, если бы не он, то я не нашла бы одну важную зацепку, которая скорее всего приведет меня к избавлению моих детей от слияния. У меня есть еще новости, я посетила Эрмитаж, и очень долго бродила там, пока не нашла твою картину в самом неприметном углу. Это было странно, потому что я думала, она будет в самом центре, потому что ты слишком любишь красоваться. Кстати, работа мне не понравилась, слишком отстраненная, на мой взгляд, пусть я и не разбираюсь в искусстве. Знаю, что Хоуп тоже напишет тебе письмо, надеюсь, ты стал счастливее, прочитав его. Не хотелось бы повторяться и рассказывать о том, о чем она возможно написала. Поэтому решила ответить на тот вопрос, который ты мне задал перед тем, как уйти, хотя разве это было не очевидным? Мой ответ «да, я буду тебя ждать, сколько бы времени на это не понадобилось». Продолжаю ждать и верить в тебя. Я люблю тебя, Клаус. Возможно, однажды я скажу, это лично. Валери закончила читать, оставила письмо и ушла. Клаус улыбался и был рад, что остался один, потому что пусть он и доверяет ведьме сейчас, не хотелось, чтобы кто-то смог видеть его мечтательное лицо сейчас. Майколсон закрыл глаза и представил перед собой два самых прекрасных ангела, свою дочь и девушку, которую любит, и уснул, самым приятным сном. Дни стали лететь быстрее, боли больше не было, голоса становились тише, Клаус, наконец, смог самостоятельно принять сидячее положение, полностью игнорируя ведьму, которая как коршун наблюдала за ним, чтобы в случае чего помочь ему или вырубить. Через еще несколько месяцев, он смог доковылять до окна и насладиться прекрасным видом зимнего Лондона. Дом, что он подарил сестре на свадьбу, был на противоположной стороне города, Клаус мечтательно закрывал глаза и воспроизводил картинку из окон особняка. Когда он смог свободно передвигаться по комнате, игнорируя всякую боль, Валери преподнесла ему подарок. — С Рождеством, Клаус. — девушка протянула огромный пакет из художественного магазина, где он смог найти блокноты, карандаши, мелки, краски, кисти и другие принадлежности для рисования. Конечно, сам бы он и половины не купил из этого, но был рад, что сможет теперь хоть чем-нибудь себя занять. — Спасибо, Валери. — он впервые за семь лет обратился по имени, вызывая удивленный взгляд. — Ну, а что? У меня ведь нет для тебя подарка! — Главным подарком будет тот момент, когда я выпну тебя из своего дома! Девушка чокнулась с ним пакетом с кровью, это был его первый полноценный прием. До этого еретичка приносила несколько капель в месяц, чтобы он не иссох, потому что когда магия стала постепенно отступать, законы природы вступили в силу. И это радовало до чертиков! — С Рождеством, Валери. — Клаус отпил крови и снова почувствовал давно забытую мощь, что была ему присуща из-за того, что он родился оборотнем, а позже стал вампиром. Дни сменялись днями, Клаус проводил все время за рисованием, перенося свои воспоминания о дорогих людях на свой блокнот. Чаще всего он рисовал дочь, которая была до сих пор пятнадцатилетней в его голове. Он жаждал увидеть ее, снова узнать ее, проводить с ней все свое время, наконец, обрести покой. И пусть сейчас, он был вполне способен контролировать магию внутри себя, Клаус ни за что на свете не покинул бы Валери, пока не был уверен на сто процентов, что стал самим собой. Возможно, это произойдет совсем скоро.***
На вид, восемнадцатилетняя блондинка, измеряла шагами свой кабинет, она доходила до одного угла тяжело вздыхала и шла в другой. Все мышцы лица были напряжены, что выдавало ее настоящий возраст. За метаниями вампирши наблюдала ее подруга, которая, как никто понимала, что такое волнение за детей, да и сейчас она также разделяла чувства Кэролайн Форбс. Шатенка помнила, как ее дочь была на грани смерти слишком много раз за свою короткую жизнь. Сейчас ее дочери двадцать четыре и она продолжает трепать нервы своей матери. — Кэролайн, все будет в порядке. Ты же знаешь наших девочек! — шатенка поднялась со своего места и взяла подругу за руки и потащила к дивану, а затем протянула ей бутылку бурбона, который та всегда хранила в шкафу с книгами, в потайном отделе. — Мне сложно полагаться на веру, Хейли. — блондинка приняла выпивку из рук девушки и сделала несколько мощных глотков. Кэролайн не могла не думать дне рождения своих дочерей, который уже наступит через несколько часов. Предыдущие их праздники она переживала с болью в сердце, ненавидя то, как они быстро растут. И вот злосчастный возраст слияния почти настал и у них есть способ избежать его. Форбс металась по миру в поисках ответов около пятнадцати лет, и благодаря помощи Элайджи Майкосона и в последние два года помощи воскресшей подруги Хейли Маршалл, способ был найден. Сильный клан ведьм, что всегда сторонился обычной жизни, дал согласие помочь и провести ритуал, который должен снять проклятье с Лиззи и Джози. Сейчас они погрузили девочек в сон и с помощью Хоуп, которая сохраняет эмоциональную связь с близнецами, делают свое дело. Если все пройдет, как было задумано то через несколько часов три девушки встретятся с родителями, а если нет, то слияние произойдет автоматически, как только им исполнится двадцать два и они умрут. В живых не останется ни одной, даже Хоуп, которая помогает им. Но подруги заявили, что готовы пойти на этот риск. — Ты, наверное, меня сейчас ненавидишь. — с горечью сказала Кэролайн, посмотрев на Маршалл. Девушка воскресла два года назад и теперь была обычным вампиром, так как перед смертью на нее было наложено проклятие, что теперь сдерживало ее волчью сущность. Первое время Хейли не могла полностью прийти в себя, не узнавала семью и друзей, но благодаря ее любви к дочери со временем она оправилась и снова стала ей матерью. Кэролайн помнила лицо Хоуп, когда Элайджа привез Маршалл в Мистик-Фоллс. Как первородному удалось вернуть возлюбленную к жизни, никто до сих пор не знал, но всем было плевать, потому что мать, возлюбленная, верная подруга снова была с ними. — С чего бы мне тебя ненавидеть? — Я втянула Хоуп в историю со слиянием, и если ничего не получится, мы обе лишимся детей, а ты только вернулась к жизни и даже не успела провести с ней достаточно времени. — подруга кивнула, выслушав вампиршу, а после обняла ее. — Я мечтала, чтобы у Хоуп была семья, чтобы она росла в счастье и любви. Не всегда это получалось, но взгляни на то, какими стали наши дети! — Маршал указала на фото обнимающихся подруг. — Они в миллион раз сильнее, чем когда мы были в их возрасте. Они обучены и любят то, кем они являются, когда каждый из нас старался изменить и скрыть свою сущность. Лиззи, Джози и Хоуп победили такое огромное количество монстров, пережили столько проблем и при этом смогли построить свою личную жизнь, обрести верных и преданных друзей. Вся эта затея с ритуалом не внушала мне доверия, но когда я вспомнила весь тот ужас, что пережила Хоуп и твои дети, я обрела абсолютную уверенность, что они справятся. — Кэролайн с благодарностью посмотрела на нее, а после закрыла глаза, чтобы представить перед собой трех смелых подруг готовых друг для друга на все. Форбс была рада, что позволила Маршалл быть с ней в этот момент, потому что девушка понимала через что она проходит. Друзей своего детства, Кэролайн попросила не вмешиваться, чтобы не видеть сочувствующих взглядов, а Аларик предпочел находиться в обществе своей возлюбленной. Пусть они и были в разных комнатах, их объединяли одни и те же переживания. — Ты когда-нибудь в самом начале думала, что мы окажемся здесь? — Хейли уложила голову подруги себе на ноги и стала перебирать ее светлые волосы, пусть она и успокаивала Форбс, сама она волновалась не меньше. Кэролайн задумалась над вопросом Маршалл и представила перед глазами себя в семнадцатилетнем возрасте, когда только начался учебный год десятого класса. Разве она знала, что ее подруга двойник? Знала, что таинственный новенький красавчик, которым она увлеклась, окажется ее мужем? Догадывалась ли о том, что парень, который пользовался ею, как личным пакетом крови, станет ей братом и хорошим другом? Воображала ли она, что на свете существуют вампиры, ведьмы, оборотни, призраки, гибриды, сирены, сказочные монстры и чертов Дьявол? Думала ли о том, скольких людей ей и ее друзьям придется похоронить? Могла ли она представить, что она лишит кого-то жизни? Конечно, нет! Но изменила бы она хоть что-то из этого? Те, кто из ее друзей выжил, нашли свое счастье. У нее есть самые верные друзья, с которыми она прошла все, что только можно. Она стала матерью самых замечательных девушек на свете. Где-то далеко ее ждет последняя любовь. — Нет, не думала, Хейли, но… — Но не стала бы ничего менять? — Кэролайн кивнула, понимая, что девушка на чьих коленях покоится ее голова, поймет ее лучше всех на свете. — Ты сказала Элайдже «да»? — блондинка сосредоточилась на движении руки Хейли в ее волосах и постаралась отойти от волнения за своих девочек. — Я не сказала «нет». Разве этого не достаточно? — Кэролайн открыла глаза и посмотрела на подругу своим фирменным взглядом. — Просто я не знаю, ясно? В смысле, что я вернулась из мертвых два года назад, и начала нормально соображать только девять месяцев назад. Что если Элайджа все не предусмотрел и я просто в один день лягу спать и больше не проснусь? — Хейли вытерла скатывающуюся слезу. — Я умирала дважды: при родах и в огне. Не хочется признаваться, но теперь я боюсь смерти, больше всего на свете, потому что не хочу оставлять свою семью. — Но разве то, что тебе предлагает Элайджа не дает тебе уверенности? Разве сделал бы он тебе предложение, если был бы маленький шанс на то, что ты умрешь? Нет, он искал бы возможность это предотвратить, но нет, впервые за все время, что я знаю Элайджу Майколсона он готов стать счастливым, даже не смотря на то, что его брат где-то страдает. Ты подарила ему шанс на счастье, Хейли. — Может, ты и права. — Хейли взяла бутылку и отпила немного. — А что на счет тебя? — Кэролайн устремила вопросительный взгляд на девушку и приняла из ее рук выпивку. — Тот парень, с которым я отправила тебя на свидание? Будет второе? — Серьезно, Хейли? У наших детей смертельный ритуал, а ты решила покопаться в моем грязном белье? — Ты первая начала. Кэролайн вспомнила тридцать двух летнего Марка, старшего брата, что приехал навестить свою сестру в школе. Он понравился Форбс, так как был очень милым, но это было не то, что она искала в мужчинах, и уж точно она не собиралась пойти с ним в бар и выпить пару бокалов вина. Но вот Елена и Хейли, что стали свидетелями, их общения, буквально силой заставили согласиться на предложение Марка поужинать. Они встретились, поговорили о сложностях бытия вампиров и … разошлись. — Он милый, мы поужинали и он уехал. Ничего, что привлекло бы подлых подруг в восторг. — Даже не поцеловал? — Было бы глупо это делать, когда я протянула ему руку, а потом похлопала по плечу и свалила. — девушки засмеялись и сделали по новому глотку. — То есть ты до сих пор ждешь «его»? Прошло девять лет, как никто из них ничего не слышал о Клаусе напрямую. Пару лет назад Валери позволила сказать Колу семье, что гибрид все время теперь находится в своем уме и сдерживает силу, так как стал сильнее. Все надеялись, что после этого известия, первородный выйдет на связь, но этого не случилось. Конечно, все это поняли, ведь любая неоднозначная эмоция смогла бы нарушить весь прогресс, которого они добились, но почему-то с того самого момента все разом перестали называть «его» по имени. — А ты бы не ждала Элайджу? — Форбс встретилась с понимающим взглядом Маршал и снова закрыла глаза. Она принялась отсчитывать назад от тысячи, надеясь, что ее счет вот-вот прервут известия о дочерях. Но часы тикали, огонь в камине горел, две вампирши передавали друг другу спиртное, которое не вызывала никакого эффекта, а три юные красавицы, так и не ворвались в кабинет. Четыре. Три. Два. Один. Ноль. Это был первый раз в жизни Кэролайн Форбс, когда она провела свой ритуал до конца. Никогда в жизни ей это не удавалось, потому что она быстро находила решение своей проблемы, успокаивалась, ну или ее перебивали. Кэролайн поднялась с дивана и направилась к двери, так как ждать было уже невозможно. Она не знала, следует ли за ней Хейли, пока не почувствовала ее руку в своей. Они шли молча, потому что пункт назначения был один. И пусть к месту проведения ритуала было нельзя приближаться, они добрались до заднего двора школы и принялись ждать. Через пару мину, Кэролайн услышала шаги, и увидела приближающихся Аларика и Элайджу. Первородный притянул в свои объятье шатенку, а Кэролайн нашла утешение в руках уже заметно постаревшего отца своих детей, чья небольшая борода на лице уже была почти полностью седой, хотя на голове седина была почти незаметна. Форбс всегда предлагала Рику избавиться от растительности на лице, от этого он в разы бы выглядел моложе, но мужчина оставался при своем мнении и игнорировал смешки женщин в своей жизни. Электронные часы, что ей подарили дочери, запиликали, извещая всех о том, что день рождения близняшек наступил. Никто из девочек до сих пор не был замечен. Если бы Кэролайн была сейчас человеком, то умерла бы от остановки сердца, она чувствовала, как орган внутри нее сбился с привычного ритма работы и был почти незаметен. Форбс закрыла глаза и уткнулась в грудь мужчины, потому что хотелось быть максимально близко к тому, кто смог бы понять ее чувства, но отец ее детей отпрянул от нее и устремился вперед. Блондинка из-за шума в ушах ничего не слышала, а после решила все же открыла глаза. И радость заполнила ее сердце при виде идущих навстречу трех подруг, они держались за руки, на всех виднеющихся участках их кожи красовались магические символы, какие-то написаны грязью, какие-то кровью. Они были уставшие, вымотанные, полностью обессиленные, но лицо каждой светилось от счастья. А стоило им заметить родных, как все они побежали на встречу друг другу. Кэролайн целовала лица взрослых дочерей, прижимала к груди, смеялась и плакала. Столько любви, счастья и радости она не чувствовала никогда в своей жизни. Единственное, что она могла делать, это обнимать двадцати двух летних дочерей, говорить, как она их любит и представлять их теперь возможное будущее в своей голове.***
Клаус Майколсон пересек черту города, в котором родился больше тысячи лет назад. За почти десять лет с его последнего визита сюда, здесь ничего не изменилось, лишь некоторые здания стали выглядеть чуть старее, некоторые перекрашены и открылось чуть больше магазинов и кафе. Все, как и в обычных городах. Он никому не сказал о своем возращении, но знал, что Валери поставит в известность младшего брата и вся семья прибудет сюда. Он вспомнил прощание с еретиком, что спасла его жизнь. — Ты и представить не можешь, как я рада, что больше никогда тебя не увижу! — стоящая девушка перед ним была прекрасна, за последний год она, наконец, начала жить полной жизнью, а не довольствоваться малым, как делала всегда до этого. Она стала увереннее, ее лицо перестало говорить всем вокруг о том, как девушка несчастна, теперь она постоянно улыбалась, а на свой день рождения, который отмечала с Клаусом, сменила цвет волос, и стала чем-то между блондинкой и рыжей, объясняя это желанием быть ближе к солнцу. — Ты будешь скучать, дорогуша! — Клаус добродушно притянул ее в свои объятья. Думал ли он, что она станет ему другом? Думал ли он, что когда весь этот ад закончится, он не сломается, а наоборот обретет внутренний покой? Естественно, нет. Но Валери помогала ему, разговаривала с ним, давала надежу. — Серьезно, Валери, все, что только может понадобиться, и я это сделаю для тебя. — Спасибо, Клаус. И знаешь, есть кое-что. — Клаус стал серьезнее и уже был готов разорвать любого, кто обидел ее. — Я не хочу терять своего единственного друга. Не забывай обо мне? — Майколсон серьезно кивнул, а после поцеловал ее в щеку, и пока она проверяла местонахождение его дочери, поговорил серьезно с ее парнем, чтобы тот знал, кто сделает его жизнь адом, если Валери Тулл будет несчастна. Гибрид уже был в центре города и был готов повернуть в сторону школы Сальваторе, где должна была быть его дочь, но заметил выходящих из кафе двух знакомых. Давно забытая вина перед ними вспыхнула с новой силой, и он остановил новенький внедорожник и направился к паре. — Клаус? Голос Елены был полон удивления, Клаус осмотрел двойника, ей должно быть сейчас около сорока четырех, но выглядела она на несколько лет моложе. Когда-то длинные прямые волосы, были обрезаны и достигали лишь плеч, она не была больше той девушкой, которую он использовал в своих целях, теперь перед ним стояла сильная и уверенная в себе женщина. Ее муж, Деймон Сальваторе, не сильно изменился, появилась легкая щетина и пара морщин, а черные волосы, лишь слегка выцвели и стали короче. Стоило мужчине заметить гибрида, как он инстинктивно закрыл Елену своим телом, как делал всегда. Этого безрассудного некогда вампира не останавливало раньше, что он был во много раз младше первородного, а теперь и не остановил тот факт, что он вообще человек. Улыбка сама по себе расползлась на его лице, может, он и правда ошибся, когда считал что двойнику больше подходит младший Сальваторе. — Здравствуй, Елена. — Клаус улыбнулся, а после кивнул брюнету. — Деймон. — Я надеюсь, ты здесь, потому что поборол темную магию, а не, потому что она взяла вверх, и ты решил расквитаться со старыми друзьями? — голос Сальваторе не лишился прежней самоуверенности, и гибрида не удивила его осведомленность в делах, так как он знал, что Кэролайн теперь считает этого мужчину своим братом. — Я здесь, чтобы извиниться, — лица старых друзей вытянулись от удивления. — и сказать спасибо. — Спасибо за что? — Гилберт первая вышла из оцепенения и вернула себе беспристрастное выражение лица. — За то, что стали семьей для моей дочери, когда я не был, даже после всего, что мы пережили вместе. — стоило упомянуть Хоуп, и Елена с Деймоном сразу же улыбнулись. — Она женская копия тебя, Клаус, только более человечная. Деймон рассмеялся, а после приобнял жену, переставая прикрывать собой. Сейчас между ними установилась связь, не дружеская, но хорошая и близкая к этому. Вряд ли Елена сможет отпустить прошлое, но они повзрослели и пережили это, да и сама она когда-то убивала людей, а они тоже были чьей-то семьей. — Она, правда, замечательная. Тебе и Хейли повезло с ней. — упоминание матери Хоуп все еще отдавалось болью в сердце. — Я рада, что теперь у Хоуп снова два родителя. — Что? — воздух покинул легкие первородного и если бы не вся сила, что в нем была, ноги бы подкосились. — Что ты сейчас сказала? — Хейли жива, Клаус. — Елена улыбнулась и прикоснулась к его плечу. — Элайджа вернул ее к жизни около трех лет назад. Они теперь частые гости Мистик-Фоллс. Майколсон кивнул на прощание и уже был у своего автомобиля, запрыгивая на ходу, и вдавливая педаль газа на максимум. Волчонок жив? Он не мог радоваться, пока сам не увидит ее, уж слишком часто он разочаровывался в жизни за тысячу лет. Гибрид все еще помнил боль от ее потери, зная, что ничто в мире не избавит от этого чувства. Она подарила ему то, о чем он и не мечтал, благодаря этой смелой волчице их семья обрела цель и начала бороться. Пусть он и не любил ее в романтическом смысле, но она была его семьей, у них была своя особенная связь. Ворота школы Сальваторе показались, и он уже бросил машину и направился навстречу дочери, в надежде, что там он застанет и ее мать. Какие-то учителя кричали на него, кто-то смог узнать в нем того самого Никлауса Майколсона, но все же никто не посмел остановить его. Вот он ворвался в здание и замер. Небольшое количество детей шныряло туда-сюда по украшенным коридорам к празднику, а он и понятия не имел, где дочь. Он даже не стал искать ее в доме Майколсонов, потому что чувствовал, что она тут, но школа была огромной, появилось множество пристроек. И только он приготовился к тому, чтобы обыскать каждый уголок, как в главный коридор вышла Хейли Маршалл. — Клаус? — девушка смотрела на него своими огромными ореховыми глазами, а после на вампирской скорости оказалась возле него и повисла на его шее. Клаус обхватил худую девушку и вжал в свое тело, зарываясь в ее волосы, чувствуя знакомый аромат осени, которым он когда-то окрестил ее. Она плакала, повиснув на нем, но он пока что смог сдержаться, потому что вокруг было много народу, который уже разгоняли учителя. Как только в коридоре не осталось никого, кроме этих двоих, Клаус отодвинулся и вытер влагу на лице матери своего ребенка. — Волчонок, ты даже не можешь представить, как я рад, что ты жива. Прости, что из-за меня… — Тихо, Клаус. Тебя никто ни в чем не винил. Я даже словами не смогу выразить то, что чувствую к тебе. То, что ты сделал ради Хоуп, я… — Папа? Клаус обернулся, в проходе перед ним стояла высокая брюнетка с такими же глазами, как и у него. Ей уже было почти двадцать пять, она была взрослой девушкой, но сейчас единственное, что он видел так это то, как берет ее новорождённую из рук Марселя в самый первый раз, видит ее первую улыбку, что она подарила ему, первые шаги, первое слово, которое он еще успел застать. — Хоуп… - теперь никого самообладания ему бы не хватило, чтобы сдержать слезы. — Папа… — она уже была в его объятьях. Десять лет он не видел ее, не прикасался к ней, не говорил с ней. Десять лет в агонии без нее. Столько лет он воображал их воссоединение, но никогда он не думал, что это будет так хорошо. — Я так скучала, папочка! — она ни на секунду не сдерживала своего счастья, пусть уже и давно привыкла быть истинной Майколсон и не показывать настоящих эмоций. Но сейчас она была переполнена чувствами. Хейли стояла и смотрела на обнимающихся отца и дочь, и как они, не могла перестать плакать, а после подошла к ним, вклиниваясь в их объятья. — С Рождеством, волчата. — сказал Клаус, прижимая двух девушек к груди, а после позволил себе, наконец, по-настоящему улыбнуться. — С Рождеством, папа.