Неизлечимые.

      Этот мир полон гнилья и мусора, на котором строится общество и его мнение, которое это же общество считает правильным. Правила и законы, созданные для мнительной безопасности «скота»? всего лишь кем-то написанные строки поведения, которые никто не соблюдает. У каждого слоя населения они свои и им заставляют подчиняться.       Обычные люди верят в силу выбранных ими президентов и министров, как будто они что-то решают в этом бардаке. На самом деле такие, как они в случае чего первыми соберут свои чемоданчики и сбегут как крысы в более безопасное место.       Кацуки Бакуго знает, что верить в чью-то силу и полагаться на эту самую веру — глупо. Альфа понимает, что в этой жизни положиться можно только на свои собственные возможности, верить нужно только в себя единственного и добиваться целей. Такие, как он, занимают свои места с гордостью и честью, не лезут вверх по карьерной лестнице ради славы и денег. Правда, они и так были.       Быть наследником мафиозного клана — задача трудная и не для каждого по зубам. Она требует много силы и воли. Он понимал, что благодаря своей семье и работе узнал, каков мир на самом деле. Он несправедлив, жесток и беспощаден; с уверенностью раскрывает свои объятия, чтобы затащить в бесконечную рутину. Рутину, в которой погрязло большинство серого общества, хотя, по правде говоря, оно только на это и способно.       Люди так слепы, верят в сказки о прекрасной возможности, что подарила им Матушка-Судьба — жизнь, прожить которую нужно правильно. И это «правильно» придумало общество, создав свои идеалы, по которым нужно прожить жизнь. Кто-то верит в них и следует им, надеясь, что когда-нибудь они смогут найти свое счастье. Такие, как Бакуго, плюют на правила и создают свои, ведь это их жизнь и только им решать: по каким предписаниям им играть.       Жить нужно красиво и так, чтобы сверху позавидовали — вот девиз Кацуки Бакуго, которого он упорно придерживается.       Пустые принципы и мечты ничего не принесут, создавать нужно самому, своими руками и силами, и только когда создашь, ты имеешь право сказать «моё». Ничего в этой жизни не дается просто так, за все нужно платить свою цену. Обязательную цену. Хочешь — делай.       Мир мафиози — это омут, который затягивает в свою темноту и грязь.       Кацуки знал, что его цель — обуздать эту тьму и стать достойным преемником отца (хоть он никогда в этом не сознается).       Эта тьма черна, в ней нет просвета. Она поглощает полностью, заставляет отдавать все, становиться частью её. Она давит своей тяжестью, проверяя твою выносливость, способность противостоять. Силы рано или поздно кончаются, и тьма берет тебя без остатка, не оставляя ничего. Только пустоту внутри. Разъедающую тебя изнутри. В такие моменты хочется плакать и кричать. Кажется, все чувства и эмоции бурлят, кипят под кожей вместе с кровью. А затем они кончаются, как и силы. Тогда ты превращаешься в безмолвную куклу на веревочках.       Его силой был он.       Альфа и сам сначала не понял, но стоило ему вспомнить кудрявого омегу с большими глазами-изумрудами, как силы поднимались откуда-то изнутри. Они переполняли и давали возможность двигаться дальше. Его улыбка всплывала в памяти, и сердце делало кульбит. Он словно был его ангелом, помогающим ему идти вперед.       Это чувство не отпускает, греет и заставляет улыбаться. Порой он не противится ему и дарит темноте ночи свою улыбку. Виски не помогает заглушить щемящее, почти ноющее чувство внутри. Но оно заставляет не опускать руки. Оно дает силы подчинить себе тьму.       Кацуки тратит несколько лет, чтобы убедиться в своих чувствах. Эти несколько лет забрали его сердце и подарили одному хиленькому омеге. Эти несколько лет, проведенных за границей, дали повод приехать на родину, дали ему цель и смысл жизни. Эти несколько лет перевернули его жизнь с ног на голову, заставили понять, что жизнь коротка и проводить ее нужно так, как велит сердце. ***       На улице светит солнце, согревает своими лучами землю и растения, величественные здания, возвышающиеся над людьми. Когда оно светит, мир не кажется таким тусклым и серым. Его теплые лучи словно включают краски, заставляют их смешиваться и создавать новые цвета. Люди кажутся счастливее, они улыбаются, пускай и не так ярко, как сам огненный шар.       Погода словно благословила этот день, подарила солнце и прошедший ночью дождь, благодаря которому утро выдалось не жарким. По небу плыли облака, как бы предупреждая о возможном дожде, но люди не обращали внимания.       В огромных серых городах на погоду и счастье времени нет. Люди чаще думают о карьере и личной выгоде, а не облаках и солнце. Это печалит Изуку, ведь они не замечают таких прекрасных мелочей, как распустившиеся после дождя цветы. Прекрасные творения природы словно заново родились, прошедший дождь дал им силы жить дальше, сделав лишь прекрасней.       Изуку смотрел на прекрасные белые королевские лилии. Они напомнили ему снег: такой же кристально-чистый и невинный. Они так же напоминали ему тот самый день, подаривший ему шрам на руке. — Берегись! — резкий крик женщины прозвучал где-то сзади, и омега повернулся на звук стирающихся шин машины об асфальт.       Он замер, словно окаменел. Дальше все происходило как в замедленной сьемке: люди с криками разбегались в разные стороны, лай собаки, которая недавно вместе с бабушкой переходила этот пешеходный переход, резкая острая боль.       Еще не раскрывшийся бутон той самой лилии лежал прямо перед его глазами, а с белоснежного лепестка скатывалась красная капелька. ***       Запах больницы для Изуку стал уже родным, поэтому его не удивило изобилие смешанных «медицинских» запахов. Они словно специально собрались в одной палате и мучили его сознание, заставляли проснуться. Однако было что-то особенное в этом воздухе: он чувствовал это на инстинктивном уровне. Омега внутри трепетала, билась головой об стену от ноток его запаха.       Омега не мог поклясться, но был уверен, что ему не померещилось. Это запах, заставляющий легкие замирать, а внутри все сворачиваться. Он был здесь, и Изуку не параноик.       Вокруг стояла тьма, просвета не было. Изуку не боялся, он вдыхал полной грудью любимый запах, чувствуя защиту. Ему хотелось жить ради этого чувства внутри.       Он открыл глаза, и первое, что увидел, была пара самых ненавистных ему глаз. От неожиданности омега пискнул, попытался подорваться с места, но его рот плотно зажали ладонью, а запястье крепко сжали. Кажется, у него появятся новые синяки. — Дорогой, — противный голос растянул слово, — скучал по мне?       Отец смотрел на него ненормальным маниакальным взглядом. Его глаза смотрели в душу, пожирали ее, доставали все самое сокровенное наружу.       Омега забился в панике, не обращая уже никакого внимания на льющиеся слезы по щекам и дрожь во всем теле. Его тело не слушалось, поддавалось на противные касания чужой ладони. Изуку думал, что его вырвет: так было противно, так было мерзко.       Его плечо резко дернули, вызывая адскую боль, заставляющую проснуться. Омега осмотрелся: рядом с койкой, на которой он лежит, стоят несколько людей. В этой небольшой толпе он узнал заплаканную Урараку и его старого одноклассника Денки. Также была его мать и человек в белом халате, видимо, врач. — Изуку, ты как? — шепотом спросила Урарака. Её плечи с накинутым на них белым халатом подрагивали, выдавая её состояние.       Он молчал.       Тело, особенно плечо, жутко болело. Боль растекалась медленной струёй внутри, обжигая. Голова болела, в ушах жужжало, а ко всему прочему его тошнило. Он плохо помнил, почему оказался здесь, в голове было пусто. — Н-нормально, не беспокойся, Уравити, — он постарался улыбнуться. «Уравити» — прозвище девушки, которое дали ей еще в классе.       Омега посмотрел на рядом стоящего Каминари, смотрящего на Уравити и пытающегося ее успокоить. Каминари был его хорошим другом, первым другом-омегой, который поддерживал и понимал. И даже спустя столько времени он каким-то образом оказался здесь, рядом. — Рад видеть тебя, Мидория, — Денки обратился к омеге ласково, произнося каждое слово почти шепотом. — Я встретил заплаканную Урараку возле входа и узнал о тебе. У тебя точно все нормально, хотя спрашивать это глупо, но все же… — Каминари повел плечом и посмотрел на друга глазами полными волнения. Искреннего волнения.       Изуку было приятно. Видимо, он не ошибся тогда, и Каминари сохранил свою искренне добрую душу до сегодняшнего дня. Он заметил, что омега стал чуть выше и волосы его отросли, чудный узор стал еще больше и красивее. Омега был одет в белую футболку и обтягивающие черные лосины. Его открытая шея демонстрировала красивую метку. — Спасибо, что волнуешься, Денки. Мне действительно более-менее нормально, только голова побаливает и плечо, — он улыбнулся ему, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы. — Мидория Изуку, — на него посмотрели поверх очков, — я ваш лечащий врач, Хироко Ёсиока.       Урарака и Денки посмотрели на врача, что все это время молча стоял в сторонке. Этот доктор пришел минут за пять до пробуждения Изуку, надел очки и стал писать что-то в своем блокнотике, смотря на аппараты. Врач — альфа, это было понятно сразу по его сильному запаху и статному виду. Посмотрев на такого молодого красавчика, Урарака не сразу поверила, что он врач.       Альфа обладал красивой внешностью. Он был довольно высок и даже сквозь одежду можно было рассмотреть рельефные мышцы и подтянутое тело. Яркие голубые глаза, темные густые волосы цвета угля и прямой подбородок — альфа был во вкусе Урараки. Его очки добавляли глазам выразительности и делали его вид более строгим. — Вас сбила машина, и вы пробыли без сознания три дня. Можно сказать, что вам крупно повезло выжить. У вас был передний вывих правого плечевого сустава, также сотрясение мозга. А еще несколько несущественных ушибов, но, в целом, это все.       Изуку смотрел на врача во все глаза.       Воспоминания о машине медленно прокрадывались в его голову, и пазл начинал складываться. Однако он пробыл без сознания три дня… Это было слишком много, что же могли подумать в институте? Ведь если это вывих, то он не сможет вернуться к подработкам и учебе еще около месяца. А как же чек?       Инко смотрела на него, молча став у стены. Омега понимал: мать будет в бешенстве, ведь придется тратить деньги на лечение.       Неужели у них появится еще один долг? — Конечно же, нужно воздержаться от любых физических нагрузок. Первые несколько дней вы должны провести у нас. В конце концов, слишком рискованно отпускать вас так рано. Мы проследим за вашими показателями и когда убедимся, что вам ничего не угрожает, отпустим.       Альфа тепло улыбнулся. Попрощавшись, он вышел из палаты. — Моя стажировка… — он опустил голову, рассматривая больничное одеяло. В горле стоял ком. — Урарака, — Омега обратился к своей подруге и, поймав ее взгляд, продолжил, — предупреди, пожалуйста, Юичиро-сана о том, что я не смогу выйти на стажировку.       Урарака посмотрела на унывающего друга и кивнула. Она подошла к койке и, взяв стул, присела рядом. Денки постарался разговорить друзей, вывести разговор в нужное русло. Тема повернулась в сторону предстоящей встречи выпускников. — Но разве я часть класса? — Изуку чуть оживился, что несказанно радовало омегу. — Конечно! — возмутился Каминари. — Ты часть всего нашего коллектива, пускай ты и пробыл в нем совсем чуть-чуть, но ты полюбился многим. Думаю, все будут рады видеть тебя на встрече. — Изуку не сможет пойти на встречу, — донеслось до ушей омеги сзади. — Он и так из-за своего состояния не может пойти на занятия, поэтому будет отрабатывать, штудируя книги дома.       Инко подошла к ребятам поближе, смотря сыну прямо в глаза. В них Изуку снова видел презрение и ненависть к его персоне. Он отвел взгляд в приоткрытое окно, за которым простирался вечерний город.       Омеги помолчали с минуту, нервно переглядываясь и смотря на смущенного Изуку. Он вновь начал унывать, что друзьям не нравилось. Однако Инко смерила их тяжелым взглядом, по которому было понятно, что им пора уходить. Они попрощались с Изуку и Инко и тихо, словно мышки, покинули палату.       Денки и Урарака вышли на улицу, свободно выдохнув. Они оба почувствовали убийственную ауру матери Мидории, что их не на шутку перепугало. Урарака могла только догадываться и предполагать: какая мама Изуку на самом деле? Омега редко говорил о своей семье. Впервые Урарака и Иида услышали об отце Мидории, когда сам омега потерял сознание в институте. Как оказалась после, Изуку подрабатывает в кафе официантом, кассиром в продуктовом и консультантом в книжном. Иногда он устраивается на другие «быстрые» подработки. Особенно сильно количество подработок увеличилось, когда они узнали, что отец Мидории бросил их семью.       Иногда они видели фиолетовые отметины на теле друга, но на их вопросы звучали лишь отговорки. Изуку порой был неуклюж и в это иногда верилось. А потом Урарака нашла заплаканного Изуку в своей комнате. Он раскрылся. Рассказал обо всем, без задней мысли доверил свои самые страшные секреты ей. Рассказал о запоях и следующими за ними побоями. Урараку трясло от слов омеги. У нее, как у девушки и как у омеги, есть свои идеалы счастливой семьи. Семья Мидории с первого взгляда, казалось, соответствовала им. Но откровение Изуку, которого она так жаждала, превратили ее ожидания в пыль под ногами.       Сегодня она впервые ощутила на себе давление со стороны другой омеги, и это пугало. Как Изуку смог прожить с ней столько времени? Она знала: он любит мать, какой бы она не была. — …да, конечно. Хорошо, и я тебя, — последние слова Денки промурчал в трубку телефона с сердечками в глазах. — Урарака, меня заберут, может тебя подвести? В конце концов, на улице уже темно и домой одной добираться опасненько, — омега тепло улыбнулся, ожидая ответа.       Девушка подумала и кивнула. Она обещала Ииде не встревать ни в какие неприятности и быть осторожной. Она улыбнулась своим мыслям, вспоминая смущенного Ииду. — У тебя есть своя пара? — Денки повернулся и посмотрел на девушку. Она вспыхнула краской и, кажется, только сейчас поняла, что спросила. — Да, — твердо. — И я люблю его всем сердцем, пускай он порой и тупой как бревно. — А как ты… — Понял, что это именно он? — перебил ее омега.       Девушка кивнула.       Денки вздохнул: — Многие говорили, что, когда встречаешь свою половинку, в животе начинают порхать бабочки. Наверное, это правда, но она эгоистичная. Своя половинка — это любовь, способная пройти через любые препятствия, но неспособная умереть. Встретив её, тебе хочется к ней снова и снова, хочется видеть и слышать её. Просто знать, что она рядом. Любовь у каждого своя, но есть всегда одно правило для всех влюбленных. Они, не соблюдая его, обрекают себя на мучения, а не на любовь. — И какое оно, это правило? — В нем всего три пункта, известные всем, — Денки облокотился спиной о холодную кирпичную стену больницы. — Любить. Верить. Уважать. Пара, способная соблюдать эти правила, обретет счастье. Однако не стоит путать: одно дело следовать правилам, другое — соответствовать им. Это трудно, но когда сталкиваешься с этим в жизни, все резко становится понятно, — омега смотрел на небо. — Ты понимаешь, что в жизни все до ужаса просто. Правила и границы стираются, те, кто любит, будут рядом и им не нужны правила, чтобы быть счастливыми. Они сами по себе эти правила.       Урарака заметила черный мерседес, заехавший на территорию парковки. — Пошли, — Денки улыбнулся и, взяв руку девушки, направился к мерседесу.       Урарака растерялась. Она впервые сидела в такой дорогой машине. Салон внутри соответствовал имиджу автомобиля. Бежевая кожа сидений была мягкой и непривычной. Но что более было для девушки странно и непривычно — это рядом сидящий Кацуки Бакуго. Денки сел на переднее сидение рядом с альфой. Водитель повернулся назад, и девушка узнала Киришиму, своего одноклассника и лучшего друга Кацуки. — Йоу, привет Урарака. Тебя домой? — он повернулся обратно, выезжая с парковки. — Д-да. Спасибо, — она косо посмотрела на альфу рядом.       Киришима знал, где живет Урарака, и это радовало. Она будет молчать всю дорогу и, возможно, растворится, чтобы ее даже не заметили. Но, похоже, у Бакуго были другие планы. — Как он?       Девушка сразу поняла, о ком идет речь, и поняла, что обращаются к ней.       Урарака знает о поцелуе Изуку и короля школы, и, похоже, знала только она. В памяти всплыли слезы Изуку, когда он рассказывал о том, как Инко уничтожила его симпатию к альфе. Как, ранее и сейчас, ему больно вспоминать альфу, забравшего его сердце.       В зеркало заднего вида на нее поглядывали Денки и Эйджиро. — У него все н-нормально, — она не имеет право решать судьбу их отношений, но она как никто другой знает, какой монстр сидит рядом. Этот человек не достоин чистого и невинного Изуку. Сможет ли Кацуки Бакуго, осчастливить её друга? — Не стоит мне врать, Урарака, — в этом голосе столько стали, что омега сомневается, что это сказал живой человек.       Её взгляд встретился с алыми глазами.       Её тело пробил страх, такой липкий и угнетающий. Этот взгляд пропитан жестокостью и болью, он убивает, смотрит в душу. Но одновременно с этим его взгляд спокоен. Видимо, несколько лет за границей изменили его. — Я не вру. Он сказал, что у него все нормально, — она постаралась сказать это максимально уверенно. — Зачем тебе знать это? — Как у него дела с семьей? Учебой?       Он просто проигнорировал ее вопросы, снова и снова задавая свои. В конце Урарака не выдержала: — Если тебе так важно знать как он, что с ним, то будет лучше, если ты придешь к нему сам. Зачем ты спрашиваешь меня о таких вещах? Разве ты не можешь узнать все сам? У тебя в подчинении сотни людей, обратись к ним.       Машина остановилась, Урарака попрощалась со всеми и вышла, сопровождаемая пристальным взглядом красных глаз.       Девушка прошла несколько метров, пару раз повернула ключ и очутилась в родном доме.       Она облокотилась о стену и сползла вниз на пол. Из груди омеги вырвался всхлип, по щекам потекли слезы.