Неизлечимые.

      Изуку с трудом разлепил глаза. Пустым и сонным взглядом он смотрел в окно, где в первых лучах восходящего солнца виднелось его нечеткое отражение. Там, на стеклышке, худое, бледное тело, укрытое легким покрывалом темно-синего цвета, и рука альфы, по-хозяйски обнимающая его за талию, контрастирует с цветом покрывала. Он затылком чувствует чужое умиротворенное дыхание, такое ровное и успокаивающее, что Изуку бы снова уснул, если бы не эта удушающая жара, царившая в спальне альфы.       Сколько он себя помнил, жару он никогда не любил и, казалось бы, что здесь сложного: встать и открыть окно на проветривание. Но. Он. Боялся. Последние несколько дней Катсуки возвращался с работы не в самом радужном настроении, нет, он не кричал и не бил омегу. Просто Изуку чувствует эту убийственную силу, исходящую от альфы, даже если они находятся в разных частях квартиры, он буквально осязает эту ауру. Это пугает до дрожи в коленях, белых мушек перед глазами и учащения сердцебиения.       В поисках сна он бесшумно, боясь разбудить альфу, перевернулся на другой бок, носом впечатываясь в широкую грудь. Сверху, где-то в его кудрявых волосах, послышалось бурчание, а затем рука на талии придвинула его еще ближе, полностью соприкасая их тела, не оставляя и миллиметра свободы. Мидория залился краской, испуганно пискнул и задержал дыхание. Он и сам толком не разобрался, когда его правая ладошка легла поверх груди Катсуки. Даже через слой пижамы он чувствовал, как под ладонью размеренно бьется сердце.       Наверное, при других обстоятельствах он бы посмотрел на младшего Бакуго по-другому. Он еще в школе обратил на Катсуки внимание, впрочем, как и множество других омег. Альфа, наверное, и не знает, но у него даже был фан-клуб, участники которого звали к себе Изуку. Только спустя какое-то время он понял, что действительно этот странный человек был его школьной влюбленностью. Самой первой, самой больной и последней.       И сейчас, вслушиваясь в его ровное сердцебиение, Изуку понимает, что еще тогда он забрал его сердце, даже не подозревая, что в его руках было чужое. А возможно ли вообще такое, что они оба были интересны друг другу и оба причиняли боль, не подозревая о взаимности? Изуку просто предположил: что было бы, если он тогда не перешел в другую школу? Он бы вернулся после каникул и… что?       По словам Катсуки, тот хотел предложить ему встречаться. Согласился бы он? Скорее всего, да. И тогда он бы полюбил эту физиономию еще сильнее, они бы поняли еще раньше, что истинные, и как положено провели вместе течку. Правда, Изуку скорее всего боялся бы до потери пульса, и, наверное, ушло бы некоторое время, чтобы сначала просто привыкнуть к новому обществу. Он бы стал врагом номер один для фанатов Катсуки, но было бы для него это так важно? Сколько он или же они потеряли?       Ангел-хранитель сейчас говорил лишь одно: «Я на его стороне». И это было немного обидно. Да, его сущность полностью определилась с выбором, но он не мог так сразу дать ответ. Изуку не мог не представить альфу хорошим мужем, просто по-другому не укладывалось, словно другого варианта и быть не может. Просто не существует. Да и с другим он представить себя не мог.       Изуку знает ответ на свой вопрос, но он просто обязан убедиться во всем происходящем вокруг. Слишком много всего и сразу.       После того, как Изуку приготовил печенье по маминому рецепту, посмотрел телевизор и погулял в местном парке, он просто упал на кровать, проваливаясь в царство Морфея. А затем его разбудил звонок телефона: четыре пропущенных от Бакуго, который неизвестно как раздобыл его номер телефона. Изуку понял, что проспал.       Альфа, после того, как его впустили в дом, сидел в гостиной с кружкой кофе без сахара и печеньем в вазочке, наблюдая за бегающим туда-сюда Изуку. Омега был неумытым, очень сонным; пухлая щека еще хранила след от подушки, а зеленые кудри были перепутаны. Пока проспавший Мидория приводил себя в порядок, Катсуки изучал гостиную и дом в целом. Впрочем, Изуку не был против, главное, чтобы в ванную не заходил. За что тот, кстати, получил мокрой мочалкой по лбу. — Надеюсь, из одежды ты ничего лишнего не брал. После того, как завезем твои сумки ко мне, поедем в магазин, — он снял запутавшуюся в волосах мочалку и положил ее на ладошку протянутой руки из приоткрывшегося душа. Изуку высунул кончик носа, затем просунул в щелку голову, крепко держась за двери и стараясь недовольным взглядом пробурить в Катсуки дырку.       Блондин делал вид, что не замечал направленного на него взгляда а-ля «злой хомячок» и смотрел прямо в изумрудные глаза, дожидаясь ответа.       Омега немного нахмурился, из-за чего между бровей залегла маленькая складка. — У меня и без того достаточно вещей.       Бакуго не отступал, наградив оппонента таким же взглядом. — Я что в халатике и тапочках поеду?! — Я был бы не против, — на лице альфы появилась полуулыбка.       Омега на такое заявление лишь поджал губы и, до жути покраснев, показал язык, и закрыл створки душа. Бакуго удивленно смотрел на закрывшиеся двери душа. Интересно, Изуку знает, как мило он сейчас выглядел?       Катсуки не соврал: после того, как они завезли вещи омеги к нему, они направились по магазинам. Мидория, в силу своих познаний об альфах, думал, что они должны ненавидеть походы по магазинам и всячески избегать этой участи. Их прекрасные половинки сами со всем справляются, главное — карточка с нескончаемым лимитом. Однако рядом сидевший альфа опроверг все его стереотипы.       Первый магазин, в который они зашли, находился в самом огромном торговом центре города. Большая и яркая вывеска привлекала внимание многих, но позволить себе зайти, а тем более приобрести здесь хоть что-то, мог не каждый. Именно поэтому, увидев ближайший ценник, Изуку уже хотел было вылететь из магазина, но рука альфы, лежащая у него на плече, не дала этого сделать.       Прозрачные яркие и высокие витрины, витающие в воздухе запахи дорогих духов, тканей и антистатика, а также различные декорации придавали этому месту еще больше роскоши. Стеллажи и полки подсвечивались, потолок был украшен огромной люстрой, свисающей почти до пола. Огромные зеркала, несколько мягких черных и белых пуфиков и стульев, манекены красных и черных цветов с новой брендовой одеждой.       Как только они прошли к ближайшему стеллажу, к ним подлетела девушка-консультант. Ее непослушные темные волосы были завязаны в высокий конский хвост с резинкой-бантиком. Светлая униформа, состоявшая из голубой юбки, белой рубашки с темным пиджаком и закрепленным на нём бейджиком, подчеркивала ее формы. Она мило улыбнулась и спросила: — Вам что-то подсказать? — она сначала посмотрела на альфу, затем перевела заинтересованный взгляд на стоящего рядом Изуку. — Да, — Катсуки немного подтолкнул Мидорию вперед, буквально вручая его в руки консультанта. — Подберите ему одежду. — Да, конечно. Прошу за мной, — девушка обворожительно улыбнулась.       Изуку пискнул, когда его, схватив за запястье, потащили вглубь магазина. Бакуго, сунув руки в карманы брюк, прошел следом, с интересом наблюдая за реакцией омеги. Небольшой диванчик белого цвета и чашка кофе послужит ему отличной компанией на эти несколько часов.       Изуку и консультант какое-то время ходили по магазину, подбирая одежду, обувь и, конечно же, нижнее белье. При упоминании последнего омега жутко покраснел, вызвав у окружающих его консультантов понимающую улыбку. Катсуки все это время с нескрываемой скукой перелистывал глянцевые журналы и медленно попивал кофе, что ему так любезно принес паренек-омега.       Когда Изуку в сопровождении уже нескольких консультантов прошел в примерочную, Бакуго нервно выдохнул. Рядом стоящий паренек-омега, что предоставил ему напиток, не сдержал легкого смешка. Они переглянулись, и альфа, посмотрев сначала на наручные часы, а затем на стопку еще не просмотренных журналов, любезно предложенных ему персоналом, поднялся с дивана и направился в заветную примерочную.       Он постучал, затем, открыв дверь, зашел в небольшую комнату. Полностью белые стены и потолок, черной плиткой выложенный пол, на стенах висят картины и светильники в форме растений. Огромное винтажное квадратное зеркало, мягкий круглый ковер на полкомнаты и несколько кресел с диванами, в которых расположились две девушки и по совместительству те самые консультанты. Стойка-вешалка стояла у стены, и он с легкостью узнал одежду Изуку.       Девушки что-то бурно обсуждали до прихода альфы, но сейчас поднялись и ждали каких-либо указаний со стороны гостя. — Где он? — Ваш омега сейчас выйдет, он в уборной, — вымолвила одна из них.       Как раз в этот момент черная деревянная дверь открылась и в комнату вошел Мидория. Он озадаченно посмотрел сначала на альфу, а потом на девушек. — Еще немного и все, — обратился он к альфе. Видимо, только сейчас понимая, сколько времени прошло с их прибытия в магазин. Он увлекся.       В тот день Бакуго был доволен. Он с полуулыбкой на лице вел машину, изредка посматривая на омегу слева. Пакеты с одеждой, обувью и прочими необходимыми омежьими штучками заполнили и багажник, и задние пассажирские сидения. В какой-то момент Изуку подумал, что это нечестно: вот так вот тратить чужие деньги, заставлять человека ждать часами и при этом ничего не отдавать взамен. Он попросту так не мог, не понимал, как могли другие омеги, и не желал понимать. Поэтому еще тогда, сидя в машине рядом с довольным альфой, принял решение взять на себя все связанное с его домом.       Если это еще можно было бы назвать домом…       Катсуки, как порядочный, хорошо обеспеченный и привлекательный альфа жил в центре города — в пентхаусе. В котором ровным счетом не было ничего, кроме кровати в спальне и самой кухни. И Изуку понял: он подохнет здесь со скуки. Нет, учёбу никто не отменял, поэтому он, так же как и раньше, будет все свои силы вкладывать в учебу и подготовку к предстоящим экзаменам. Однако теперь он будет распределять свои силы между учебой и квартирой альфы.       Спать они должны вместе. Бакуго думал, что омега завяжет хотя бы ссору, но тот спокойно пожелал доброй ночи и лег на любимую сторону Катсуки, объясняя это тем, что всегда спал на этой стороне. И в этот момент Катсуки понял одну простую истину — он теперь живет здесь не один. Однако за эти два месяца, что прошли с покупки этого пентхауса, он уже привык спать именно на той стороне кровати, где сейчас сладко посапывал омега.       Утро Катсуки начинается ровно в пять часов утра, Изуку просыпается точно в шесть. Поэтому эта, казалось бы, небольшая разница в пробуждении сыграла с ним в злую шутку.       Когда омега открыл свои глаза и посмотрел на время, то понял, что ни капельки не опаздывает в университет, поэтому с чистой совестью решил не спешить. На удивление, на новом месте он хорошо выспался и не важно, благодаря вымотавшим его покупкам или же теплой грелке за спиной. Он немного неуклюже направился в ванную, совсем не замечая, что до этого там раздавались звуки воды.       Отсутствие альфы под боком, как впрочем и во всем доме, дало омеге понять, что он совершенно один в большой квартире. В скользящих тапочках он направился в сторону ванной, при этом лениво зевая на каждом шаге. Солнечные лучи пробирались сквозь панорамные окна, падали на бело-черный шахматный пол. Дверь в ванну была стеклянно-матовой, но даже так было возможно разглядеть копошение человека по ту сторону. Однако, не придав этому значения или просто не заметив из-за очередного ленивого зевка, Изуку взялся за металлическую ручку.       Наверное, именно в этот момент Изуку и проснулся окончательно. Перед ним стоял мокрый Катсуки с немного прилизанными блондинистыми волосами, по которым все еще стекали струйки воды, капли которой падали на оголенную мускулистую грудь, торс, бедра…       Изуку, взвизгнув и в буквальном смысле отпрыгнув обратно в коридорчик, с грохотом захлопнул дверь так, что та, кажется, треснула. Омега облокотился на бетонную стенку за спиной. Сердце внутри билось загнанной птицей, просящейся на свободу, щеки предательски пылали, как впрочем и все лицо, уши и даже шея. Сильно зажмурившись и с силой похлопав себя по щекам трясущимися руками, Мидория громко выдохнул, скользя по стенке вниз на прохладный кафельный пол.       После такого запоминающегося утра Изуку перестал носить тапочки и стал стучаться в каждую дверь в квартире, а еще полностью игнорировал своего сожителя. Катсуки на это лишь фыркал и с каким-то садистским удовольствием наблюдал за краснеющим омегой. Он выдал ему ключи от пентхауса и настоятельно просил звонить во что бы то не стало. Что касается самого мобильного аппарата, то Катсуки подарил ему новый, последней модели. Изуку просто терялся: новый телефон не влезал в карман, нормально не помещался в одной руке и привлекал ненужное ему внимание в университете.       Учеба осталась учебой, такой же обязательной и важной для его души истинного ботаника. Он старался усвоить новый материал, одновременно с этим учил и упорно изучал упущенное, а также не забывал о квартире Катсуки. Омега уже признался себе, что ему просто-напросто не терпится приготовить что-нибудь на новой кухне. Каждый раз, когда он вставал, завтрак уже был приготовлен. Катсуки заявил, что нанимает прислугу, которая словно призрак незаметно готовит и убирает. Изуку это, мягко говоря, не устраивало.       И так протекали их первые совместные будние дни. Катсуки пропадал на работе, Изуку на учебе, а в это время прислуга убирала и готовила дома. Омега постоянно хотел поговорить с Бакуго на эту тему, но выматывающие лекции и конспекты, на изучение которых уходит не один день, да и подготовка к экзамену делали свой вклад в усталость. Мидория после ужина проваливался в сон сразу же после того, как его прижмут к теплому и сильному телу.       Катсуки понемногу привыкает к новому в своей жизни, вот только он не успевает участвовать в жизни этого самого «нового». Последнее время работа нагружает его до самого вечера: он уезжает рано, когда омега вот-вот должен проснуться, и он готов поклясться, что самое замечательное в его жизни — это сопящий в обе дырочки омега, что калачиком свернулся на его кровати. Приезжает, когда это чудо выбирается из домашней работы. Он знает, что Изуку упорно готовится к экзаменам, но возвращающаяся бледность ему не нравится. Все это его очень сильно злит, выводит из себя и заставляет сжимать кулаки так, что ногти оставляют свои кровавые следы на коже. Поэтому он старается прижать это хрупкое и до одури любимое тело к себе ближе, окутать своим запахом и защитить от всего на этом чертовом свете.       Так и прошла их первая совместная неделя проживания.