Alea jacta est

"Любви моей ты боялся зря, Не так уж я страшно люблю..." - То есть, ты говоришь, что этот пес – Роше, – Бьянка выгнула бровь, внимательно рассматривая собравшего их в зале для совещаний Йорвета. – Капитан заключен в тело собаки. Именно поэтому он погрыз кресло и разорвал мой любимый дублет. А доказать ты это не можешь. Потому что понимаешь, что он говорит, только ты. Так? Йорвет вздохнул. Он понимал, что этот своеобразный совет может быть трудным, но мысль о том, что его посчитают сумасшедшим, в голову эльфу как-то не приходила. Роше же молчал, видимо, понимая, что, если Йорвет сейчас начнет говорить с собакой, это дело никак не облегчит. - Погоди, Бьянка, – Трисс тоже вздохнула, рассматривая бледного как смерть эльфа и сидящего у его ног пса. - Говоришь, ты заключил контракт с господином Зеркало на жизнь Роше. Если верить, что он действительно воскрес в виде этого пса… что О’Дим попросил взамен? - Сновидения, – Йорвет дернул плечами, ему было неудобно втягивать в это друзей Роше. Хотя сам пес отнесся к формулировке «друзья» крайне скептически. Они вместе не пили. Скорей, были должны друг другу, только Бьянка была исключением. Впрочем, и с Трисс у Вернона после Флотзама были довольно теплые отношения. - Сновидения, – нараспев протянул присутствующий тут же Лютик, который сидел рядом с Эскелем. Ведьмак под плащом аккуратно держал барда за руку, не желая отпускать его ни на минуту, чтобы продлить это ощущения счастья от присутствия барда как можно дольше. – Кажется, кое-где на юге существует мнение, что сновидения могут контролироваться и тем самым воздействовать на хозяина… Даже баллада есть… м, как же… ах да. «Наездники Сновидений»… Йорвет фыркнул. Что о такой тонкой материи вообще мог знать этот глупый бард? Он больше рассчитывал на помощь чародейки и опаздывающего на собрание Геральта. Трисс между тем только поджала губы: - Если допустить, что Гюнтер О’Дим правда получил власть над твоими снами… Зачем они ему? Что в них такого? За их спинами скрипнула дверь, и раздались тяжелые шаги ведьмака. Обернувшись, Йорвет увидел вошедшего Геральта и хотел было поздороваться, но мир тут же почернел, поплыв перед глазами. Очнулся Йорвет от теплого и мокрого языка Роше, методично вылизывающего его лицо. Голова болела. Заметив, что эльф пришел в себя, к нему подошла чародейка, заглядывая в лицо Seidhe. - Ты пытался убить Геральта, Йорвет… Ты помнишь что-нибудь? – Трисс присела на край кровати бывшей «белки», внимательно глядя на него. - Нет… - в этот раз почему-то не хотелось ни хамить, ни язвить, скорее, длинно и цветисто выругаться. Все встало на свои места. Гюнтеру нужны его сны, чтобы уничтожить старого обидчика. Об их встрече Gwynbleidd сам не рассказывал, но, очевидно, поведал однажды другу Лютику, и его балладу об этом какое-то время знала каждая собака. И теперь Йорвет - лишь инструмент в руках мстительного психа. – Я просто отключился. Я не помню, что было потом. - Ты пытался меня прирезать, – послышался насмешливый баритон ведьмака. – Правда, не особенно успешно, однако ты был настойчив, и пришлось тебя слегка пристукнуть, – ухмыльнулся Геральт. - В любом случае, теперь понятны цели и средства О`Дима, – подвела итог чародейка. – Я временно зачаровала для тебя талисман, который не даст так эффективно управлять твоим сознанием, но его хватит на пару дней, не более. На шее Йорвета висел простенький талисман с лунным камнем, который изредка искрился, видимо, отражая попытки О`Дима снова атаковать Геральта через тело эльфа. - Но это кратковременная мера, такие амулеты требуют большой концентрации магической энергии и не служат долго. Раз речь идет о снах, лучше всего попросить помощи у онейромантки, - продолжила Меригольд. - Я знаю одну, – вставил Геральт. – Корина Тилли, в последний раз мы встречались в Новиграде, когда Аваллак`х проделывал свой трюк со снами, чтобы лишить Эредина поддержки. До этого она помогла мне найти Цири. Возможно, Корина все еще там. Трисс кивнула и снова внимательно посмотрела на эльфа: – Нужно попробовать обратиться к ней. Теперь это касается не только вас с Роше, но и Геральта. А следовательно, и меня. *** Анаис выслушала доклад Бьянки молча. Королева не снимала траурного платья, хоть и уже натискала пса, к его огромному недовольству. - То есть, вы просите отправить лидера эльфов в Новиград на неопределенный срок, – королева прикусила ноготок. – Только вот… никто не должен знать, что происходит с гибелью моего советника. Так что совместим приятное с полезным. Ты, Йорвет и Роше отбудете в деревню Яворник, там собрался отряд бывших скоя’таэлей, которым не нравится новый порядок. После смерти Роше они решили, что власть ослаблена. Так что с этим придется разобраться по пути. В результате из ворот Вызимы они выехали все вместе: Бьянка и Йорвет ехали в Яворник, разбираться с бунтом, Геральт и Трисс в Новиград, искать онейромантку, способную помочь Йорвету, а Лютик… ехал домой. В Новиграде простаивало принадлежащее ему кабаре «Хамелеон». Эскель ехал в гости к барду, чтобы помочь с некими возникшими «проблемами». Дорога вилась по преобразившимся за эти годы землям. Когда они выехал на тракт, меж дремучих лесов их окружили спрятанные в листве эльфские поселения. Почти везде флаги Темерии были приспущены. Не была слышна музыка, а попадающиеся на пути купцы и путники кланялись Йорвету почти до земли, выражая свое почтение и скорбь. Деревня Тодерас, попавшаяся им на пути, была вовсе заселена лишь вольным эльфским народом - люди не спешили туда возвращаться, памятуя о толпах потрошителей, что сновали по этому проклятому месту. Солнце неуклонно делало свой путь по небу, и вскоре начало темнеть, кони устали, а Роше сбил все лапы о камни. Путники сошли с дороги и сделали привал на уютной поляне, а сквозь кроны молодых деревьев блестели первые звезды. Эскель тут же разжег костёр и незаметно для всех накинул на барда колючий шерстяной плед, он еще в дороге заметил, как ежится от холода Лютик в своем тонком камзоле. - Так будет лучше, - улыбнулся он и отправился к Геральту разбираться насчёт дозора. Йорвет устроился рядом с Бьянкой, постелив лежанку для пса. Бьянка перевернула в Вызиме весь замок в поисках любимого шаперона Роше, а не того парадно-выходного, в котором похоронили его тело. Любимый головной убор Вернон носил, почти не снимая, и женщина была все еще расстроена, не найдя его. - Черт. Ну не могло же эту тряпку ветром сдуть!? - Да у меня она, - закатил глаза Йорвет, опершись о дерево. - Хотел... чтобы у меня от него что-то осталось. Он ведь вечно ходил с ним. Никогда не снимал. - А… - Бьянка понимающе улыбнулась. - Тогда ладно. Я куплю ему новый в Вызиме. Ты прав, во время походов он даже спал в нем… И, ну понимаешь, он прятал шрам. - Ты знаешь откуда у него этот шрам? - вдруг спросил эльф, убедившись, что пёс далеко и играет с Лютиком. - Да, один раз мы были у таверны "Под мохнатым мишкой", она как раз напротив борделя в старых кварталах Вызимы. Около порта. Его там многие помнят... не как капитана Синих Полосок или доверенного короля. А как сына местной шлюхи, что отдавалась за пару оренов, - блондинка прикусила губу. - Там многие его знали, и кое-кто окликал, звал выблядком. Тем вечером он так напился… - Бьянка замерла, переводя дух. - Я бы вырезал каждую двуногую свинью, которая называла его так, - было видно, что Йорвет очень зол, он вовсе не ожидал, что женщина так просто выдаст тайну своего капитана, и не был к этому готов. По привычке, чтобы успокоиться, он принялся точить свой кинжал. - И потом... потом он мне рассказал. Что, когда он был маленьким, он тяжело заболел, и чтобы заработать на лекарство, его мать отдавалась за пару медяков, и один раз он попался на глаза ее сутенеру… В общем, тот сильно избил Вернона кнутом, оставив рану на голове от виска до шеи, а потом, что бы Роше не помер от потери крови, прижег его раскаленной кочергой. После этого Роше несколько недель пролежал в беспамятстве, а его мать вскоре умерла… - Я даже не знал, - произнёс эльф, опустив голову. - Ты мне импонируешь, Бьянка. Но вот это все - одна из причин, почему я вступил в ряды скоя’таэлей. Эти грязные свиньи не могут даже совладать друг с другом, - говорил он, сжав зубы. - Эти грязные, мерзкие bloede dh'oine. An’badraigh aen cuach. A d’yeabl aep arse, - эльф так разозлился, что не только не заметил, как перешёл на Старшую Речь, но и так сильно сжал руки, что распорол себе ладонь кинжалом. - Эй, Йорвет, - окликнула его женщина, кидаясь к эльфу и перевязывая его ладонь платком. - Это было давно. Думаю, все участники тех событий мертвы, да. Все, - она замолчала. Бывший скоя’таэль, словно очнувшись от какого-то транса, по-другому посмотрел на Бьянку. - Это ты их…? - Нет. Ну, не совсем, они умерли до того, как я узнала, - выдохнула Бьянка, явно смущаясь и решительно умалчивая о подробностях. Сжимая в руке платок, Йорвет похлопал здоровой рукой женщину по плечу и произнёс: - Мне нужно побыть одному. А ты пойди к костру. Уверен, что у Лютика должна быть выпивка. - Хорошо, - Бьянка понятливо встала и отошла к костру, заговаривая о чем-то с бардом. Через несколько минут пришел довольный, расчесанный гребнем, лоснящийся пес. Эльф уже справился со своими чувствами и с кровотечением. Он кинул взгляд на собаку и добровольно потянул руку, чтобы погладить того, пес был рад ласке и подставил под прикосновение тяжелую голову, украшенную тем самым шрамом. - Ты выглядишь взволнованным, Йорвет... - Не хочу, чтобы гули пришли и съели твою милую мордашку, - соврал эльф, продолжая гладить собаку. - Ну, спасибо. Одна эльфка как-то мне сказала, что бывают люди и симпатичней, - рассмеялся пес, принимаясь лизать щеку эльфа. - Если она так сказала, то, скорее всего, была либо дурой, либо той, кто жил с людьми в их городах. Что почти одно и то же, - фыркнул Йорвет, морщась от ощущения мокрого носа и языка собаки на щеке. Пес все так же тихо смеялся, ему хотелось курить, хорошей медовухи и трахнуть чертового скоя’таэля за ближайшим кустом. Но у него не было ни малейшей возможности удовлетворить хоть одно из этих желаний. Эльф хотел ощутить сильные руки Вернона на себе. Как в ту ночь в Вызиме. - Хочу тебя, - выдохнул пес, вылизывая ухо своего эльфа. - Черт, меня просто съедает желание - загляни в шаперон. Эльф закусил губу от отвращения к себе. Подумать только, его возбуждали слова пса. Несмотря на то, что это был его любимый человек, сейчас это в первую очередь собака. - Потерпи ещё немного, - шепнул Йорвет, хотя сам почти все время думал о Верноне, о его руках, о его твёрдом и скользком члене. И все же он заставил себя мягко оттолкнуть пса и заглянуть в шаперон. Там и правда было много важных бумаг, и бывший скоя’таэль не был удивлён, что мужчина носил с собой такую информацию все время. - Дальше смотри, - пес улегся у ног. - В потайном кармане, который глубже. Йорвет покопался в шапероне, отмечая, что тот все ещё пахнет Верноном. Табаком, потом, немного землёй и в целом Верноном Роше. Он совершенно не представлял, что найдёт в шапероне, и тут нащупал что-то. Это была стопка смятых листков с короткими зарисовками, где был изображен Йорвет в разных позах: обнаженный, прикованный к стене, возбужденный… Йорвет, будучи эльфом, существом гордым и в какой-то степени высокомерным, тут же покраснел до кончиков ушей, глядя на свои изображения. Он понятия не имел, что Вернон рисует. - Проклятый ты извращенец, - произнёс он, чувствуя, как его сердцебиение ускоряется. - Порой я не мог тебя видеть, трогать, ощущать. Но я мог нарисовать тебя и рассматривать длинными ночами, Йорвет. Может, я и извращенец, но корить меня за это ты не имеешь права. - Я не корю тебя, Вернон! - смущенный эльф вновь взглянул на рисунки. - Ты просто не понимаешь... У людей такие картинки - обычное дело. У каждого сельского паренька, который умеет держать уголь в руках, на каком-то клочке выцарапаны сиськи. Но у нас все по-другому... Тот, у кого есть подобные картинки другого, навсегда связан с тем, кто нарисован. Это больше, чем страсть. Больше, чем любовь. Это единение плотское и духовное. Не каждый эльф позволит партнёру иметь такие рисунки себя. Это Aenye, огонь один на двоих, - проговорил бывший скоя’таэль. - Мне... Вернон, мне кажется, что я недостоин такой любви. Пес же смотрел скептично: - Йорвет. Прекрати. Это глупо, я люблю тебя, но рисовал из интереса по большей части плотского…. - Вы, люди, никогда не понимали наших традиций, - фыркнул Seidhe, чуть придя в себя и спрятав рисунки обратно в шаперон. - Почему именно я, Роше? Почему не миловидная чародейка или какая там в твоей жизни еще была экзотика, почему я, твой враг, убийца и разбойник? - Откуда я знаю. Ты мне дарован судьбой, - пес сел рядом и внимательно посмотрел на эльфа. - Только с тобой рядом мое сердце спокойно, и только рядом с тобой я мог спокойно отправиться в мир иной. Потому что твой худой зад возбуждает меня больше, чем сиськи красавицы из "Пасифлоры". У меня нет ответа. Но я люблю тебя. - У тебя явно с головой не в порядке, - без злобы пошутил эльф, глядя в умные карие глаза. - Но я тебя тоже люблю. - А у тебя тем более, Йорвет, - вздохнул пес. - Ты разговариваешь с собакой. - Более того, я признаюсь собаке в любви, - фыркнул тот, глядя, как фляга с лютиковской медовухой идёт по кругу. - Я возьму первый дозор. Пусть они отдохнут. И ты поспи. - Я же не настоящая собака, - хмыкнул Роше, опуская голову на лапы и щурясь на огонь. - Подойди к костру. Выпей медовухи за упокой моей души. - Твоя душа все ещё со мной, Вернон, - шепнул эльф и кинул взгляд на собаку. – Глупо было устраивать из твоих похорон событие. - Я говорил об этом, - пес снова вздохнул. - Но правда, выпей за меня. Мне отчего-то легче от их слов. - Лишь один глоток, - кивнул эльф и все же подошёл к костру. Внутри у него был кавардак. Так обычно бывает, когда за тобой охотится империя, когда твой враг оказывается твоим любовником, а потом умирает, а его душа переселяется в собаку. Так обычно бывает, когда один из Aen Seidhe, который живёт где-то 300 лет, влюбляется в человека. *** - Иногда мне кажется, что они разговаривают, - вздохнул Лютик, оборачиваясь на эльфа и пса и вновь отпивая глоток. – Может, нам надо меньше думать о том, что и куда мы везем? Так и с ума сойти недолго, - бард плотнее укутался в плед и нежно глянул на темноволосого ведьмака. Незаметно для всех Эскель держал барда за руку под пледом. - Йорвет очень закрытый. Думаю, он просто изливает душу приблуде, - предположил ведьмак и выпил из фляги Лютика ещё. Все же никто всерьез не думал о том, что пес в самом деле Роше. Это казалось каким-то странным и пугающим обстоятельством. Тонкие пальцы барда поглаживают ведьмака по руке, и тот мягко улыбается. Лютик, обхватывая своими пальцами средний палец ведьмака, делает совсем не однозначные движения… Эскель удивлённо взглянул на трубадура. Не то чтобы ему не нравилось, просто было интересно. - Что ты делаешь? - Как будто бы ты не знаешь, - улыбнулся Лютик. - Каждый палец означает какую-то точку на теле мужчины... Эскель приподнял брови. Он слышал о таком впервые, однако теория была интересной. - Я думаю, не нужно спрашивать, что означает средний палец. - Ну, тогда у тебя тем более не должно остаться вопросов, - хмыкнул менестрель, опуская ресницы. - Вижу теперь, как на тебя влияет медовуха, - усмехнулся Эскель. - Только нам придется подождать, когда все уснут. - Не волнуйся, я терпеливый, - улыбнулся бард, наблюдая за Геральтом и Трисс сквозь пламя костра. - Почему я, Лютик? Захотелось иметь собственный роман с ведьмаком? - вдруг спросил его собеседник. - Потому что ты всегда меня привлекал, - Лютик опустил глаза, явно смущаясь. - Ты притягиваешь меня как магнитом, Эскель. Ты добрый, надежный и сильный. - Бард, путешественник и кочевник ищет чего-то стабильного? Боюсь, ведьмак - не лучший вариант, - мягко улыбнулся мужчина. - Я ищу защиты и любви, - тихо проговорил поэт. - Ничего не мешает мне петь там, куда ты идешь на заработок. - Ты готов к чему-то серьёзному? - Эскель почему-то кинул взгляд на Геральта, который задумчиво смотрел в костёр. - Ты ведь понимаешь, что это опасно, Лютик. Я ведьмак и могу лишиться жизни в любой момент. Я не хочу делать тебе больно, - с тяжестью на сердце произнёс он. - Как и я, мой друг. Как и я. Если бы не Геральт, меня бы давно повесили… во Флотзаме, в Ривии, в Туссенте… Да много было возможностей. Если ты умрешь, я напишу о тебе самую красивую балладу и просто не буду знать, как жить дальше. - Этого я и боюсь, - шепнул Эскель. В свете костра его глаза показались печальными. Ведьмак и трубадур начинали этот разговор миллион раз и никогда не приходили к определенному выводу. - Только пообещай, что будешь держаться подальше от неприятностей, ладно? - Хорошо, - выдохнул Лютик, обнимая ведьмака уже открыто. - Я не буду причинять неприятностей, ну, по крайней мере, постараюсь... Эскель довольно кивнул. Он действительно не хотел, чтобы с Лютиком что-то случилось. Медовуха хорошо ударила в голову и Эскель с удовольствием открыто обнял Лютика за плечи. Йорвет, подошедший к костру, промолчал, потянувшись за флягой. Геральт, как всегда, одарил друга хмурым взглядом. Бард же только мягко улыбнулся, укладывая голову на плечо ведьмака. Пес вскоре подошел к эльфу, уложив морду на колени: - Йорвет. Раскури мою трубку? - Зачем? - недоуменно спросил эльф, но трубку все-таки достал, вещмешок эльфа вообще по большей части был заполнен вещами Роше, бывший скоя’таэль все же питал надежду, что они вернут Вернону его человеческий облик. - Хочу курить. Безумно. Давай, - пес завилял хвостом. - Ты очень странный, - хмыкнул Йорвет и, вернувшись на свое место, согретый выпивкой, сел под дерево и принялся забивать трубку табаком. Пес нетерпеливо крутился рядом, а когда табак загорелся, он жадно вдыхал дым. Затягиваясь крепким табаком через трубку в первый раз, эльф закашлялся, но не остановился. Он напоминал ему о Верноне, о том, как тот почти все время ходил с трубкой в зубах, даже когда взял его в плен. Бьянка прижалась к стволу спиной, наблюдая за этой сценой. Она всегда была доверенной Роше и прекрасно знала о сложных отношениях капитана и скоя’таэля. Теперь, глядя на курящего капитанскую трубку эльфа, она просто не могла представить, насколько эльфу тяжело. От медовухи и табака Йорвет совсем расслабился и сам не заметил, как уснул, хотя это и непозволительно в подобной ситуации. Он просто закрыл глаза и вскоре уже лежал на земле. Эскель вызвался дежурить вместо эльфа, понимая, как тот вымотался морально и физически за последние дни. Лютик же все сидел у костра, глядя на оранжевый огонь и что-то шепча себе под нос. Геральт с Трисс вскоре скрылись за деревьями по направлению к реке, а Бьянка свернулась как кошка в самых корнях дуба. Лютик с Эскелем остались вдвоём. - Все в порядке? - спросил ведьмак, взяв меч. - Конечно, - бард улыбнулся. - Просто пытаюсь придумать хорошую эпитафию. И некролог. Кто-то ведь должен это сделать, верно? - Поэт развернулся к ведьмаку, прикрывая глаза и глядя на него из-под ресниц. - Можешь срубить пару еловых веток? - Ну, конечно, - кивнул Эскель и на некоторое время отправился в лес. Он понимал, что Лютик знал Роше дольше, чем кто-либо, кроме Бьянки, в этой компании и, следовательно, грустил больше всех. Так что поддержать того хоть какой-то помощью было самым малым, что он мог сделать. Из веток бард устроил вдалеке ото всех лежанку, раскинув на ней свой дорожный плащ, и поманил к себе ведьмака. Эскель осмотрел лагерь. Все же, он должен был следить за порядком. Однако, Лютик был такой манящий, что ведьмак решил, что ничего не случится за время его отсутствия. Воткнув меч в землю рядом с лежанкой, Эскель подошёл к барду. Тот, улыбнувшись, похлопал ладонью по месту рядом с собой: - Я тебя не покусаю. - Я знаю, - кивнул Эскель и сел на лежанку рядом с Лютиком. Тот на удивление просто обнял ведьмака, укладывая голову на его плечо и целуя в шею. Эскель заулыбался, Лютик чем-то напоминал кота, чьё настроение постоянно меняется. Он молча положил широкую ладонь на голову барда , поглаживая удивительно мягкие волосы. - Хорошая ночь. Светлая и звездная, - тихо проговорил менестрель. - И кажется, что все хорошо. И правда, на небе были видны яркие звезды, луна освещала лица обнявшихся лучше любого костра. Для ведьмака такая картина была обыкновенной, он привык спать под открытым небом и неделями питаться солониной и сухарями. Однако Лютик был бардом и видел мир иначе, более радостным, таинственным и мистическим. И эта ночь давала ему почувствовать себя чьим-то. Нужным. Ведьмак был рад дать ему это ощущение. Он целовал Лютика в лоб и щеки, гладил того, как домашнее животное, и просто позволял тому ощущать свое тепло, сильные руки и безопасность. Лютик улыбался и мурлыкал бы, если бы умел. Его не смущало странное отношение ведьмака. По крайней мере, пока. - Поспи немного, завтра опять в дорогу, - шепнул Эскель. - Не волнуйся за меня. Я довольно много путешествовал с Геральтом, -улыбнулся бард, ластясь. - А такая ночь может и не повториться. - Знаешь, ты ведь у меня первый мужчина, так что все это для меня очень экзотично, - вздохнул ведьмак. - И я не совсем знаю, что делать. - Не беспокойся, Эскель. Просто живи как жил. Я не экзотическое животное, не питаюсь тараканами. Просто попробуем жить эту жизнь вместе. - Хорошо, - улыбнулся ведьмак, взяв Лютика за руку. Так они и сидели, смотря на звезды. Геральт принял дозор у Эскеля ближе к утру. - Лютик, - произнёс он, - будь осторожнее. Жизнь ведьмака опасная. - Я знаю, дорогой Геральт, - вздохнул бард. - Но это самое верное решение в моей жизни. - Никогда не видел тебя таким решительным, - признался Белый Волк. - Хотя нет, видел, когда ты шёл в бордель в Новиграде, - фыркнул он. - И все же тебя как будто подменили. - Да. Я, вроде как, влюбился, - Лютик мягко улыбнулся и устроился под боком у своего ведьмака. Это заставило улыбнуться и Геральта. Он был очень рад за своего друга-менестреля. В особенности за то, что тот наконец остепенился. Кто бы мог подумать, что главный бабник влюбится в ведьмака… Утром сборы затянулись, а не выспавшийся бард зевал, но не жаловался, Бьянка морщилась в зябком тумане. - Застегни куртку, может, будет теплее, - фыркнул Йорвет. Он проснулся и собрался раньше всех и теперь скучающе сидел на дереве, играя на своей флейте. - Ты говоришь совсем как капитан, - вздохнула женщина, запрыгивая на лошадь. - В последнее время я много вещей делаю как он, - вздохнул эльф и, забравшись на свою клячу, взглянул на пса, который устроился рядом. Йорвет убеждал себя, что не сходит с ума, что все ещё можно вернуть. И все же ему казалось, что убеждать себя не будет смысла, когда черви начнут есть глаза мужчины, похороненного где-то там, в Вызиме. - Дальше по тракту ехать нельзя. В нашей компании минимум на двоих охотятся, да и внимание нам не нужно. Пойдём через лес. Идите за мной. Геральт впереди, Эскель сзади. Лютик, держись в центре, - командным тоном произнёс эльф и двинулся в путь.