***
Для Рит Зиена Эфраима это был первый спуск на Землю. И если бы не обращение Бальтазара, с которым он сдружился на поле боя, ещё во времена сражения Люцифера против Михаила, ангел так и оставался бы в своём обиталище в Раю. Там, в окружении целебной растительности и лекарственных цветов и трав, он чувствовал себя гораздо комфортнее и увереннее, нежели в шумной, густонаселённой французской столице. — Положение не очень хорошее, — прокомментировал Эфраим. Одну руку он держал на запястье спящей Сидани, второй перебирал разные пузырьки на прикроватной тумбочке. — Освоился уже? — спросил Бальтазар, войдя в спальню. Он подошёл ближе к ангелу-лекарю и обратился к нему: — Спасибо, что согласился перенестись сюда. После того, как я обнаружил Сидани Каролину без сознания на кухне… — Здесь невыносимо, — честно признался Эфраим, продолжая щупать пульс и шевелить губами, считая удары сердца. — Bro, je suis désolé? (бро, прости. — Прим. автора). — Столько боли… — объяснил ангел. — Она, буквально, разъедает изнутри. От каждого создания божьего исходит боль, Бальтазар. Рит Зиены как никто другой чувствуют её. — Моя Сидани тоже страдает сейчас. Напомни, братюнь, что у неё? — Нервное истощение, вызванное переутомлением и недостаточной продолжительностью сна. Ангел-лекарь отнял руку от запястья нефилима и вновь зазвенел флаконами. Затем взял два пузырька, открыл их и смешал содержимое в небольшой чаше. Потом добавил туда воды и сыпанул какой-то порошок из маленького мешочка. А следом капнул несколько капель бурлящей розовой жидкости из высокого узкого кувшина. Поднял чашу перед собой и молвил: — Бальтазар, дашь Сидани выпить это, когда она проснётся. Снадобье уберёт бледность с лица, мешки под глазами и в целом вернёт физические силы. Ангел посмотрел на чашу, перевёл взгляд на Рит Зиена и медленно кивнул: — J'ai compris (я понял. — Прим. автора), Эфраим. — Хорошо, что мы избежали медовой горячки, — поставив чашу кофейный столик, промолвил лекарь. Он провёл ладонью над наполненными лечебными субстанциями колбами, пузырьками и коричневыми флаконами с микстурами, и те исчезли. — Мне пора, — сообщил Эфраим и объяснил: — Земля для меня чужая. Нахождение здесь равносильно нахождению в преисподней. Но всё же я был рад помочь тебе, Бальтазар, и твоей дочке. — Благодарочка. Я провожу, — с этими словами оба ангела направились к выходу из спальни, а затем и к центральному выходу из особняка. Гавриил, в свою очередь, воспользовавшись отсутствием друзей, незамедлительно явился. Он подошёл к кровати, осторожно отодвинул балдахин и присел на её край. Поддавшись порыву, коснулся нежной кожи Сидани, провёл линию от скулы к подбородку, потом резко наклонился и поцеловал девушку в сладкие губы. И вот тут случилось неожиданное: нефилим резко распахнула глаза и взвизгнула: — Гейб, мать твою! — и в раздражении швырнула в архангела подушку. — Что ты себе позволяешь? — Не строй из себя девочку, конфетка. Я тебя лицезрел без панталон, а тут какой-то поцелуйчик, — усмехнулся Гавриил и, поймав столь мощное оружие, зашвырнул подушку обратно. — Кстати, мне очень даже он понравился. Твоя клубнично-ванильная помада слаще французского «Каора». Повторим? — Выйди вон из моей спальни! — И не подумаю, малы-ышка. Закажем пиццу «Маргариту»?Глава 2. Званые и незваные гости
29 мая 2022 г. в 09:08
Примечания:
Франция, Париж.
»… Среди всего этого гвалта в глубине таверны, на скамье, вплотную к очагу, сидел, вытянув ноги и уставившись на горящие головни, философ, погруженный в размышления. То был Пьер Гренгуар»… — Сидани шумно захлопнула книгу и поднялась.
Неспешно расправив платье и шаль, она проследовала к широкому панорамному окну спальни, которое выходило в живописный сад, и открыла его. Аромат мокрой земли и прохладной свежести после дождя враз наполнил всю комнату.
— Как приятно вернуться обратно в отцовский дом, — дельно заметила нефилим, бросив непроизвольный взгляд на Эйфелеву башню. Её было видно даже из-за очень высокого каменного забора, который окружал особняк и защищал его от любопытных глаз соседей. — А эти виды? Ими можно любоваться вечность. Рай и рядом не стоял.
Она отошла от окна и уже собиралась спуститься в винный погреб, чтобы выбрать подходящее к завтраку вино, как услышала странный грохот, сопровождаемый звуками труб, барабана и музыкальных тарелок.
— Что за хрень? — выглянув на улицу, Сидани округлила глаза от удивления и встряхнула головой, отчего длинные серьги зазвенели.
Несколько… Зомби, разодетых по моде восьмидесятых, играли на музыкальных инструментах. Солист их, самый омерзительный, в чёрной кожаной куртке, с алыми пятнами крови, и розовых штанах клёш, кричал в микрофон:
— И днём и ночью лишь она передо мной.
И не Мадонне я молюсь, а ей одной.
Стой!
Не покидай меня безумная мечта,
В раба мужчину превращает красота.
— Ну как тебе, конфетка, подарочек? — нежно прошептал на ушко Сидани Гавриил. Та отшатнулась от неожиданности и чуть не врезалась спиной в трюмо. — Они очаровашки, не так ли? Прямиком из XIX века. Их солиста, так для общей информации, обезглавили топором во время Европейской революции.
— Гейб, ты… Ненормальный, — бросила нефилим и, демонстративно отпихнув архангела плечом, направилась на кухню.
Гавриил увязался за Сидани.
— Значит, не простила?
— А с чего бы это? Михаил, через Анну, передал документ, в котором чёрными чернилами по пожелтевшему пергаменту чётко указал, что брак недействительный. Я теперь птичка вольная. Собственно, как и ты.
Нефилим включила кофемашину, и вскоре просторную кухню, выполненную в прованском стиле, наполнил густой аромат «Арабики».
— У меня есть хотя бы шанс? — забрав чашечку и сделав пару глотков, уточнил архангел.
— Отстань, Гейб, — шикнула Сидани и, чтобы скрыть волнение, что получалось у неё из ряда вон плохо, стала заполнять небольшую вазу веточками лаванды — любимого растения.
— В таком случае, — молвил Гавриил и, отправив в рот шоколадную конфетку с ликёром внутри, дополнил: — тот милашка зомбарь будет петь тебе до вечера! Я хочу вернуть всё обратно… Вернуть тебя обратно.
— А если я не хочу? — переспросила нефилим, нервно перебирая лаванду. Туда-сюда, туда-сюда.
— Ай, ай, как не стыдно лгать, медовая, — с наслаждением съев ещё пару конфет, он лукаво глянул на бывшую жену и твёрдо сказал: — Я всё равно от задуманного не отступлюсь, ты же знаешь. И другая женщина мне и нахрен не сдалась!
— Удачи, — бросила Сидани, переключившись на печь.
Пальцы рук дрожали крупной дрожью, и только с четвёртой попытки ей удалось зажечь конфорку, чтобы вскипятить чайник воды.
— Кстати, кофе хреновый, — выдал Гавриил и, быстро посмотрев на часы, сообщил: — О, кажись мне пора. Времечко тик-так, тик-так, а Михуил всё в трудах, аки пчела. Не скучай, карамелька, скоро свидимся!
Не дав нефилиму едко ответить, архангел прищёлкнул пальцами и исчез под шелест мощных и величественных крыльев. В тот же момент его место занял зомби-музыкант, который раскатисто ударил в тарелки и противно затянул «Я люблю тебя до слёз».
— Дурдом какой-то! — Сидани зажала уши руками и даже не заметила, как начала всхлипывать, игнорируя орущего зомби.
В душе у неё всё ещё тлела искра… Любви к этому непредсказуемому, шутливому, человечному архангелу, который не боялся проявлять и показывать эмоции и который зачастую проверял нервы Михаила на прочность. Да и её нервы тоже.