A B C D E F G. John is hiding far from me.
Дом номер двести семьдесят по Лестер-корт в Норт-энд стоял особняком и смотрел узкими окнами на пустырь. Рядом с высоким крыльцом унылой поганкой с вяло поникшей шляпкой серел дырявый, выцветший зонтичный тент от солнца. Кустарник вокруг здания, обкромсанный как попало секатором, брошенным здесь же, жёстко топорщился сухими обломанными веточками и напоминал скорее проржавевший ком колючей проволоки. Грязноватый снег был располосован чёрными следами зимних шин с глубоким протектором и истоптан множеством ног. — Многовато здесь сегодня гостей, — вслух заметил Хэнк, припарковавший свой автомобиль через дорогу от дома и решивший ещё разок взглянуть на досье, которое он и так уже выучил наизусть. Смахнув несколько окошек с не срочными сообщениями от отдела кадров и ещё какую-то обязательную рассылку для сотрудников департамента, Хэнк увидел пару коротких и ёмких отчётов от Коннора. Андроид с утра методично прочёсывал район в поисках свидетелей, неутомимый, как коммивояжёр. У Хэнка задача, на первый взгляд, была гораздо проще: всего один дом. Всего один опрос... Или допрос? Но здесь важно учитывать такой нюанс: это дом погибшего молодого мужчины, у которого, судя по количеству тачек, припаркованных прямо на лужайке перед домом, было много... Хотя друзей ли? Или сослуживцев? А может, собутыльников, которые потеряли самого весёлого парня в их компании и собрались нажраться по этому печальному случаю? Хэнк снова пробежался глазами по скупым строчкам досье: Грэгори Сандерс. Дата рождения: 15 апреля 2012 года, Флинт, Мичиган. Дата и причина смерти: 26 января 2039 года, Детройт, Мичиган. Огнестрельное ранение [отчёт судмедэксперта во вложении]. Семейное положение: Холост, детей нет. Образование: Отчислен со второго курса Университета Детройт Мерси. Работа: безработный. Судимости: не имеет. Родственников Сандерса уже опрашивали в участке, вызвав их ранним утром двадцать седьмого января, как только было опознано тело погибшего. Но ответы родни были настоящей классикой в такой ситуации: ничего не знают, ничего не слышали, ничего полезного не могут сообщить полиции. Это могло означать, что семья либо действительно не знала, чем занимается в свободное время Сандерс, либо скрывала какие-то некрасивые подробности его жизни. Хотя за мать Хэнк мог бы поручиться. Если бы она что-то знала, то в таком состоянии слила бы всё, что требовалось, полиции. «Грэгори был таким хорошим мальчиком, за что же его убили? Мальчик, мой мальчик...» Да офицеру Миллеру самому требовалась психологическая помощь после того, как он сорок минут утешал миссис Сандерс, которая рыдала без остановки, изредка повторяя только «За что? За что?». Хэнк отложил планшет и немного помедлил, прежде чем выйти из автомобиля. Он не был страстным любителем посещать мрачные, к сожалению, обязательные в его возрасте мероприятия вроде поминок. Особенную неприязнь к подобным церемониям он испытывал в последние годы, когда мог легко и непринуждённо стать главным действующим лицом такого собрания. Правда, вряд ли бы кто-то рыдал по нему, как миссис Сандерс по своему сыну. Хэнк иногда даже представлял себе собственные поминки во всех дурацких и комичных подробностях. Типа откровенно неудачного фото в рамке, выставленного на всеобщее обозрение, с какой-нибудь пафосной, невыносимо приторной надписью. Представлял, как наёмные официанты разносят холодные закуски, и их не хватает на всех гостей из-за того, что недотёпа менеджер неправильно заполнил заявку. И, конечно же, видел молодых полицейских, которых согнали в его дом «отдать долг памяти старшему офицеру», а они тихомолком поглядывают на часы и мечтают свалить с унылых посиделок пораньше. И денёк представлялся удивительно мерзким, слякотным и неуютным. Однако сейчас, когда желание работать проснулось в нём с прежней силой, а мысли о собственной смерти больше не приходили в голову, он думал только о том, что это посещение семьи погибшего — крайне удачная возможность получить сведения о Грэгори, «совершенно случайно» схлопотавшем пулю от девианта. На пороге дома Сандерсов Хэнк столкнулся с каким-то мужчиной с незапоминающимся лицом, который вышел молча, а вернее, пронёсся мимо, чувствительно задев лейтенанта плечом и даже не подумав извиниться за это столкновение. Хэнк внимательно посмотрел на то, как грубиян быстро спустился с лестницы. Остановившись на какое-то мгновение, он резко обернулся на Хэнка, мазнул по его лицу неприятным взглядом блеклых, слегка сощуренных глаз и двинулся прочь от дома, резко и нервно дёргая плечом. Куртку он не застегнул, хотя на улице было очень холодно. Также лейтенант отметил про себя, что в том направлении, куда двинулся мужчина, не было ни одной автобусной остановки. Значит, это местный и, возможно, живёт совсем рядом. Что могло так разозлить человека на поминальной встрече, было пока что неясно. — Маршалл! — Хэнка, который взялся было за дверную ручку во второй раз, едва не сбила с ног, ткнувшись в его грудь, миловидная темнокожая женщина, запахивающая на ходу лёгкое чёрное пальто. Лейтенант сразу заметил узкую полоску обручального кольца на пальце женщины, и та, хоть и торопилась, отметила направление его цепкого любопытствующего взгляда. Кутая открытую шею в воротник, она сверкнула глазами на незнакомца и, явно недовольная тем, что кто-то посторонний стал свидетелем семейной сцены, побежала вслед за мужчиной, который даже и не подумал остановиться, чтобы дождаться свою спутницу. «Интересно», — сказал сам себе Хэнк и дождался, пока женщина догонит белоглазого мужика, раздражённого чем-то до крайности. Она что-то тараторила на ходу, а тот только махал на неё рукой и двигался не сбавляя шага, так, что она едва успевала за ним, быстро-быстро переставляя изящные ножки в нарядных тоненьких, совсем не зимних ботиночках на шпильке. Хмыкнув, лейтенант Андерсон вошёл в дом и привычно осмотрелся, оценивая обстановку. Спрашивать, где хозяева, он не стал, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Пускай люди думают, что он тоже обычный гость или дальний родственник. Не тыкать же в лица скорбящим полицейский значок, разрушая чинную атмосферу собрания? Надо уважать чужое горе и проявлять больше человеческого сочувствия... И тут Хэнк, натянувший на лицо соответствующую мину, наконец обнаружил хозяина дома, который сидел, широко расставив костлявые ноги в растянутых домашних штанах, в низком кресле у искусственного камина. Несчастный, убитый горем Сандерс откровенно зевнул, даже не пытаясь прикрыть рот ладонью, и рассеянно почесал щёку. При виде такого выражения безудержного страдания лейтенант подумал, что, может, не стоит слишком осторожничать и церемониться с этим человеком, щадя его отцовские чувства. Сэмюэль Сандерс со скучающим видом слушал полного мужика в очках, державшего в руках карманную Библию, и изредка равнодушно кивал, прикладываясь к бутылке тёмного пива. Пару раз он протягивал руку для того, чтобы поздороваться с гостями, но ни с кем не вступал в беседы, принимая слова сочувствия с видом полного безразличия. Образ несчастного родителя, потерявшего любимого сына, довершала совершенно дикая деталь: кепка с логотипом «Детройт Лайонс», которую он слегка сдвинул на затылок, довольно легкомысленно задрав козырёк. Хэнк хотел было подойти к мужчине, от которого наконец отстал священник, произносивший слова утешения и ободрения. Но, услышав краем уха имя «Маршалл», он насторожился и, сделав вид, что рассматривает развешенные по стенам гостиной вышитые крестиком картинки в пластмассовых рамках, подошёл поближе к группе мужчин, которые обсуждали что-то вполголоса и делали это очень возбуждённо. — Он прав, надо было делать всё как договаривались. — Да какого чёрта, Сол! — Мужчина сделал паузу после этого неуместного восклицания и уже тише продолжил: — Что это за игры в полицейские засады? Если бы у Грэга было побольше мозгов, то он поменьше слушал Маршалла и сейчас не отдыхал бы на Элмвуд. А копы не разнюхивали бы... С ним сразу заспорили ещё двое, и, когда на них стали оглядываться другие гости, мужчины, посовещавшись, переместились в прихожую, видимо решив, что лучше покурить на свежем воздухе и продолжить разговор, не сдерживая эмоций и не переходя на шёпот. Хэнку ужасно захотелось выйти вслед за ними, но это бы вызвало ряд вопросов, да и пришёл он сюда совсем не за этим. — Мистер Сандерс, — подавая руку для пожатия, сказал он негромким и проникновенным голосом. — Я лейтенант Хэнк Андерсон из центрального отделения полиции Детройта. Соболезную вашей утрате, сэр... — Чего ещё надо? — бесцветно поинтересовался Сандерс. — Мы уже были в полиции. Что вы делаете в моём доме? — Вы не заинтересованы в продвижении расследования? — прямо спросил Хэнк, жалея, что его полномочия не позволяют взять за грудки этого хиляка и вытрясти из него всю нужную информацию. — Если вас всё устраивает, я немедленно уйду. Не буду мешать вам... предаваться скорби. Сандерс немного подумал, нехотя, с недовольным видом поднялся. Он поставил пустую бутылку на каминную полку и, ни слова не говоря, пошёл из гостиной на кухню. Пропустив Хэнка вперёд, он закрыл дверь. Достал из холодильника новую бутылку с одинокой звездой на этикетке и, не предлагая сесть, вздёрнул мелкий небритый подбородок, как бы поощряя лейтенанта задавать свои вопросы. Нужные вопросы. Правильные вопросы. Это очень важно. Получить честным путём или выманить ту информацию, которая не будет обычным пустопорожним бредом про хорошего мальчика, который слушал маму и папу, а на завтрак предпочитал кукурузные хлопья с соевым молоком. Что-то, что могло бы дать Хэнку нужную зацепку в этом деле. Наверняка стоило зайти издалека, усыпить бдительность, но, посмотрев, как Сандерс, причмокнув, отлипает от пивного горлышка, Хэнк спокойно и уверенно спросил: — Как давно ваш сын знаком с Маршаллом и чем они занимались вместе в последнее время? Острый кадык Сандерса дёрнулся, когда тот нервно сглотнул слюну, а Хэнк с непроницаемым лицом взялся за спинку стула, отодвинул его и уселся, выжидающе глядя на отца погибшего, убедившись, что чутье старого копа его не подвело.❖
К лавке Билли Суонсона Коннор прибыл ровно за час до открытия. Он хотел для начала понаблюдать за продавцом и посетителями со стороны, но редкие прохожие шли мимо здания лавки, а проезжающие машины рядом не останавливались, и никакой интересующей Коннора активности не происходило. Выпавший за ночь снег на площадке перед магазином никто не расчистил, освещение не было включено, окна павильона тоже были тёмными и безжизненными. Нерадивый хозяин явно опаздывал. Когда стало ясно, что он пропустил заявленное время открытия, озадаченный и разочарованный Коннор покрутился у здания, пытаясь рассмотреть сквозь мутные окна хоть что-то полезное, кроме недружелюбной таблички «ЗАКРЫТО», красовавшейся с обратной стороны стекла. Он даже подёргал за дверную ручку, проверяя, не открыто ли. Но табличка не лгала, и входная дверь не поддалась настырному андроиду, бесцеремонно пытающемуся проникнуть внутрь, игнорируя предупреждение. Коннор задумался. Как же поступить? Снова уйти ни с чем или искать пропавшего Суонсона, который по какой-то причине второй день не приходил на работу? Слишком долго. К тому же Белл, утверждавший, что в этой лавке торгуют крадеными биокомпонентами, явно не лгал. Он был рад насолить коллеге, имя которого вызывало у него целый ряд неприятных ассоциаций. Коннор недолго колебался, выбирая решение между «Вломиться внутрь, нарушив закон» или «Скромно ожидать прибытия мистера Суонсона, когда бы он там ни соизволил явиться». Там, внутри этой бетонной коробки, могли быть следы присутствия ST200. Записи, улики и ящики с компонентами, за которыми сюда приходили андроиды, нуждающиеся в срочной починке. И Коннора от этой жизненно необходимой ему информации отделяла лишь тонкая перегородка из стекла и пластика. Выполнение задачи или соблюдение правил? С этим у Коннора вообще не было никаких проблем. Он обошёл здание, встретив на пути всего пару человек, которые, однако, посмотрели на него с большим любопытством, хотя без признаков агрессии. Андроид начинал думать, что Хэнк Андерсон не так уж и неправ, когда говорил, что стоило бы одеваться менее приметно и сменить свой привычный серый пиджак с вызывающей надписью во всю спину на что-то более... человеческое. — Раз уж ты не хочешь снимать это, — ласково поглаживая подушечками пальцев выпуклое светящееся колечко на виске Коннора, говорил Хэнк, — если не хочешь выглядеть совсем как человек, то хотя бы смени прикид. Что тебе стоит, Коннор? А мне будет... спокойнее. Коннор вовсе не планировал каждый день вскрывать замки и проникать на территорию чужой частной собственности, поэтому и не видел особой нужды в мимикрии под среднестатистического неприметного горожанина, который спешит куда-то по своим скучным делам и вряд ли запомнится прохожим своим скромным, неброским нарядом. Но сейчас он явно предпочёл бы, чтобы предполагаемые свидетели его действий давали ориентировку «Молодой белый мужчина среднего роста без особых примет», а не «Андроид с диодом в форменном сером пиджаке с надписью RK800 и галстуке», которая бы выдала единственного андроида на весь Детройт, который после бунта одевался подобным образом. Мысль о том, что он мог ошибаться в своём выборе, была не особо приятна. Но его стремление сохранить свой внешний облик неизменным, оставить какую-то материальную, чётко ощущаемую связь между прежним Коннором-машиной и нынешним Коннором-девиантом, действительно оказалось нерациональным, нелепым, по-детски глупым решением. А сейчас даже вредным. Стоило с этим разобраться, но сейчас нужно было как-то решать вопрос с этим Суонсоном. Необходимо было найти другой способ проникнуть в здание. Коннор, осторожно прокравшийся к чёрному входу, остановился и за короткое время успел испытать сразу несколько разнообразных эмоций. Сначала горькое разочарование от вида тяжёлой металлической двери со сложным биометрическим замком, который он вряд ли бы смог взломать. Потом недоверчивое радостное удивление от того, что дверь была вовсе не заперта, а только прикрыта. И тут же его посетило чувство беспокойства, которое всё больше возрастало, когда он вошёл в тёмное подсобное помещение, убедившись, что никто на улице его не заметил. Он бесшумно прошёл мимо стеллажей и контейнеров, расставленных так хаотично, что в темноте человек непременно бы ударился о какой-то из них и мог получить травму. На складе было холодно и грязно, сильно пахло моторным маслом и гораздо слабее — литиевой смазкой. Обычное захламлённое помещение для хранения товара. Ничего подозрительного. Дверь в павильон он обнаружил быстро, и стоило ему потянуть за неё, адаптируя оптический блок к новым условиям освещённости, как его обонятельный анализатор незамедлительно отреагировал на сильный характерный запах. Но Коннор, мгновенно сделавший вывод о текущем состоянии Билли Суонсона, решил всё же не спешить с вызовом полиции. >>Включить режим сканирования помещения. >>Запуск режима поиска улик. >>Температура в помещении: шестьдесят девять градусов по Фаренгейту. >>Анализ состава воздуха: оксиды углерода, азота, серы, полициклических ароматических углеродов, фенолов... В пределах нормы. >>Анализ состава воздуха: обнаружены биогенные диамины. В торговом зале были слышны звуки какой-то телетрансляции, и, подойдя ближе к стойке, Коннор обнаружил за ней тело продавца, который лежал рядом с работающим на полную мощность обогревателем, что и объясняло сильный запах разложения. Коннор присел рядом, рассматривая опухшее, деформированное, но всё же узнаваемое лицо из базы данных ДПД. >>Жертва: Билл Суонсон. >>Дата и место рождения: 30 июля 1991 года, Детройт, Мичиган. >>Место работы: частный предприниматель. >>Судимости: не имеет. >>Причина смерти: ... АНАЛИЗ СОСТОЯНИЯ ТЕЛА... ПОИСК ВНЕШНИХ ПОВЕРЖДЕНИЙ... АНАЛИЗ ЗАВЕРШЁН. >>Причина смерти: странгуляционная асфиксия. Коннор поднялся, чтобы осмотреться. Где же товар, за которым приходила ST200? Сейф? Тайник? Где Билл хранил биокомпонтенты? Может, здесь есть подвал, как у Белла? Он аккуратно обошёл убитого и толкнул тонкую дверь в смежное служебное помещение, откуда раздавались звуки весёлой рекламной песенки. Искать ничего не пришлось. Ящики никто особенно не прятал, видимо совсем не опасаясь проверок. Но они были раскрыты, знакомые пластиковые пакеты разбросаны по полу и вскрыты, по всей очевидности, ножом. По полу растеклась подсохшая, глянцевито блестевшая на кафельном полу жидкость. Если Билли был мёртв около суток и после нападения преступник или преступница устроили этот погром, то тириум давно бы испарился и оставил только остаточные следы. Здесь же всё было покрыто ярко-голубой, липкой на вид плёнкой. Коннор сделал пару шагов вперёд, останавливаясь у самой границы цветного пятна, и взял небольшую пробу на язык. >>Анализ вещества: тириум 310 [остаточный след... идентификационный номер модели... не присвоен], вода, сахароза, триарилметановый краситель [cиний блестящий FCF], модифицированный кукурузный крахмал, сорбат калия. >>Анализ вещества: водный раствор сахарозы [не менее 75%], тириум [остаточный след ... исходный процент содержания тириума 310 в растворе... неизвестен]. — Но зачем? — вслух спросил поражённый Коннор, пытаясь понять, в чём суть этой подмены. Зачем так грубо подделывать тириум? И такой состав... Если он попадёт в «кровь», а не в резервуар для приёма органических веществ, которыми андроиды пользовались, если требовалось «съесть» что-то для создания дополнительного сходства с живым человеком, это может создать серьёзную проблему и вывести из строя систему жизнеобеспечения... Целый ряд вопросов вставал перед Коннором, и ни одного прямого ответа: лишь предположения. Знал ли продавец о том, что в пакетах обманка? Если знал, то с какой целью распространял? Кратковременное извлечение прибыли? Намеренное причинение вреда девиантам? И, самое главное, связано ли убийство Суонсона с тем, что он торговался фальшивым товаром? — Очевидно, да, — сделал собственый вывод Коннор. Андроид уже решил, что больше ничего интересного не найдёт, и собирался вызвать полицию, когда заметил белеющие на дальней стене царапины. В них виделась какая-то систематическая последовательность, а значит, это не были обычные дефекты, появляющиеся со временем на окрашенных поверхностях. Подойти ближе он не мог, поэтому воспользовался возможностями своей оптики, которая так восхищала Белла. Тонкие, еле заметные в тени линии сложились в слова, процарапанные на поверхности стены. >>Анализ текста: шрифт «Киберлайф SANS». Многократно повторённое [48 раз] словосочетание. >>Анализ завершён: СПИСОК ЗАДАЧ ПУСТ.❖
Предприимчивый автомеханик Томас Белл недовольно бурчал что-то по поводу окончания рабочего дня и андроида, который совершенно не ценит чужое время, заявляясь так поздно. Коннор почти не вслушивался в его причитания и, проигнорировав упрёки, сразу же заявил: — Оплата только после установки и проверки оборудования. И, поскольку я не знаю, откуда у тебя эти компоненты... — Они все чистые! — возмущённо запротестовал Белл. — Я не знаю, откуда у тебя эти компоненты, — повторил Коннор ровным тоном, — поэтому я поставил на таймер отложенное сообщение. Если через два часа я не отключу его, информация с видео-файлами, твоим досье и маркером на карте местности отправится прямо в ДПД. Я не горю желанием быть разобранным на запчасти и перепроданным по цене... кстати, как ты калькулируешь стоимость компонентов и своих услуг? — Работать с тобой одно удовольствие, парень... — хмыкнул Белл, озадаченный таким суровым подходом андроида к собственной безопасности. На вопрос о цене на услуги он предпочёл не отвечать. Коннор указал пальцем на настольные часы, напоминая опешившему механику, что таймер уже запущен и ему лучше поторопиться с установкой. — Ладно, скидывай портки, вымогатель, сейчас всё будет, — натягивая перчатки, пообещал Белл. Установка апгрейда и обновление программного обеспечения заняли не так уж много времени. У Белла, помимо прочего, нашлись даже монтажные специнструменты Киберлайф, которые существенно ускоряли процесс. Коннор окончательно убедился в том, что система безопасности компании где-то дала серьёзный сбой. Если обычный механик в подвале своего скромного магазинчика, торгующего машинным маслом и дешёвым вонючим антифризом, пользуется фирменными инструментами, монтируя оборудование, созданное по чертежам, о которых нигде даже не упоминалось, то проблемы Киберлайф начались задолго до бунта андроидов. — Так, готово дело. Активируй скин. Заебись, встал как родной! Теперь нужно проверить функциональность и синхронизацию с искусственной кожей. А то бывает такой рассинхрон, что смотреть страшно: будто не хер, а тентакль инопланетного захватчика. Механик стянул с руки латексную перчатку, которая отлипла от вспотевших пальцев с громким звуком «чпок!». Он явно был намерен ощупать новый компонент, подключённый к системе, но Коннор решительно остановил руку Белла, отрицательно качая головой. — Не нужно. — А тест чувствительности? Пальпация, потом стимуляция, нужно же отрегулировать... — начал пояснять андроиду Белл, но, встретив взгляд Коннора, только усмехнулся криво и грязно, — или ты решил себя поберечь для кого-то особенного? Так не обольщайся: этими приблудами уже пользовались, значит чисто технически о невинности речи не идёт. Хотя я, конечно, обработал их санитайзером. — Я сам могу провести этот тест. Твоя помощь не требуется, — монотонно повторил Коннор, оставив без внимания едкий комментарий Белла. — Может, мне ещё и выйти, раз ты такой стеснительный? — поинтересовался механик с нескрываемым сарказмом. Но Коннор в ответ только коротко и согласно кивнул: «Выйди». — Ещё чего! А потом ты через неделю припрёшься и скажешь, что я тебе поставил палёное оборудование! Нет, ты чо, серьёзно? Андроид, который боится, что его потрогают за жопу?.. Ох... Ладно, я выйду, Бетси, но ты хотя бы послушай, как надо это делать. Короче, садишься вот так... Белл, легко вспрыгнув на кресло, без лишних церемоний показал, как сесть, как правильно разместить ноги на фиксаторах, чтобы получить наилучший обзор, куда вставить пальцы, куда нажимать, а потом со смаком и в подробностях расписал особенности проверки «пластикового лингама». Чувствовалось, что своей работой он горит. Подгруженное программное обеспечение для нового оборудования было переписано каким-то анонимным программистом под потребности замечательных модификаций Белла. Хотя сама суть оставалась неизменной, Белл снимал искуственные ограничения чувствительности для пользователя. Интерфейс был как две капли воды похож на тот, что создавали в Киберлайф. Даже придраться было не к чему. Когда Белл говорил, что «встанет как родное», он не лгал: никаких возмущений в системе не обнаружилось. Если не знать, что это всё монтировалось в подвале старого, обшарпанного гаража, в районе, готовящемся под снос, то такой продукт можно было с гордостью презентовать на очередной выставке как передовую разработку в области чувственных удовольствий для синтетических людей. Хотя сейчас это вряд ли было бы уместно на фоне истерических дискуссий в гражданском обществе. Хотя на фоне дебатов о законности действий правительства во время ноябрьских событий реклама кибер-вагин и нейроинтерфейсов от Белла смотрелась бы иронично. Коннор слегка улыбнулся, представляя себе такую рекламную вставку с красной рожей Белла, который, энергично двигая бровями, заверяет: «У меня запчасти чистые, мамой клянусь». Андроид посмотрел на себя в зеркало, которое механик предусмотрительно разместил напротив кресла. Выглядело оборудование WR200 очень приятно и естественно и в фас, и в профиль. «Обрезанный» пенис, выбранный Коннором, исходя из данных статистики, встречался на территории США гораздо чаще, чем необрезанный. И выглядел, на его вкус, интереснее. Длина: три целых тридцать пять сотых дюйма. Заявленный размер в состоянии «возбуждения»: пять целых пять десятых дюйма. Средние значения. Всё максимально естественно: не меньше, чем обычно, и не больше, чем того требует тип телосложения Коннора. Соразмерно. Эстетически превосходно. Но нужно было проверить заявленный функционал этого апгрейда. Следуя инструкции, Коннор максимально снизил чувствительность датчиков на пальцах рук перед тестом. Если бы ему помогал Белл, то можно было бы расслабиться и «получать удовольствие», но мысль о том, что этот человек будет совершать с ним действия довольно интимного характера, показалась Коннору не особо приемлемой. Это была довольно забавная и ничем не оправданная избирательность, появившаяся после девиации, когда андроиду внезапно стало не всё равно, кто находится рядом, кто с ним разговаривает и как именно это делает. Интонации, манера говорить, тема и сама суть разговора — всё это вдруг из простых сведений, помогавших понять, настроен ли на коммуникацию собеседник и в каком он настроении, стало чем-то очень существенным. Тем, что влияло на принятие решений, делая любой выбор Коннора основанным не только на расчётах, прогнозах и логике, но и на личностном отношении к каждому человеку или андроиду, с которыми ему приходилось взаимодействовать. Если проще, то это была система предпочтений, которая приводила к тому, что кто-то был Коннору симпатичен, кто-то антипатичен, а кто-то не вызывал вообще никаких ярко выраженных чувств, то есть оставался для андроида лишь частью пейзажа или интерьера. Например, Белл был Коннору неприятен, хотя и исключительно полезен. Андроид совершенно определённо не желал, чтобы Белл на него смотрел, трогал руками, проверял систему, которая при удачном завершении теста должна была создать эффект квазиоргазма. Он не хотел получать опыт полноценной сексуальной разрядки от рук этого оператора. От его красных влажных пальцев с короткими неаккуратными обрубками широких ногтей. Не хотел чувствовать, как они сжимают его или проникают внутрь, прощупывая датчики в канале, имитирующем физиологическое отверстие. Проще было сделать всё самому и не отвлекаться на своё субъективное отношение к механику. Коннор легко взобрался на смотровое кресло напротив зеркала. Манипулируя регулятором положения, слегка опустил спинку и развёл ноги, зафиксировав держатели под коленями. Обзор хороший, чтобы можно было всё предельно внимательно рассмотреть, настроив оптический блок на увеличение изображения. Внешне всё выглядело правдоподобно для создания полного сходства с анатомией нормального взрослого мужчины. В настройках скина даже присутствовал умеренный волосяной покров в области гениталий. Он решил не менять настройки искусственной кожи, установленные по умолчанию, хотя Белл пожал плечами и заметил: — Как хочешь, но многим не нравится эта «естественность». А старпёры вообще любят, чтобы всё было гладенько. Ну знаешь: гладкая мордашка, жопа без волос... чуешь, куда я клоню? И если придёшь менять настройки, то «эпиляция» только за отдельную плату. У меня не каждый день такие скидки, знаешь ли... — Разумеется, — согласился Коннор, уверенный в том, что ничего менять не придётся. Онемевшая, почти бесчувственная ладонь легла на орган, и это прикосновение сразу отозвалось чередой ярких сигналов в системе. Слишком много и запредельно информативно для простого теста на тактильный отзыв. Ему пришлось сразу остановиться и подождать, чтобы немного прийти в себя. Коннор понизил чувствительность тактильных датчиков до шестидесяти процентов, и всё равно ощущения были слишком выраженными, местами даже чрезмерными, однако уменьшать этот процент для проверки уже не было смысла. Коннору хотелось чувствовать всеми искусственными нервами, всей поверхностью этой гиперчувствительной части корпуса. А если «оглушить» себя, установив рекомендуемый минимум в сорок процентов, то ему вряд ли удастся понять хотя бы приблизительно, что чувствует человек, когда стимулируют его эрогенные зоны. >>Привести систему в состояние «возбуждения»: латентная фаза. «Набухание» члена выглядело вполне естественно, и особенно Коннор оценил то, что не было никаких проблем с регулировкой скина: он был синхронизирован идеально, подстраиваясь под быстрые изменения формы. Легко ощупав отвердевший компонент, он оценил плотность: неотличим от настоящего, если не проводить визуальной экспертизы. >>Перейти к фазе тумесценции. Период выполнения: двадцать секунд. >>Перейти к фазе полной эрекции. Период выполнения: тридцать пять секунд. От прикосновения собственных пальцев Коннор перепутал порядок действий. Он потратил много времени на эти точечные касания. Было приятно. Но стоило вернуться к последовательным действиям. Итак, тест: проверка работы искусственной иннервации, имитации человеческой чувствительности в области половых органов, мышц промежности и сфинктера. — Пространственное разрешение на «головке» выше, чем на кончиках пальцев, всего один миллиметр вместо двух. Как тебе такое? Разве это не шедевр? Разве это не стоит несчастных семи сотен? — крикнул Белл из-за тонкой перегородки. — Пятьсот, — громко повторил Коннор, — или... — Да ты меня без ножа режешь, парень! Ладно, бля... В порядке исключения, и разойдёмся друзьями. В конце концов, люди и андроиды должны жить в мире? В новом, блядь, дивном мире... Но ты уж, будь добр, посоветуй меня своим друзьям. Лишняя сладкая дырка ещё никому не мешала, знаешь ли. И за какие-то семьсот баксов я открою им целую вселенную человеческих ощущений... Коннор провёл одеревеневшими пальцами по стволу, и это было странно; он аккуратно очертил указательным пальцем головку, с удивлением отмечая, как тело отозвалось небольшой вибрацией. Побочный эффект? Коннор сильнее сжал член в кулаке и оттянул тонкую, эластичную кожицу вниз... — Вибрация при мануальной стимуляции — это нормально? — уточнил он, чувствуя, как эффект дрожания конечностей усиливается. — Да, это отзыв системы, в переводе на человеческий — это дрожь от охуенных ощущений. Или они у тебя не охуенные? Я же говорил... — Пока сложно понять, — честно признался Коннор, который пытался вычленить какие-то отдельные ощущения и систематизировать их. Эффект от стимуляции, безусловно, был очень сильным, но слабо понятным. Система имитации дыхания начинала работать со сбоями, видимо, чтобы создать эффект сильного волнения и нагрузки на организм. Это не мешало и не представляло никакой угрозы, просто казалось довольно необычным. Коннор прислушался к собственному «дыханию», внезапно ставшему шумным, прерывистым, почти как у Хэнка во время секса. Очень правдоподобно и... — Ну так смелее, парень, поиграй с дружком, не бойся, он не оторвётся. У меня всё надежно. Можно и пожёстче, если ты любитель грубых игр, там антивандальная система специально для партнёров, которые не любят, когда им в разгар веселья кричат стоп-слово. Коннор не ответил, продолжая свои исследования, которые отзывались то слабым подрагиванием корпуса, то, при усилении воздействия, приводили к ярко выраженному дрожанию и непроизвольным движениям конечностей. — Мошонка, — напомнил неугомонный Белл, позвякивая какими-то инструментами, а потом с оглушительным грохотом что-то роняя на дощатый пол, — обычно задействуется в любовных играх, ну это... помять, полизать, пососать, кто во что горазд, так что не забудь про неё. Знаешь, не будь ты такой нежной фиалкой, мы бы справились за десять минут, и ты бы не отвлекал меня от важных дел. — Не заметил, чтобы у тебя была очередь, — почти раздражённо бросил ему Коннор и, как ему и было рекомендовано, обхватил аккуратный мышечный мешочек, покрытый очень натуральной мелкоскладчатой кожицей. Указательным пальцем провёл по выступу хорошо заметного выпуклого шва вниз и застонал, откинув голову назад. Пришлось убрать руку от чувствительного места. — Вот это нормальная реакция, — захохотал Белл в ответ на этот удивлённый и сдавленный стон, который шокировал самого андроида. Это было абсолютной неожиданностью. Такая спонтанная, сильная и очень эмоциональная реакция на бесхитростную стимуляцию. Оказывается, сексуальный опыт с Хэнком не был тем эмоциональным максимумом, которого можно было достичь. Хотя, казалось, что все замечательно. Коннор сам говорил ему, что всё замечательно. И сам в это верил. Значит, Хэнк лучше него понимал разницу между «Замечательно» и «О, господи, продолжай, сукин ты сын!». И самое приятное, что теперь Коннор мог сам быть источником собственного удовольствия. Мог сам делать это с собой. Как это правильно назвать? Мастурбировать? Любить себя? — Там на столике... ммм... справа есть самотыки... блядь, расширители, смазки и мастурбаторы. Полный набор, всё для наших счастливых клиентов, — продолжил его куратор, которого мало заботила душевная буря и некоторая растерянность, которую испытывал андроид, познающий новые возможности своего тела. — Да, конечно, — рассеянно ответил Коннор, поглаживая себя и думая о том, что нужно закончить это быстрее. Под постоянный зудёж Белла он проверил внутренний рельеф и возможности растяжения, но не сосредотачиваясь на ощущениях. Вслед за этим шла проверка подачи искусственной спермы из дополнительного резервуара, установленного внутри корпуса. Если верить словам Белла, то запаса должно хватить на двадцать-тридцать «эякуляций» в зависимости от дозировки. — Состав безвредный, хоть ты её глотай, хоть на жопу намазывай, хоть по лицу... но в глаза, конечно, лучше не попадать. А если попало, то просто водой промыть. Не вдыхать... — Мне казалось, что это очевидно, — с долей иронии заметил андроид, на что механик совершенно серьёзно ответил: — Очевидно, да только не всем. Херово ты людей знаешь: среди них идиотов примерно столько же, сколько мочи в общественном бассейне. Короче, там вода, полиакрил для того, чтобы загустить «сперму», коллаген, аминокислоты... одним словом, вся эта мура, чтобы было похоже, ну ещё и ароматизатор, правда, сейчас остался только нейтральный, но я жду поступления с разными ароматами, для тех, кто любит разнообразие. Стоит недешёво, но... — Но мне ты сделаешь скидку как постоянному клиенту, — закончил за него Коннор, давая понять, что не расположен обсуждать клубничный, ванильный или кофейный запах искусственной спермы прямо сейчас. Человеку явно было бы некомфортно доводить себя до сексуальной разрядки в такой неспокойной обстановке. Но Коннор мог воспринимать звуки в фоновом режиме: непрекращающийся бубнёж Белла за ширмой, тихий стрекот примитивных люминисцентных ламп, еле слышный гул кулера и скрип искусственной кожи, сопровождавший каждое движение андроида в кресле. Его не раздражали и не отвлекали запахи: затхлость, резкая химическая вонь от санитарного геля, которым пользовался Белл, и тошнотворный аромат свежезаваренной дешевой лапши с адской смесью специй. Все это — только незначительные детали, размытый фон. И подвал, и неуютное холодное кресло, и сам Белл. Ладонь Коннора всё увереннее скользила вверх и вниз по аккуратному, гладкому, совершенно живому отростку, который уже совсем не казался чем-то инородным или лишним. Это было приятно. Даже больше, чем приятно. Вибрационный отклик уже не тревожил Коннора. Наоборот, эта зудящая дрожь, проходящая через всё тело и замирающая на кончиках его пальцев, как рябь на поверхности озера затихает, ударяясь о берег, казалась ему восхитительной. >>Стимуляция эрогенной зоны «Ствол полового члена». >>Стимуляция эрогенной зоны «Головка полового члена». >>Повторить. >>Повторить. >>Повторить. Бросив случайный взгляд в отражение, Коннор едва узнал своё лицо. Истома и страдание, слитые в одно сложночитаемое выражение, смысл которого сводился только к примитивному «Ещё!». Нет. Белл не лгал. Не преувеличивал. Эта разработка Киберлайф для владельцев эксклюзивных моделей действительно не шла ни в какое сравнение с имитацией сексуального удовольствия. Это было настоящее. Ощущалось как настоящее, это пробуждало жажду, которую он до сих пор мог понять только теоретически. Ему казалось, что можно обойтись без этого, без примитивного физиологического желания удовлетворения, без сводящей с ума щекотки во всём теле, без этой отстранённости, когда мир вокруг затянут пеленой и перед глазами только одно окно задачи, в котором пылающими, подрагивающими от напряжениям буквами написано УДОВОЛЬСТВИЕ, ЭКСТАЗ, ЭЙФОРИЯ. >>Увеличение чувствительности до восьмидесяти пяти процентов. >>Принудительный запуск протокола «Генитальный оргазм с семяизвержением без мануальной стимуляции». «Это просто проверка. Просто про...» — Коннор не успел довести эту мысль до конца. Всё просто схлынуло, как при перезагрузке. Все вычислительные процессы приостановлены, кроме одного... Рука лихорадочно вцепилась в скользкую обшивку кресла так, что она заскрипела нестерпимо громко, сминаемая жёсткими пальцами андроида. Подбородок непроизвольно прижался к груди, глаза зажмурились, и весь он сосредоточился на тягучем тёплом ощущении, сконцентрированном внизу живота. Оно волнами проходило по телу, заставляя сотрясаться от судорог и сгибаться пополам, скручиваться, и в какой-то момент оно стало таким... НЕВЫНОСИМЫМ, что Коннор почти заскулил каким-то чужим тонким, жалобным голосом, словно ему было ужасно больно. Но нет, боли не было, это было что-то совершенно непревзойдённое по силе воздействия на тело андроида и на его сознание. Странное оцепенение и всплеск невероятно сильных ощущений внутри корпуса, будто часть биокомпонентов внутри перегрелась от напряжения или сбоя. Мощный толчок, устремившийся куда-то вниз туловища к новому, невероятно чуткому органу, который из-за запущенного пользователем протокола уже не требовал стимуляции и сам стремился к неизбежной и желанной разрядке. Издав какой-то совершенно животный стон, Коннор выгнулся в обратную сторону, касаясь скользкой поверхности только затылком и лопатками, ноги мелко задрожали, едва не выскальзывая из фиксаторов, и горячая вязкая мутновая жидкость толчками брызнула на разведённые в стороны бёдра, на обшивку и на пол. На внутреннем экране всплыло предупреждение: >>Экстремальная нагрузка на системы. >>Завершение протокола «Семяизвержение». >>Переход к протоколу «Плато оргазма». Продолжительность средняя: десять секунд. Обратный отсчёт времени, отведённого на «стандартный» десятисекундный оргазм, оставил Коннора совершенно безучастным. Он выпал из понимания, что такое «время». Одна секунда теперь не равнялась ничему. Он был где-то вне системы этих координат. Ничего не слышал, не воспринимал, не хотел. Идеальный ноль, ничто, чистый лист. Тело, скорченное предоргазменной судорогой, обмякло, и он буквально упал на спину, будто его оставили силы. Будто механизмы привода были настоящими, живыми утомлёнными мышцами, которые требовали покоя от перенесённого напряжения. Он облизнулся, хотя его губы не могли пересохнуть, а во рту не было слюны. Он прикрыл глаза дрожащими веками, чувствуя, что если бы он был способен плакать, то сейчас по щекам бы текли горячие, самые искренние слёзы. Когда счётчик обнулился, Коннор открыл глаза и снова увидел себя в зеркале: весь белый, в смазанных слепящих бликах от ярких ламп, напоминающий сломанную куклу с пугающими чёрными глазами и алым клеймом на виске, которое выделялось как кольцо пламени на искристом снегу. — Эй? Ты там живой? Коннор? Коннор, блядь! — Живой, — хрипло ответил андроид, постепенно приходя в себя. Он медленно сел, спустил ноги вниз, чувствуя какое-то странное опустошение, эмоциональную вялость и полное нежелание общаться с кем бы то ни было в ближайшие несколько минут. Потянулся за влажными салфетками, которые заботливо оставил для него Белл. Взглянув на себя, он уже вполне рационально подумал, что дозировку выброса искусственной спермы лучше уменьшить хотя бы до ноля целых шестнадцати сотых унции. — Скин отключался, — немного погодя сообщил он Беллу и начал одеваться. — Это из-за того, что ты решил получить побольше кайфа, умник. Хочешь выглядеть как человек, когда кончаешь? Придётся умерить аппетит. Выбирай, что тебе больше нравится: быть в образе сладкого человеческого мальчика или... всё остальное, хех... Одевшись, Коннор тщательно поправил свой галстук перед зеркалом. Ничего в его внешности уже не напоминало то существо, которое едва справлялось с тем, чтобы осознавать мир вокруг себя. Пароксизм сильнейшего возбуждения не оставил никаких внешних следов, но внутри него что-то явно изменилось. — Так как тебе? — осторожно спросил Белл, явно расстроенный упорным задумчивым молчанием своего клиента. — Стоит своих денег, — сдержанно ответил андроид, оставляя на столе несколько банкнот с портретом Франклина, неодобрительно поджимающего губы.❖
— Твои идеи, напарник? — Хэнк устроился на кровати и сладко потянулся, предвкушая спокойный и приятный вечер. После целого дня, проведённого на унылых, наводящих тоску зимних улицах неблагополучного района, которые он утюжил, как простой патрульный, опрашивая местных жителей, было особенно приятно расслабиться. И заодно это был его любимый этап в работе. Собирать кусочки паззла, пока ещё разрозненные, нескладные, слишком пёстрые и разномастные, чтобы подходить друг к другу. Но он чувствовал, что есть какая-то связь между всеми этими людьми. Между теми, кого он расспрашивал сегодня. Особое внимание Хэнк уделял разговорчивым пожилым леди, которые с охотой пересказывали свежие сплетни такому колоритному мужчине. — Должно быть, это люди из местных банд. Может, сектанты. Или же здесь замешаны экстремистские либо фанатские группировки. Это не одиночки, — заметил Коннор. — Верно, не одиночки. И, конечно, не малолетняя шпана, которая позаимствовала стволы у родителей. В отчёте Рида указано, что у церкви Мориа был один вооружённый человек, застреливший двоих девиантов и покушавшийся на полицейского андроида. Хотя это Рид уже за уши притянул. Откуда стрелок мог знать, что перед ним полицейский андроид? Эти двое... Да хер бы с ними, ладно. У скинии на соседней улице сразу двое: Сандерс и второй неизвестный. Заметь, они точно знали, что андроиды придут ночью к церквям. А теперь вопрос, Коннор: какого хера там забыли девианты? Пришли помолиться? А люди с оружием? Что забыл там Грэгори Сандерс? Безработный пиздюк, не состоящий на учёте в полиции? Его матушка красиво заливала мне о том, что он был пай-мальчик. Только вот хорошие мальчики не гуляют поздно ночью по району и не пытаются отстреливать андроидов. Что они не поделили, Коннор? — Я пока думаю над этим, Хэнк, — коротко ответил андроид, снимая пиджак, чтобы убрать его в шкаф на выделенное для его скромного гардероба место. Развязанный галстук с тихим шорохом соскользнул с шеи, и Хэнк невольно облизнул губы. С ума можно сойти от этого вида. Он попытался снова вернуться к делу, вспоминая свой сегодняшний визит к Сандерсу. — Жаль, что тебя со мной не было. Было бы недурно срисовать все подозрительные рожи, которые явились на эти поминки. — Мне тоже жаль, что мы пока работаем не вместе. Это было бы эффектив... — и, бросив быстрый взгляд на лейтенанта, он замолчал на секунду и сказал совершенно другим тоном: — Я бы хотел быть рядом с тобой. — Ну тогда иди сюда, — не выдержав, позвал его Хэнк, и Коннор улыбнулся в ответ нежно и многообещающе. Он упёрся руками в постель и подобрался к Хэнку медленно, прогибаясь в спине, как холёный, породистый кот. И эта грация, эти с ума сводящие острые лопатки, двигающиеся под белой тканью всегда безупречно чистой и выглаженной рубашки, заставили Хэнка нервно сглотнуть. На работе Коннор был совсем другой. Стоило ему переступить порог департамента — и он снова стал прежним Коннором-детективом. Коннором-профессионалом, который ни на шаг не отступает от выполнения задачи. Внешне абсолютно безупречный. Не придерёшься. Будто слово «субординация» было его вторым именем, а «Работа прежде всего» — его девизом. Никаких намёков на их особые отношения. Никаких брошенных вскользь слов с двойным смыслом. Ни доводящих до дрожи в руках тёмных, полных затаённого огня взглядов, брошенных из-под полуприкрытых ресниц. Ни этой уже привычной сладкой манеры откидывать голову, открывая беззащитную, не скованную воротником рубашки шею. Он мог быть демонстративным почти на грани пошлости, откровенным и бесстыдным, прямо как сейчас. — Хэнк. — Взгляд Коннора показался Хэнку странным, не таким, как обычно. Затуманенный, немного пьяный, расфокусированный, скользящий по лицу, останавливающийся на губах, спускающийся ниже, и руки Коннора, без спроса нетерпеливо задирающие вверх край безразмерной футболки. Он навалился на Хэнка сверху, протискивая колено между ног и требовательно потираясь, чтобы развести бёдра человека в стороны. Почти грубый. Необычайно настойчивый. Не отвлекающийся на лишние разговоры или вопросы. Никаких привычных церемоний. Никакого «Тебе нравится, Хэнк?», «Могу я это сделать, Хэнк?». Сегодня он делал всё, что хотел, сам, без запроса, без постоянной оглядки на реакцию Хэнка. Словно он был сосредоточен только на получении собственного удовольствия. — Чёрт! — Хэнк вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли, когда острые зубы прикусили кожу на его плече, оставив красноватые оттиски, которые быстро налились лилово-синим цветом. Коннор вскинул на него затуманенные глаза, но Хэнк в ответ на немой вопрос только откинулся назад на подушку. Да, ему определённо это нравилось. Эта бесцеремонность и это желание быть сверху, настойчивые руки, пробирающиеся под резинку мягких домашних штанов. Прохлада гладкого лба, упирающегося в его живот пониже пупка. Ещё один укус, почти такой же неожиданный, в нежную кожу на внутренней стороне бедра заставил вскрикнуть и схватиться за тёмные волосы, замедляя, предостерегая, — это был ещё не протест, а всего лишь предупреждение. — Ты охуел, Коннор? Давай-ка полегче, ты же не хочешь меня сожрать в процессе? Коннор поднял лицо и, сладко улыбнувшись, плавно, будто в замедленной подводной съёмке, моргнул. Губы мягко разомкнулись, издавая тихий влажный звук, будто сорвавшаяся с высоты капля, ударившаяся о поверхность воды. Он весь подался вперёд, подхватывая бёдра Хэнка и подпирая их своими плечами. Не опуская головы, он высунул нежно-розовый язык и, неотрывно глядя в глаза напротив, длинно провёл по стволу снизу вверх, а после нежно обвёл головку по кругу и... замер, наблюдая за лицом Хэнка, который молчал, всё тяжелее и громче выдыхая воздух. Прохладные пальцы андроида слегка сжимали кожу на бёдрах, а лёгкое дыхание, которое ощущалось на обнажённой чувствительной головке члена, дразнило томительным предвкушением, предчувствием чего-то по-настоящему безумного. — Продолжай, — сказал Хэнк после секундной паузы в действиях, которая показалась просто невыносимым издевательством. Конечно же намеренным. В голову едва ли не впервые пришла мысль о том, чтобы крепко ухватиться за волосы на макушке Коннора и прижать к себе, насадить его ртом так, чтобы войти полностью, а потом поднимать и опускать его, чувствуя, как мягкие губы сжимаются в кольцо, гладко и плотно охватывающее его член. Слышать восхитительные клокочущие звуки в горле, принимающем его так глубоко и полно. Кончить и, чувствуя, как судорожное напряжение сменяется полным расслаблением, следить за тем, как его облизывают, подбирая каждую каплю опалесцирующей горячей спермы языком. — Возьми его в рот, — коротко, почти приказным тоном сказал он, не в силах подбирать более мягкие выражения. Губы Коннора прижались к головке, язык аккуратно ткнулся в уретру, растирая и без того чувствительную до болезненности плоть. Ладонь, сжавшая ствол, потянула мягкую кожу вниз, натягивая её, усиливая эффект от проникновения в ласковый, трепетный рот. Но он не торопился исполнить просьбу до конца. Просто водил губами по оголённым нервам, заставляя дрожать и едва ли не всхлипывать, прогибаясь в пояснице, подставляя себя под эти издевательские полупоцелуи. Иногда он вбирал его в себя, но совсем неглубоко. Несколько томительных минут он просто игрался, наслаждаясь процессом. — Да дай ты мне кончить... — не выдержал Хэнк, чувствуя, что сердце просто заходится от этих садистских манипуляций. Руки Коннора разжались, он перевалился вперёд, потираясь животом о стояк, требовавший его внимания. Он потянулся куда-то мимо головы Хэнка к прикроватной полке. «Смазка», — запоздало пронеслось в голове у Андерсона. Чёртова смазка для андроида, у которого нет слюнных желёз. Хотя он предпочёл бы, чтобы Коннор обошёлся без этой паузы, пускай даже в кровь расцарапал бы кожу, но только не останавливался. Он взглянул вверх, на нависшее над ним лицо, на острую скулу и приподнятую бровь. Такой сосредоточенный. Увлечённый. Такие уверенные движения, немного машинные, слишком выверенные, но всё равно волнующие. Хэнку мучительно захотелось поцеловать этот нежный, суховатый рот, увлажнить его самостоятельно, снова почувствовать гладкий подвижный язык у себя во рту. Он подхватил андроида под мышки и подтянул повыше, с наслаждением раскрывая его губы, толкаясь настойчиво и влажно внутрь, за кромку зубов, в тёплое и желанное... Андроид отозвался легко и страстно, обхватывая лицо Хэнка пальцами и слегка поворачивая его так, чтобы удобнее было целовать в ответ. Хотелось уложить его к себе на грудь, ощутить тяжесть, обхватить ногами, сплестись и, прижимаясь к твёрдому выступу его лобка, двигаться, проскальзывая между сведёнными ногами Коннора. Его рот или тесная щель между плотно сжатых белых бёдер, смелые движения руками — всё это неважно. Лишь бы чувствовать его касания. Хэнк обхватил талию андроида и с силой потянул его вниз, укладывая на себя, заставляя прижаться как можно плотнее. Но вместо привычной женской гладкости внизу живота Коннора он почуял что-то инородное. То, чего там быть не могло. То, что сейчас жёстко и настойчиво упиралось в него. Эта штука, которая размещалась ровно между ног Коннора, которая была по размеру, форме и упругости точно такой, как должен быть эрегированный член. Страпон? Хэнк провёл руками по спине андроида вниз, к ягодицам, подныривая под широкую резинку трусов, но не обнаружил там никаких ремешков для крепления секс-игрушки. — Это ещё, блядь, что такое, Коннор?! — грубо, гораздо грубее, чем хотел бы, спросил он, резко отстраняясь. Коннор приподнялся, упираясь ладонями в плечи Хэнка. Сидя в позе наездника сверху, он оттянул эластичную ткань и послушно продемонстрировал то, о чём Хэнк уже и так догадался. Повисло долгое молчание. Андроид осторожно уточнил: — Тебе не нравится? Я думал, ты будешь рад, если... — Рад? Чему это?.. — Хэнк вовремя остановился. Он глубоко вдохнул, стараясь понять, почему вдруг разозлился. Он сам не заметил, что рефлекторно отвёл взгляд в сторону, уставившись в стену, чтобы не видеть того, что ему демонстрировал андроид. Очевидно, Коннор это расценил как негативную реакцию. Он легко поднялся, слез с Хэнка и сел рядом так, чтобы не смущать видом своего апгрейда. Даже край покрывала на себя потянул. Прикрылся. Внимательно посмотрел, ожидая какого-то комментария. Хэнку стало погано от всего этого. От себя. От своей реакции. От того, как Коннор закрылся, чтобы не расстроить чувствительного человека. То есть мудака, который с чего-то удивился пластиковой висюльке. Коннор от него спрятался, потому что взрослый мужик испугался вида чужого члена. И ещё мерзостнее на душе стало от того, какой смысл он вкладывал в свои слова «Тебя теперь...». Теперь Коннор совсем как настоящий человек? Во всех смыслах, и наверняка у него всё там устроено для того, чтобы трахать и трахаться безо всяких там ухищрений, просто и по старинке. Но какое его собачье дело до того, что Коннору хочется сделать со своим телом? Он разве должен отчитываться? Ведь он не требует от Хэнка отчёта, а просто принимает его таким, какой он есть. Иногда только с мягкой настойчивостью следит за тем, чтобы человек не ел всякую дрянь, тепло одевался и был в безопасности. А Хэнк повёл себя как ревнивый папочка, который увидел на заднице любимой дочки татушку с именем рок-звезды. Пиздец. Докатился. Скоро от обещания «Я приму тебя любым, Коннор» Хэнк дойдёт до «Этот галстук слишком вызывающий» или «Для кого это ты прикрутил всё это добро, а, Коннор?», «Кто тебя ещё трахает, Коннор?», «Будешь теперь обслуживать всех, кому приглянешься?». — Хэнк? Ты расстроился из-за этого? — Нет, Коннор. Я не расстроился. Я просто слегка удивился. — Звякнула пряжка ремня, и Хэнк поднял глаза: это Коннор взял свои брюки, чтобы одеться. И всё потому, что один ревнивый мудак тут решил выступить за блядское, никому не нужное целомудрие. Он же так привык к своей славной куколке с анатомией ангела, о которого можно только потереться своим жаждущим этого красивого тела отростком. Можно ещё спустить в послушно приоткрытый ангельский рот. Нормально, ангелы же для этого и нужны. Их таким не осквернишь. А стоило ангелу заполучить между ног дырку, так Хэнк взбесился. Лицемер. Ангелоёб. Владелец собственной экзотической игрушки. Коннор — редкий штучный товар. Его драгоценная коллекционная фигурка, которая должна радовать только хозяина и больше никого и никогда. Очаровательный детектив, революционер, герой всех андроидов и, по совместительству, устройство для сладкой дрочки. Вот что такое Коннор. Восхитительно, Хэнк, просто заебись. Свезло так свезло, дружище! Твой джекпот. Твоё бинго. Твой Роял-флэш под бурные аплодисменты и завистливые взгляды. Возьми это чудо, спрячь подальше ото всех, любуйся на него, занавесив все окна и закрыв на замок все двери. А когда надумаешь уйти на вечный покой и прилечь где-нибудь под аккуратной гранитной плитой с надписью «Хэнк Андерсон. Коп, хреновый муж, плохой отец и робоёб», то Коннора нужно будет уложить с собой, чтобы никто не... — Хэнк? — Коннор, забудь, что я сказал. Это просто шок, я был не готов, — признался Хэнк, тщательно подбирая слова, стараясь как-то перевести на нормальный язык своё откровенное «Я просто охуел от этих новостей, Коннор». — Понятно, — ответил андроид, но было неясно, что именно ему «понятно». — Имей в виду: я не против, и вообще. Просто ты никогда не говорил, что хочешь себе такое сделать. Это что, подарок для меня? — Подарок для нас обоих, Хэнк. Но я действительно должен был это обсудить, прежде чем принимать такое решение. — Нет, не должен, — запротестовал Хэнк, хотя и сам прекрасно понимал, что если бы Коннор озвучил свои намерения заранее, то им бы удалось избежать этой неприятной ситуации. Хоть бы намекнул, что идёт покупать эту штуку. Прислал бы открытку «Теперь нас трое» или что-то в этом духе... — Знаешь, я могу это демонтировать. Или просто не запускать программу для этих компонентов. Они будут нефункциональны. — Не понял. — Хэнк поднял брови, пытаясь понять, к чему ведёт Коннор. — Это как невключённая бытовая техника. Например, у тебя в доме есть масса вещей, которыми ты не совсем пользуешься. И я тоже так могу: не пользоваться тем, что у меня есть. — Это каких ещё вещей? — подозрительно спросил Хэнк, и андроид начал методично перечислять всю бытовую технику, которая попала в его дом в виде подарков или глупых, спонтанных, совершенно идиотских покупок, была оставлена на хранение знакомыми или вообще материализовалась необъяснимым мистическим образом в гараже, потому что иного объяснения появлению там новенькой хлебопечки с двадцатью программами для выпекания булочных изделий в домашних условиях он не смог бы найти. — Ионизатор воздуха, вафельница, шлифовальная машина... — перечислял Коннор. — Остановись. Хватит сравнивать себя и ебучую вафельницу, которая мне нахер не нужна. Мы друг друга не поняли. И мы оба в этом виноваты, Коннор. И хватит делать вид, что это какая-то трагедия, слышишь меня... Коннор! Андроид повернулся, и его взгляд можно было бы охарактеризовать как непроницаемый. Словно он ушёл в себя и совсем не слышал, что ему говорят. Это оцепенение было хорошо знакомо Хэнку. Остановка, пауза, которую Коннор брал, решая какую-то сложную задачу. И это его сильно напрягало. Что он там вычисляет? На сколько процентов бесчувственный и эгоистичный мудак Хэнк Андерсон? Каков его коэффициент полезного действия как любовника, если он пугается пениса? Или в какой форме сообщить о том, что он расторгает их отношения по причине повышенной токсичности своего напарника? — Надеюсь, что ты сейчас так напряжённо думаешь о работе, а не обо всякой хуйне, которая выеденного яйца не стоит. Хэнк наконец натянул штаны обратно и встал с кровати. — Потому что если ты решил, что из-за какого-то там резинового члена, кстати, не самого впечатляющего размера я поменял о тебе мнение, то ты сильно ошибаешься. — Он не резиновый, — почти автоматически заметил Коннор и уточнил: — Значит, всё нормально? — Ну он же не фиолетовый со стробоскопами, и ты не на лоб его установил. Так что сойдёт. Даже симпатично. Знаешь что, Коннор? — Что? — Раз мы отвлеклись, может, прогуляемся? Давно хотел полюбоваться местными церквями, знаешь ли. Говорят, что в это время суток они выглядят особенно красиво. А потом... Останешься на ночь? Коннор молча кивнул. Улыбнулся. И эта улыбка почему-то не понравилась Хэнку.