Когда-то в прошлом

Днем Моргана открыла дверь своим ключом и вошла, пока Ланс играл в "Зельду" на приставке — ещё один способ отвлечься. Настроение было паршивое, под него бы лучше зашла какая-нибудь мрачная игра, но Ланс поленился включать компьютер. Он бегал по локации и убивал всех мелких врагов, которые подворачивались под руку. Погода на улице как будто вторила его мрачному настроению: было промозгло и пасмурно, и к тому же пошёл дождь — и это в конце января. Моргана подошла сзади и хлопнула его по плечу, и Ланс чуть не врезал ей по носу от неожиданности. — Эй, нельзя же так пугать! — Ланс поставил игру на паузу. — Ты что-то узнала? — Ты даже не спросишь, как у меня дела? Ланс вздохнул. Ему сейчас было не до светских бесед. Все эти несколько дней он провёл как на иголках, даже знакомые заметили, хотя обычно Ланс неплохо скрывал волнение. — Я могу даже о погоде с тобой поговорить. Или о том, что пропустил хороший фильм ради того чтобы спросить, как у тебя дела. Моргана присела рядом с ним на диван. — Эй, не заводись. Я нашла того, кто меня отравил, можем сегодня же съездить к ней. Но скорее всего нам просто придётся сказать её родне, что старушка совсем выжила из ума. Не надо было к ней вообще заезжать... — Ну да, тогда бы ты была здорова. — Я и сейчас здорова, не в этом дело. Просто у неё действительно крыша от старости поехала, и я даже не сразу это поняла. Обычно такие люди выглядят... неопрятно, дома у них бардак, и одеты они странно. А ей наверняка помогают родственники, и выглядела она очень хорошо для своих лет, я бы ей больше семидесяти не дала. А когда мы заговорили, стало понятно, что она уже путается во времени, перевирает отдельные события, а иногда вообще уверена, что на дворе шестидесятые. Дать тебе послушать запись? Ланс, конечно, согласился. — А пока я слушаю, заварю тебе чай. — Там много. — Я послушаю всё. Ты точно уверена, что именно эта старушка? — Да, больше по времени никто не подходит. Ну и... в общем, послушай сам, ты поймёшь. Удивительно, как я сразу ничего не заметила. Моргана отдала ему свой телефон, Ланс воткнул в него наушники и пустил запись. Раздался приятный немолодой голос — по речи этой женщины Ланс бы ни за что не сказал, что она уже выжила из ума. Моргана задавала ей вопросы о природной магии и деревенских обычаях. Похоже, какой-то стандартный опросник, который Моргана, впрочем, подавала очень живо. Странно было совсем другое: собеседницу Морганы больше всего волновало то, куда пойдут потом эти материалы и как Моргана о ней узнала. Моргана не обратила на это внимание во время разговора только потому, что её собеседница была осторожна и не заваливала вопросами постоянно. Это тоже выглядело странно, но Ланс знал, что болезни, поражающие мозг, могут давать самые разнообразные эффекты. Люди, страдающие паранойей, бывают на диво хитры и изворотливы. Они успели выпить чай и съесть половину пирога к тому времени, как интервью закончилось. — Она отравила тебя не случайно, — резюмировал Ланс. — Она решила, что у тебя есть на неё какой-то компромат, и ты просто пытаешься к ней подобраться через интервью. — Да. Но ты же понимаешь, что у неё просто крыша от старости съехала? Конечно, Ланс слышал, как старая колдунья то и дело путается, вспоминает о прошлом так, будто это было две недели назад и называет Моргану Милли, но она, очевидно, ещё не совсем лишилась рассудка. Ей хватило ума незаметно расспросить Моргану. — А если она симулировала? Чтобы ты сочла её безобидной старой маразматичкой. — М-м-м-м... Честно говоря, не знаю. Я думала об этом, но пока не съезжу — не пойму. Даже если она просто притворялась, я могу сделать вид, будто ничего не поняла, и с совершенно честным видом пожаловаться её родственникам. Они как минимум обеспокоятся состоянием бабушки. — Тогда не будем откладывать, — решил Ланс. — Сейчас и съездим. — У меня уже все вещи в машине. Я знала, что ты предложишь. Можно я поиграю, пока ты собираешься? Ланс немного поколебался. — Хорошо. Но не убей мне Линка. В спальне Ланс покидал в сумку чистое белье, запасную футболку, зубную пасту и влажные салфетки. Возможно, они останутся там ночевать: Ланс сомневался, что разговор уложится в пару часов. Людям сложно смириться с тем, что их близкий стал опасен для окружающих, а уж если родня этой дамы не маги, доказать им хоть что-то будет совсем сложно. Ланс поморщился. Ему подумалось о том, что лет через шестьдесят и сам он станет немощным, впадающим в маразм стариком: от этого никакая магия не спасёт. Возможно, кто-нибудь придёт к его родственникам и скажет, что пора бы круглосуточно присматривать за дедушкой, чтобы он никого не проклял ненароком. Хотя к тому времени Ланс уже забудет все заклинания. Он только после переезда снова начал много пользоваться магией: квартира была в ужасном состоянии, а денег на серьёзный ремонт не хватало. Он достал книжку с бытовыми заклинаниями и принялся за дело. Через пару часов Ланс просто лёг на пол и свернулся калачиком, потому что совсем забыл, сколько энергии забирает магия. Ему хватило сил только на то, чтобы позвонить Моргане. Она приехала с мешком еды, перетащила Ланса на диван и заставила поесть. У него болели все мышцы, как будто он только пробежал марафон — и перед этим десять лет сидел на заднице за компьютером. Тогда он взял за правило хотя бы пару раз в неделю практиковаться в магии (и неплохо сэкономил на прачечной и на счетах за электричество). Ланс не знал, надолго ли его хватит. Он давно уже уловил, что обычные люди не любят, когда перед ними колдуют. Они стараются быть толерантными и делать вид, будто им всё равно, но на деле сразу начинают побаиваться колдунов. Примерно как мутантов из комиксов про "Людей Х". Ланс слышал, что изначально они были аллюзией на дискриминацию геев, но где вы видели геев, стреляющих лазерами из глаз? На магов они походили куда больше, и Ланс знал, что после Второй Мировой, когда к магам стали относиться куда хуже, люди точно так же, как во вселенной "Марвел", выходили на улицы, требуя запретить магию. Гитлер знатно подгадил им, решив, что сверхлюдей можно выводить с помощью заклинаний и завербовав в СС немецких магов. Лондонских колдунов эта послевоенная истерия не коснулась, и в целом по Англии она была куда меньше, чем на континенте, потому что тогда обычные люди и маги оказались в одной лодке, но предубеждение к магам так и осталось, и Ланс не знал, что его может изничтожить окончательно. Когда Ланс вернулся в гостиную, Моргана увлеченно била босса. Ланс не стал ей мешать. Он подождал, пока с боссом будет покончено, и тогда Моргана сама повернулась к нему. — Пойдём. Нам ещё ехать почти два часа. — Это где-то недалеко от Лондона? Два часа — большой срок, но Ланс полагал, что большую часть времени они будут выбираться за пределы M25. — Ну да. В тот день я ездила по местным деревням. До этого мне пришлось переться к одной старушке на остров Скай. — Неплохая экскурсия, я бы сам от такой не отказался. — Я чуть не умерла за рулём машины. Они спустились вниз, Ланс кинул сумку на заднее сидение старенького "Фиата" Морганы. Холодный мокрый ветер хлестнул его по лицу, как будто отрезвляя. Ланс помотал головой и скорее сел в машину, где Моргана уже включила кондиционер на обогрев. — Расскажешь подробнее об этом женщине, пока мы едем? — Хорошо. Они тронулись с места, и Ланс, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. Все, кого Моргана опрашивала, были очень стары. Почти все были женщинами. В городах природную магию практически не использовали, а в деревнях почему-то считалось, у женщин к ней таланта больше, чем у мужчин. Этот предрассудок родился ещё в те времена, когда сжигали ведьм, и колдуньи обычно отказывались передавать свои знания мужчинам, а те особо и не стремились. В лучших традициях скандинавской мифологии мужчины-колдуны считались "мужами женовидными". Матерью Мэри Джеймисон была деревенская ведьма, имени отца Моргана не нашла ни в каких документах. Она никогда не попадала в новости или газетные статьи, и Моргана узнала о ней только потому, что расспрашивала всех знакомых магов. Один старый приятель сказал ей, что в деревеньке недалеко от Лондона живёт ведьма, которая в своё время помогла ему справиться с ужасными мигренями — их не брало ни одно зелье. — Ты знаешь, это печально, — говорила Моргана. — Мы ничего толком не знаем о природной магии. Наши учёные всегда считали её слишком устаревшей, чтобы воспринимать всерьез, и вроде как заниматься природной магией в 2018-м — это всё равно что считать на счётах. Вроде как это просто жалкий огрызок знаний эльфов, и с тех пор магия очень сильно развилась. Но на самом деле там полно очень интересных заклинаний и зелий. Я даже кое-что для себя записала и вот думаю, не найти ли мне какую-нибудь ведьму, чтобы поучиться у неё. — Главное, чтобы она тебя не отравила. — Да прекрати, не все они впали в маразм. А Мэри Джеймисон девяносто девять, посмотрим на тебя в её возрасте. — Хм, ну скорее всего в её возрасте я буду уже горсткой пепла в урне. Моргана обеспокоенно посмотрела на него. — Ты что, не хочешь пользоваться магией, чтобы жить дольше? Может, ещё и стареть после пятидесяти собираешься? Ланс пожал плечами. Он на самом деле никогда не задумывался об этом. Старость представлялась ему бесконечно далёкой, в конце концов, ему всего двадцать семь. Может, кирпич на голову свалится в ближайшие лет десять. — Может, к тому времени и люди научатся продлять жизнь. — С таких это пор ты превратился в ненавистника магии? — Я не ненавистник магии, я просто редко ей пользуюсь. Пользовался бы чаще, если бы мои знакомые относились к ней нормально. Моргана насмешливо фыркнула. — Это ещё хуже. Ну да, люди нас опасаются, потому что мы можем их проклясть, а они нас нет. И что, магией из-за этого не пользоваться?.. Подстраиваться под них?.. — Тебе легко говорить, все эти люди, которые тебя пугаются, не твои коллеги или однокурсники. А мне не слишком приятно, когда от меня начинают шарахаться. — Просто тебе не место среди людей, как и всем нам. Ты же талантливый маг, но просираешь свои способности, даже кота в лягушку уже не превратишь, наверное. — А можно наоборот? Коты мне нравятся больше, чем лягушки. Ланс поморщился. Моргана была права: раньше ему нравилось колдовать и магия давалась без всякого труда. Учителя и родители говорили, что он станет отличным магом (они обманывались, Ланс не питал никакой страсти к изучению магии и не собирался делать её своей профессией, да и талант его преувеличивали, он был одарён магическими способностями лишь чуть выше среднего уровня), но вместо этого Ланс стал программистом. Он никогда не планировал бросить магию и даже особо не скрывал, что он сам маг, но просто пользовался ей всё меньше и меньше, чтобы люди не чувствовали рядом с ним тревоги. К тому же человеческий мир в принципе был заточен под то, чтобы справляться без магии. Ланс и сам видел, как это неправильно. Он родился со своими магическими способностями, он учился быть магом и уж точно имел право демонстрировать это в просвещённом толерантном обществе, где спокойно относятся к любым особенностям человека. Не получалось. И не то чтобы он боялся, что от него все отвернутся. Скорее всего не все, но Ланс уже бывал в ситуации, когда люди замолкали в его присутствии и всегда смотрели на него с подозрением. Лансу не понравилось. — Я тебя обидела? — после долгого молчания спросила Моргана. — Нет. Просто мне не слишком приятно думать об этом, но ты сама знаешь, как всё устроено. — Люди ожидают, что маги будут либо жить в собственных резервациях, либо скрываться. — Прямо как геи до недавнего времени. Только геям им нечего предъявить. Любому здравомыслящему человеку понятно, что гомофобия — это обычной предрассудок. Геи ничем не отличаются от гетеро, кроме собственно ориентации, они не смогут проклясть тебя, превратить в лягушку или переместить в Антарктиду. — У нас просто есть способности к магии. В конце концов, человек с гранатой ничем не лучше мага с проклятием. — Только вот маги куда чаще кидаются проклятиями, чем обычные люди гранатами, к тому же что-то мне подсказывает, что в современной Англии куда проще обучиться магии, чем купить гранату. Или вот... если бы кого-то из моих коллег отравили, это был бы для всех ужасный шок, он вызвал бы полицию, началось бы расследование, и об этом случае написали в газетах. А тебя отравили, и мы с тобой даже не поморщились, потому что такое случается постоянно. — А люди постоянно бросаются друг на друга с ножами. Ты сам себя уговариваешь, что людям есть чего бояться. На самом деле ни капли, это такие же предрассудки, как про геев, которые развращают мальчиков-подростков. Не понимаю, как ты можешь общаться с людьми, которые тебя боятся из-за того, какой ты есть. Ты говорил своим коллегам о том, что умеешь колдовать?.. Ланс помотал головой. Он вроде бы не скрывал специально, но как-то к слову не приходилось. Если бы его спросили прямо, он бы не стал врать, но его не спрашивали, а он сам не рассказывал. Ланса подводила его общительность. Он не смог бы находиться в компании, где его боятся, а терять свою первую хорошую работу не хотел. — Наверное, мне стоит им сказать. Так было бы правильно. У него уже сложились хорошие отношения с коллегами, и вполне возможно, что если он постарается, то сможет убедить их в том, что всё в порядке и он не собирается раскидываться проклятиями направо и налево. Через два часа — им пришлось стоять в пробке из-за аварии — они наконец добрались до Кентвервиля, где жила миссис Джеймисон. Ланс задумчиво глядел в окно на старые дома, пока они ехали по единственной асфальтированной улице. Сельская Англия всегда отправляла его мыслями в детство: они с Морганой родились за городом, в фамильном особняке, рядом с которым была такая же деревушка, словно застрявшая в девятнадцатом веке. До нее не добрались супермаркеты, дома передавались из поколения в поколение, маленькую каменную церковь построили ещё в шестнадцатом веке, а потом расширили в девятнадцатом и с тех пор не трогали. Сейчас, зимой, она выглядела мрачно: голые ветви деревьев, серые стены, грязно-белые пятна подтаявшего снега тут и там. В такие места следовало ехать летом или в середине снежной зимы, когда дома и дворы украшены к Рождеству. — Так и кажется, что сейчас за поворотом появится родительский дом, да? — Моргана будто услышала его мысли. — Тут тоже есть особняк, но его купил какой-то богатый китаец. Ланс мрачно усмехнулся. Он слышал, что почти все дома в Белгравии скупили русские, арабы и азиаты, и некогда аристократический район превратился в туристическую пошлятину. Ланс в этом не слишком хорошо разбирался, хотя у него был титул. Когда-то его предок спас королеву Викторию от проклятья, которое наслал на неё индийский маг, за это он получил титул, и его приглашали на все светские приёмы во дворце. Он туда, конечно, приходил, но его потомки не слишком уважали человеческую власть, а уж нынешнюю "слабую" монархию и вовсе ни в грош не ставили. Ланс и Моргана не знали ни одного человеческого аристократа, а приглашение на свадьбу принца Уильяма и Кейт Миддлтон отец демонстративно порвал у них на глазах. Моргана ужасно расстроилась, и мать долго читала ей нотации о том, что какие-то там принцы, которые нужны в государстве только для того, чтобы красиво стоять на мероприятиях, им не ровня, и королевская семья недостойна присутствия таких именитых магов, как они. Вот к королеве Виктории отец и мать на свадьбу бы приехали, пожалуй. — Где живёт эта колдунья? — спросил Ланс, чтобы отвлечься от воспоминаний. — Тут. Моргана затормозила перед большим двухэтажным домом, увитым плющом. На порог вышла пожилая женщина в чёрном платье, вслед за ней мужчина в строгом твидовом пальто, которое смотрелось не слишком уместно за городом. Мужчина и женщина пожали друг другу руки, и он побрел по дорожке. — Что тут происходит, как ты думаешь? — спросила Моргана. — Бабуся успела отравить кого-то до смерти? — Сейчас спросим. Они вместе с Морганой вышли из машины. Ланс огляделся. Дом старой ведьмы стоял немного на отшибе, его окружал ухоженный садик с ровной зелёной лужайкой, которая даже зимой не потеряла своего яркого цвета. Кусты у дома были закрыты на зиму, и клумбы тоже. Странно, магией — особенно природной, — легко можно заставить цвести цветы круглый год. Моргана уже подошла к женщине в чёрном платье. — Здравствуйте, меня зовут Моргана Галлахер, я несколько дней назад брала интервью у миссис Джеймисон... — Если вы приехали что-то уточнить, — устало произнесла женщина, — то вы опоздали. Тётушка Мэри скончалась вчера утром. Ланс оторопел, а вот Моргана эта новость как будто и вовсе не удивила. — Я вам очень сочувствую. А что с ней случилось? — Моргана подпустила в голос расстройства. Вместо того, чтобы ответить, женщина в чёрном платье поджала губы. — Вам не кажется, что это не ваше дело, мисс? — Простите мне мою нетактичность, — Моргана покачала головой, — но совсем недавно ваша тётушка пыталась меня отравить. И мне кажется, что вам надо об этом знать. Джеймса оторвал от безделья телефонный звонок. Был мертвый час, утро воскресенья, когда все нормальные колдуны и колдуньи ещё спят, и иногда Джеймс даже подумывал, чтобы по воскресеньям открывать магазин попозже. Впрочем, потом он отказывался от этой мысли, потому что во всём должен быть порядок. Не глядя, он взял трубку. — Привет, это Ланс. Джеймс знал, что Ланс позвонит, но всё равно не ожидал его услышать. В его голове не укладывалась мысль, что Ланс может вот так запросто обратиться к нему. — Привет... Что-то случилось? — Да. Та ведьма, которая отравила Моргану, сама умерла, — связь была плохой, и голос Ланса звучал как сквозь вату. — Её племянница говорит, что у старушки сердечный приступ, но в деревне идут сплетни, что в похоронном бюро не отдают родным её тело, потому что считает, что она отравилась. Или её отравили. И тут вообще всё очень странно, удивительно, что до сих пор никто не вызвал полицию. — Местный патологоанатом не может понять, что с ней произошло, — машинально объяснил Джеймс. — Многие магические яды на обычном вскрытии не обнаружишь. — И что, нам теперь звонить в Гильдию зельеваров? План в голове Джеймса созрел мгновенно. — Я сам позвоню. Из похоронного бюро должны были послать туда запрос, чтобы кто-нибудь из зельеваров приехал и проверил его подозрения. Я поговорю с главой Гильдии и попрошу передать дело мне. — А что, можно вот так просто отправить любого зельевара?.. Джеймс почувствовал укол обиды, хотя понимал, что Ланс ничего не знает ни о нём, ни об устройстве Гильдии. — У меня есть нужная квалификация и удостоверение о том, что я могу работать вместе с полицией в качестве консультанта. На том конце провода раздался облегченный вздох. — Спасибо, Джеймс. Ты просто мановением руки решаешь наши с Морганой проблемы. — Ну, одну мою проблему ты тоже решил... мановением руки. — Скорее... многочисленными мановениями обоих рук. Позвонишь, как соберёшься? Я оплачу тебе номер в местной гостинице. — Не надо, Гильдия оплатит. Я тебе перезвоню. Когда Джеймс положил трубку, щёки его горели. Наверное, это снова было ужасно неправильно, но он больше думал о Лансе, чем несчастной погибшей женщине. Джеймс помотал головой и сосредоточился. Интересно, почему в похоронном бюро возникли подозрения? С точки зрения Ланса и его сестры вся ситуация выглядела более чем странно: сперва ведьма решила, что приезжая журналистка за ней следит и отравила её, а потом скончалась сама. Совершила самоубийство? Вполне возможно, если полагала, что Моргана расскажет всем некую правду, и эта правда будет достаточно ужасной, чтобы обеспечить пожизненный тюремный срок. А если ведьма скрывала какое-то преступление, её могли прикончить сообщники. Но перед патологоанатомом не было всей картины. Просто старушка в том возрасте, когда многие умирают от сердечного приступа, вдруг обнаружилась мертвой. Джеймс вызвал Клару и позвонил главе Гильдии. К счастью, они были неплохо знакомы: когда-то мама Джеймса строила особняк для семейства Лотфутов. Пользоваться его расположением было не слишком этично, но Джеймс считал себя в полном праве вести расследование. В конце концов, это он спас Моргану и у него были образцы её крови, которые стоит сравнить с образцами крови Мэри Джеймисон. Джеймс надеялся, что патологоанатому хватило ума взять анализы сразу, а не тянуть до тех пор, пока все следы яда исчезнут. Лотфут согласился почти сразу, и к своему удивлению Джеймс понял, что ситуация выглядит так, будто это он делает Лотфуту одолжение, а не наоборот: почти все зельевары с лицензиями были заняты, и Лотфута обрадовало, что Джеймс сам вызвался провести экспертизу. — Меня вызвали по делу, — сказал он Кларе, когда она зашла в магазин, хлопнув дверью. Конечно, ей не слишком нравилось приходить на работу в свой выходной, но когда Джеймс принимал её, то честно сказал, что такое будет случаться время от времени, и Клара ворчала, но каждый раз соглашалась поработать лишнюю смену. Клара была идеальной продавщицей для лавки зельевара: она ворчала, читала книги на рабочем месте и обслуживала клиентов так, будто ей было глубоко наплевать, купят они что-нибудь или не купят, хотя про зелья всегда рассказывала с охотой. То, что надо обыкновенному магу, который уверен, что энтузиазм продавца продиктован желанием впихнуть ему какую-нибудь ненужную дорогую дрянь. — Почему именно в тот день, когда я собиралась сходить в кафе с подружкой?.. — со страдальческим видом спросила Клара. — Я обязательно проведу спиритический сеанс с покойной и спрошу её об этом. — Это был риторический вопрос. — Это был риторических ответ. Призраков не существует, а все спиритические сеансы — просто обман. И извини, я не хотел отрывать тебя от дел. Клара улыбнулась. — Да всё в порядке, я же сама на это подписалась. Джеймс накинул пальто и вышел из дома. Гильдия уже прислала ему адрес и даже предложила вызвать служебную машину, но Джеймс по обыкновению отказался. Вместо этого он вывел из гаража свою и забил адрес в навигатор. Время было не самое подходящее для поездок: как раз начались вечерние пробки, так что Джеймс включил аудиокнигу , чтобы было не слишком тоскливо по дороге. Для человека, который до недавнего времени стеснялся даже официантов, Джеймс на удивление уверенно чувствовал себя, когда дело доходило до отравлений. Для себя он решил, что яды просто намного проще отношений между людьми. Они предсказуемы, они всегда работают одинаково, а если вдруг сработали как-то не так, то можно докопаться до причины. Зельеварение давало Джеймсу приятное чувство уверенности. Он до сих пор не мог понять, призвание это или нет. Он не испытывал особой страсти к зельям, он не готов был посвятить всего себя этому занятию, он редко увлекался настолько, чтобы просидеть всю ночь без сна. Просто в своё время зельварение давалось ему лучше, чем одноклассникам, даже тем, кто дома учился магии. Это было что-то сродни первой взаимной любви (хотя первая любовь Джеймса была невзаимной, так что сравнивать ему было не с чем): он наконец-то мог спокойно идти на уроки, зная, что справится с заданием, а если даже не справится, учитель не разочаруется в нём, потому что слишком верит в его талант. Джеймс тогда всеми зубами вцепился в эту свою склонность, потому что ему до смерти надоело быть тем прилежным учеником, который получает хорошие оценки исключительно за счёт старательности, а не за счёт таланта: в своей человеческой школе Джеймс был типичным прилежным середнячком. Ему до сих пор иногда казалось, что и с зельеварением было так, просто он занимался усерднее, больше сидел в библиотеке, и учитель по ошибке принял это за истинный талант. Дальше Джеймс продолжил в том же духе. В Гильдии он прошёл все курсы, которые были ему хоть сколько-нибудь интересны, всегда внимательно изучал любой непонятный случай и спрашивал совета у опытных коллег. Как-то раз Клара сказала Джеймсу, что у него синдром самозванца. Джеймс с этим не согласился. Он никогда не чувствовал себя самозванцем. Он считал себя хорошим зельеваром, он чувствовал себя очень уверенно, когда составлял антидоты и рассказывал полицейским о том, отчего умерла жертва. На самом деле вопросы консультантов в магазинах вызывали у него больше сомнений, чем работа. Просто он сомневался, что дело действительно в таланте, а не в том, что он дотошнее многих.