Когда-то в прошлом

После того, как полицейские закончили с оформлением бумаг, они двинулись к дому миссис Джеймисон. Джеймс по дороге рассказал Торресу о Моргане: он не видел смысла скрывать это или как-то выгораживать Моргану. Да, на неё сразу падет подозрение, но у неё алиби, и наверняка найдутся подозреваемые получше. — А это не она старушку?.. — тут же спросил Торрес. — Вряд ли, — Джеймс покачал головой. — Моргана бы в жизни не смогла сварить такое зелье, а на чёрном рынке услуги зельевара стоят очень дорого: журналистикой столько не заработать. И к тому же они с братом были уверены, что её отравили случайно. — Ну посмотрим... — И у неё наверняка есть алиби. — Значит, на местных будем смотреть. Надеюсь, тут больше нет ни одного мага. Как раз в этот момент они дошли до ворот и увидели, что рододендроны стоят в цвету. Перед домом миссис Джеймисон как будто наступило лето: деревья и кусты распустили листья, трава ярко зеленела под остатками снега. Джеймс чувствовал магическое поле, которое не позволит цветам и листьям перемёрзнуть. — Отлично, сраные маги, — мрачно произнёс Торрес. — Простите, Аддингтон, не в вашу сторону, таких нормальных магов, как вы, ещё поискать. Джеймс нахмурился. Он терпеть не мог, когда люди делили магов на "правильных" и "неправильных". Сам Джеймс им казался "правильным": он был в меру эксцентричен, вырос в человеческой семье (во всяком случае, так считали большинство его знакомых) и не рассказывал о том, что маги должны жить отдельно от людей — а большинство его клиентов относились к "неправильным". Джеймса они тоже раздражали, ему не нравилась идея культивировать свою инаковость и жить в гетто, но он хотя бы хорошо разбирался в том, что осуждает. Они обошли кусты и увидели мага, который заставил их расцвести. — Это эльфы, — удивлённо произнёс Джеймс. Он с трудом мог поверить своим глазам. Эльфы очень редко забирались в Британию, хотя тут было несколько старых эльфийских храмов, построенных ещё первыми переселенцами. В Праге или в Южной Америке, пожалуй, можно было встретить эльфа прямо на улице, но неподалёку от Лондона... Эльфы обернулись, и тут Джеймс понял, что один из них такой же полукровка, как и он сам. У эльфов не бывает смуглой кожи и карих глаз. И человеческих ушей. Джеймса смутило то, что парень не выглядел человеком. Длинные разноцветные волосы забраны в затейливую причёску, вместо штанов и куртки — шерстяная фиолетовая туника с вышивкой, а на ногах высокие сапоги из пропитанной смолой ткани, которую эльфы используют вместо кожи. Джеймс перевёл взгляд на его спутника. Тот совершенно точно был эльфом, но из тех, что много времени провели среди людей: на нём была кожаная обувь и под распахнутой шерстяной накидкой с меховой оторочкой он носил свитер с вышивкой. Мама Джеймса одевалась так же: она брала человеческие вещи и переделывала их под свой эльфийский вкус. Джеймс поднапряг память и вспомнил, что эльфы с каштановыми волосами, которые выгорают во все оттенки красного и оранжевого, живут в Южной Америке. Всё это Джеймс машинально отмечал про себя — но в то же время не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. Американские эльфы недалеко от Лондона?.. Такого не может быть. Они ему просто приснились. — Парень только выглядит мелким, — придя в себя, шепнул Джеймс Торресу. — Он полуэльф, и ему за двадцать. Этот парень не был первым полуэльфом, которого встречал Джеймс, но он единственный не старался выглядеть человеком. Джеймс с огромным трудом заставил себя не пялиться, хотя на самом деле хотел подбежать и обнять незнакомца, которого видел первый (и, возможно, последний) раз в жизни. Джеймс сам от себя не ожидал такой бури эмоций и в очередной раз порадовался тому, что его лицо всегда сохраняет примерно одинаковое выражение. — Ну охренеть, — таким же шепотом произнёс ему на ухо Торрес и приблизился к эльфам. Старший провёл рукой вдоль розовых кустов, читая заклинания, и почти сразу на ветках из ниоткуда возникли бутоны. — Здравствуйте, — не слишком уверенно произнёс Торрес, доставая из кармана удостоверение. — Я детектив Торрес из Скотланд-Ярда. Брови полуэльфа удивлённо поднялись. Джеймса он вроде бы не заметил, и тот впервые в жизни пожалел, что выглядит совсем как человек. — Вы тут из-за гибели миссис Джеймисон? — у него был сильный американский акцент. — Кажется, её родные теперь помешаны на том, что её отравили. "Да уж, Моргана и Ланс постарались". — А вы кто? — Меня зовут Солнариэль, мы с отцом приехали сюда, чтобы поклониться в Храме Павших. И заодно навестить его старую знакомую... собственно, миссис Джеймисон. Джеймс слышал об этой святыне, но никогда в ней не бывал, потому что её построил другой эльфийский народ. Люди почему-то считали, что все эльфы близки друг к другу, но на самом деле их культуры отличались не меньше, чем культуры Земли. На новых берегах они возводили свои храмы, оставляли в них частицы Живого Камня и тела тех, кто не пережил пути. Храм маминого народа был на юге Франции, Джеймс бывал там раза или два, и тогда его поразили нетленные тела древних эльфов. Потом, уже взрослым, Джеймс удивлялся, как эти захоронения напоминали мощи христианских святых — а ведь христиане всегда терпеть не могли эльфов. Один его знакомый, с которым он поделился этим наблюдением, в шутку сказал, что христиане просто завидуют. В конце концов, у эльфов действительно получается сохранить тела своих мудрейших нетленными, а христианский боженька на это не способен, приходится врать и прикрывать спекшиеся личики мумий восковой маской. — Меня зовут Алдариэль, — представился эльф. Джеймс и не заметил, как он подошёл. Торрес откашлялся. Насколько знал Джеймс, он никогда прежде не видел эльфов вблизи. — Вы были знакомы с покойной? — спросил он Алдариэля нарочито профессиональным тоном. — Да, — мягко ответил тот. — Мы знали друг друга очень долго, и я огорчен её смертью, хотя знал, что её жизнь подходит к концу. — Откуда это? — вмешалась Джули. — Её врач был совсем другого мнения. Торрес грозно посмотрел на неё. Впрочем, Алдариэлю, судя по всему, этот вопрос показался вполне уместным. — Её разум умирал. Даже если её тело прожило бы ещё несколько лет, она была бы уже пустой оболочкой самой себя. Повисло неловкое молчание. Джеймс не прекращал украдкой разглядывать Солнариэля. Его отец Джеймса не сильно занимал. Он был похож на всех остальных эльфов своего народа: волосы, каштановые у корней и золотистые на кончиках, острые черты лица и серые глаза. Джеймс никогда не понимал, почему люди считают эльфийскую внешность настолько привлекательной. Отличить их друг от друга было сложнее, чем корейских айдолов, и, погостив в поселении эльфов, Джеймс немного разочаровался. Когда вокруг столько красивых существ, но они все на одно лицо, как-то перестаёшь воспринимать их красивыми (не удивительно, что у эльфов совершенно не ценилась внешняя привлекательность). Солнариэль выглядел совсем по-другому. Джеймс, конечно, видел американских моделей-полуэльфов, но сложно было воспринимать всерьёз отфотошопленные картинки. Да, там они были божественно красивы, но удачная ретушь могла сделать небесного ангела даже из Бенедикта Камбербетча, не то что из симпатичной девушки или парня. Видеть вживую такого полуэльфа — с примесью крови какого-то местного народа — совсем другое дело. Волосы у него были иссиня-чёрные, очень густые и блестящие, чёрный постепенно сменялся фиолетовым, потом красным и оранжевым, а кончики казались золотыми. Черты лица эльфийские, но кожа смуглая, и глаза совсем не европейского разреза. Он был высоким и худощавым, как почти все полуэльфы, но сейчас больше походил на тощего подростка, чем на взрослого парня: будь он человеком, Джеймс бы решил, что ему лет шестнадцать. Джеймс вспомнил себя в этом возрасте — во всяком случае, он полагал, что Солнариэлю чуть больше двадцати, — его тогда называли милым мальчиком, но уже не путали с девочкой-подростком. Сейчас казалось, что это было безумно давно, но на деле всего несколько лет назад. Джеймс не мог до конца поверить, что мама была права, и он действительно вырастает в нормального человека (точнее, полуэльфа). Где-то в глубине души Джеймс был уверен, что останется похожим на девочку-подростка, пока не начнёт стареть. Размышляя, он механически следовал за Торресом и пришёл в себя только после того, как его окликнули и указали на дверь. Они, кажется, успели подняться на второй этаж. Джеймс зашёл внутрь и оказался в мастерской миссис Джеймисон. Она была ведьмой старой закалки: котёл над жаровней в центре комнаты, повсюду развешаны пучки трав, в банках плавают крысы и змеи, а в одной Джеймс даже приметил человеческий глаз. Он наугад открыл один из разномастных шкафчиков, которые висели на стенах в беспорядке Там обнаружились склянки с порошками, которые часто использовали зельевары: мелко перемолотые зубы и кости животных, внутренности и шкуры. В мастерской висел едкий запах основы для зелий, который приглушал аромат трав. — Было бы тут света поменьше, и сошло бы за декорации к сериалу про ведьм, — раздался сзади голос Торреса. И правда, атмосферу мрачного ведьминского логова портило огромное окно, сквозь которое внутрь лился солнечный свет. Под окном стоял стол с разделочными досками, аптечными весами и мраморной ступкой. В ней осталось немного порошка: похоже, миссис Джеймисон что-то недавно готовила. Не то ли зелье, которое убило её?.. Джеймс снял сумку с плеча. Сам он никогда не пользовался такими примитивными инструментами, и его мастерская больше походила на смесь лаборатории и кухни модного шеф-повара. Эстетика котелков, жаровен и закопченных потолков была от него бесконечно далека. Джеймс машинально поднял глаза и заметил, что пятно гари на потолке совсем небольшое: кажется, его регулярно чистили и белили. — Удачи тебе, Аддингтон, — произнёс Торрес. — Не забудь сказать, если найдёшь что-нибудь интересное. — Я составлю тебе полный отчёт. — Нет уж, скажи лучше скажи своими словами, в отчёте мы всё равно ничего не поймём. — Я немного читала про зельеварение, — произнесла Джули. Джеймс уже успел про неё забыть. Впрочем, ему всегда казалось, что стажер должен помалкивать и ничего не портить, и с этим она справлялась неплохо. — Поверь мне, этого будет недостаточно. Скорее всего в той книжке, которую ты прочитала, полная чушь, которая не имеет никакого отношения к реальному зельеварению, — Торрес похлопал её по плечу. — Я заходила на сайт Гильдии зельеваров, — обиженно заявила Джули. — Если найду тот самый яд, обязательно вам скажу, — мягко произнёс Джеймс. Наверное, полицейским было не слишком приятно находиться здесь: в отличие от них, Джеймс уже привык к запахам зелий. Впрочем, держались они хорошо, только Джули раздувала ноздри и едва заметно морщилась. — А как вы поймёте, что это именно он? — спросила она Джеймса. — Скорее всего методом исключения, — Джули ещё не знала, что Джеймсу только дай поговорить о его работе. — Я анализирую кровь... не так, как криминалисты, а с помощью специальных заклинаний, которые позволяют узнать, ядом какого типа отравили жертву. И этот яд очень странный. — А это не может быть... ну, что-то другое? Не яд, а зелье, которое у неё не получилось, и она отравилась. Для укрепления памяти, например. — Обычные зелья, как правило, безопасны, даже если их приготовить неправильно. Некоторые бывают токсичны, но чтобы отравиться ими сразу и насмерть, надо выпить несколько литров. А остановка сердца и подозрительный состав крови — определённо яд. И, конечно, в мочевом пузыре не было ни следа зелий. Если мне повезет, тут найдутся остатки яда, если не повезёт... увы, я даже не знаю всех его составляющих. — А его мог приготовить кто-то другой, чтобы отравить миссис Джеймисон? Джеймс задумался над этой возможностью. — Без её ведома? Вряд ли. Над дверью висят охранные амулеты, — Торрес и Джули машинально обернулись назад, чтобы заметить то, что Джеймс приметил сразу: несколько металлических пластинок с кельтским орнаментом, прибитых над дверной коробкой. — Сейчас они не работают, потому что миссис Джеймисон мертва...Так вот, их тоже можно отключить, но для этого надо быть очень хорошим магом. То есть представьте себе, какой-то талантливый маг и опытный зельевар пробирается сюда, чтобы сделать яд, а потом травит им миссис Джеймисон. Не слишком правдоподобно. — А эльфы? Джеймс покачал головой. — Я даже не представляю, что должно случиться, чтобы эльф убил другое разумное существо. У них очень строгое табу на насилие, и с тех пор, как эльфы прибыли в наш мир, произошло не больше десятка убийств. Джули присвистнула. — Да в Лондоне за день больше убивают. — Это точная информация, Аддингтон? — Сделайте запрос в посольство в Праге, — предложил он. — Мне говорила об этом мама, она сама эльфийка и довольно старая. Джеймс сказал это на одном дыхании, и у него всё внутри сжалось от ужаса. Обычно он скрывал своё происхождение и уж точно не собирался выдавать его знакомому полицейскому. Он сам толком не мог сказать, зачем сейчас это сделал — как будто его кто-то за язык дёрнул. — Так вы не человек?! — услышал он удивлённый голос Джули. — Наполовину человек, — поправил её Джеймс. — Ну тогда понятно, чего ты такой идеальный, что аж смотреть больно, — Торрес хлопнул его по плечу. — Ты только что восстановил мою веру в человечество. Ну или скорее полное неверие. — Что ты имеешь в виду? Джеймс напрягся. Он терпеть не мог разговоров о том, что отличается от людей. — Просто ты и профессионал отличный, и человек вроде бы неплохой, и приходишь всегда вовремя, вроде даже не бухаешь и веган. Как-то слишком для одного человека. А то вечно, если профессионал хороший, то либо мудак, либо алкаш. Либо самомнение до неба, и он смотрит на всех как на говно. Джеймс не сдержал смешок. Такой реакции он не ожидал. — Ты меня идеализируешь. — А что, ты на досуге бьёшь своего ребёнка? — У меня нет детей. Ладно, проехали. Идите расспрашивать свидетелей, а я пока поработаю здесь, — Джеймс натянул перчатки. — Криминалист приедет? — Только вечером. Сейчас никого свободного нет, а у нас тут не убийство по горячим следам, так что сам понимаешь... — Торрес развел руками. Джеймс, конечно, понимал: убийство старушки — нечто невероятное только для местных полицейских, а у Скотланд-Ярда таких убийств куча, а свободных рук наверняка не хватает. — Я всё сам сфотографирую, потом передам криминалисту. "Если это кто-то знакомый, то он даже возмущаться не будет", — добавил Джеймс про себя. После этого Торрес и Джули ушли, а Джеймс остался один в мастерской. Сперва надо было сделать фотографии. Такие осмотры ещё не стали для него рутиной: Джеймс только год назад начал помогать полиции. Торрес был с ним на первом деле, и Джеймсу тогда очень повезло: именно его находки позволили раскрыть преступление. Там тоже была женщина, якобы умершая от сердечного приступа в своей кровати. Криминалист на всякий случай обратился в Гильдию, Гильдия решила, что он просто перестраховывается, и послала новичка. Криминалист оказался проницательным, Джеймс нашел яд в крови и в желудке, да ещё и сделанный по рецепту индийских зельеваров. Потом обнаружилось, что племянница убитой недавно вернулась из Индии, и у неё был отличный мотив — наследство, к тому же с тёткой она ладила очень плохо, и соседи несколько раз слышали их ссоры. Джеймс тогда удивился, что всё оказалось так просто. "Это ты еще не видел обычных бытовых убийств, — сказал ему Торрес. — Там убийцу приходится искать не потому, что он хитро запутал следователя, а потому, что он пристукнул своего собутыльника, протрезвел, взял машину и укатил подальше. А к тому времени, когда все поняли, что собутыльник мер, а не просто напился до беспамятства, как обычно, убийца уже добрался до какого-нибудь безлюдного шотландского острова". "И что, часто убегают именно на острова?" "Нет, обычно доезжают до бара на другом конце города и напиваются ещё раз, там-то мы их и берём". Джеймс улыбнулся, вспомнив их первое с Торресом знакомство. Хорошо, что они тогда друг другу понравились: с тех пор они несколько раз работали вместе, и Торрес однажды даже специально попросил, чтобы вызвали Джеймса. Джеймс тогда уже привык к мысли, что в общем-то нравится людям, и они совсем не против с ним поработать, иначе бы заподозрил неладное. Когда он только вступил в Гильдию, он не мог отделаться от мысли о том, что другие маги над ним издеваются. Или врут ему в лицо, когда говорят, что с ним приятно работать, и он толковый парень — ну вот добросердечные такие ребята попались, не хотят огорчать убогого новичка, которому и без того от жизни досталось. Хотя на деле его и прежде считали толковым, просто слишком странным, чтобы общаться с ним за пределами учёбы, а тут у Джеймса даже появились приятели, которые приглашали его выпить вместе. Они были старше и скорее просто опекали юного коллегу, чем действительно приятельствовали, но из-за возраста они куда снисходительнее относились к странностями Джеймса. Может, думали, что сейчас все двадцатилетние такие. Следующие два часа Джеймс провёл за проверкой. Сперва он переписал все склянки в шкафах, все ингредиенты для зелий, распиханные там и тут, простучал все поверхности и нашёл несколько потайных ящиков. Увы, ничего толкового в них не обнаружилось, кроме ингредиентов, запрещенных для ввоза в Великобританию. Конечно, миссис Джеймисон купила их у кого-нибудь с рук, как делали почти все зельевары (даже Джеймс один раз): не слишком большой проступок и ничего не говорит о миссис Джеймисон, даже в Гильдии многие считали, что часть запретов пора снять. Мастерская оказалось очень хорошо организованной — и при этом лишённой всех следов своей владелицы. Джеймс нашёл только одну личную вещь — чёрно-белую фотографию очень красивой молодой женщины и измождённого мужчины. Джеймс всмотрелся в их лица. Они выглядели довольными жизнью и широко улыбались в камеру. Женщина была одета в потрёпанное платье и в длинное пальто, явно перешитое из мужского, её спутник как будто едва-едва оправился от тяжелой болезни. Он был молод, не старше тридцати, но Джеймс заметил в его волосах седину. На обратной стороны карточки обнаружилась надпись: "Мэри и Абрам Джеймисоны, 23 ноября 1946 года". "Похоже, муж взял её фамилию", — заметил про себя Джеймс. Впрочем, имя Абрама и его кудрявые тёмные волосы говорили сами за себя. Джеймс сложил фотографию в пакет для улик и продолжил работу. Ему, конечно, хотелось поскорее исследовать остатки готовых зелий, но Джеймс останавливал себя. Зелья никуда не денутся. Всё, что могло испариться, уже испарилось в первые двадцать четыре часа, остальное надолго останется на своём месте. Надо действовать методично. Джеймс принялся осматривать посуду. Миссис Джеймисон держала её в идеальном порядке, Джеймс не нашёл ни одного застарелого следа зелий. Миссис Джеймисон, может, и была ведьмой старой закалки, но мастерская у неё была не хуже, чем у большинства зельеваров Гильдии. Жаровня, на которой она готовила зелья, сверкала отполированным металлом. Даже половики, подушки и грубые широкие доски пола сохранили куда меньше следов, чем он ожидал. Джеймс нашёл только два темных пятна недалеко от жаровни: туда, похоже, отлетел уголь. Наконец Джеймс добрался до раковины, притаившейся в углу мастерской, и мусорного ведра. Удивительно, что она не помыла котелок, в котором готовила последний раз. Там ещё осталось немного зелья, которое ссохлось на стенках. Джеймс аккуратно соскреб его в пакет. Стоило бы отвезти его к себе и там проанализировать, но, оглядевшись по сторонам, Джеймс решил, что и мастерская миссис Джеймисон для этого подходит. Для анализа зелий не нужны электронный микроскоп и центрифуга, а набор реактивов он с собой захватил. Ему даже не пришлось приводить в порядок стол, чтобы заняться своими делами. Чтобы там ни говорили в Гильдии, можно быть "старомодным" зельеваром и при этом не разводить в мастерской клоповник и не растить сантиметровый налет на котлах. Джеймс глубоко вздохнул. Возможно, сейчас ему предстояло залезть в самое запутанное дело в своей жизни. О сложных ядах он знал не то чтобы много, но много о них знали только некоторые учёные из Гильдии. Если Джеймс наткнётся на тот самый яд, ему придётся вернуться в Лондон, попросить консультацию у коллег, и если ему повезёт, он найдёт совпадение и выйдет на убийцу. Или вскроет ту самую тайну из прошлого, которая заставила миссис Джеймисон отравить Моргану. В этом плюс редких ядов: их могут изготовить немногие, их рецепты обычно передаются от учителя к ученику, и по ним можно отследить историю. Это тебе не банальное отравляющее зелье, который может сварить у себя на кухне любая ведьма, которой передавала знания её бабка (а та училась магии ещё до того, как Гильдия изъяла из всех учебных программ яды, кроме внутренней программы для зельеваров-медиков). Успокоив нервную дрожь, Джеймс принялся за дело. Незнакомые ингредиенты. Что-то очень нетипичное. А вот это вообще... Джеймс глубоко вздохнул сквозь сжатые зубы. Впрочем, в мастерской миссис Джеймисон было полно ингредиентов, которые Джеймс видел только во время учёбы, когда их знакомили с редкими материалами. Сам он и не мечтал о такой коллекции. Дверь скрипнула в самый неподходящий момент, и Джеймс чуть не выронил пипетку с реактивом. — Ты тут ещё не закончил? — спросил Торрес. Это был именно он. Наверное, допросил кого-нибудь, пока Джеймс возился в мастерской. — Добрался до самого интересного. Заходи. — То есть у нас тут и правда... — Пока не могу сказать точно, но это зелье я вижу в первый раз в жизни, половину ингредиентов из него вижу второй раз в жизни, и мне придётся отвезти его в лабораторию Гильдии и испытать там. — Что, травить кого-то будешь?.. — Лабораторных крыс. Торрес присвистнул. Джеймс не видел его лица, но буквально спиной чувствовал удивление. Он поднял на Торреса глаза. — Ну а как ещё определить, что это яд, и он действует так же, как на погибшего? В старые времена для этого использовали приговорённых к смертной казни преступников. — Суровые у вас там нравы. — Уже нет, а в девятнадцатом и в начале двадцатого века они у всех были суровыми. Мы хотя бы зубы психическим больным не выдёргивали и не лечили кашель кокаином. — Эх, славные были времена, кокаин в любой аптеке продавался, — Торрес хмыкнул. — А в наше время я даже не знаю, к кому обратиться, чтобы его купить. — К своим коллегам из отдела борьбы с наркотиками, они номерочком поделятся. — Хорошая идея, не знаю даже, как она мне в голову не пришла, — Торрес хлопнул его по плечу. — Так что с этим зельем? Ты хотя бы примерно можешь сказать, им старушку отравили или нет? — Нет, надо проверить в лаборатории. — А если просто предположить, ну?.. С какой вероятностью? Джеймс замолчал на некоторое время, взвешивая варианты. — Зелья, сваренные по нетрадиционным рецептам, встречаются очень редко, так что сам понимаешь, какова вероятность случайно обнаружить рядом два таких зелья... — Стоп, но она же не из вашей гильдии, а их какой-то другой тусовки магов. У них такие же зелья? — В основном. Не то чтобы наши магические традиции очень сильно отличались. У нас куда больше заклинаний, но зелья почти такие же. Просто... — Джеймс нахмурился, — миссис Джеймисон принадлежала к той традиции, которая возникла ещё в античности. Отличается она в основном тем, что в ней больше прикладных знаний и индивидуальных находок магов, и передаётся она от учителя к ученику. А наша школа возникла уже после того, как магию официально разрешили, и тогда маги начали собирать знания, которые лежали разрозненными все эти века, писать учебники и обучать новых ведьм и колдунов в школах. Так что наша магия отличается примерно как английский эпохи Шекспира и современный, а не как английский и турецкий. Хотя это не совсем верная аналогия, конечно... — Как канадский французский и обычный французский?.. — подсказал Торрес. — Ну да, наверное, это ближе. В общем, миссис Джеймисон готовила зелья почти так же, как и я, хотя некоторые ингредиенты у неё были другими... — Давай ещё аналогий, я в этом плохо разбираюсь. — Хм, ладно, хотя мы год вместе работаем, пора бы уже начать разбираться, — проворчал Джеймс, хотя понимал, что сам ничего толком не рассказывал Торресу. Просто делал свою работу и выдавал экспертное заключение. — Различия между нашими зельями — это как различия между двумя вариантами одного блюда. Например, спагетти с морепродуктами. И вот я, предположим, кладу столько-то тигровых креветок и столько-то мидий, а она в другой пропорции, берет коктейльные креветки и добавляет кальмары. Никому и в голову не придёт, что это два разных блюда, а не одно то же, но приготовленное по разным рецептам. — А тот яд примерно как макароны со всем, что завалялось в холодильнике? — Скорее уж паста орзо с соловьиными язычками и соусом из сыра, который делали греческие девственницы в полнолуние на отдаленном острове пяти метров в диаметре, — уточнил аналогию Джеймс. — Так, и что там в роли этого самого сыра? Торрес, на его счастье, разбирался в иносказаниях куда лучше, чем в зельях. — Чешуйка дракона, — ответил Джеймс. Повисла тишина, он поднял глаза на Торреса и увидел на его лице немое изумление. — Стоп, так драконы не выдуманные?! Кажется, Джеймс забыл, что люди почти ничего не знают об этом. — Нет. Но их очень мало, и люди не видели их последних двести лет. Сейчас они обитают только за полярным кругом и в некоторых эльфийских общинах, и убивать их строго запрещёно всеми магическими организациями в мире. В девятнадцатом веке мага, который убил дракона, повесили, а всех его крупных покупателей арестовали и лишили магии. — Обалдеть. Просто обалдеть... То есть я всю жизнь жил среди драконов и не знал об этом?.. — Не среди драконов, ты никогда их не встретишь, и они даже не совсем... живые существа. Если верить легендам, их породила магия другого мира, когда снова истончилась преграда между мирами. — Как с эльфами, да? — Эльфы просто случайно из своего мира попали в наш, а драконов породил ураган магической силы, залетевший из другого мира. Они бессмертны и не размножаются, так что если люди и маги убьют их, драконов больше не станет. — Л-ладно... Что я тут ещё узнаю? Что мир на самом стоит на трёх слонах? — Торрес улыбался криво и неубедительно. — Сильно в этом сомневаюсь. С миром всё в порядке, и он шар. Торрес нервно хмыкнул. — Поверю тебе на слово. Джеймс похлопал его по плечу. — О драконах даже не все маги знают, а я узнал о них только потому, что изучал редкие ингредиенты для зелий. — То есть теперь у нас вопрос, откуда миссис Джеймисон могла достать настолько редкий ингредиент — Торрес умел быстро возвращаться к делу. Джеймс кивнул. Он уже и сам подумал об этом и откинул в сторону большинство очевидных вариантов. — Это точно не чёрный рынок, там чешую дракона не достать. Я говорю о нашем традиционном чёрном рынке, когда подпольные продавцы сырья ездят в страны третьего мира, скупают запрещённые ингредиенты там и продают их европейским зельеварам. На тайных аукционах чешуя дракона стоит... честно говоря, я даже представить не могу такую сумму. Может, как особняк в Белгравии. Не похоже, чтобы у миссис Джеймисон водились такие деньги. Это два самых очевидных способа. — А менее очевидные? — Такие редкие вещи обычно передаются в старых магических семьях из поколения в поколение. Миссис Джеймисон она могла достаться в обмен на исключительную услугу. Или же она заполучила чешую во время Второй Мировой, когда маги возвращали артефакты, собранные Аненербе. — Ей тогда было около двадцати, вполне могла. Что-то ещё?.. — Я спрошу о тех, кто получше разбирается. — Будет обидно, если это окажется, обычное самоубийство. — Это вполне может оказаться обычным самоубийством с необычной историей. В Гильдии есть база данных всех редких ядов. Вполне может оказаться, что миссис Джеймисон готовила его для какого-нибудь преступного босса, чтобы уничтожить его конкурентов. Или пыталась отравить королеву. Чтобы ты понимал, именно для этого обычно используются редкие яды. Торрес присвистнул. — То есть наша старушка может оказаться... наемным убийцей? — Что-то вроде того. Не профессиональным, конечно. Умный европейский зельевар больше одного раза в жизни за такой заказ не возьмётся, а настоящие изготовители ядов обычно сидят в какой-нибудь дикой африканской стране, где до них не доберутся руки правосудия. — Ладно, проверим эту версию. Я сперва был уверен, что её просто родственники отравили из-за наследства. Ну, как обычно, знаешь. — Её племянница вроде бы даже не ведьма. — Ага, я уже это уловил. У миссис Джеймисон была только одна ученица, и та давно. Надо будет её отследить. Джеймс начал собирать свою сумку. — А что с эльфами? — спросил он, стараясь не выдать своего излишнего любопытства. — А что с ними? Парня, кстати, по документам зовут Элайджей Вильямсом, и ему двадцать три. Это нормально для полуэльфа?.. — Ага. Я в его возрасте выглядел ну может немного постарше. Мы взрослеем по-другому. — Что, подростковый возраст до двадцати пяти?.. не позавидуешь вам, — Торрес потрепал его по плечу. — Людям с этим ещё повезло. — Ну да, не очень, — Джеймс нервно улыбнулся. Он был рад тому, что Торрес вроде бы не стал относиться к нему по-другому.