Разоблачение тайны.

      Сабина, поднимаясь в комнату дочери, решила поговорить с ней, но чем ближе она подходила к двери, тем меньше оставалось решительности и напора. Все-таки в ее возрасте она тоже влюблялась и тоже ничего не говорила родителям. Женщина просто в конце концов решила оставить дочь в покое и не затрагивать больную тему.       Стук в дверь вывел Дюпен-Чен из раздумий. Аля так и не ответила. Обидно! Ну, а чего она ожидала? Как только Маринетт выйдет в школу, убьет подругу. Хотя нет, пусть живет. Без нее будет скучно...       — Маринетт, я тебе чай принесла с булочками. Будешь? — Сабина осторожно заглянула в комнату.       — Да, мам, конечно. Спасибо, — отозвалась дочь.       Женщина зашла в комнату и спросила:       — Как ты себя чувствуешь? Мы с папой волнуемся за тебя.       — Все хорошо. Я просто до сих пор не могу опомниться. Я думала, что любила Луку, а он меня... но теперь я... сомневаюсь, — девушка грустно вздохнула.       — Маринетт, я понимаю. Я тоже влюблялась, расставалась, ссорилась. Через это проходит каждый. Главное, не сдаваться и не грустить. Ты сильная. Плюнь на этого Луку. Он не достоин моей дочери! — Сабина отпустила легкий смешок. — Пообещай мне, что ты мне будешь рассказывать, что происходит в твоей жизни, чтобы мы не вскакивали посреди ночи и не бросались в больницу. Ты же знаешь, у папы больное сердце, а он далеко уже не мальчик...       — Конечно, мамуль. Простите меня за все. Я виновата и постараюсь больше не попадать в такие ситуации, — немного помолчав, девушка добавила, — Я очень устала. Я сейчас собиралась спать, ты не возражаешь?       — Нет, что ты, конечно, нет. Тебе обязательно надо отдохнуть. Спи, я зайду позже, — и Сабина, обняв напоследок дочь, вышла из комнаты.       На самом деле, девушка вовсе не собиралась спать. Она соскучилась по Тикки. Пора перевоплощаться...       Тикки очень обрадовалась увидев Маринетт здоровой и невредимой, а самое главное — в спокойном состоянии. После подробного «рассказа-отчета», квами успокоилась и согласилась трансформировать свою хозяйку, но лишь только девушка приготовилась сказать чудесные слова, зазвонил телефон.       — Это Аля, — пояснила Маринетт Тикки. — Да, привет. Я тоже очень рада слышать тебя. О, Боже, Аля, перестань орать! Я сейчас оглохну!       — Как не орать?! Ты где пропадала? Тебя нет уже три дня!       — Да неужели? Всего-то?       — Маринетт, клянусь, как только ты выйдешь в школу, я тебя убью! — подруга разбушевалась не на шутку!       Дюпен-Чен захихикала.       — Что смешного?       — Просто перед тем как ты позвонила, я тоже хотела тебя убить за то, что у тебя была занята линия больше сорока минут. Ты что, с мэром разговаривала? — попыталась пошутить Маринетт.       — Не с мэром, а с Нино. Мы теперь официальная пара... и вообще, даже подумываем о свадьбе...       — Ого, а вы неплохо замахнулись. Желаю тебе счастья и удачи! — брюнетка, судя по всему, говорила очень искренне.       — Спасибо! — поблагодарила Аля. — А с тобой-то хоть что случилось? Ты мне так и не ответила, — напомнила она.       Маринетт пришлось второй раз рассказать о своих, мягко говоря, злоключениях. Боль казалась уже не такой сильной. «Это и к лучшему! — подумала девушка».       Спустя сорок минут она распрощалась с Альей.       — Ну, как, Тикки, готова?       — Конечно!       — Тогда... Тикки, давай.       Героиня Парижа еще не знала, чем обернется ее безобидная прогулка...