Вдребезги

      Из отделения, куда двоих привезли и где их разлучили по разным камерам, Артура вызволил старший брат — Скотт. Он занимал тогда довольно значимый пост и приложил к спасению Артура все административные ресурсы, но перед этим, конечно, старший как следует отчитал младшего брата, так сказать, за всё хорошее.       Скотт обошёл прямоугольный стол, спрятал руки в карманы брюк и укоризненно поглядел на Артура, который неподвижно сидел в кресле. Что же, Кёркленд сейчас выглядел жалко, даже слишком, но как бы там не было, Скотт театрально, как всегда с излишним драматизмом закатил глаза, после спросил: — И почему из всей нашей семьи ты оказался самым проблемным? Хотя оно и понятно, ты ведь самый младший. С самого раннего возраста ты предавал мне множество забот.       Артур всегда ценил советы и наставничества старшего, но сейчас эти слова его почти что вывели из себя. Он едва сдерживался, откинувшись на спинку мягкого кресла, потому что находясь на воле, не чувствуя рядом с собой любимого человека можно сойти с ума. — Я не знал, что был тебе обузой, — туманно, словно огрызнувшись сказал Артур. — Да, ты… — Скотт осёкся на середине фразы, ведь и без того паршивые отношения с братом хуже уже не станут. — Я же тебе говорил не связываться с ним. Говорил?! Он опасный человек!       Артур, увидев гневный огонёк в глазах напротив, отвёл усталый взгляд в сторону двери. — Когда ты полюбишь человека всем сердцем, тебе будет все равно, насколько он опасен. Когда-нибудь ты меня поймёшь.       Не выдержав, Скотт саданул кулаком по столу, что аж кружка с недопитым кофе и некоторые другие канцелярские принадлежности подпрыгнули на месте. И поскольку нервы у старшего были ни к чёрту, он зажёг сигарету и закурил прямо в кабинете. А Артур терпеть не мог запах табака, даже кривил губы, когда облачко неприятного запаха коснулось его кончика носа. — Меня воротит от твоих сигарет. — Так заставь меня бросить эту привычку, — скорее прозвучало как вызов, нежели просьба.       А заставить было невозможно, ведь своего брата Артур выучил очень хорошо, потому не стремился что-то исправить, да и бесполезно было по большому счёту. Чаще всего подобного рода исправления приводили к ссорам. — Мне нужна твоя помощь, — голос Артура звучал безжизненно, отстранёно. Казалось, ещё чуть-чуть и он надломится, разобьется, словно тончайший хрусталь. — Знаю, меня ты без труда вытащишь, а вот Иван… — едва слёзы не навернулись на глаза, как хрипловатый голос старшего заставил его дёрнуться и замереть. — Это не обсуждается! Он получил по заслугам, и отсидит свой положенный срок, как только завершится суд. — Я так и знал, что у рыжих нет души, — ну конечно, Кёркленд сказал это на эмоциях, вскочив с кресла, силясь не затопать ногами как в детстве, когда не получал желаемое. Детство закончилось давно, однако чувство обиды на старшего вспыхнуло с новой силой. Тут Скотт не выдержал, слушая эту истерику. — Как же ты мне надоел, — снова пройдя за свой стол, он принялся кому-то звонить, видимо, своим более влиятельным знакомым.       Опустившись на своё место, Артур тяжело вздохнул, всё ещё уповая на поддержку Скотта, но зная его, надеяться не на что. Надежда умирает последней.