Топором и мечом, солью и камнем, железом и кровью

Письмо ей передали на городской площади, после того, как она закончила проповедь. Лицо человека, вручившего ей свиток, было неприметным, а сам он поспешил скрыться. На печати из красного воска было оттиснуто изображение глаза, увенчанного короной, которую поддерживали два ворона. Еще не открыв послания, она уже знала, от кого оно. — Не надо, кхалиси. А вдруг… помнишь, как тогда, в Кварте? * Да, она помнила, еще как помнила. Сколько же раз ее пытались убить? Она уже давно сбилась со счета. С тех пор как исчез сир Джорах, только Миссандея была с ней — верно, неотлучно. И сейчас преданная подруга смотрела на нее с тревогой. — Ему незачем убивать меня, Миссандея… Другое ему нужно — вот только что? — и она сломала печать. «Дейенерис Таргариен, королеве-бродяжке. Пока ты скитаешься подобно нищей попрошайке, я вернул себе Железные острова, я захватил Щиты и Арбор, мой флот осадил Старомест. И это лишь начало. У меня есть разговор к тебе — с глазу на глаз. Ты и правда считаешь себя избранной, безумная оборванка? Думаешь, ты одна говорила с людьми по ту сторону Купола? Разве мои победы не заставили тебя усомниться в этом? Я хочу, чтобы ты взгромоздила свой зад на дракона и прилетела к старому маяку на острове Каменный Рог. Ты будешь одна. И давай без глупостей — не вздумай рассказать об этом любовнику. Ты, верно, не можешь найти своего драгоценного Мормонта? Этот вонючий старик у меня, и пока еще жив. Но если к полнолунию ты не явишься, я пришлю тебе его голову. Так что поторопись, шлюха. Эурон Грейджой, король Железных островов» Гнев, слепящий и яростный, охватил ее подобно пламени. Кровь бросилась в лицо, дыхание перехватило. Буквы плясали и сливались перед глазами, словно бы ухмыляясь глумливо и гадко. Каждое оскорбление было точно рассчитано; но она не позволит этим отравленным колючкам ранить ее. Мысль лихорадочно заработала. Неужели Вороний Глаз… но как такое возможно? Сир Джорах у него… полно, уж не пытается ли мерзавец ее обмануть? И тут в сознании, словно яркая вспышка, возник давний сон**: одноглазый человек вручает ей оловянное блюдо под высокой крышкой; она страшится поднять ее, потому что знает, что увидит отрубленную человеческую голову… в эту минуту она ясно поняла, чья это голова. Если только… — Прочти это, — Дени бросила свиток Миссандее. — Сколько осталось до полнолуния? — проговорила она, поймав негодующий взгляд подруги. — Два дня… может, три. Не делай этого, кхалиси. Он готовит тебе ловушку. — Со мной будет Дрогон, ты забыла? Я не могу бросить сира Джораха, и я… я просто не успею сказать Джону. С Джоном они виделись всего лишь несколько дней назад. Сейчас он, конечно, уже в Королевской Гавани. …Когда она вернулась в Вестерос спустя год после рождения сына, *** Джон настойчиво предлагал ей соединить их судьбы брачными узами. Он готов был пойти против всех своих советников, против лордов и знати. Но она отказалась, хотя по-прежнему любила его всем сердцем и с легкостью отдала бы за него жизнь. Время, которое она провела по ту сторону Купола, не прошло даром: она пережила какое-то внутреннее преображение и на многое стала смотреть по-другому. Власть и положение королевы не были более ее целью. Кроме того, она понимала, что теперь вестеросская знать относилась к ней еще более настороженно, едва ли не враждебно. Ее новый опыт встречал у них либо недоверие и насмешки, либо ненависть к смутьянке, которая потрясает основы государства своими опасными речами. Не считая того, что для них она так и осталась дочерью Безумного короля, чужеземкой, матерью чудовищ. А вот среди простых людей — крестьян, рыбаков, ремесленников, слуг — она была своей. В сопровождении Мормонта и Миссандеи она ходила из города в город, из селения в селение. И всюду говорила о том, что вскоре должно было произойти. Говорила о ценностях другого мира — равенстве, терпимости, сострадании. И о человеке, который придет, когда настанет время. Но о том, что это сын короля, она до поры молчала. Множество народу собиралось на улицах и площадях слушать ее. Когда она, похудевшая, все еще безволосая, в простой белой одежде, начинала говорить, глядя поверх голов огромными фиолетовыми глазами, шум в толпе постепенно стихал. Люди жадно вслушивались, многие задумывались и внимали ей с надеждой. А после всегда находились те, кто предлагал ей и ее спутникам кров и пищу. Ее редкие встречи с Джоном были тайными. Обычно он приходил под вечер, один, накрывшись плащом, чтобы не привлекать внимания. Такое тоже было в ее видениях — король, пешком покидающий свою столицу. Оставаясь неузнанным, он мог смотреть своими глазами, видеть, чем живут обычные люди. Такие же, как те, с кем служил в Ночном Дозоре Джон Сноу. И как те, кого Король Севера вел на великую войну с мертвыми. Часы, которые они проводили вместе, всегда пролетали слишком быстро; острое до боли счастье видеть друг друга, касаться друг друга, чувствовать друг друга сменялось печалью разлуки. Оба возвращались к служению, каждый к своему: он — к управлению государством, она — к проповеди. Он правил Вестеросом, а она исподволь, мягко, но уверенно направляла его, облегчая бремя власти, которое не всегда по силам даже самым достойным. Ей будто открылась какая-то новая мудрость, и Джон прислушивался к ее советам. …Дени подняла голову и распрямила плечи. Она приняла решение. — Я отправлюсь завтра же. Я должна. И не только ради сира Джораха. Этот ублюдок намекает, что ему помогают… они. Я должна это выяснить. Я не боюсь его. Но если через три дня я не вернусь, ты пойдешь в Королевскую Гавань и расскажешь обо всем Джону… королю Эйегону. Миссандея долго смотрела на свою госпожу и наконец молча опустила глаза в знак согласия. Она понимала: Дейенерис Таргариен потому и была истинной королевой, что не могла поступить иначе. * * * «Молчаливая» стояла на рейде с убранными парусами, из окна башни был хорошо виден ее черный силуэт на фоне бегущей по воде лунной дорожки. Да, луна почти полная… Сейчас сучка, конечно, уже получила его послание. Эурон не сомневался — она ответит на вызов. И тогда ловушка захлопнется. И не только для нее. Время на исходе, он ощущал это… Повернув ключ в секретном замке мирийской работы, Эурон откинул тяжелую крышку окованного железом ларца. Перед ним лежал Укротитель Драконов. В черной, до блеска отполированной поверхности шестифутового витого рога он увидел собственное искривленное отражение. Обручи, скреплявшие рог, были сделаны из красного золота и темной стали, вязь валирийских иероглифов покрывала их. Эурон долго смотрел на рог, как зачарованный, не в силах оторвать взгляда. С тех пор, как он обрел этот магический предмет в дымящихся руинах Валирии, рог не переставал будоражить его воображение. Это была не просто древняя, красивая и дорогая вещь; это была сила, он всегда чувствовал ее. А когда Мокорро, Красный жрец Рглора, рассказал ему о волшебных рогах, с помощью которых валирийцы управляли драконами, **** все встало на свои места. Он понял, чем обладает, какая великая драгоценность оказалась в его руках. А потом он узнал о кровавой комете и возрождении драконов. Нет, такое не могло быть случайностью. Он всегда знал, что у него великая судьба, и это была ее поступь. Из трех драконов Дейенерис два погибли во время войны с мертвыми, но третий, самый крупный и свирепый, был жив. И пока эта грозная сила в руках его врагов, ему не победить их. Огнедышащей твари ничего не стоит превратить его корабли в пылающие факелы. Подчинить чудовище своей воле, самому стать драконьим наездником — вот чего желало его сердце, вот к чему он стремился всем своим существом. И теперь этот час близок. Бегство племянницы даже сыграло ему на руку. После того, что она расскажет, флот Эйегона уйдет к Железным островам. А значит, залив Черноводной будет открыт для его кораблей. И Королевская Гавань не устоит. Что же до предсказания — он скользнул взглядом по надписи на золотом ободе — Мокорро говорил и об этом. «Ни один смертный, протрубивший в меня, жив не будет». Но он не станет испытывать судьбу и делать это сам. Он слишком хорошо помнит, как харкал кровью Крагорн, трубивший в рог во время вече на Старом Вике. И как черны были его легкие, когда мейстер рассек уже бездыханное тело. Нет, для этой роли вполне подойдет раб или пленник. Живая собственность хозяина рога, принесенная в жертву древней магии. О, он уже давно решил, кто это будет. Старый упрямый осел просто не сможет отказаться. Он отлично знает, чем пригрозить влюбленному дураку… Нет ничего важней, чем знать слабости человека. Тогда он превращается в послушную куклу в твоих руках. * * * Когда Яра вышла из ворот Красного замка, был уже вечер. Черные вести, которые она принесла, застали короля и его советников врасплох, как снежная буря среди жаркого лета; никто здесь не ожидал подобного. Заседание Малого совета, который был срочно созван Десницей, затянулось. И лишь теперь она могла вернуться на свой корабль. Утонувший бог благоволил к ним, ветра были попутными, и они быстро добрались до столицы. Раненых оставили в Староместе, в больнице Цитадели. Рана Хильде была ужасна, мейстеры несколько дней боролись за ее жизнь. В конце концов Яре сказали, что она не умрет, но выздоровление будет долгим. Прощаясь, Яра крепко поцеловала подругу в губы и поклялась, что вернется за ней. Несмотря на поздний час, в порту все еще было довольно людно. Яра направилась в дальний конец гавани, где был пришвартован «Быстрый ветер». И тут взгляд выхватил из толпы знакомое лицо. Темная кожа, карие глаза в длинных ресницах, густая шапка курчавых черных волос… Миссандея, подруга и наперсница Дейенерис Таргариен. Яра окликнула ее, и девушка остановилась. Сразу было видно, что Миссандея чем-то сильно расстроена: ее плечи были опущены, лоб прорезала вертикальная морщинка, в огромных глазах плескалась тревога. — Почему ты одна, Миссандея? А где… королева Дейенерис? К удивлению Яры, этот простой вопрос вызвал неожиданную и бурную реакцию: девушка горько разрыдалась, закрыв лицо руками. Вначале Яра даже растерялась, а потом обняла плачущую Миссандею за плечи и увела ее из портовой сутолоки на пустынный мол, который далеко выступал в море, защищая гавань от волн и ветров. Она усадила девушку на каменный парапет и напоила ее водой из фляги. — А теперь расскажи мне, что случилось? Почему ты плакала? Миссандея глубоко вздохнула и заговорила, мешая короткие отрывистые фразы с судорожными всхлипываниями. Из ее слов Яра узнала о полученном Дейенерис письме и о требовании Вороньего Глаза явиться к нему одной, верхом на драконе, под угрозой смерти Мормонта и еще чего-то, гораздо более страшного. Дейенерис не испугалась, призвала Дрогона и отправилась на север. — Моя госпожа велела мне ждать, и если к исходу третьего дня она не вернется, рассказать обо всем королю Эйегону… Она не вернулась. — Где Вороний Глаз назначил ей встречу? — Каменный Рог… Это островок к северу от Сосцов, там стоит заброшенный маяк. Яра уселась на парапет рядом с Миссандеей и задумалась. Расстояние от Железных островов до Королевской Гавани она преодолела быстро. Как Эурону удалось настолько опередить ее, если сейчас он далеко на северо-востоке Вестероса? Выходит, за то же время он проделал путь по крайней мере вдвое длинней. Правда, она задержалась в Староместе. Но все же… недаром ходят слухи, что Вороний Глаз знается с магами и колдунами. Без магии такое попросту невозможно! Об Эуроне никогда не известно, где он. А сейчас — известно. Риск велик, но… это шанс застать его врасплох. При попутном ветре до острова неделя пути… Говорили, что «Молчаливая», большая ладья Эурона, могла перемещаться с невероятной скоростью и появляться там, где никто не ждет опасности. Но не другие его корабли! Да, они хороши, но это обыкновенные суда. Значит, на Каменном Роге с ним лишь команда «Молчаливой»… Гнев снова тлел и разгорался в ней. Перед глазами вставало мертвое лицо отца, страдальческий взгляд умирающего Теона, страшная рана Хильде… горы трупов на берегу у Десяти Башен, сожженные и затопленные корабли. Я должна попытаться. Другого шанса может не выпасть. Не жаль и умереть, если удастся прихватить с собой это чудовище. Через час она собрала своих людей на корме «Быстрого ветра». — …Я не приказываю вам идти со мной. Из этого плаванья мы вряд ли вернемся живыми. Если кто-то не готов умереть — оставайтесь. Но вот что я скажу вам: вы — железнорожденные, и в ваших сердцах такая же боль и ярость, как в моем. Как и я, вы потеряли родичей, которых убил Вороний Глаз. Ваши дома разрушены и сожжены, как и мой дом. Так что же мы сделаем? Будем отсиживаться здесь, как трусливые крысы, и ждать, когда Эурон нападет? Или попробуем отправить его в пекло? Даже если все мы погибнем — это будет славная смерть, и Утонувший бог примет нас в свои подводные чертоги! Ответьте же, пойдете ли вы со мной?! Она смотрела на них с надеждой. Один за другим они поднимали головы, и Яра видела свирепое одобрение в их глазах. Эти суровые и грубые мужчины отвечали на ее порыв, разделяли ее решимость, потому что в их венах бурлила та же горячая темная кровь. Они сами выбрали ее своим вождем и были готовы идти за ней — к победе или к смерти. Ни один из воинов, выживших в битве у Десяти Башен, не пожелал оставить ее. — Я не сомневалась в вас, братья. Вместе мы убьем Эурона или умрем. А теперь — готовьте корабль. Мы отплываем на рассвете. Медлить нельзя. Вороний Глаз увертлив, как угорь, он может ускользнуть, такое было уже не раз. Что до короля — он узнает обо всем от Миссандеи. * * * Дени спустилась по крылу Дрогона и ступила на черный песок у подножья полуразрушенной башни. Навстречу ей по каменной осыпи шел Эурон Вороний Глаз. Она не видела его со времени переговоров в Драконьем Логове, но тут же узнала — пират ничуть не изменился за эти годы. Высокая прямая фигура. Смуглое обветренное лицо. Черная одежда. И взгляд, острый как кинжал. — Королева Дейенерис… Это хорошо, что ты послушала меня и приняла приглашение, — в его голосе звучали издевательские нотки, — еще немного, и твой Мормонт лишился бы головы. Я всегда делаю то, что обещал. — Откуда мне знать, что ты не убил его? — Приведите пленника, — Грейджой сделал знак своим людям, которые остановились поодаль, опасливо косясь на дракона. Тот оставался рядом с Дени, возвышаясь над ней своим гигантским телом, покрытым костяной броней. Огромный хвост, усеянный острыми шипами, время от времени лениво ударял по земле, взрывая мокрый песок. Увидев сира Джораха, Дени едва не вскрикнула. Измученный, совершенно седой, он не мог держаться на ногах. Перебитая рука висела плетью, на лохмотьях одежды — застарелые бурые пятна крови. Два воина подтащили его ближе и поставили рядом с Вороньим Глазом. Их глаза встретились. Во взгляде Мормонта была отчаянная решимость. — Кхалиси, не медли, сожги его! — кивок в сторону пирата. — Сожги здесь все! Заклинаю тебя!!! Голос рыцаря, который она знала, казалось, уже сотню лет, был сухим и хриплым, словно карканье ворона. А потом зазвучал другой голос, исполненный холодной злобы: — Не спеши отдавать приказ дракону. Если тебе, конечно, дорога жизнь твоего сына… твоего НЕДА. О, я вижу, ты удивлена! Думаешь, откуда мне известно это имя? Да, я сумел развязать язык твоему упрямому старику. Он выложил все, что знал, можешь быть уверена! Дени показалось, что земля качнулась под ее ногами. Она невольно взглянула на Мормонта. В глазах того была невыразимая мука. Эурон продолжал, глумясь: — Потом я навел справки у моих новых союзников. Они подтвердили слова твоего ры-ыцаря… Так что имей в виду — если зверь зажарит меня, твоего сына тоже ждет смерть, об этом я позаботился. Мои друзья влиятельны, им ничего не стоит убить мальчишку. Ты и вправду думала, что за Куполом живут одни идиоты? И не надейся на его приемных родителей — они-то как раз обычные люди и не смогут его защитить. Усилием воли она подавила подступающую панику. Удар был слишком неожиданным и пришелся точно в цель. Негодяй знал, что для матери нет ничего дороже, чем жизнь ее ребенка. Заметив смятение на ее лице, он ухмыльнулся с явным удовлетворением. — Слушай меня, Дейенерис Таргариен. У тебя есть выбор. Если сейчас ты сожжешь меня, твой ребенок умрет. Если ты просто сбежишь — он все равно умрет. Вели дракону улететь. Сейчас же. Только тогда твой Нед, быть может, останется жив. Словно в тяжелом, мучительном сне, Дени увидела горестное лицо Мормонта. Рыцарь медленно опустил голову, и она поняла — то были не пустые угрозы. Как только это осознание пришло к ней, она не колебалась ни минуты. Что стоила ее безопасность, сама ее жизнь, в сравнении с жизнью сына? Дени повернулась к Дрогону и позвала его по имени. Гигантский ящер наклонил к ней свою чешуйчатую голову, покрытую костяными наростами. Она положила ладонь на его горячую кожу. — Дрогон, улетай отсюда. Но будь неподалеку. Когда я позову тебя, ты услышишь. А сейчас — лети! Огромные янтарно-желтые глаза, не мигая, глядели прямо на нее. Потом кожистые веки на мгновение сомкнулись. Отступив назад, она смотрела, как дракон расправил могучие крылья, оттолкнулся от земли и легко, несмотря на свой вес, взмыл в ненастное небо. Она проводила глазами его удаляющийся силуэт и обернулась к своему врагу. Прекрасное, гордое лицо было спокойно, без тени сомнений или страха. Эурон Вороний Глаз подошел к ней вплотную и положил тяжелую руку на ее плечо.