Топором и мечом, солью и камнем, железом и кровью

И вот этот день пришел. Из окна своей башни Король Железных островов видел, как непроглядная чернота ночи стала редеть, сменяясь первыми признаками рассвета. Крупные звезды были похожи на гвозди, вбитые в синеющий полог неба. Красный жрец Мокорро открыл ему, что такой день — единственный в году: когда солнце являет свою полную силу, многократно возрастает и сила Укротителя Драконов. Он все рассчитал. Он ждал этого дня долго. Почти половина луны минула с тех пор, как драконья сучка оказалась в его руках. И пока он не трогал ее. Все свои силы, все помыслы он обратил на то, что произойдет сегодня. Край неба быстро светлел. Пора. Он набросил плащ поверх кольчуги и спустился по крутым каменным ступеням. На восточной оконечности острова, где почти отвесно вздымались ввысь голые серые скалы, была отлогая песчаная коса. Уже занимался рассвет, изжелта-бурый, словно подплывший кровью, когда молчаливые слуги Вороньего Глаза привели сюда Джораха Мормонта и Дейенерис Таргариен. Оба не видели друг друга с того самого дня, как Дени сдалась в плен. Сейчас ей отчего-то вспомнился другой рассвет: гавань Кварта, погребальный костер Чхого, кнут с серебряной рукоятью в его мертвой руке, толпа разъяренных горожан с камнями и кольями. Тогда их спас Дрогон — ее, Миссандею и сира Джораха.* А теперь… она не могла понять. Она не чувствовала приближения дракона. Мормонт в бессильной ярости смотрел на хрупкую фигурку Дени, ее руки, связанные за спиной грубой веревкой. Но даже плененная, осунувшаяся, в запачканном платье, она сохраняла присутствие духа как истинная королева. Увидев его, она ободряюще улыбнулась: — Выше голову, сир Джорах. — Кхалиси, простите меня… если сможете. Я подвел вас. Не было казни, какой он не казнил бы себя, когда понял, что произошло: Вороний Глаз вырвал у него роковые слова о Мелисандре… и о Неде. И вот последствия — его любовь, его королева здесь, связанная и беспомощная, как и он сам. Что уготовано им сегодня? Что задумал этот ублюдок? — Прощать нечего, сир. Вы ни в чем не виноваты, я знаю это. Вскоре они увидели своего врага. Твердо ступая по слежавшемуся песку, Вороний Глаз подошел к пленникам. Под плащом на нем была черная чешуйчатая кольчуга, отливавшая старым золотом. На поясе висел кинжал, за плечами — большой двуручный меч. Гладко причесанные волосы заплетены в косу. Двое воинов тащили за ним тяжелый деревянный ларец. — Итак, вопрос, который мучает вас обоих: зачем вы здесь? Я вам отвечу — затем, чтобы узреть мою силу и крушение всех ваших надежд. Смотри, Дейенерис Таргариен. Видела ли ты что-нибудь подобное? — Эурон откинул крышку ларца, открыв ее взгляду огромный черный рог; скрепляющие его обручи тускло блеснули в рассветном сумраке. — Знаешь, как зовется этот рог? Его имя — Укротитель Драконов, ты сама можешь прочесть это вот здесь… — он указал на золотой обод. Лицо Дени осталось спокойным. Она старалась ничем не выдать изумления. Конечно, она не раз слышала о волшебных рогах, при помощи которых валирийцы управляли драконами. Но видеть их ей не приходилось. Откуда у Эурона Грейджоя такая драгоценость? И неужели Дрогон… нет, такое невозможно! И все же, если это правда… — Теперь ты поняла? Да, я сделаю это. Ты увидишь, как я подчиню последнего из твоих крылатых детей. Верхом на драконе я поведу мои армии на Королевскую Гавань. Эйегон не устоит — ведь ты знаешь, что такое драконье пламя. Дени вспомнила первый бой с Ланнистерами, когда она летела на Дрогоне впереди дотракийской орды. Вспомнила огненный шквал, который она обрушила на вражеских солдат. Горящие человеческие тела, обращенные в прах фигуры, развеянные по ветру, пепел, покрывавший поле битвы серым саваном. Если такая сила окажется в руках Эурона… Представив это, она содрогнулась. — Что до тебя, Джорах Мормонт… Я решил, что именно ты протрубишь в рог и призовешь дракона к новому господину. Какая ирония, правда? Тем самым ты поможешь мне окончательно победить твою королеву. — Нет, нет! Сир Джорах, это погубит вас! «Ни один смертный, протрубивший в меня, жив не будет». — Никогда, Грейджой. Я не стану. Неужели ты думаешь… — О, уволь меня, Мормонт, помнится, я уже слышал подобное. И чем все кончилось? Ты сделаешь это. Будешь упрямиться?.. Хорошо. Тогда я прямо сейчас поимею твою королеву как последнюю шлюху. А ты будешь смотреть. Неужели тебе не жаль ее? Взгляни, какие дивные глаза, какая нежная кожа… какая высокая грудь. Ей придется нелегко, когда я засажу ей так, как нравится мне. И быстро это не кончится, обещаю. Решение за тобой. — Не слушайте его, сир Джорах. Ему не победить без Дрогона, а моя жизнь не так важна. Просто закройте глаза и не смотрите. Королевский флот уже идет сюда. Ему отомстят за нас, — голос Дени звенел, как натянутая струна. И ты не заставишь меня кричать, мерзавец. По знаку Эурона его люди подтащили ларец и опустили его на песок перед рыцарем. Рог, огромный и тяжелый, теперь лежал сверху, на крышке. Надавив ему на плечи, Мормонта поставили на колени. Рог был прямо перед ним. — Давай же, старик, солнце уже скоро покажется. Нет? Ты хорошо подумал? Ну так смотри, что будет… Держите его, — приказал Эурон своим воинам. Он остановился перед Дени, возвышаясь над ней угрожающим черным силуэтом. Тяжело глядя ей в лицо, распустил завязки плаща, и тот упал к его ногам. Затем отстегнул и снял перевязь с мечом. — Что ж, сейчас мы узнаем, насколько ты сладкая… Хочешь меня? Отвечай, сучка… — твердые пальцы стиснули ее подбородок, задрав голову вверх. — Могу поспорить, испытывать такое тебе еще не доводилось. Твой Эйегон — просто слюнявый щенок в сравнении со мной. Фиолетовые глаза бесстрашно встретили его взгляд; более того — в них было спокойное презрение. Взбешенный, он рванул ворот ее одежды. Ткань лопнула с треском, платье разошлось до самой талии. Мормонт увидел, как обнажилась ее грудь. Что-то оборвалось в нем. И прежде чем лапы Эурона успели дотронуться до ее тела, он наклонился, схватил проклятый рог и поднес его к сухим растрескавшимся губам. Оглушительный и жуткий звук, подобный нечеловеческому воплю, разнесся далеко вокруг. В нем был такой леденящий ужас, что люди на берегу в панике затыкали уши. Эурон, отпустив Дени, воздел руки вверх и замер. Край солнечного диска показался над морем на востоке. Мормонт чувствовал, как кровь в его жилах словно бы закипает. Он не мог оторваться от рога, продолжая трубить в него как бы помимо собственной воли. Он ощущал, как накалилась полированная витая поверхность, видел, что жерло рога задымилось, а письмена на золотых и стальных обручах загорелись сначала красным, а потом нестерпимо ярким белым светом. Ужасный звук длился нескончаемо, наполнял его уши, гортань, всю его плоть, сжигая и испепеляя ее. В какой-то миг сознание покинуло его, и он замертво рухнул на песок. Изо рта и ноздрей его текла кровь. И тут, в косых лучах восходящего солнца, из-за острых скал в дальнем конце пляжа появились воины в полном вооружении, с тяжелыми круглыми щитами и боевыми топорами. Впереди всех шла русоволосая женщина в кожаных доспехах. Меч в ее руке блестел, отражая солнечный свет. * * * Дядя и племянница стояли напротив друг друга. Жестокое лицо Эурона не выражало удивления или растерянности, скорее, в нем было хищное любопытство. Синие губы кривила усмешка. — А вот и моя ненаглядная Яра. Соскучилась по дяде, девочка? — Я вызываю тебя на бой, Вороний Глаз. Ты гнусный убийца. Ты, падаль, убил моего отца, Бейлона Грейджоя, и моего брата, Теона Грейджоя… — …А также других твоих дядьев и тех недоносков, что присягали тебе на верность. Ты настолько же скучна, как и глупа. На что ты надеялась? Сколько у тебя людей? Двадцать?.. Семнадцать? У меня вдвое больше. Тебе не одолеть меня. — Мы скоро узнаем. — О да, узнаем. Ульф, стереги рог. И пленницу, — он кивнул низкорослому плешивому человеку, который тут же бросился исполнять приказание. — Хуго, зови всех парней сюда, живо. Сейчас будет жарко. …И вот уже воины с обеих сторон застыли в напряженном ожидании, готовые схватиться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Падают в пустоту последние мгновения перед тем, чего уже не избежать. Звенящую тишину разрывает крик Яры Грейджой: — В бой, железнорожденные! Вперед, сокрушим их! Не страшитесь смерти, все мы умрем когда-нибудь! В следующую минуту команды двух кораблей сшиблись, словно две морские волны. И те, и другие были закаленными воинами, прошедшими немало сражений. Они презирали страх. Их руки привыкли держать меч или боевой топор. Они рубили, кололи, резали, били наотмашь… Звон мечей, стук щитов, яростные вопли и стоны боли разносились над ареной битвы. Команда «Молчаливой» превосходила числом; но каждый бился лишь за себя самого, ибо Эурон набрал их из самых отъявленных подонков Вестероса и Эссоса, гнусных убийц и мародеров, которых объединяла лишь страсть к наживе. Люди Яры — в основном это были моряки с Харлоу, сплоченные пережитым — сражались вместе, плечо к плечу, щит к щиту, и это отчасти уравнивало силы. Яра находилась в самом центре сражения. Двое лучших бойцов все время были рядом, прикрывая ее с боков. Да и сама она, сильная и ловкая, была опасным противником. Битва не туманила ее сознание, напротив — предельно обостряла. Время словно бы становилось тягучим и вязким, оно замедлялось, оставляя ей необходимые доли секунд, чтобы оценивать и решать. А тело ее, тело прирожденного воина, и без раздумий знало, что и когда делать — атаковать, отступать, наносить удары и уклоняться от встречных. И снова нападать, вот так! Она полоснула по горлу смуглокожего воина со свирепыми раскосыми глазами, и тот повалился, обливаясь кровью… В отличие от нее, Эурон Вороний Глаз не спешил вступать в схватку. Он то и дело напряженно всматривался в небо, которое на глазах заволакивалось тяжелыми тучами. Потом, словно спохватившись, он шагнул к Дени, которая неловко, боком, сидела на песке — мешали связанные руки. В нескольких шагах от нее ничком лежало неподвижное тело Мормонта. Тут же, под присмотром Ульфа, валялся и драконий рог. Эурон оторвал от платья Дени длинную полосу и затолкал тряпку ей в рот. — Ульф! Головой отвечаешь, — бросил он и вернулся к сражающимся. За эти минуты железнорожденные, которые держались одним сплоченным строем, потеснили его людей, трое или четверо из них были мертвы, другие ранены. Остальные отступили ближе к скалам, окружающим пляж. Лязгнул большой двуручный меч, выхваченный из ножен. Железный Король вступил в бой. Его страшные удары крушили щиты, сминали стальные вороты и нагрудники. Вот он развалил чье-то плечо, вот отсек руку, державшую топор. Его меч поднимался и опускался, неся смерть, и люди Яры дрогнули. Их плотный ряд стал распадаться. Эурон вклинился между племянницей и ее защитником слева, молодым Хальдором, и обманув того ложным выпадом, вогнал меч ему в живот. Юноша упал на колени, и Вороний Глаз одним ударом отсек ему голову. Забрызганный кровью с головы до ног, он повернулся к Яре, и они скрестили мечи. Эурон был выше и гораздо сильнее, и ей оставалось надеяться лишь на собственную быстроту и ловкость. Какое-то время ей удавалось уходить от его ударов. Один раз она даже достала его мечом, но сталь лишь скользнула по кольчуге, не причинив ему вреда. Но вот она оступилась и пропустила удар — меч Эурона рассек слои вареной кожи, одежду и плоть под ними. Длинная резаная рана на левом бедре запульсировала болью, и Яра увидела, как по ноге широкой лентой потекла кровь. Лицо Эурона озарилось свирепой радостью. — Что, получила, тварь? Теперь ты моя! Яра как могла держалась на ногах, понимая, что если упадет, то сейчас же будет убита. И тогда все напрасно: этот безумный поход, страшное напряжение всех сил, погубленные жизни… перед глазами снова возникло искаженное болью лицо Теона. Она зарычала, как зверь, и ринулась на врага, собрав все силы и целя мечом в ненавистное лицо. Но рана сделала ее медлительной и неуклюжей, и Вороний Глаз с легкостью отбил удар. Меч вырвался из ее руки и отлетел далеко в сторону, шлепнувшись на песок. Конец, пронеслось в ее голове. И в этот момент откуда-то сверху упал мощный оглушительный рев. Все глаза невольно обратились к небу. Меч, занесенный над головой Яры, опустился, не ударив. Прямо над ней, расправив широкие перепончатые крылья, стремительно пронесся гигантский черный дракон. Горячий ветер ударил ей в лицо, она пошатнулась и упала на одно колено, зажимая рукой рану на бедре.