POV Автор
Все монстры — это люди. И ты монстр.
— Хосок, — низкий голос, изношенный возрастом, не звучит так гладко и басисто, как у молодого поколения. Он намного грубее и разъедает воздух своей сухостью. Глава клана Чон Дэ Юн и его семья стремятся покинуть территорию семьи Пэ, которая желает продать свою дочь взамен на неприкасаемость. Этот союз выгоден не только третьему клану, но и первому, который хочет открыть новые судоходные каналы, а у третьего Дома они есть — порт в Кванъяне. Мужчина подзывает старшего сына, который незаинтересованным взглядом смотрит на отца, но всё же делает пару шагов, приближающих его к Боссу. — Смирись! Ты знаешь, что нам это нужно, — Хосок смотрит на родителя, выдерживая его суровый взгляд. Мужчина стремится опустить сына на предназначенную ему ступень. — Как бы сильны мы ни были, ты должен принять свой долг, тем более, это было решено больше десяти лет назад. — Думаешь, меня это беспокоит? — голос парня лишён интереса. Хосоку не особо хочется развивать диалог с отцом, но в открытую игнорировать слова главы не позволяет устав мафии: чтить семейные ценности — прямая обязанность каждого из них. — Эта новость мне была известна, так что… — на плечо будущего Босса клана ложится ладонь Чонгука, решающего прервать напряжённую беседу брата и отца, конец которой может быть непредсказуем. Младший знает планы семьи и то, что она собирается осуществить. Жадность, плещущаяся в их глазах, заражает безумием остальных, и скоро Чонгук будет играть под дудку одного из этих кукловодов. Только вот кто будет руководить не начавшейся войной — остаётся загадкой. Но неизвестность доставляет младшему Чону удовольствие. Без элемента неизвестности жизненная игра теряет смысл. Каждый из троих знает, кто хитрее и сильнее из Чонов, но если двое это признают, то третий закрывает глаза, не собираясь принимать нежеланный факт. Дэ Юн не дурак и прекрасно понимает своё ближайшее будущее, но игнорирует его громкий стук в дверь, требующий открыть. В действительности, многие из клана ждут восхождения на престол Чон Хосока, жаждущего крови своих врагов. Он готов воевать и крушить всё на своём пути, оставляя позади себя только руины и пыль. Смотря на Феникса, непроизвольно понимаешь: перейдя ему дорогу, обратно к спокойствию не вернёшься. Другие именно этого и боятся. Страх того, что старший сын Босса становится настоящим мясником, марающим руки даже тогда, когда не требуется. Этот дьявол не спит никогда. И, выходя на охоту, он забирает не только душу, но и её сосуд. Однако каждый из клана Чон всё равно признаёт великолепное стратегическое мышление Хосока. И многие догадываются, что после перехода власти в его руки им грозит куда большая опасность, потому что она придёт с силой, которая будет сопровождаться жертвами и кровопролитием. И, увы, избежать этого не удастся. Плата за господство — кровь. Машины клана увозят отца и мать с территории семьи Пэ, оставляя сыновей на земле врага-союзника. — Наш Пикачу покинул свой покебол, — направляясь к машине старшего брата, Чонгук решает оповестить его об информации, которую сам недавно узнал. Смотрит на Хосока и не понимает, как брат воспринимает этот факт. Младший Чон знает старшего, как и то, что тот получает отдельный недельный отчёт о жизни Пэ Джухён. И эта одержимость Чонгука пугает, потому что иногда в голове проскальзывает мысль, что рядом с ним стоит не его брат, а неизвестный человек, от которого веет бедствием, норовящим скоро постучаться в двери. Первый клан заключил союз с третьим четырнадцать лет назад — их первенцы должны были создать брачные узы. Вот только сын Дэ Юна не был доволен раскладом, который ему навязывали. Будучи в возрасте десяти лет, на первой встрече с маленькой невестой Хосок отверг Гурин, преклонив своё колено перед шестилетней девочкой, испуганно прятавшейся за большим цветочным горшком. Это была вторая дочь семьи Пэ. И именно то событие полностью изменило жизнь Джухён, которая сбежала, а после и вовсе забыла о приходившем принце. Но действительность приобретает другой ход, когда ты избранная невеста — для Джухён появились критерии, которым должна была соответствовать та, кто собирается занять престол рядом с будущим Главой. Семья Чон тщательно следила за девочкой, которая должна была стать новой госпожой дома. Каждый её шаг, будь он верным или нет, описывался в еженедельных отсчётах, и если хотя бы одна, даже самая маленькая ошибка не нравилась родственникам жениха, то девочку наказывал родной клан. Чонгук помнит, как в возрасте семи лет, сидя на коленях отца, услышал голос главного советника дома, который докладывал Боссу новости, несущие в себе не самую позитивную информацию. Девочка убила. Тогда Чонгук думал, что девушки — ранимые существа, и если их коснуться, то они осыплются, как лепестки алой розы. Но теперь он узнал, что нежная особа такого же возраста совершила убийство. Она забрала жизнь, взамен даря смерть. В тот момент младший Чон был знаком с этим только по разговорам с братом, который уже проходил тренировку. Но слово «смерть», проскальзывающее в разговорах, сеяло маленькие семена тревоги в детскую душу.***
— У каждой группы своя задача, — низкий голос Хосока пробирает до дрожи людей, которые находятся рядом с ним. Сейчас им нечего бояться, а вот человеку, разговаривающему с Чоном по телефону, — да. — Твоей обязанностью было следить, так ответь мне на вопрос, который я хочу тебе задать… — бесцветный тон показывает сдержанность, в тени которой прячется ярость, требующая дать ей волю. За ненамеренную оплошность человек, находящийся на другом конце связи, заплатит очень дорогую цену. Провинившийся перебивает молодого наследника и начинает оправдывать себя, пытаясь хоть немного смягчить подкрадывающееся наказание. Голос мужчины дрожит, но он пытается это скрыть: негоже взрослому члену клана показывать свои слабые стороны. Стойким хочется казаться снаружи, но в глубине души мужчина уже готов завывать мольбу о пощаде. Сегодня весь день окружение, которое сопровождает будущего Босса, пытается не попасться ему под горячую руку. Монстр, который сейчас стоит в ночной темноте, не поглощающей его, а принимающей, как хозяина, пытается держать свой характер под контролем. Но события, идущие по очереди, всё больше и больше дразнят зверя. Эти оплошности — как свежий кусок мяса, которым машут перед голодным львом. Играть с клыкастым чудовищем, когда он в таком состоянии, может стоить жизни, и единственный способ спастись — скормить что-то другое. Чон старается держать под контролем как жизнь, так и эмоции, но периодически всё идёт не так, как хочет парень. Именно сегодня произошёл маленький резонанс, заставивший колыхнуться блокиратор эмоций. День встретил Хосока не лучшими новостями и продолжил их на него потихоньку высыпать. Поэтому теперь Чон пытается многое взвесить и обдумать, потому что в кровожадном мире даже маленькая утечка или нечаянно ляпнутое слово может стоить жизни. Так что ошибку нужно искоренять сразу, будь то вещи или люди. — Говоришь, случайно не уследил? — вопрос, слетающий с губ Чона, не нуждается в ответе — он пронзает своим остриём ухо слушателя, который, как мантру, повторяет в динамики, как он был невнимателен и что ему очень жаль. — Молчи и возвращайся, — на этом звонок завершается, оставляя собеседника в ожидании наказания. Хосок убирает телефон во внутренний карман пиджака и поворачивается к набережной, что освещается огнями, горящими на главном мосту Кореи, который объединяет две части Сеула. Чону нравится стоять и смотреть на тёмные волны, рябь от которых слегка виднеется в кромешной тьме — даже свет от моста не может победить ночь. Слушая шум воды, человек вновь может обрести уравновешенное состояние. Глядя на волны, хочется подумать и разобраться в себе или в ком-то ещё. Но море исцеляет только тех, кто в этом действительно нуждается. Хосоку это не надо, для него река — это просто вода, которая бурлит в темноте, привлекая к себе внимание. Люди из клана Чон в кортеже из машин, стоящих рядом, следят за каждым действием своего хозяина. Они напряжены из-за поведения своего предводителя, который стоит и не шевелится, обдумывая свой следующий шаг. Солдаты, служащие семье, уважают и признают будущего Дона. Хосок поворачивается к машинам, фары которых ярко светятся, и понимает, что в каждой из них сидит зверь, готовый преклонить колено пред своим Фениксом. Чон один раз машет рукой в сторону своих людей и снова отворачивается к морю. Из автомобиля, который стоит ближе всех к Хосоку, выходит верный пёс, пугающий присутствующих не меньше Чона, а, вероятно, даже больше. Все знают, что старший сын стратег, продумывающий каждый шаг наперёд. Даже на казнях он не убивает так просто — он продумывает каждую мелочь. Он лев, который размышляет, как разорвать свою добычу. Только вот монстру не всегда охота марать руки, поэтому есть выдрессированный пёс, осведомлённый о клане лучше всех. Пак добывает запретную информацию, даже если надо вспороть голову и достать оттуда мозги. — Я нашёл девчонку семьи Пэ, — юноша, приближающийся к Хосоку, похож на архангела. Прохожие, бросающие мимолётные взгляды в сторону парня, могут подумать, что он ангел, спустившийся на землю, но на самом деле его сущность пугает. Пак Чимин — ручной тигр Чона, разрывающий глотки всем, на кого указывает рукой хозяин. Он и не друг и не правая рука наследника — он пёс, который служит не главе клана, а Чон Хосоку. Пак Чимин — машина, готовая убивать и пытать, лишь бы не разочаровать того, кому преклоняется. Пак — ходячая мясорубка, которая может с закрытыми глазами вырвать язык, просовывая тот через вспоротую глотку. Ангел, работающий в аду и пьющий кровь своих жертв, как лучшее выдержанное вино. — Она сейчас гуляет по району Каннам, — Пак приближается к Хосоку и делает глубокий вдох, давая дыму от сигарет, который только что выдохнул Чон, проникнуть в лёгкие. Этот жест никому не заметен, но верное лицо получает удовольствие от никотина, проникающего в его организм таким путём. Месяц без сигарет даёт о себе знать. — Отправить за ней машину? — Нет, — немного подумав, отвечает Чон. Затяжка и ещё один выдох с дымом от сжигаемого табака, который растворяет мысли, накопившиеся за день. — Пока просто следи за ней, а мне нужно съездить к одному человеку, который жаждет меня увидеть, — злой оскал озаряет лицо парня, и он уже предвкушает грядущий час. Хосоку нужно снять стресс, накопившийся в его теле. — Чимин, если принцесса совершит ошибку, то отправь её к Ли в китайский район, — Чон делает последнюю затяжку сигареты, которая тлеет на глазах, выдыхает и бросает окурок на асфальт, придавливая его носком ботинка. А после поднимает глаза на Пака и смотрит так, что Чимин готов встать на колени и опустить голову, лишь бы перестать чувствовать на себе взгляд, прибивающий стопы к земле и заставляющий кровь стыть в жилах. — А если кто-то обидит её, то пусть Ли сотворит из провинившегося искусство, — на этих словах Чимин кланяется будущему главе и ждёт, пока тот не захлопывает за собой дверь машины и уезжает в неизвестном Паку направлении.***
Хосок ходит вдоль картин, что таят в себе мечты художников, которые не знали границ и стремились отобразить на холсте всю свою сущность. Они верили в волшебство и показывали это на холсте, но стоит остановиться напротив одной из множеств картин и задержать свой взгляд на ней, как понимаешь — розовая маска рассеивается, словно дым. Вместо неё начинаешь видеть ужас, с которым столкнулся автор картины во время её написания. Возможно, он вдохновлялся кошмаром, который стал ему***
«Отправь моей невесте руку, которая будет держать её украденный телефон» Чимин гипнотизирует сообщение, что пришло от Чона несколько минут назад, и пытается собраться с мыслями, которые рассыпаются, как песочные замки. Сейчас он, как верный выдрессированный пёс, выполнит любое указание хозяина. Пак никогда не наслаждается процессом казни, но, чтобы выжить, нужно выключать в себе человечность и становиться даже тем, кем не был рождён по природе. Пак и его пешки находятся в каком-то тёмном переулке между двух домов. Он подсвечивается только от зажжённых автомобильных фар, но это не пугает никого из присутствующих, кроме трёх мальчуганов, которые, полностью изуродованные, лежат на асфальте у ног пса. Их лица искорёжены из-за сильных ударов тех, кому нельзя переходить дорогу. Они не знали. Дети, полезшие к той, к кому нельзя было приближаться, сейчас лежат в полумёртвом состоянии. Чимину жаль их. Будь его воля, он бы закрыл на это глаза и отпустил мальчуганов домой после пары ударов, но Хосок требует кровь. А если Хосок хочет — значит, она будет. Красная жидкость ему нужна для сюрприза Джухён, ведь это станет для неё самым нежеланным подарком. Сейчас ночную тишину нарушает доносившийся издалека шум машин, которые гоняют по свободным трассам города, и звук постанывающих парней, молящих о том, чтобы физическая боль исчезла. Но их мечтам не суждено сбыться — их желания могут обернуться только против них самих. Один из подростков хватает Пака за ткань брюк и начинает тянуть на себя, но его движения настолько слабы, что едва ли способны заставить Чимина шелохнуться — он лишь одаривает мальчика коротким сочувствующим взглядом. Ему жаль. В глазах юношей мольба о помощи и надежда на выживание. Они не понимают, что сделали не так, где совершили неверный шаг, но знают точно: это для них конец. Чимин смотрит в глаза жертв и чувствует всем телом, как из глубин их душ тянутся руки, которые пытаются зацепиться за ниточку жизни, что так быстро проскальзывает сквозь пальцы. Их взгляд режет Чимина на куски. Хотя душа Пака уже не имеет чистого места — она вся усыпана шрамами. Для него убить человека — как закрытыми глазами завязать узел на кроссовках. Но всё равно, каждый раз отбирая жизнь или причиняя боль, он испытывает давление на окаменевшее сердце, которое уже давно ждёт своего часа, чтобы остановиться и сгореть в аду. — Где она? — не отводя взгляда от лежачих тел, задаёт вопрос одному из людей, находящихся сейчас в его власти. Ему докладывают каждый шаг оплошавшей девушки. — Сейчас наши люди следят за такси, в котором она едет, — поклонившись Чимину, занимающему наиболее высокую ступень в мафиозной иерархии, солдат отходит. Пак кивает в знак того, что услышал, и разворачивается к своей машине, в которой лежат инструменты, с помощью которых он выполняет приказы хозяина. — Не бойся, я пока тебя не убиваю, — достав из багажника топор, лезвие которого идеально заточено, Чимин движется тяжёлыми шагами к тому парню, у которого был найден телефон принцессы Пэ. Пак старается не принимать несправедливость жизни близко к сердцу — эту мантру он себе внушает, чтобы не разбиться вдребезги, но на самом деле ад уже давно проник в его душу и начал разъедать её, как червяк, превращая ангела в кровавого демона. — Я всё сделаю с первого раза, — верный пёс разговаривает со своей жертвой, несмотря на то, что она вряд ли сейчас его слышит, хотя… Два амбала быстрыми шагами обгоняют Пака и приступают к подготовке места для предстоящего действа. Один хватает тело парня, который, почувствовав чужие сильные прикосновения, начинает брыкаться, пытаясь спастись, но всё тщетно. Его лицо вжимают сильнее в мокрый асфальт, подчиняя и заставляя успокоиться. Другой солдат вытягивает правую руку подростка, освобождая запястье от мешающейся куртки, которая сползает вниз, будто желая защитить своего носителя. — Держите его, — в один миг механизм в голове Чимина щёлкает, переключая его на нужный лад. Сейчас он не ангел, который может одарить людей светом, приносящим счастье и покой, сейчас он прислужник дьявола, способный только на то, чтобы причинять боль и вселять ужас, и от него не спастись. Взмах. Топор, служащий прекрасным орудием для убийства или расчленения кого-либо, нравится Паку намного больше, чем маленькие ножи, от которых слишком много мороки. Например, ножом нельзя одним взмахом отрубить человеческую конечность так, чтобы порез был идеально ровным. Маленьким инструментом можно разве что пилить запястье, которое будет кровоточить и марать ручку холодного оружия, вынуждая то выскальзывать из крепкой хватки палача. Удар. И подросток ощущает настоящую боль. Это не та боль, которую он чувствовал при избиении — эта кричит и мигает в голове всеми тёмными цветами вместе с осознанием, что отрубленная часть тела парня больше ему не принадлежит. Раздаётся нечеловеческий вопль, режущий уши всех присутствующих, как будто кто-то начинает стирать о стекло кусок пенопласта. Жертва кричит и вопит о пощаде и снисхождении, но Чимину уже всё равно — минута жалости истекла, и на её место пришло безразличие. Сейчас то, что он делает — лишь обычная работа, которая его кормит и одевает. Пак опирается на топор, как на трость, и наклоняется, чтобы поднять «вещь», которая только что была частью чужого тела. Кисть кровоточит, валяясь в луже собственной крови, полностью испачканная тёмно-алым цветом. Чимин, не брезгуя, берёт руку за указательный палец и смотрит на амбала, который уже несёт чёрную подарочную коробку и полотенце. Пёс кладёт на белую ткань, обшивающую внутренность коробки, отрубленную конечность, за секунду пачкая белоснежный шёлк. Достаёт чужой телефон из кармана пиджака и кладёт его в руку школьника, теперь ему не принадлежащую, при этом аккуратно зажимая в пальцах телефон и устанавливая таймер, который должен сработать, как только смартфон снимут с блокировки. Маленькая уловка, пугающая получателя сюрприза. Слово «сюрприз» всегда звучит зловеще. — Подарок отправлен, — избавившись от чужой крови и отправив подарок получателю, Пак решает набрать Босса, уехавшего на неизвестную Чимину встречу, хотя некоторые мысли о том, кому принадлежит смертельное свидание с Хосоком, всё же есть. В телефоне на другом конце провода слышны вопли и мольба к Господу о спасении от мук. — Что делать с парнями? — Отправь одного к Ли, чтобы он сотворил шедевр, за которым я приеду через два часа, а других отправь к Кану для проверки их здоровья, — приказ от Чона, сопровождающийся криками мученика, заставляет понять, кто есть кто. — Вас понял, — на этих словах Чимин отключается и приступает к раздаче приказов. Нужно действовать быстро, сейчас пёс понимает замысел господина, который собирается окрасить сегодняшнюю ночь в тёмно-алый. Он смотрит на двух парней, которые молча и с животным страхом глядят в ответ то на него, то на своего друга, отключившегося от болевого шока, — сегодня именно он станет полотном художника, а они пожертвуют свои органы на чёрный рынок.***
Чонгук смотрит в спину девушки, которая удаляется, показывая младшему Чону средний палец. Парню нравится Джухён, в скором времени планирующая стать частью его семьи. Весь клан тщательно следит за ней и осведомлён о каждом сделанном шаге. Пэ ничего не известно о клане Чон, а о свадьбе она и вовсе узнала лишь пару дней назад. Где Хосок, Чонгук тоже не знает, хотя то, что за молодой девицей следят, понятно и без этого. Он замечает людей своего клана, которые наблюдают за Джу с разных точек клуба, не привлекая тем самым ненужное внимание. Слава богу, что за младшим не следят так же старательно, как за будущим членом дома. Чон, в отличие от брата, не стремится править кланом да и участвовать в его развитии не желает, и его и не заставляют. Хотя всем прелестям жизни в мафии его научили, поэтому держать пистолет и человека на мушке Чонгук умеет. Многим кажется, что младший брат станет правой рукой старшего, когда Хосок займёт место Босса, но это только предположения… — Повтори, — осушив стакан, в котором был коктейль Джухён, Чон требует ещё. Напиваться сегодня желания нет, а вот почувствовать расслабленность — да. Чонгук следит за барменом, который, не взглянув на парня, начинает выполнять заказ. Младший смотрит на высокого и красивого брюнета, привлекающего интерес женского пола, — именно поэтому вторая половина стойки занята исключительно девушками, которые стремятся заполучить внимание бармена, в данный момент занятого созданием очередного коктейля. — Ваш заказ, — Тэхён ставит на квадратную салфетку созданный напиток и пододвигает его к парню, который, терпеливо ожидая, рассматривает Кима. — Как зовут ту девушку? — решает задать Тэхён давно мучивший его вопрос. Он столько раз сталкивался с ней, но только если молодая особа знает его имя, то он её — нет. — А как меня зовут — не хочешь знать? — усмехается Чон, мешая в станке кубики льда, которые медленно тают. Чонгук смотрит на замершего парня, в глазах которого не отражается ни капли смущения. — Я Чонгук, а ты у нас Тэхён. — Зачем мне ваше имя, — Тэхён принимает заказ только что подошедшей девушки и начинает его выполнять, при этом изредка возвращая своё внимание к юноше, усмехающемуся ему прямо в лицо. — Чтобы узнать её имя, — возможно, Чонгук немного играет, но сейчас он хочет повеселиться и кого-нибудь подразнить. — Без меня ты к ней даже подойти не сможешь, так что, милашка Тэ, ты запомнишь моё имя?***
Место, где расслабляется Намджун, пропитано аморальностью. Здесь гремит музыка, сливающаяся со вздохами и стонами людей, переступившими черту дозволенного. Девицы облепляют тело Кима, пытаясь соблазнить молодого господина своей настойчивостью. Сейчас каждый из них действует под дозой, взрывающей фейерверки внутри. У многих девушек глаза, благодаря запретной таблетке, становятся стеклянными. По их венам бежит чистый кайф, который топит всю человеческую сущность, освобождая что-то новое, то, что набрасывается на дремлющее сознание навязчивыми галлюцинациями. Сегодня Намджун больше не тот, чьё мнение может проигнорировать отец — теперь оно в клане закон. Он Ким. Он клан. Комната заполнена людьми, потерявшими счёт времени. Все пребывают в эйфории, каждый ловит удовольствие, от которого сносит крышу. Полуголые и полностью обнажённые тела растворяются в дыму. Если человек с танц-пола зайдёт в личную вип-комнату Кима, то задохнётся от мерзкого запаха, смешавшего в себе всё противозаконное. Гости, которые отдыхают рядом с Намджуном, запомнят эту ночь надолго. Ким постарается. Сколько бы менеджер клуба ни смотрел в глаза Кима, всё больше убеждается в том, что святости в них нет. Конечно, чтобы сидеть на кровавом троне, нужно уметь пачкать руки и при этом не испытывать эмоций, которые могут погубить. Но администратор клуба рад, как бы извращённо глава клана Ким ни расслаблялся, что человек в нём всё ещё жив, несмотря на грязное шествие оргии, которую иногда устраивает Намджун: оголённые тела около него трутся друг о друга, а девушки ласкаются между собой и одновременно подставляются под беззастенчивые прикосновения незнакомцев. — Господин, вас ищет Джухён, — администратор клуба просит ди-джея в комнате убавить звук, чтобы быть уверенным, что босс слышит его. — Я видел её внизу. — Скажи ей, что сегодня я занят, — Намджун прикрывает глаза и втягивает прокуренный воздух не только от сигарет, но и от травки. Адская смесь для лёгких. Ким не хочет, чтобы Пэ видела его таким — для неё он желает оставаться защитником, за спиной которого она всегда может спрятаться. Но сейчас он валяется среди шлюх, обвивающих его, как змеи, и надеющихся урвать лакомый кусочек, поэтому совершенно не хочет спускаться вниз. Намджун всегда заботился о Джу, хотя та никогда не рвалась принимать его внимание, но даже если так — Ким всё равно продолжает это делать. Он знает, что без его защиты девушке будет трудно. В этом мире глава второго дома является её спасательным кругом и убежищем, в котором Джухён может спрятаться от проблем. — А что насчёт Тэхёна? — продолжает нервировать Кима менеджер. Он не может понять намёк, что ему тут не рады, поэтому начинает сыпать новыми вопросами, раз предыдущий остался без ответа. — Не сметь трогать этого пацана, если кто-то на него косо посмотрит — уволь, — отвечает Ким ровным тоном и машет рукой, — это служит сигналом к продолжению веселья и позволяет администратору окончательно убедиться в том, что ему здесь больше не рады.