POW Пэ Джухён
Звук дождя, отбивающий каплями только ему известный ритм, заставляет почувствовать природную свежесть, что пробирается под тёплое одеяло и покрывает кожу мурашками, отчего невольно ёжишься. От этого хочется ещё сильнее укутаться в тёплый футон, что защитит от холодной напасти. Но именно такие факторы действуют на развития сна, создающегося в пасмурную ночь. Открыв глаза, я слышу мелодию дождя, которая с каждой секундой открывает для меня разные интонации, затрагивающие струны души. Они словно искусный музыкант своими тонкими пальцами создают минорное произведение, от которого старые шрамы начинают ныть, а память воспроизводит отнюдь не лучшие воспоминания. Дождь любит пробуждать в человеке то, что глубоко и тщательно спрятано ото всех, но только не от него. Многие люди слепы и глухи к мелодии дождя, а, возможно, и ко всему, что их окружает в мире. Одним из таких людей является мой отец. Для него дождь это дождь, а солнце просто солнце. Он не заставляет свой мозг искать свет надежды или отчаяния. Зачем? Если в этом гнилом мире нам только остается надеяться на свободу, которой нет. Её получают только те, кто борется за неё и стремится к ней. Но одного желания мало, поэтому оно должно сопровождаться хитростью и безжалостностью. Тогда появится шанс разрушить железную тюрьму и получить свободу, которой нет. Вспоминаются слова отца Намджуна, которые подтверждают факт того, что людям с добрым сердцем не прожить долго в кровавом мире. Он говорил нам, безмозглым детям, что затравленный и прижатый к стене кот превращается в тигра. Тигр убивает, разрывает и уничтожает тех, кто зажал его в углу.Мы должны стать тиграми.
Сбрасываю одеяло, прячущее меня от холода, проникающего в комнату через открытый балкон, что приглашает ночной свежий воздух внутрь, оказывая ему своё гостеприимство. Спускаю ноги с кровати и касаюсь ледяного паркета. От такого резкого перепада температуры по телу бегут мурашки, но через пару секунд происходит привыкание к прохладе. Маленькими шагами направляюсь в сторону балкона, который полностью утоплен в лужах, появившихся благодаря дождю. Выйдя, чувствую, как ступни соприкасаются с водой, не собирающейся исчезать, как и ливень, который совсем не хочет заканчиваться. Он дарит сегодня Сеулу ещё один пасмурный день, который будет давить, нагнетать депрессию. От этого не сбежать. Я могу сделать шаг и оказаться под сильным дождём, что покажет мне свою природную силу, от которой меня пока спасает особняк. Каждая его капля, что ударит по моему лицу и телу, позволит смыть усталость и мысли, мучающие и разъедающие голову. Конечно, это всё иллюзия, но лучше она, чем реальность, которая вселяет пустоту. Шаг. Расстояние вытянутой руки преодолено, и я за несколько секунд становлюсь мокрой от природного душа, что может мне подарить простуду, о которой я совершенно не мечтаю. Однако я добровольно выхожу под дождь, чтобы он выписал мне ломку во всём теле, слабость и температуру под сорок. Стоя под холодными каплями дождя, я понимаю, что, сказав позавчера своё имя Хосоку, я подняла белый флаг перемирия, с которым идёт подчинение. Но если я хочу сбежать и почувствовать свободу, то должна идти напролом. Лучше подчиниться, стать той, кем он хочет меня видеть, и исчезнуть, раствориться в мире, в котором имя Пэ Джухён исчезнет, как и Чон Джухён. Найдёт. Уверена, что вселяю сейчас в себя ложную надежду на свободу, но в глубине души я знаю: Красный Феникс найдёт и вернёт, но уже не в золотую клетку, а под топор своего лучшего шеф-повара, который приготовит из меня превосходное, изысканное блюдо, подающееся с красным вином главному хищнику дома Чон. Если поступлю так, то точно пожалею об этом, потому что видела, что Хосок делает с теми, кто у него не в милости или в ней. Убивает. Для меня он точно изобретёт новый метод убийства, никому ещё не известный. Возможно, моя душа и тело будут порублены на кусочки, которые можно будет рассмотреть только под микроскопом. А может я пройду все семь кругов ада, а на новом, созданном специально для меня восьмом кругу, я сделаю последний вдох, не успев его выдохнуть. Я уверена, Чон постарается сделать так, чтобы я больше никогда не открыла глаза. Маленькая плата за то, что пошла против первого дома. Против Чона. Против Хосока.Плата — жизнь.
Если я не хочу ей расплачиваться, то должна думать над каждым своим шагом и словом, вылетающим из моего рта, чтобы не расстраивать будущего хозяина моей жизни. Только зная себя, я точно оступлюсь или скажу то, что не понравится Хосоку. Факт. Я даже не знаю, что он сделает мне за мой поступок на благотворительном вечере. Хотя моя защита и подстраховка — это Чонгук, который вместе со мной пил и принимал белый порошок, приносящий вкус веселья. Но от него меня отрезвил Чон со своими походами в Богом забытые места. Я виновата? А как мне справляться с этим миром и его испытаниями на трезвую голову? Без запретных веществ я сломаюсь, хотя и с ними вся трещу по швам, которые рано или поздно порвутся, и тогда меня уже ничто не соберёт. Только чудо, которого в нашем мире нет… — Что мне делать? — срывается с моих губ вопрос, на который хочу получить ответ всем сердцем. Только ответа мне никто не даст. Он прячется где-то, и найти его я должна сама. Хочется просто забраться на большое, мраморное парило балкона, закрыть глаза и полететь вперёд, думая, что хоть в последние секунды жизни придёт ощущение свободы. Я стану птицей, которая хочет взлететь высоко и покорить небеса своим присутствием, но я лишь смогу полететь вниз, прямо в землю, куда позже буду замурована навсегда. Покой и тишина. Слышу, как дверь за моей спиной начинает скрипеть, после чего мягкий голос моей сестры, которая решает стать ночным гостем, ругает эту самую дверь. Наблюдаю за ней с балкона и вижу, как сестра медленно приближается к моей кровати, думая, что я досматриваю десятый сон и о присутствии её узнаю только утром. У РиА есть страх дождя и грома, сопровождающихся яркими молниями, что освещают своим светом всю комнату, вселяя тем самым в маленькое тело ужас и ощущение небезопасности. — РиА, — обращаюсь к сестре, которая вздрагивает от моего голоса, напугавшего её. — Прости, я не могу спать одна, — сестра, опуская голову и перебирая ногами, идёт к моей кровати. Я покидаю балкон, закрываю его и задергиваю большие плотные шторы, не позволяющие свету от молний проникать в комнату. — Ты вся мокрая, — соскакивает резво со своего места РиА и бежит в мой шкаф, чтобы принести полотенце и сменную одежду, а я плетусь в ванную, где планирую принять горячий душ в надежде, что он не позволит простуде заполучить меня. — У тебя снова кошмары? — закончив процедуры, выхожу из душа и направляюсь к кровати, в которой лежит младшая сестра. У неё закрыты глаза, отчего делаю вывод, что РиА спит. Ложусь на другую сторону постели и слышу голос. — Я не сплю, — РиА делает тяжёлый вздох, тем самым показывая, что всем сердцем желает заснуть, но не может. — Куда ты исчезла после того благотворительного вечера? — Гуляла, — занимаю удобное положение в кровати и смотрю в потолок, которого не видно из-за темноты. К давящему мраку глазам тяжело привыкнуть. — Долго гуляла…. — С Чонгуком? — слышу немного непонятный для меня тон сестры и чувствую, как матрас прогибается оттого, что сестра повернулась на бок и теперь пытается рассмотреть мой профиль в темноте. — Я видела вас, как ты его заводила в женскую уборную, — и на этих словах я боюсь дышать и сказать что-то неправильное. Как объяснить сестре, что мы с младшим Чоном не плотскими утехами занимались, а нюхали кокс, запивая дорожки алкоголем. — Тебе он нравится? — и в этом вопросе улавливаю нотки обиды, что детский голос не мог скрыть. Неужели РиА сильно нравится Чонгук? Но она видела его пару раз и разговаривала с ним только дежурными фразами. Этого достаточно, чтобы попасть под чужие чары, затуманивающие мозг и завладевающие сердцем. Она будет заполняться ложной любовью каждый раз при виде Чонгука. Эта детская мимолётная заинтересованность. Точно не любовь. А если она? Что тогда, Джу? Ты сможешь спасти сестру? Нет. — РиА, — пытаюсь говорить аккуратно, чтобы не показать волнение в голосе, которое может появиться в любой момент. — Я — невеста Чон Хосока, и я была с ним, пока его люди вчера не привезли меня в особняк, а Чонгук… — тут я запинаюсь, потому что не знаю, какое слово лучше подобрать. — Он твой друг? — заканчивает за меня сестра, а я легонько киваю головой, хотя этого, наверное, не видно из-за сильной темноты. — Именно, он — мой друг, который мне так нужен, — пытаюсь звучать убедительно, и, говоря это, появляется ощущение, будто я не с младшей сестрой разговариваю, а с Намджуном, который всегда твердит мне про друга. — Тогда зачем ты повела Чонгука туда? — младшая сестра не перестаёт пытаться достичь правды, которую я так хорошо прячу. — Твоему любимому Чонгуку стало плохо, и я оказала ему помощь. Не бросать же его на середине коридора, — быстро соображаю и придумываю ложь, в которую, надеюсь, поверит сестра. — Спасибо, — не вижу, но слышу, как голос РиА стал мягче и нежнее, будто она благодарит и улыбается одновременно. Надеюсь, её детская влюблённость пройдёт быстро и безболезненно. Хотя, кого я обманываю? Любовь — уже болезнь, которая может обостриться. — РиА, — обращаюсь к сестре. — Пожалуйста, будь аккуратней. — Я аккуратна. — Тогда хорошо, — тянусь к её макушке, легонько целую и шепчу в волосы. — Спокойной ночи, малышка. Есть три слова, которые являются началом любой трагедии, и если РиА произнесёт эти слова Чонгуку, то хрупкое девичье сердце разобьётся, как самый хрупкий хрусталь о бетонный пол. И я уже ничем не смогу помочь, потому что здесь она или сама со всем справится, или это просто её уничтожит… Любовь может сломать.***
Одно, два, три, четыре оповещения о входящих сообщениях от того, кто встал очень рано, даже раньше моего будильника, что будит меня в университет. Тянусь к телефону через сестру, которая крепко спит у меня под боком. Беру средство связи. Открываю чат с тем, кто решил напомнить о себе ранним утром. {Моня} «Ты новости видела?» «Там тебя показывают» «Надо поговорить» «Срочно!» Дочитываю последнюю строчку сообщения, и они отмечаются как прочтенные. Вдруг телефон резко начинает вибрировать, и от утреннего нетерпеливого раздражителя моя голова начинает болеть, предупреждая, что счастливым день уже не будет. — Ты время видел? — говорю шёпотом и аккуратно слезаю с кровати, на которой спит сестра. Направляюсь в ванную и закрываю за собой дверь, чтобы меня не было слышно. — А ты новости видела? — кидает мне претензию Намджун. Я слышу, как он пытается сдерживать свою злость, что стремится вылезти наружу. — Там только и твердят о свадьбе дома Пэ и Чон. — Намджун, — пытаюсь остановить информацию, которую слышу из динамика, но осмыслить её очень трудно. — Приезжай вечером в клуб, — тон всё серьёзнее, и я понимаю, как рада, что разговариваю с Кимом по телефону, а не вживую. Иначе, и я, и он точно вышли бы из комнаты в ужасном состоянии. — Не буду обещать, если что, позвоню, — сбрасываю звонок и пытаюсь понять, что только что услышала. Что произошло за те часы, что я спала? Захожу через телефон в интернет и открываю новостную ленту, в которой должны быть собраны данные вестей за последний час. Пролистываю заголовки и натыкаюсь на статью, к которой прикреплён видео-фрагмент, вырезанный из новостей. Пропускаю ролик и перехожу к статье, в которой то же самое, что и в видео. Начинаю внимательно читать строки, заставляющие меня всё больше задаваться вопросом: что происходит? «Вчера как гром среди ясного неба прозвучала новость о том, что две семьи Пэ и Чон создают союз. Никто не подозревал о том, что дети двух семей решатся на столь серьёзный шаг. А посему, в преддверии появления новой, привилегированной ячейки общества, было бы интересно узнать, как такое могло произойти. Будущий, наследник семьи Чон — Чон Хосок — редко мелькает в обществе слабого пола, но в последнее время можно было заметить, как его компаньоном становится девушка. Молодой особой является двадцатилетняя Пэ Джухён. Она — вторая дочь семьи Пэ. Её отец, Пэ Чон Нам, является одним из самых влиятельных людей Кореи. Девушка, которая долгое время избегала встречи с камерой, наконец-то показала себя. Её внешность, что долгое время была неизвестна, теперь рассекречена….» Перестаю читать и перемещаю свой взгляд на фотографии, на которых была изображена я и Хосок во время нашего неловкого чаепития в кафе, из которого я сбежала через чёрный ход. Следующая фотография — Чон меня целует около клуба Намджуна, но с моей стороны не было сопротивления. Только это был ужасный день, тогда я столкнулась с его жестокостью и узнала его любовь к кровавому искусству. Листаю ленту к последней фотографии и вижу, что на ней запечатлен благотворительный вечер, наши родители и мы, я и Хосок, мило разговариваем. От этого становится не по себе, всё это настолько спланировано, как будто папарацции заранее знали, где и когда нужно оказаться, чтобы запечатлеть такие прекрасные кадры, в которые многие люди желанно поверят, потому что на фотографиях мы и правда выглядим как влюблённые, готовые стать молодожёнами. «…Как стало известно, два Дома уже провели тайное венчание своих детей. На него были приглашены только члены семьи и никого больше. Теперь остаётся только свадьба, которая обещает быть запоминающейся. Как нам сообщил достоверный источник, на свадьбу будут приглашены около шестисот гостей…» Читаю, и глаза не верят тому, что их заставляют видеть. Помолвка? Она уже была? Тогда если она прошла, то где была я в это время? Видимо, её не было, но для прессы они сделали вид этого замечательного семейного события. Что затеяли эти люди? Надеюсь, что родители посветят меня в свои планы, в которых я являюсь одним из факторов достижения их целей. Настолько становится от всего этого противно и мерзко, что даже вода не смоет это липкое и противное ощущение небрежности. Я вещь. Внезапно телефон, что находился в руке, начал вибрировать. Будильник, призывающий меня с новыми силами отправиться в университет. Только сил нет, как и желания туда топать.***
Собравшаяся в университет, направляюсь к выходу из дома, но слышу голос матери, которая, видимо, только проснулась, но уже готова командовать и распоряжаться моим временем и жизнью. — После университета водитель тебя отвезёт в салон на примерку платья, — звучит как приказ, которого нельзя ослушаться. На эту приобретённую черту характера — командование, повлиял характер отца, да и сама жизнь в клане. Всё-таки моя мама является женой мафиози, а не обычной домохозяйкой, которая смотрит сериалы с бесконечным числом серий и готовит ужин мужу. Ничего не отвечаю, а молча покидаю особняк, угнетающий меня всем своим видом. Он выглядит как крепость, из которой очень трудно найти выход на спасение. Его стены будто держат меня взаперти, прячут от мира, который так манит и желает, чтобы я его увидела. В этом доме мало счастливых воспоминаний. Их нет. — Поросёнок, — слышу знакомый голос того, к кому уже успела немного привыкнуть. Поворачиваюсь и сталкиваюсь с Чонгуком, что стоит около моей машины и кокетливо машет ручкой. — Я так хотел тебя увидеть, что помчался не в университет, а к тебе домой, — подхожу к парню и пытаюсь понять, что ему от меня надо. — У тебя ещё кокс не выветрился? — смотрю на свою машину, на которой обычно езжу, когда хочу побыть одна или уехать подальше от семьи. Но сейчас не первый и не второй случай, так что этот автомобиль должен стоять в гараже с другими машинами, а не на улице рядом с Чоном. — Кто вам приказал подогнать мою машину? — игнорирую друга и обращаюсь к охраннику. — Это я приказал, потому что в знак нашей теперь крепкой дружбы ты подаришь мне свою машину, — от этого у меня воздух из лёгких испаряется, потому что трудно привыкнуть к наглости этого молодого человека, что лезет со всех щелей. — Ага, и бонусом девственность моей сестры, — подхожу к Чону и дёргаю ручку двери водителя так, что она немного ударяет парня, на что тот лишь усмехается и спешит занять место рядом. — Девственность подари другому, а мне нужна только машина, — начинает гладить внутри салона панель, на которой остаются отпечатки его пальцев. Чонгук прикрывает глаза и начинает имитировать сексуальный голос. — Господи, такие прекрасные ощущения дарит твоя крошка! Она просто бомба, — нажимаю педаль газа и резко трогаюсь с места, тем самым прижимая Чонгука к сидению, отчего салон автомобиля заполняется мужским смехом. — Джу, тебе жалко, что ли? Отдай мне её. — Знаешь, я вот чувствую, что где-то ты меня обводишь вокруг пальца, да вот только где — я не могу понять, — немного возмущаюсь, потому что уверена, что во всех словах произнесённых Чонгуком, нужно ещё читать между ними, иначе младший Чон обдурит. — Я самый честный человек, и мне очень нравится твоя крошка. — Пожалуйста, не называй мою машину мерзкими ласкательными словами, ты итак над ней надругался, — говорю, и подмечаю про себя, что нужно будет машину отвезти на чистку, иначе, садясь сюда, буду вспоминать Чонгука, который трогал её с закрытыми глазами, издавая звуки оргазма. — Где твоя? — Уже забыла? — говорит парень и опускает стекло машины, впуская в салон утренний воздух, прохладный после дождя. — Точно! Ты же убил свою малышку, — с сарказмом отвечаю я и получаю убийственный взгляд, который приказывает мне следить за речью, но я игнорирую это предупреждение. — Не смотри на меня так, сам виноват, я тебя за руль не сажала и не приказывала врезаться в столб. — Знаешь, веселились мы вместе, поэтому пока мою крошку ремонтируют, ты отдашь мне свою, — парень замолкает, снова обводит взглядом салон машины, а после смотрит на меня. — Ну, если тебе трудно с ней расстаться, то я буду возить тебя на ней до университета и обратно. Так сказать у вас будут часы свидания. Знаешь, для тебя это очень выгодно, я вот свою малышку вообще не вижу. — Знаешь, что для меня выгодно? Вручить тебе сертификат правильного пешехода, который не врезается в столбы, — не отрывая взгляд от дороги, пытаюсь противостоять Чонгуку, тянущего свои ручки к тому, что ему не принадлежит и принадлежать уж точно не будет. — Ох, подарил же ты, Бог, мне друга, — Чонгук поднимает голову вверх и начинает обращаться к Всевышнему, на что я лишь недоумевающе смотрю. Его актёрская игра, меня убивает. — Покинь салон моей машины, — паркую машину и смотрю на друга, который застывает с непониманием на лице. — Или это лучше сделать мне? — на этих словах выхожу из автомобиля и хлопаю дверцей. Чону хватает несколько секунд, чтобы сообразить, что мы прибыли на территорию университета, который жаждет наших стремлений к знаниям.***
— Мисс, не двигайтесь, пожалуйста, — стою на небольшом подиуме, который окружён со всех сторон зеркалами, показывающих меня и мои изъяны со всех ракурсов так, что я тщательно могу изучить себя со всех углов. Смотрю и вижу, что из зеркала на меня смотрит девушка в платье от Веры Ванг, пудрового цвета, идеально подчёркивающего тон моей кожи. Юбка платья очень пышная. Она состоит из нескольких слоёв, количество которых точно превышает цифру десять. Корсет скорее не твёрдый, а плотный, что в плюс для моего тела. Сама ткань тяжёлая, но она не мешает, однако провести в таком наряде весь день будет пыткой для меня. — У вас прекрасная фигура, — говорит женщина, которая занимается лентами на моей спине, служивших держателем корсета. — Обычно платья Вера Вонг не подгоняют под фигуру. Наоборот, фигуру подгоняют под платье Вера Вонг. А ваша будто была создана для этого платья, — женщина пытается поднять мою самооценку, как-то приободрить, чтобы мой выбор пал на это платье. Но, смотря на себя в нём, я не чувствую ничего. Мне оно не нравилось. — Мне оно не нравится, — слышу за спиной голос матери Чонгука и Хосока. Она, как и моя мама, прибыла на эту нежеланную для меня примерку. Они так тщательно сканируют всё, что находится в свадебном салоне, как будто это их свадьба, а не моя. — Мне тоже, — раздаётся голос Чонгука, который тоже не смог проигнорировать такое прекрасное событие, как примерка платья будущей невесты его брата. — В нём Джу похожа на белого тюленя, разлёгшегося на подиуме, как на льдине, — слышу издевательства Чонгука. Он поднимается с дивана и направляется в мою сторону, привлекая этим моё внимание. — Да ты в этом платье будешь огромным шаром рядом с косточкой Хосоком. Господи, моему брату нужно кушать больше, чтобы не смущать жену! — Чонгук, как ты себя ведёшь! — слышу стальной тон матери Чона, но парень лишь усмехается и возвращается на диван. — Девушка, — обращается дама первого дома, к женщине, обслуживающей нас. — накидка готова? — Почти, у неё ещё дошиваются рисунки на шлейфе, — отвечает она аккуратным тоном. — К назначенному сроку всё будет готово. — Накидка? — непонимающе смотрю то на свою маму, то на мисс Чон. С каждой секундой я всё больше и больше осознаю, что одна ничего не знаю о грядущем празднике. Помолвка была, но я не знала. Платье и накидка шьются, но я тоже без понятия об этом. Что я знаю? — Да, это традиция нашей семьи, — коротко отвечает мисс Чон. — Может, тогда примерим этот образ? Хочу убедиться, что он лучше этих платьев, — женщина уже отворачивается от меня и обращается к персоналу, который уважительно кланяется и сразу спешит выполнить просьбу. Меня прячут за плотными шторами, чтобы я смогла спокойно переодеться. Мне приносят белую кофту с оголёнными плечами, с длинными кружевными рукавами и с глубоким вырезом, который удачно подчёркивал грудь. Ткань очень плотно прилегает к телу, будто сливается с ним. Длина чуть выше бёдер, низ — как жилетка от мужского смокинга. Под блузку надеваю такого же цвета и плотно облегающие шорты, скрывающиеся за кофтой. Смотрю на себя в этом наряде и понимаю, что довольна собой. Это не платье, а миниатюрный свадебный костюм, который не замедляет меня и не мешает при движении. Через несколько минут несколько женщин аккуратно приносят накидку, которая больше походит на платье-халат. Она настолько роскошная, что я боюсь к ней прикасаться. Накидка тёмно-бордового оттенка, который в Корее принято считать императорским. К наряду подобран огромный шлейф, отороченный мехом и расшитый золотыми драконами, являющихся символом человеческих идеалов. Надеваю платье-халат, и теперь от белого наряда, который спрятался за красной тканью, ничего не осталось. — Превосходно, — не успеваю сообразить, что шторы давно открыты, и я снова предоставлена на очередное сканирование зрителей. — Джу, ты прекрасна! — моя мама смотрит в мои глаза, и я вижу искры счастья за меня. Почему же я не чувствую счастья?***
— В этой накидке ты словно императрица! — паркует мою машину у клуба Намдужна Чонгук, сумевший уговорить меня посетить ночное заведение. — Ага, невестой Ада, — захлопываю дверь и поворачиваюсь к парню. — Кстати, тебе Хосок ничего не говорил о том случае? — Я его не видел, на утро после благотворительного вечера он улетел в Китай и до сих пор там. Ты думаешь, почему я тебя в клуб тащу? — говорит Чонгук, а я подмечаю, что после кладбища, когда его люди отвезли меня в особняк, он направился в аэропорт, чтобы покинуть страну. Ничего не отвечаю и направляюсь к входу клуба, который уже во всю манит молодёжь, давая ей то, чего она жаждет весь день. — Ты пришёл, — не успеваю понять, как Чонгук, идущий позади, резко обгоняет меня и подлетает к Тэхёну, непонимающе смотрящему в мои глаза. — Чего хотите? Танцевать и пить или кататься по ночному городу? Я сегодня щедр на предложение? — Что происходит? — задаю вопрос парням и вижу, как Тэхён легонько кивает головой, здороваясь со мной, и я проделываю тот же жест, а после смотрю прожигающим взглядом на Чонгука, который нагло улыбается, показывая этим, что очень доволен собой. — Тэхён, это он тебя позвал? — переключаю своё внимание с Чона на Тэхёна. — Ты мне написала, — он протягивает свой телефон. На экране открыт чат, где переписку со мной начал Тэхён, который предложил поужинать и погулять. На это я высказываю желание пойти в клуб. Читаю это и понимаю, что этого я не писала. Тогда кто? Тот, кому мог попасть мой телефон в руки. Тот, у кого был мой рюкзак, когда я мерила платье. Чонгук. — Тэтэ, — начал тараторить Чонгук. — Ты хочешь попасть в нашу тусовку, которая состоит из меня и Джу? — смотрю на Чона и не могу понять, что творится в его голове, там, наверное, такой хаос, с которым Чонгуку трудно справиться, раз он начал бред нести. — Так что? — Я не против дружить с Джу, — отвечает изворотливо Тэхён, но не дает, точного ответа Чонгуку на вопрос о дружбе с ним. — Понимаешь, я как вторая часть Джу, так что или мы оба, или никто, — просто решаю молчать и наблюдать за Чонгуком, который точно пытается чего-то добиться. — Хорошо, предположим, хочу стать частью вашей компании, что тогда? — говорит Ким и смотрит на меня, а я пожимаю плечами и просто продолжаю наблюдать за непредсказуемым Чонгуком. — Ты должен снюхать кокс. С моей ключицы, — произносит он и улыбается азартной улыбкой, от которой уже веет не добротой, а опасностью. Видно, как Чонгук доволен своими словами, действующими на Тэхёна, как ледяной душ. Ким стоит с ошарашенными глазами и не знает, что ему говорить. Чон бросил ему вызов, который покажет, насколько Тэ любит или не любит азарт. Готов ли он рискнуть ради будущего? Именно на этот вопрос Чонгук хочет получить ответ. Я вижу, как Чону необходима эта информация.Азарт невозможно понять, пока не попробуешь.