POV Автор
Кровать из белого дерева, матрас, укутанный в белые простыни, подушки и одеяло того же нейтрального цвета. Всё в комнате было бесцветным, как будто все краски мира были стёрты навсегда. Девушка и парень — единственный контраст в этой комнате, имевший цвет морской пены. Только если один из них спал от усталости, после бурной ночи, то другой смотрел в потолок, дающий волю мыслям, не ограничивая их. Смотря на белый квадрат, поток ненужных воспоминаний то появлялся, то исчезал. Эти размышления похожи на волны: приходящая смывает уходящую, и так не переставая. Но куда можно сбежать от себя самой и своих бессмысленных дум? Никуда. Ты — сам себе палач, что измывается над собой изнутри. Но палачом является не только она, но и тот, кто сердце без разрешения забрал и на куски порвал. Гурин не может спать. Как бы не пыталась, сновидения не являются её лучшими друзьями. Не раньше, не сейчас. Если кто-то обожает сон, то Пэ его ненавидит. Ночное царство — это время тишины и покоя, по крайне мере, так должно быть, но, как только девушка закрывает глаза, тьма поглощает её, приступ страха охватывает, а по телу идёт мелкая дрожь, остановить которую трудно. Темнота затягивает, стирая полосу реальности и фантазии, превращая всё в одно целое. И даже распахивая от страха глаза, ничего не исчезает. Тело перестаёт принадлежать себе самой, оно становится чужим, как будто кукловод держит под контролем каждый вдох и выдох, а к конечностям протянуты невидимые нити, которые дёргаются по одному его желанию. Она стала его собственной игрушкой. Пэ удалось вздремнуть от силы два часа, но это не полноценный сон, что нужен молодому организму. Ему нужно больше, и Гурин хочет позволить ему ещё зарядиться энергией, но не может. Сил не хватает, чтобы продержаться с закрытыми глазами. Как только дремота подступает и кажется, что линия, за которой кишат демоны, пройдена, то раздаётся шёпот, будто Гурин не одна в комнате, будто с ней обитают выдуманные силуэты, созданные, чтобы пожирать девушку, высасывая из неё последние остатки сил. Тело парализует, больше слушать хозяйку оно не намерено. Страх стучит по перепонкам, пытаясь внушить ложь, являющуюся правдой. Гурин чувствует, как холодок начинает пробираться в самые потаенные уголки души, пытаясь завладеть девушкой. Пэ не позволит. Ей страшно спать и жить в иллюзорном мире, созданном собственным разумом. Он наполнен ужасами, где людям наплевать, кто ты. Кто ты? Гурин знает, кто она здесь, в реальном мире, а не во сне. Девушка — главный алмаз своей семьи. Она та, чьё присутствие затмевает остальных. Если на светском приёме появится принцесса третьего клана, то всех других молодых особ в плен берёт тень наследницы, единственной имевшей право носить золотую корону, ослепляя всех вокруг. Но во сне корона трескается и превращается в золотую пыль, что песчинками осыпается с Гурин. Ночью она маленькая девочка, за которой следят демоны из ада. Для Гурин это бессонная ночь, в ней она не может сомкнуть глаза. Пэ медленно, не торопясь, покидает кровать, на которой спиной к ней спит парень, чье имя она не помнит. Для неё он один из многих, и интерес к нему — как спичка, что за ночь сгорает и восстановлению не подлежит. Она не будет утруждать себя и свою память на запоминание ненужного материала. Если он больше никогда не пригодится, то зачем? Старшая дочь клана Пэ направляется в сторону кухни, соединённой с гостиной, в неё попадаешь сразу, как только выходишь из спальни. Гурин напоминает кошку, уверенную в каждом своём последующем шаге и не только в нём. Она знает, что выше других на столько, что догнать её кому-то будет очень трудно. Корона, сидевшая идеально на её голове, никогда не давила и не утруждала своей тяжестью. Нося её, Гурин знает, кем является на самом деле. Принцессой дома Пэ, а позже — Королевой другого клана. Девушка подходит к телевизору и включает канал, где должны крутиться утренние новости, освещавшие события, произошедшие за последние часы. Для Пэ это обычная утренняя традиция — включить информационный канал и ставить чайник, благодаря которому позже можно будет испить утренний кофе, давая организму фальшивую бодрость. Как только Пэ протянулась к чайнику, вода в котором бурлила от высокой температуры, рука ее застыла в воздухе от голоса ведущей новостей. — Доброе утро, это новости «MBS», с вами корреспондент Сон Ён Сун. Я и мои коллеги расскажем вам о главных событиях, произошедших за последний час. Стало известно, что будущий наследник Первого дома — Чон Хосок женится на Пэ Джухён, второй дочери Пэ Чон Нама, главы Третьего дома. Две семьи уже провели тайную помолвку, а несколько источников пишут с отсылкой, что стали свидетелями того, как молодой наследник делал предложение руки и сердца. Масла в огонь подлили и родители, которые случайно сказали, что этот праздник многие запомнят надолго, — Гурин берёт зажигалку и нервно начинает теребить её в руке. Она не имеет этой никотиновой привычки, но вот занять чем-то руки — да. Смотря на экран телевизора, Пэ видит младшую сестру, которая прячется от камер за капюшоном, служившим ей щитом. На её месте должна быть Гурин, она должна плескаться в лучах внимания и славы, что так ей подходят. Младшая всегда забирает всё у старшей. Джухён не прикладывает особых усилий, чтобы завладеть вниманием Намджуна, который всегда стремится больше к Джу, чем к Гурин, крутившейся около Кима, как хвостик, пытаясь заполучить внимание парня. Девочка плакала, кричала, капризничала, и только это иногда помогало Киму её заметить. В остальном главу второго дома волновала только Джу. Гурин отдала Намджуну своё маленькое детское сердце, наполненное любовью. Оно росло вместе с девочкой, которая превратилась в прекрасную девушку, всё также преданно любившую мальчика Джуна, но это тёплое чувство исходит только с одной стороны и врезается в непробиваемую стену, за которой прячется желанное сердце главы второго клана. И даже сейчас, думая об этом, Гурин понимает, что в скором времени Джухён пойдёт под венец с Чон Хосоком, будущим главой преступного мира. Джу станет выше всех, потому что сядет на трон королевы, которую будут бояться и уважать, как и мужа. Только эта корона должна была достаться Гурин — она старшая. Если Намджун был предназначен для Джухён, то Хосока должны были на золотом подносе поднести старшей дочери клана Пэ — Гурин. Младшая забрала всё. Теперь ей будут принадлежать все богатства, что были обещаны Гурин. Но если старшей они требовались для поддержки жизненной энергии, то для Джу это было нежеланным подарком судьбы, от которого ей хотелось избавиться. Бесит. — Малышка, ты уже проснулась, — раздаётся голос парня, вышедшего из спальни, в которой была проведена горячая ночь с желанной девушкой. Так думал он. Ложь. Для него это золотой билет, дающий возможность получить большую популярность. Для Гурин эта ночь — ночь-без-обязательств, после которой продолжения чего-либо нет и быть не может. — Кто ты? — Гурин поворачивается в сторону незнакомца, чье имя не помнит или даже не знает. Сейчас настроение с каждой секундой портится всё больше и больше, а присутствие парня начинает сильно напрягать. — Ты издеваешься? Ты спрашиваешь у человека, с которым провела ночь, кто он? Гурин, я… — начинает тараторить юноша, но Пэ уже всё равно на его возмущения в её сторону. — Просто исчезни, зачем столько слов произносить, утруждая меня и себя. — Что? — Ты глухой? Проваливай прямо сейчас, — Гурин не имеет привычки быть милой девочкой, и долгим терпением никогда не отличалась. — Ты хоть знаешь, кто я? Или утро так мозги затуманило, что забыла, с кем разговариваешь? — парень подлетает к девушке и притягивает к себе, не давая той пошевелиться в стальной хватке. Он начинает длинными пальцами водить от виска к линии скулы, пытаясь вселить в девушку страх. И маленькую тревожность ему удаётся создать в сердце Гурин, потому что страх насилия пугал Пэ, но виду она не подаст, потому что является дочерью третьего клана, а не простой слабохарактерной девицей. Она знает, что значит клан, и на что он способен, хотя никогда не сталкивалась с его делами. Но сталкивалась с насилием. — А с кем я разговариваю? — смотрит прямо в глаза, в которых плескаются сомнения на дальнейшие действия. Гурин знает, что в любом исходе конец один. Даже если ей немного страшно, она всё равно выйдет из воды сухой. Она обещала себе, что бояться будет только одного монстра. Больше Пэ не позволит причинять себе боль и ломать психику. — Именно, — продолжает говорить Гурин юноше, не знавшего, что делать дальше. — Я говорю с пустым местом, так что не показывай мне свои тупые зубки, а то я покажу тебе заострённые клыки, — Пэ тянет свою руку к щеке парня и начинает гладить, повторяя его действия, осторожно, будто пытаясь приручить дикого зверька. — Ты такой же, как все, неужели думаешь, что проведя ночь со мной, ты из лягушки превратишься в принца? — Я — Ли Кю Хон, великий актёр Кореи. Ты должна радоваться, что я выбрал тебя. — Ты — великая проститутка Кореи, так что спустись с небес на землю, — Гурин вырывается из его хватки и идёт к своей маленькой сумочке, брошенной у входа в номер отеля. Достаёт из неё кошелёк, а оттуда несколько крупных зелёных купюр, которые протягивает парню. — Возьми и не порти имидж нашей страны, а то, смотря на такое наследие, меня воротит. Парень стоит напротив молодой особы, пытается понять и разглядеть в глазах Пэ подвох, которого не было видно. Его нет. Юноша знает, что если примет эти деньги, подтвердит сказанные ею слова, являющиеся ложью. Для него всё было обычно тем вечером: ночь, клуб, один из компании друзей встречает подруг в кругу которых была та, что пленила своей красотой сразу. Кю Хон продолжал думать, что именно она стала его жертвой, а не он. Гурин дала ему то, во что хотел верить парень, но теперь нужно упасть с небес на землю, потому что реальность отличается от той, что создал Кю Хон. — Не хочешь? — продолжает одной рукой протягивать деньги, а другой пальцами крутить зажигалку. — Ты прав, ты и этого не заслуживаешь, потому что хорошая проститутка всегда оставляет клиента довольным, а ты… — Гурин щёлкает по зажигалке, выпуская на волю маленький язык огонька, и подносит его к зелёным бумажкам, что через секунду начинают ёжиться и превращаться в пепел. Предложенные горящие богатства пахли горьковатостью, которая немного резко била в нос своим дымом. — Ну ты и дрянь, — начал идти к ней Ли, немного ошарашенный таким поведение девушки, но дорогу ему перекрывают больших размеров охранники, внезапно появившиеся в люксовом номере отеля. — А вы ещё кто? — Кю Хон, — Гурин отряхивает купюры от огня, что почти сжёг бумагу, а после возвращает своё внимание к парню, который зажат в руках людей, что служат семье Пэ. — Ты таким оскорблением разбиваешь мне сердце. Не боишься, что мои защитники разобьют твою голову об пол? Так что даю тебе три минуты исчезнуть с поля моего зрения, — Гурин говорит уверенно, даже высокомерно, в её словах нет нежного тона, только угрожающий. После отворачивается и направляется в спальню, где лежит телефон. Сейчас ей нужно позвонить доктору, который должен записать её на приём сегодня, иначе без новых выписанных лекарств Пэ снова не увидит глубокого сна. Но, не успев Гурин набрать нужный номер, как динамики смартфона начинает разрываться от входящего вызова. Это мама Гурин. — Гурин-а, — мило тянет женщина, голос которой уже бодр. — Сегодня примерка платья твоей сестры, ты придёшь? — интересуется госпожа Пэ, а девушка сильнее сжимает телефон, потому что перед глазами снова всплывает Джу, которая в последнее время слишком часто дает о себе знать. — Нет, у меня дела. — Какие? — интересуется госпожа третьего дома, а Пэ прикрывает глаза, думая, какую ложь сказать, потому что о посещение врача никто не должен знать. — У меня сегодня сьёмки в рекламе, так что не знаю, во сколько освобожусь. Если что, Джу потом расскажет, какое платье на ней будет, — враньё во спасение не принесёт вреда. Только эту ложь сопровождает лицемерие к сестре. — Мне жаль, передай ей, чтобы не обижалась на старшую сестрёнку. — Хорошо, — ровным тоном произносит женщина, и на этом разговор заканчивается. Гурин сбрасывает вызов и начинает искать в списке контактов номер своего лечащего врача, с которым ей необходимо увидеться. — Здравствуйте, это Пэ Гурин, могу я перенести завтрашнюю встречу на сегодня? — Пэ подходит к косяку и начинает царапать его ноготками, не боясь их сломать и испортить. — Мисс Пэ, доброе утро, думаю, нет, но если вам срочно нужна встреча со мной, то могу с вами пообедать, устроит? — Да.***
— Господин Чон, Вы же понимаете, что это совершенно не по моей части, — Юнги тянется к бокалу с красным вином и обводит глазами зал, в котором кроме них двоих находятся только телохранители домов. — Я знаю, — будущий глава первого дома сидит в ресторане напротив главы клана Мин, руководящего одним из нескольких крупнейших кланов китайской мафии, дела которой часто пересекаются с корейскими и японскими «друзьями». — Но совсем скоро это станет именно Вашей головной болью, так что советую ещё раз подумать, — Хосок говорит расслабленно, он знает, что сказать, как сказать, и даже какой взгляд кинуть в сторону собеседника. — Моей? Тогда скажите, господин Чон, из какого дерьма эта проблема свалилась на мою голову? — у каждого из говорящих голос звучит до тошноты вежливо. Они так сильно ненавидят друг друга, но им приходится скрывать отвращение за дружелюбной улыбкой. Двуличность лезет со всех сторон. Оба человека слишком умны, чтобы показывать нож, который прячется за спиной. Один неверный ход, и мир между кланами рухнет, как карточный домик. — Ты у меня спрашиваешь? Лучше спроси у своих китайских тараканов, натоптавших на моей территории, — Хосок забывает про формальность речи. Он тянется к ножу с вилкой, лежавших по обе стороны тарелки, чтобы разрезать мясо средней прожарки. Из пореза на мясе льются маленькие струйки жира смешанные с кровью животного, жестоко убитого ради красивой подачи на стол. — Кстати, у меня для тебя подарок, — Чон совсем легонько кивает головой, так, что замечает этот жест только тот, кто внимательно следит за этим сигналом. — Ты же любишь оружие? — Ты опять не с пустыми руками? Твоя любовь к подаркам заставляет мою кровь бурлить, — усмехается Юнги и делает глоток нежного красного вина, насыщенного прекрасным ароматом со скрытыми нотками свежих фруктов. Это давало понять, что напиток совсем молодой и не имеет выдержки. — Ты слишком хорошо меня знаешь, Юнги-я, — к будущему главе первого дома подходит человек с мешком из плотной ткани, через неё трудно что-то высмотреть. — Мой пёс был немного не аккуратен, но всё равно в этом есть своя прелесть, как и красота, что спасёт мир. Человек клана Чон немного нервничает, но аккуратно из мешка достаёт за волосы изуродованную голову. Порез на шее жертвы неровный, так как смерть к ней пришла из-за простреленной глотки. Кадык полностью разрушен. Глаз у жертвы нет, вместо них — большие пули сорок пятого калибра. Можно сделать вывод, что пули прошли через верх черепа, перекрестились и вышли через глазные отверстия. Юнги делает ещё пару глотков, немного отстраняет бокал и начинает покручивать его вдоль своей оси, не разбрызгивая при этом содержимое. Мин не удивляется такому маленькому сюрпризу. Он ждал этого подарка, потому что знает, что старший Чон не приедет к нему с пустыми руками и не оставит мусор на своей территории. — Ты решил вместо монет положить пули? Новые традиции творишь, господин Чон? — Мина веселит вся эта картина, тем более то, что Хосок в открытую насмехается над святой шотландской и римской традицией класть умершим деньги на глаза. — Мне нравится. — Я знал, что твоя натура заметит даже такую мелочь, а теперь, дорогой мой Мин Юнги, я начинаю чистить канализации Кореи, так что скажи своим китайским крысам и тараканам убегать с моего островка. — Мы китайские драконы, Хосочек, — в том же тоне отвечает ему Юнги. — Вы — ящерицы, которые не ту дорогу решили перебежать, — Чон откладывает столовые приборы, отодвигает стул и, после того, как снимает пиджак со спинки стула, направляется к выходу ресторана. — Сукин сын, — когда в зале остался только Юнги и его люди, Мина охватывает ярость. — Пытается мне перекрыть кислород? Е Чен, — зовёт глава одного из своих подчинённых, который появляется в одно мгновение, сразу кланяясь на девяносто градусов. — Спина болит, раз нормальный поклон не можешь сделать? — Юнги начинает хлопать человека по спине, вкладывая в удар как можно больше силы, чтобы человек нагнулся ниже нужного. — Свяжись с мистером О и мистером Кимом, пора им сделать выбор.***
— Доктор Ли, — Гурин невысоко поднимает руку, чтобы женщина, вошедшая в кафе, заметила её. Это дама где-то за тридцать (возраст выдаётся еле заметными морщинками, что не сразу бросаются в глаза). Пэ многие успела рассмотреть, находя новые с каждой последующей встречей. — Добрый день, Гурин, — врач занимает место за столиком напротив девушки и тянется к меню, чтобы сделать заказ. — Что случилось, раз Вы даже не смогли потерпеть до завтра? — к ней подлетает вытянутый, как струна, официант и начинает записывать в блокнот блюда, на которые указывает палец женщины. — Хочу, чтобы Вы мне выписали более сильные таблетки, — Пэ обеими руками берёт кружку с зелёным чаем на травах. — Мало ли, что Вы хотите, — женщина достаёт из сумки небольшую записную книжку и телефон, на котором включает диктофон. — Как Вы сегодня спали? — Час, от силы два, не больше, — Гурин возвращает кружку обратно на блюдечко и поднимает взгляд на женщину. — Хорошо. А психопатологические переживания сегодня были? — Нет, но вчера — да, — на душе Пэ неспокойно, будто внутри живут кошки с ноготками, карябающими плоть изнутри, заставляя закрывать от дискомфорта глаза, в надежде, что в скором времени это закончится. — Тогда подробнее, — голос сухой, врач ждал подобного, чтобы зафиксировать информацию в блокноте и на телефоне. — Я снова была в лесу, но только теперь мне казалось, что я — это не я, — голос Гурин неуверенный, ей становится с каждым словом тяжелее дышать, но держать в себе это больше нельзя. Пэ знает, что ей не избавиться от тяжести без врачебной помощи. — Я смотрела на руки, и мне казалось, что они не мои. — У вас, видимо, произошла деперсонализация, мисс Пэ. — Доктор Ли, откуда у меня всё это добро, — сейчас Пэ слаба как никогда. На глазах у всех она сильная девушка, которой гордится семья, но в глазах врача — слабый человек, боявшийся мира, в котором живёт. — Откуда? Стрессовые состояния, лёгкая депрессия, навязчивые страхи, что Вас преследуют. Вас точно не похищали в детстве? Может, имело место насилие в семье? — Я уже говорила, что нет, — Пэ делает глубокий вдох и прерывисто выдыхает, сейчас она уязвима настолько, что готова просто упасть и умереть, навсегда забыв жизнь, в которой существует. Каждый божий день сил становится меньше, и в одну прекрасную минуту или секунду Гурин больше не сможет дышать. Каждый вдох пронзает лёгкие, будто тысяча игл, что превращают тело девушки в изношенный материал, который в скором времени можно будет выбросить. — Я помню, мисс, но вдруг, — доктор замолкает и сканирует пациентку, которая начинает разваливаться, как плохо склеенная хрустальная ваза. — Ваша жизнь со стороны выглядит вполне нормальной, даже радужной, — женщина снова начинает что-то искать в сумке, а после достаёт журнал, на обложке которой лучезарно улыбается Гурин. — Но при этом никто не знает, что Вы можете стоять напротив камеры и испытывать страх. Более того, Вы не желаете искать корень проблемы, а без него нам трудно сделать шаг вперёд. — Я… Мне трудно, я пытаюсь, но, — Гурин замолкает и поднимает глаза на врача, пронзительно смотрящую на неё, разрезая своим взглядом девушку на части в поисках «занозы», уничтожающую её. — После каждого сеанса мне целую неделю снятся кошмары, я просыпаюсь вся в поту, в мокрой постели. Я устала. — Гурин… — Помогите мне.***
— Босс, мы на месте, — водитель доставляет главу второго дома на место, разворачивается и докладывает о прибытие. — Вижу, не слепой, — Намджун открывает дверь автомобиля и покидает салон, громко хлопая дверью. Сейчас напряжение росло и росло, грозясь довести Кима до критической отметки. Джун ощущает неправильность происходящего. Даже воздух, который он поглощает, отличается от повседневного. Около особняка главу ждут его люди и полицейские машины, что уже пусты. Они стоят за территорией, принадлежавшей клану Ким, но их хозяева находятся на ней, чем больше натягивают нервы босса на кулак. Сейчас всё происходит то ли слишком быстро, то ли слишком медленно. Каждый сделанный шаг в сторону родного особняка даётся с трудом. Кажется, что вместо твёрдой поверхности под ногами сыпучие пески, из которых вырываются стальные провода, что окольцовывают тело Намджуна и пытаются утянуть на дно, не давая шанса добраться до места назначения. Ему коротко доложили о том, что происходит в особняке, но принимать эту дурную весть желания не было. Сейчас его не должны волновать чувства привязанности, потому что он — глава дома Ким, и если Ким покажет свою слабость и боль, то и другие последуют его примеру. Если Намджун потерял отца, то люди его клана потеряли Босса, который, возможно, был кому-то намного больше, чем отец. Ким оказывается в родных стенах, а после направляется к месту, где кишат полицейские со своей аппаратурой. Глава застывает в проёме, не веря своим глазам. Перед ним комната, в которой велось видеонаблюдение за всем домом, точнее что от этой комнаты осталось. — Господин Ким, нам трудно здесь что-то сделать, — к Намджуну подлетает мужчина, одетый в полицейскую форму. Ким не обращает на него внимания, а продолжает рассматривать помещение. Вся комната уничтожена языками пламени. Все стены изуродованы, обгорели, а техника оплавлена настолько сильно, что восстановлению не подлежит. Некоторые предметы превратились в пепел и равномерно распределились по полу чёрной пылью. Казалось, в комнату было принесено намного больше горючих веществ, чем в ней до этого находилось. Только стоя сейчас здесь, Намджуну чувствует, что сам сгорает и рассыпается серым пеплом. Но если чёрную пыль уносит ветер, давая ей волю, то в этих стенах его прах останется навсегда. Рука Кима тянется к искорёженному пластмассовому столу, коснувшись которого ладонь покрывается серым песком. Он рассыпается, оставляя после себя неприятную шершавость и грязь. Гарь ударяет по обонянию, заставляет закашлять, подавившись запахом, что резко бьёт по непривыкшим к такому воздуху лёгким, покрывающихся тонким слоем пепла. — Записи с камер? — ровным тоном без эмоций произносит свой вопрос Босс второго дома, сдерживая ком в горле, рвущийся на волю раздирающим глотку кашлем. — Не получается ничего восстановить, — на этих словах Ким разворачивается и покидает комнату, находиться в которой было трудно. — Собери чёрные ящики со всех углов дома, — приказывает Ким, и к главе подлетает его доверенное лицо, которое уже доказало Джуну свою верность, подтверждающуюся с каждым днём. — И, Бо Гом, Тэхёну пока ни слова, я сам ему сообщу эту новость, и пресса… — пальцами Ким начал мять переносицу, пытаясь тем самым унять начинающуюся головную боль. Сейчас ему нужно быть сильным. Он знал, что это произойдёт, но не думал, что смерть родного человека придёт именно сегодня, в день, когда Намджун узнал о помолвке Джухён. — Босс, не беспокойтесь, я вас понял, — мужчина делает поклон и опускает глаза, чтобы случайно не пересечься взглядом с надломленным главой. — Сегодня меня больше не беспокой, — на этих словах Намджун покидает особняк и направляется в сторону своего клуба, по пути набирая номер телефона, цифры которого вырезаны в его голове. Если когда-нибудь эти порезы заживут, то останутся шрамы, напоминающие о Джухён. Пара гудков, и на связь выходит девушка, чей голос он слышал сегодня ранним утром, когда звонил после новости о помолвке. Хоть звонок был в состоянии, расстроенном от внезапной вести, всё равно он знал, что если услышит Джу, то день будет прекрасным. Только вот всё развернулось в другую сторону, где действует правило: «как начнёшь, так и закончишь». — Я помню, что ты хотел встретиться, но… — не договаривает Пэ, как голос Намджуна её перебивает. — Ты мне нужна, — на выдохе, поникшим голосом говорит парень. Ему нужна опора, не позволившая ему сломаться. — Пожалуйста, Джу.Раны заживут. Кости срастутся. Но шрамы останутся.